Прогностичность результатов личностных методик

Психодиагносты, создавая и используя свои методики, предпола­гают на основе их результатов строить прогнозы успешности деятель­ности, особенностей поведения и специфики развития индивидов, проявляемых на протяжении относительно длительных периодов вре­мени. Очевидно, что возможность предсказаний обеспечивается от­носительной стабильностью тех черт психики и тех направлений их изменений, которые диагностируются. Для оценки степени стабиль­ности предусмотрены процедуры определения ретестовой надежности (см. часть I, гл. 3). Но оправдываются ли прогнозы, осуществляемые посредством методик, соответствующих требованиям надежности? Насколько эти прогнозы точны?

Когда оцениваются особенности когнитивной сферы, предсказа­ния будущих индивидуальных достижений в релевантных видах де­ятельности при соблюдении определенных правил и условий оказыва­ются довольно точными. Это можно объяснить тем, что, во-первых, характеристики познавательного развития достаточно стабильны (в определенных временных интервалах). Во-вторых, они являются существенным, некомпенсируемым условием успешности тех видов деятельности, где требуется сформированность когнитивной сфе­ры (как уже отмечалось ранее, диагностические тесты определяют готовность к выполнению соответствующих видов деятельности). В-третьих, методический уровень тестов (а именно этот тип ди­агностических методик используется для оценивания когнитивной сферы) довольно высок по сравнению с личностными методиками. Поэтому те параметры, которые диагностируются с помощью тестов интеллекта, креативности, специальных способностей, объясняют зна­чительную часть индивидуальных вариаций достижений и, будучи дополнены информацией о мотивации и средовых условиях, могут ис­пользоваться для индивидуальных прогнозов.

Иначе обстоит дело с диагностикой личности. Личность рассма­тривается на современном этапе как сложная система взаимодейству­ющих элементов, а ее поведение трактуется как имеющее нелинейную динамику. Внешнее психическое реагирование и социальное пове­дение личности не могут быть непосредственно и однозначно соот­несены с той или иной личностной чертой. Психодиагносты вслед за психологами отказались от трактовки личностных черт (и их сово­купностей) как стабильных каузальных сущностей, объясняющих по­ведение, и рассматривают их в системе взаимодействия «личность — ситуация». Поэтому, как пишет А. Анастази, «Диагностирование не означает навешивание на индивида ярлыка из категориального аппа­рата традиционной психиатрии или применения медицинских терми­нов» [10, т. 2, с. 153]. Психологические исследования неопровержимо свидетельствуют о том, что одни и те же поведенческие проявления у разных индивидов могут иметь разное причинное объяснение, а инди­вид может обнаружить несогласованность своего поведения в сходных ситуациях. Все это затрудняет прогноз функционирования личности по результатам диагностических методик, а точнее, делает возможным лишь статистически значимый прогноз.

Следует отметить, что психодиагносты неоднократно отмечали, что их методики гораздо эффективнее оценивают и дифференцируют со­циальные группы, а не отдельных индивидов. Они полезны для обна­ружения общих тенденций, а также связей личностных особенностей между собой и с внешним критерием, но не дают ключ к познанию индивидуальной психики. Индивидуальный диагноз и вытекающий из него прогноз затруднены. Одна из причин такого положения за­ключается в том, что невозможно эффективно диагностировать инди­видуальную психику, не понимая и не учитывая того, как она фор­мировалась, каков ее прошлый опыт. Подробнее эти вопросы будут обсуждены в данной главе.

§ 1. Субъективизм средовых оценок и индивидуальный прогноз поведения

Проблема интерпретации и использования на ее основе диагности­ческих результатов остается самой сложной в работе психодиагноста-практика. Для того чтобы в каждом конкретном случае правильно ее решить, необходимо глубокое знание психологии. Только такое под­линно научное психологическое знание, а не здравый смысл и житей-

екая мудрость, позволяет перейти от диагноза к прогнозу, который и является почти всегда главной задачей практического психолога, в какой бы сфере он ни работал.

Чтобы доказать это, рассмотрим некоторые заблуждения обыден­ной психологии, которым иногда подвержены и психологи. Главное из них — убежденность в прогностичности личностных свойств, про-явлющаяся в том, что на основе информации о личностных чертах многие с уверенностью прогнозируют поведение человека в конкрет­ных жизненных ситуациях. Чтобы доказать неверность таких пред­ставлений, американские психологи Л. Росс и Р. Нисбетт [76] приво­дят следующий пример: спешащий на свидание Джон видит в дверях упавшего и просящего о помощи человека. С точки зрения большин­ства предсказать, как себя поведет в такой ситуации Джон, можно, если обладать определенной информацией о нем. Например, такой — известен ли Джон своей черствостью и бесчувственностью или, напро­тив, добротой и участливостью; как он вел себя в подобных ситуациях; является ли он членом благотворительной организации.

Однако такая информация о личности Джона имеет незначитель­ную прогностическую ценность. Чтобы понять это, достаточно поста­вить себя в подобную ситуацию; станет очевидным, что поведение каждого в первую очередь будет определяться условиями самой ситу­ации и, в частности, внешним видом упавшего человека (производит ли он впечатление больного или пьяницы, наркомана, бомжа). Поми­мо этого, важным будет тот факт, происходит ли это в безлюдном ме­сте или, напротив, вокруг есть люди, которые вместо вас могут оказать необходимую помощь. Существенно, располагаете ли вы временем для оказания помощи.

Таким образом, этот пример показывает, насколько велико влияние на поведение человека в конкретной ситуации особенностей этой си­туации, специфических условий, в которых оказался человек. Знание личностных черт отступает на второй план в прогнозе поведения в определенной ситуации, а обыденное сознание уверено в обратном. Чрезмерно преувеличенное представление людей о значимости лич­ностных черт при одновременной неспособности признать важность ситуационных факторов при их воздействии на поведение человека получило название «фундаментальной ошибки атрибуции» (Л. Росс, Р. Нисбетт, Е. Джонс, Е. Джильберт) [76]. «На практике, когда кто-то хочет предсказать поведение человека, полезнее испытать ситуации, а не свойства человека», пишет известный американский психолог Дж. Бэрон[125, с. 341].

Обыденное сознание преувеличивает стабильность и согласован­ность личностных черт в отношении их проявлений в разных ситуа­циях. Вывод о постоянстве черты делается на основе определенного способа поведения в определенном классе ситуаций. Так возникают заключения об импульсивности, ригидности, экстравертированности и других чертах, свойственных тем или иным индивидам.

В настоящее время практически все психологи признают, что не существует универсальных черт, проявляющихся абсолютно всегда, характеризующих поведение человека во всех ситуациях, предполага­ющих действие соответствующих черт. Стало очевидным, что каждая черта связана с определенным классом ситуаций, является ситуаци­онно-зависимой. Поэтому вместо термина «черта» часто использует­ся понятие «диспозиция» (от лат. dispositio — расположение), отража­ющее склонность, предрасположенность к определенному поведению в определенных ситуациях.

Однако неверно полагать, что, зная специфику ситуации, можно предсказать поведение в ней любого человека, а понимая характер си­туационных воздействий на возникновение и развитие определенных личностных черт, можно прогнозировать их проявление у всех или большинства индивидов, испытывающих эти воздействия. Это еще одно заблуждение обыденного сознания. Так, например, в первый день пребывания в школе дети ведут себя по-разному; чаще всего мы не можем предсказать, какие черты проявит в этот день тот или иной пер­воклассник — боязнь незнакомого места, тревожность в непривычной ситуации, любознательность, общительность, отгороженность, конф­ликтность. Какие черты будут доминировать в поведении определен­ного ребенка? Прогноз затруднен, хотя мы знаем специфику данной ситуации, сценарий происходящих событий.

Оказывается, что влияние некоторых значимых с точки зрения боль­шинства людей ситуационных факторов незначительно. Например, Ч. Уидом в своем исследовании показал, что влияние пережитого в детстве физического или сексуального насилия на личность незначи­мо, а Е. Шайн обнаружил отсутствие долговременного эффекта пси­хологической обработки в лагерях военнопленных [76].

Еще один пример того, что могут быть расхождения в оценке значи­мости разных средовых факторов обыденным сознанием и реальным их воздействием. В Кембриджско-Соммервильском исследовании, на­правленном на оказание социально-психологической помощи детям из семей с низким социоэкономическим статусом, среди участников наблюдался существенный разброс в семейных условиях: на одном

8-1168

полюсе были мальчики из достаточно благополучных семей, хотя и бед­ных (отцы работали, матери вели домашнее хозяйство), на другом по­люсе — мальчики из семей, имевших полный набор социальных пато­логий (безработные, пьющие и пр.). Сорок лет спустя разница между мужчинами этих двух групп отсутствовала по таким показателям, как число арестов, психических расстройств, уровень доходов и занятости и пр. Значит, не было обнаружено влияние семейной обстановки на качество жизни и психическое здоровье человека, хотя общепризнан­ной в житейском представлении является важность, первостепенность этого фактора.

Таким образом, предвзятые представления, житейская мудрость не помогают, а вводят в заблуждение, когда нужно оценить влияние сре­ды на формирование личности й поведение человека. Ситуационные факторы, условия среды влияют не так, как мы ожидаем, опираясь на нашу интуицию и жизненный опыт. Некоторые важные с точки зрения большинства факторы оказываются неощутимыми по своему воздей­ствию, а другие, считающиеся слабыми, в действительности оказыва­ют сильное влияние. Необходим тонкий анализ ситуации и факторов воздействия, который может осуществить только квалифицирован­ный психолог.

Итак, для предсказания поведения человека в конкретной ситуации необходимо не только понимать роль ситуационных факторов, но и уметь оценивать ситуационные влияния.

Почему это может сделать только психолог?

Потому что он понимает, что недостаточно иметь знание о ситуа­ции, вызывающей определенное поведение со стороны человека, нуж­но знать, как ее воспринимает и интерпретирует конкретный человек. Согласно взглядам представителей различных психологических школ, восприятие и понимание представляют собой не пассивную регистра­цию реальности, а активный и конструктивный процесс, деятельность, приводящую к созданию образа среды, мира, отдельных воздействий, и этот образ определяет специфику поведения. Причины индивиду­ального своеобразия поведения видятся прежде всего в разнообразии индивидуальных, субъективных интерпретаций ситуаций. У разных психологов внутренние факторы, приводящие к преодолении непос­редственности восприятия и оценок, называются по-разному — «кон­структы» Дж. Келли, «внутренние условия деятельности» С. Л. Ру­бинштейна, «установка» У. Узнадзе и др. Когнитивисты в 60-е гг. XX в. ввели понятие «субъективный образ ситуации». Главное заключается в том, что представители разных психологических школ признают на-

личие субъективизма в интерпретации факторов среды, доказывая, что абсолютных суждений и оценок, одинаковых для всех людей, не

бывает.

Психология изучает, каким образом люди делают выводы, выносят оценки, суждения относительно ситуаций, окружающей среды, ее сти­мулов, воздействий. Главным механизмом, как отмечают многие, яв­ляется сравнение. Прежде всего человек сравнивает свои восприятия и суждения с контекстом. Так, С. Эш продемонстрировал «эффект первичного впечатления» [76; 135]. Он предъявлял списки личност­ных качеств какого-то воображаемого человека и просил высказать суждения о нем, оценки его. Оказалось, что первые пункты перечня заставляли испытуемых создавать рабочие гипотезы, которые затем диктовали, как интерпретировать последующую информацию. Таким образом, набор одних и тех же качеств, но представляемых в разном порядке, порождал итоговые оценки в отношении воображаемого че­ловека. Первые пункты списка оказывали непропорционально боль­шое влияние. Так, например, термин «интеллектуальный» в зависимо­сти от первоначального впечатления, определяемого первыми перечис­ленными чертами, интерпретировался как «рассудительный, мудрый, проницательный» (при положительном впечатлении) или как «рас­четливый, высокомерный, бесчувственный, равнодушный» (при отри­цательном).

Таким образом, контекст событий или информации о них предоп­ределяет нашу интерпретацию. Сравнение с контекстом влияет на на­ши суждения, а последние отразятся на поведении.

Еще один вид сравнения — с прошлым опытом. Так возникают та­кие оценки, как «добрые старые времена», «ужасная молодежь», «эти современные нравы». Известно, что пожилые блокадники долгое вре­мя чувствовали себя обеспеченными по сравнению со временем бло­кады, а некоторым первоклассникам школа нравится потому, что в ней не заставляют днем спать, как это было в детском саду,

Следующий вид сравнения — социальное. Люди сравнивают себя и окружающих с социально значимыми людьми и на основе этого вы­носят суждения о счастье, таланте, здоровье, богатстве и пр.

Помимо сравнения механизмом формирования субъективных ин­терпретаций является конформность, проявляющаяся в том, что ин­дивид перенимает интерпретации других людей, присваивает их оцен­ки и суждения.

Обобщая, можно утверждать, что в основе индивидуальных интер­претаций всего, с чем встречается человек, лежит его прошлый опыт.

С. Л. Рубинштейн по этому вопросу писал так: «Поскольку внутрен­ние условия, через которые в каждый момент преломляются внешние воздействия на личность, в свою очередь формировались в зависимо­сти от предшествующих внешних воздействий, положение о прелом­лении внешних воздействий через внутренние условия означает вмес­те с тем, что психологический эффект каждого внешнего (в том числе и педагогического) воздействия на личность обусловлен историей ее развития» [80, с. 118].

Итак, люди активно интерпретируют ситуации и события, а не просто воспринимают их, и с этим связаны дифференциальные разли­чия их поведения в одинаковых условиях среды. Но, кроме того, следует понимать, что субъективные интерпретации человека могут меняться, и потому один и тот же человек о двух идентичных ситуациях в разное время нередко судит по-разному.

Психологам также известно, что субъективными интерпретациями можно манипулировать, и главный механизм этого манипулирова­ния — присваивание ярлыков и формирование категорий, позволяющее отнести встретившийся предмет, человека или событие к определен­ному классу и сформировать на этой основе определенные ожидания в отношении некоторых его характеристик и соответствующее сужде­ние о нем. Для обозначения этого механизма представители когнитив­ной психологии используют такие термины, как «схема», «сценарий», «структура знания» [109; 121]. Используя их, люди интерпретируют события и ситуации, а также пытаются прогнозировать поведение в них других людей. Например, зная сценарий защиты диплома, инди­вид ожидает определенного поведения участников — оппонентов, ко­миссии, других присутствующих.

Практическая польза наклеивания ярлыков хорошо известна про­пагандистам («консерватор», «террорист» и пр.). Психологи иссле­довали эффект наклеивания ярлыков, введя понятие самореализу­ющегося ожидания. Смысл этого понятия заключается в том, что вера относительно характеристик человека или группы служит формиро­ванию реальности, подтверждающей эту веру (Р. Мертон). Известной иллюстрацией этого феномена является «эффект Розенталя и Джей-кобсон» [76].

Итак, стремление полагаться на сценарии, схемы и другие структу­ры знаний помогают человеку интерпретировать окружающий мир, прогнозировать события и поведение окружающих, однако часто это делается с чрезмерной уверенностью без понимания индивидуальных различий и в этих готовых структурах знания. Они меняются от чело-

века к человеку и у одного и того же человека в разное время. Ошибки, допускаемые людьми в прогнозировании поведения других, связаны с непониманием того, что, во-первых, разные люди по-разному ведут себя в одних и тех же ситуациях и, во-вторых, низка согласованность поведения одного и того же человека в разных ситуациях. Проанали­зировав разные исследования, У. Мишел (1968) нашел, что поведен­ческие проявления одной и той же черты коррелируют на уровне меж­ду 0,10 и 0,20. Это значит, что если знать, как некто вел себя в ситуа­ции 1, это почти не отразится на точности предсказания того, как он поведет себя в ситуации 2, требующей проявления той же черты. На низкую кросс-ситуативную согласованность поведения указывают ис­следования Г. Хартшорна и М. Мея (1928) честности учеников началь­ной и средней школ (корреляции 0,23), а также данные Т. Ньюкомба (1929) относительно проявления экстравертированности подростков в летнем лагере (корреляции 0,14) [76; 135].

Предсказание поведения в одной ситуации на основе знания того, как человек вел себя в другой, сходной ситуации, опирается на ожида­ние кросс-ситуативной согласованности поведения. А такое ожида­ние — еще одно заблуждение обыденного сознания.

Итак, есть основания думать, что люди, включая и психологов, без­основательно преувеличивают стабильность проявления черт, пред­сказывая или объясняя поведение на их основе, а не на анализе ситу­аций.

Противоположностью такой точки зрения является «ситуацио-низм» — уверенность в том, что поведение человека полностью опре­деляется ситуацией, а кажущиеся различия в чертах личности явля­ются артефактом от восприятия диагностических ситуаций [125].

Между тем личностные черты не следует рассматривать принадле­жащими лишь самому человеку, каждая из них обусловлена и особен­ностями индивида, и спецификой ситуации. Главной детерминантой поведения человека выступают не черты или ситуации в отдельности, а скорее их взаимодействие. Поэтому непостоянство какой-либо чер­ты (например, импульсивности) в разных ситуациях может быть свя­зано с проявлением какого-либо более глубокого постоянства, напри­мер в особенностях категоризации ситуаций, в особой пристрастности их оценок. Если сходны оценки человека в отношении разных си­туаций, тогда и поведение в них скорее всего может быть похожим, а для его предсказания нужны знания этих оценок. Узнать их можно ли­бо посредством особого подхода к диагностике (идиографического), о чем пойдет речь дальше, либо в результате длительного, постоянного

наблюдения за реальным повседневным поведением человека на про­тяжении его жизни. В повседневной жизни мы обычно наблюдаем зна­комых людей в относительно стандартных, типичных, обычных ситу­ациях, часто определяемых их социальными ролями. Повторяемость, привычность поведения человека в таких ситуациях является одной из основных причин обыденного диспозиционизма, когда особенно­сти поведения относят за счет личностных свойств. В действительно­сти эта стабильность и потому предсказуемость поведения обусловле­ны систематическим взаимодействием индивида и среды, типичной для него.

§ 2. Идиографический подход в диагностике и индивидуальный прогноз поведения

Ранее уже отмечалось, что важными причинами малой прогностич-ности результатов диагностических методик являются влияния усло­вий среды и специфики ситуаций, в которых оказывается человек, субъективность интерпретации этих ситуаций и средовых воздействий, низкая согласованность поведения одного и того же человека в раз­ных ситуациях. Следовательно, узнав с помощью личностной методи­ки ту или иную черту индивида, мы не можем с уверенностью ожидать ее проявления в конкретных ситуациях. Нам необходимо выяснить, как воспринимает и интерпретирует ситуацию сам индивид.

Что же в таком случае дают нам результаты личностной психоди­агностики, какова их прогностическая действенность?

Чтобы понять это, следует вспомнить о том, что результат любой лич­ностной методики является агрегированным, т. е. отражает усреднен­ную реакцию человека в ряде ситуаций, релевантных данной черте. Именно на методе агрегирования основаны высокие показатели надеж­ности диагностических методик. Зная результат личностной методики, психолог может с достаточной точностью предсказать усредненную реакцию человека, которую он будет проявлять на протяжении до­статочно длительного времени в будущем, а также распределение и вероятности в будущем среднего проявления черты и экстремальных ее проявлений. Так, измерив уровень агрессивности индивида, мож­но предсказать средний уровень ее проявлений, вероятность проявле­ния этого среднего для индивида уровня, а также экстремальных про­явлений агрессивности. Но знание выраженности этой черты никак не повысит точности предсказания поведения человека в конкретной ситуации, так как отдельные реакции людей подвержены влиянию

многих случайных факторов, не имеющих отношения к измеренной

черте.

Диагностический подход, направленный на предсказание усреднен­ных случаев, отражающих общие закономерности, называют номоте-тическим. Используя номотетический подход, можно открыть общие законы, но, зная их, невозможно составить достаточно полное пред­ставление о личности, поскольку личность уникальна. Конечно, номо­тетический подход не исключает индивидуальных различий, но пред­полагает их оценку с помощью стандартного набора черт, которые могут иметь отклонения от среднего, типичного их выражения в ту или

иную сторону.

По таким чертам многим людям можно дать оценку. Но при их вы­делении игнорируют качественные различия между людьми в угоду описания их сходства с другими. Номотетические законы и черты вы­водятся из среднегрупповых данных, но они не применимы для пред­сказания каждого конкретного случая. Так, например, известно, что большинство людей, характеризуемых как обладающие высоким уров­нем потребности в достижении, будут работать больше и эффектив­нее, чем большинство людей с низким уровнем этой потребности. Но некоторые люди, оцененные как имеющие высокий уровень потреб­ности в достижении, работать не будут, в то время как некоторые люди, отнесенные к низкому уровню выраженности этой потребности, тру­дятся интенсивно.

Таким образом, дать индивидуальный прогноз, используя номоте­тический подход, не удается. Чтобы применить номотетические зна­ния к предсказанию конкретных случаев, нужно дополнить их ин­формацией о важнейших чертах личности и специфике ее средовых условий. Это позволит выяснить, как общие законы и знания будут обнаруживаться у отдельного человека. Например, потребность в до­стижении проявится в усердной работе, но в условиях свободной реа­лизации возможностей, а не при несвободном рабском труде и отсут­ствии ресурсов для самораскрытия.

Поэтому номотетический подход должен быть дополнен идиогра-фическим, который ориентирован на описание и объяснение сложного целого, каковым является личность, с учетом индивидуального свое­образия. Сторонниками идиографического анализа личности, отстаи­вающими его преимущества, были такие известные психологи, как В. Штерн, Г. Олпорт, а также представители гуманистической психо­логии А. Маслоу, К. Роджерс и другие. Они считали, что люди в боль­шей степени отличны друг от друга, нежели сходны друг с другом,

поэтому основная задача психологов состоит в понимании и предска­зании индивидуальных случаев.

Для того чтобы повысить прогностичность результатов личност­ных методик, необходимо использовать принципы идиографическо-го анализа индивидуальности. Основной из них состоит в следу­ющем: при очерчивании круга конкретных ситуаций, в которых может быть обнаружена определенная черта какого-либо человека, следует использовать информацию о том, как эту черту воспринимает сам че­ловек, какое место занимает она в его субъективной иерархии лично­стных черт, в каких случаях он считает нужным проявлять данную черту.

Следует ожидать проявления конкретной черты у каждого индиви­да не во всех ситуациях, в которых есть возможность ее продемонст­рировать, а лишь в определенных ситуациях, которые можно назвать релевантными по отношению к нему. Так, если какая-то черта рассмат­ривается как существенная, важная с точки зрения данного человека, он, стремясь следовать своему личному стандарту, будет проявлять ее во всех случаях, когда эту черту можно (или нужно) продемонстриро­вать. Поэтому можно ожидать высокой согласованности поведения этого человека в соответствующем круге ситуаций (адекватных дан­ной черте). Человек будет сознательно отслеживать свое поведение относительно присутствия данной черты. Например, считая очень важ­ной, ценной такую черту, как эмпатия, индивид будет стремиться об­наружить ее, проявить во всех ситуациях, когда это возможно. Другой человек будет стремиться быть последовательным в проявлении доб­росовестности и т. д.

Такие черты, характеризующиеся постоянством проявления/иног­да называют генерализованными [59; 125]. Те или иные черты могут стать генерализованными под влиянием воспитания, специальной тре­нировки. Например, родители, которые хотят чтобы их дети стали че­стными, должны учить их этому, ставя в разнообразные обстоятель­ства, ситуации. Люди могут формировать у себя генерализованные черты целенаправленно, рассматривая их самыми ценными и полез­ными.

Характер черт личности, в том числе и их степень генерализован-ности, меняется в зависимости от культуры (о чем речь пойдет в части IV, гл. 2 ).

Таким образом, зная, как оценивает данную черту человек, какое место занимает данная черта в иерархии личностных черт этого чело­века, можно с определенной вероятностью ожидать ее проявления во

многих или в некоторых ситуациях. Важно знать, что думает данный человек по поводу соотношения определенной черты и конкретной ситуации, недостаточно знать выраженность тех или иных черт, важ­но определить представления этого человека относительно этих черт и ситуаций. Поэтому для такого прогноза необходимо учитывать раз­нообразную информацию об индивиде:

♦ о его потребностях и целях, ценностях и способах их дости­жения;

♦ о мировоззрении и взаимоотношениях с окружающими людьми;

♦ о фактах его биографии;

♦ об условиях его жизни и наличной жизненной ситуации и многое другое.

Итак, прогностические возможности результатов исследования кон­кретного человека по определенной личностной методике может адек­ватно охарактеризовать только психолог, обладающий глубокими на­учными знаниями психологии и психодиагностики. Только он знает «цену» диагноза в каждом отдельном случае, а также понимает, какие выводы можно сделать на его основе. Серьезный диагност не упускает из виду уникальность каждого человека, неповторимость его жизнен­ного пути, специфику взаимодействия его с окружающими и многое другое. Поэтому идиографический анализ непременно включается в диагностическое обследование индивида и повышает эффективность последнего. Среди методов идиографического анализа особое, пока не до конца оцененное значение имеют репертуарные личностные ме­тодики.

Вопросы и задания

1. Почему убежденность в прогностичности личностных свойств является заблуждением? Докажите это.

2. Объясните, что означает ситуационная зависимость личностных черт.

3. В чем причины дифференциальных различий поведения людей в одних и тех же ситуациях?

4. Почему низка кросс-ситуативная согласованность поведения людей?

5. Поясните, как идиографический подход к диагностике может по­высить прогностические возможности личностных методик.

Рекомендуемая литература

1. Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация. — М., 1999.

2. Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. — М., 1959.

3. Шмелев А. Г. Психодиагностика личностных черт. — М., 2002.

4. Handbook of Human Intelligence. - N. Y., 1982.

5. Mischel W. Personality and assessment. — N. Y., 1965.

Глава 2