Этот серьезный человек дошкольник 11 страница

Глава I

ИГРА КАК МЕТОД

ИЗУЧЕНИЯ НАРУШЕНИЙ

РАЗВИТИЯ

Патопсихология, являясь ветвью психологической на­уки, опирается на теорию общей психологии. Это означа­ет, что при изучении самых разных форм душевных заболева­ний патопсихолог исходит из закономерностей психической жизни в норме. Б. В. Зейгарник не раз подчеркивала, что «лишь в том случае, когда результаты патопсихологическо­го эксперимента анализируются в понятиях современной материалистической психологической теории, они оказы­ваются полезными клинической практике, дополняя ее, а иногда и вскрывая новые факты» (1973, с. 7)'.

Этот принцип полностью применим и к исследова­нию нарушений детской игры.

Общие вопросы теории детской игры в отечественной психологии

Развитие представлений о детской игре составляет за­мечательную страницу в истории отечественной психоло­гии. Поставленная Л. С. Выготским задача создания новой теории игры получило детализацию в работах виднейших

¹ Библиографию см. в конце второго тома.

отечественных психологов А. Н. Леонтьева, А. В. Запорожца, Д. Б. Эльконина, П. Я. Гальперина, в исследованиях их со­трудников и учеников. Подробное и исчерпывающее изло­жение истории создания отечественной теории игры, ее основных понятии и экспериментальных исследований со­держится в фундаментальной монографии Д. Б. Эльконина.

Остановимся кратко на тех положениях теории детской игры, которые стали исходными для нашего исследования.

В основе отечественной теории детской игры лежит представление о ее социальной природе. Ролевая игра возникает в ходе исторического развития в результате изменения места ребенка в системе общественных отно­шений, когда на основе развития общества включение детей в производительный труд отодвигается во времени. «Возникает новый период в развитии ребенка, — пишет Д. Б. Эльконин, — который по праву может быть назван периодом ролевых игр» (1978, с. 63).

Игра понимается как «особый тип деятельности ре­бенка, воплощающий в себе его отношение к окружаю­щей, прежде всего социальной действительности, име­ющий свое специфическое содержание и строение -— особый предмет и мотивы деятельности и особую систе­му действий» (Эльконин, 1978, с. 150).

В качестве основных структурных единиц игры выделя­ют воображаемую ситуацию, роль и реализующие ее игровые действия. Показано, что основу роли в развитой сюжетно-ролевой игре составляют не предметы, а отношения между людьми. В структуре игровой деятельности различаются та­ите компоненты, как сюжет и содержание. Сюжет игры — это та область дейстаительности, которая воспроизводится детьми в игре. Содержание игры — это то, что воспроизво­дится ребенком в качестве центрального, характерного мо­мента деятельности и отношений между взрослыми.

Ролевая игра не является продуктивной деятельнос­тью, мотив игры заключен в самом ее процессе. При этом развитие мотивов игры просматривается в изменении

содержания. На ранних этапах детства мотив игры реали- зует потребность в действиях с предметами. Затем в ходе формирования потребности действовать как взрослый и вычленения взрослого в качестве образца мотивом ста- новятся не игровые действия, а воспроизведение роли. Щ развитой игре именно воображаемая ситуация и роль ста- новятся центральным смыслообразующим мотивом

Анализ изменений в содержании игры позволил.
Д. Б. Эльконину указать стадии развития или уровни сю-
жетно-ролевой игры, в которых отражаются различия в
подчинении ролевому правилу. И наконец одним из ваяй
нейших положений отечественной теории детской игры
является подход к игре как ведущей деятельности. Это
означает, что «в связи с развитием игры происходят глав-
нейшие изменения в психике ребенка... развиваются пси-хические процессы, подготавливающие переход ребенка
к новой, высшей ступени его развития» (Леонтьев, 1972,
с. 476).

В игре не только формируются новые мотивы, но И изменяется их психологическая форма. Игра создает ус- ловия для развития произвольного осознанного поведе-ния, именно в игре формируются зачатки самосознания. Игра оказывает существеннейшее влияние на развитие умственных действий, подготавливая переход к форми-рованию новых интеллектуальных операций, она «источник развития и создает зону ближайшего развития» (Вы-_й готский, 1966, с. 74).

Особенности патопсихологического анализа нарушений игровой деятельности

Игровой эксперимент, тем более в условиях клини- ки, представляет значительную сложность. В общей детской психологии выработана особая стратегия экспе-римента, носящая название экспериментально-генети-

ческого метода. Этот метод требует учета особенностей развития детей на этапах раннего детства, изучения пред­посылок игры, перехода от ее низших уровней к более развитым формам.

Реализации такого метода помогает объединение экспериментов над игрой с биографическим исследова­нием, которое в патопсихологии выступает в форме пси­хологического анализа истории болезни. В детской пси­хиатрии история болезни содержит последовательное описание жизни ребенка с момента рождения, особен­ностей ухода и воспитания, специфических черт раннего детства, взаимоотношений с близкими — взрослыми и сверстниками. Этот материал дает возможность очертить общий ход развития ребенка, показать особенности фор­мирований познавательных процессов и видов деятель­ности на этапах, предшествующих возникновению игры. Исследование нарушений игры представляет собой це­лостный подход к анализу патологических явлений. Как подчеркивает Д. Б. Эльконин, «можно разложить игруна сумму отдельных способностей: восприятие + память + мышление + воображение». «Однако при таком разложе­нии на отдельные элементы, — пишет он далее, —- со­вершенно теряется качественное своеобразие игры как особой деятельности ребенка». Таким образом, изучая искаженную болезнью игру, патопсихолог выявляет на­рушения психических функций и эмоционально-аффек­тивных состояний в их совокупном взаимодействии. Б. В. Зейгарник отмечает, что «патопсихологический экс­перимент должен представлять собой известную модель жизненной ситуации, которая способна актуализировать не только умственные операции больного, но и его от­ношение, установки, направленность» (1973, с. 26). Не возникает сомнений в том, что эксперимент с игрой предоставляет возможность исследовать такую реальную жизненную ситуацию. Таким образом, изучение психи­ческих нарушений в детском возрасте с помощью игро-

вой деятельности релевантно основным принципам па­топсихологического эксперимента. Анализ ведущих типов деятельности, в данном случае игры, имеет даже неко­торые преимущества по сравнению с другими методами детской патопсихологии. Дело в том, что такой подход позволяет не только констатировать те или иные отлич­ные от нормы особенности детского развития, но, глав­ное, проследить пути их формирования. Искажаясь под влиянием болезни, игровая деятельность приводит к воз­никновению особых патологических новообразований. Поэтому, если патопсихолог ставит перед собой задачу изучения нарушений общего хода развития и его внут­ренних механизмов в условиях психического заболева­ния, анализ игры становится необходимым.

Другой важной особенностью подхода к изучению аномалий развития через анализ игры является возмож­ность объединения задач диагностики и коррекции вы­явленных нарушений.

Учитывая, что «сознательное управление психичес­ким развитием ребенка совершается прежде всего путем управления основным, ведущим отношением его к дей­ствительности, путем управления ведущей его деятель­ностью... необходимо научиться управлять игрой» (Леон­тьев, 1965, с. 247). Этот тезис ставит задачу нахождения адекватных приемов исправлений нахождения игры и формирования полноценной игровой деятельности, ко­торая бы препятствовала искажениям дальнейшего пси­хического развития и там, где возможно, устраняла уже сложившиеся патологические новообразования.

Таковы главные направления патопсихологического подхода к изучению нарушений игры, положенные в основу нашего исследования.

Глава II

ПРОБЛЕМА АУТИЗМА

И НАРУШЕНИЙ ИГРЫ

ПРИ АУТИЗМЕ

Детская психиатрическая клиника накопила доста­точно обширный, хотя довольно пестрый эмпирический материал, отражающий нарушения игры при различных психических заболеваниях. Настоящая работа ограничи­вается анализом лишь одного из вариантов нарушений игры. Изучалась игровая деятельность детей с аутисти-ческим синдромом. Соображения, заставившие обратиться именно к этому типу аномального развития, будут под­робнее освещены ниже; здесь же отметим, что это связа­но как с практической значимостью, так и с большим теоретическим интересом проблемы аутизма. В связи с этим перейдем к изложению взглядов, сложившихся в психиатрии и психологии на "проблему аутизма в целом и на проблему патологии игры при аутизме.

Психологический смысл понятия «аутизм»

Термин «аутизм» был введен в психологию Е. Блей-', лером (1928) для описания особого вида мышления, ре­гулируемого аффектом. Определяя аутистический тип >

мышления, Е. Блейлер подчеркивает его независимость ) от реальной действительности, свободу от логических законов и управление «аффективными потребностями» человека. Последние сводятся к стремлению испытывать удовольствие и избегать неприятных переживаний. Итак, аутизм, в отличие от «рацио», подчинявшегося реально­сти, детерминируется желаниями, чувствами субъекта. Анализируя аутистическое и рациональное мышление, Е. Блейлер сопоставляет их по структуре, процессу и про­дукту. Логическое мышление целенаправленно, подчи- нено определенным правилам, совершается в понятиях. Аутизм использует материал представлений без всякой логической связи. Образы, случайные ассоциации, не-расчлененные символы составляют содержание аутисти-ческой мысли. Логическое мышление направлено на адек- ватное познание реальности, аутизм есть искаженное отражение действительности. С помощью логического мышления субъект не только познает внешний мир, но,:. и воздействует на него, взаимодействует с миром вещей и людей. Аутизм — состояние изолированности, отгоро­женности от мира, непроницаемости для внешних обстоятельств. Е. Блейлер выделил ситуации, в которых про-,: является аутистическое мышление взрослых в норме: 1) в вопросах, познание которых сталкивается с опреде­ленными трудностями; 2) в ситуациях, когда чувства преобладают над разумом в состоянии сильного аффекта. Под влиянием взглядов Е. Блейлера в психологию, внедрилось весьма широкое толкование термина «аутизм», как доминирования аффективного над рациональным. Возникает, например, понятие «аутизм восприятия», с помощью которого объясняются механизмы перцептив­ной защиты и перцептивной сенсибилизации. И наконец, понятию «аутизм» в психологических работах зару­бежных авторов был придан генетический смысл. Аутизм стал определять психическое состояние ребенка на на-

чальных этапах индивидуального развития. Остановимся на этом несколько подробнее.

Представление об аутизме как первичной фазе детс­кого развития наиболее полно представлено в психоана­лизе. Процесс развития ребенка, как известно, оценива­ется 3. Фрейдом (1913) в виде последовательной смены объектов удовлетворения сексуального инстинкта. На ран­них стадиях развития либидо не носит направленного характера и не дифференцировано от других потребнос­тей организма. Поэтому на данном этапе действует все­общий «принцип удовольствия». Младенец, по Фрейду, аутичен, так как переживание удовольствия не связано с реакциями на внешний мир. Все впечатления ребенка, его психические структуры спаяны с аффектом и им вызываются. Аутистическое удовлетворение желаний пре­рывается в период от одного до полутора лет, когда ин­стинкты-табу вступают в конфликт с уже изолирован­ным либидо.

С теми или иными вариантами взгляд на аутизм как начальную стадию развития ребенка поддерживался мно­гими другими психоаналитиками. Такой же точки зрения придерживался в своих ранних работах Ж. Пиаже (1923, 1924). Для Пиаже было важно показать, как изначально аутистическая детская мысль деформируется под влия­нием логических законов, когда необходимость адапта­ции к среде заставляет ребенка сменить принцип удо­вольствия на принцип реальности. Считая эгоцентризм переходной ступенью от аутизма к логике, в качестве главного его признака Пиаже выдвигает преобладание субъективного, переживаемого над объективным, суще­ствующим в действительности. Невозможность стать на позицию другого, наделение вещей собственными по­буждениями, незаинтересованность в понимании други­ми — все эти особенности эгоцентризма, по существу, сходны с описанными Е. Блейлером признаками аутис-

тического мышления. Интересно, что сам Е. Блейлер по вопросу о первичности аутизма как стадии развития за­нимал весьма противоречивую позицию. С одной сторо­ны, он критиковал 3. Фрейда за концепцию изначально-сти аутизма, доказывая, что в раннем возрасте нет иллюзорного, аутистического удовлетворения желаний. Кроме того, Блейлер считал, что аутистическая мысль требует уже накопленного ранее материала, набора пред-: ставлений и ассоциаций. С другой стороны, разбирая воп- рос о генетических корнях логики и аутизма, Е. Блейлер пишет: «...логическое мышление, работающее с помощью картин воспоминания, должно быть приобретено путем опыта, в то время как аутистическое мышление следует прирожденным механизмам» (Блейлер, 1928, с. 63).

В контексте нашей проблемы необходимо подчерк­нуть еще один аспект психологических представлений об аутизме, а именно связь аутизма и детской игры. Кон­цепции первичности аутизма утверждали взгляд на пси­хическое развитие как социализацию, в процессе кото­рой аутизм ломается под воздействием требований окружающей среды. С этой точки зрения игра, являясь деятельностью, аутистической по своей природе, несет в себе черты, отражающие противоборство аутизма и ре­альности. С точки зрения 3. Фрейда, включение «цензу­ры», препятствующей аутистическому удовлетворению, заставляет инстинктивное влечение искать обходные пути и символические формы. Одной из форм символическо­го проявления инстинкта и является детская игра. При этом действия с различными игрушками, символизируя неосознаваемые побуждения, помогают и их «не раздра­жающей цензуру» реализации. В дальнейшем неопсихоа­нализ, как известно, сформулировал принципиально сходный взгляд на детское развитие. Но и здесь игра оп-; ределяется как деятельность, наименее контролируемая

обществом (следовательно, аутистическая), в которой, ребенок получает возможность проявить подавляемые; воспитанием желания и аффекты. Противопоставление травмирующего опыта воспитания и свободной, аутис- | тической игры содержится во взглядах А. Адлера, К. Коф- ,< фки, отчасти у В. Штерна и в некоторых других теориях; детской игры. Игра аутистична и с точки зрения Ж. Пиа- \ же. На определенном этапе развития у ребенка уже нет}. аутизма, но сохраняется аутистическая игра с ее неис­черпаемыми возможностями реализации нереализуемых в действительности желаний.

Завершая обзор психологических представлений об аутизме в зарубежной психологии, можно сделать следу­ющие выводы.

1. Термином «аутизм» описывают состояния доми­нирования, чувственного, аффективного над логическим, рациональным.

2. Аутизм в приложении к познавательным процес­сам — восприятию, мышлению, сознанию — означает обусловленность последних аффективными состояниями и независимость от логических законов реальности.

3. Аутизм определяет изначальный этап развития ре­бенка, где основу психической жизни составляет «прин­цип удовольствия».

4. Аутизм (аутистическая игра) употребляется для обозначения асоциальной природы детской игры, позво­ляющей ребенку удовлетворять подавляемые обществом тенденции.

Аутизм как болезнь; нарушения

ИГРЫ ПРИ даТСКОМ АУТИЗМЕ

В психиатрической литературе термин «аутизм» ис­пользуется для описания различных состояний. Напри­мер, вслед за Е. Блейлером аутизм стал обозначать осо-

бое поведение взрослых людей, страдающих шизофре­нией, проявляющееся в активном уходе от контактов с внешней действительностью, погружением в мир соб­ственных переживаний.

В детской психиатрии выделен особый синдром «ран­
него детского аутизма», впервые описанный Л. Каннер в
1943 г. в работе «Аутистические нарушения аффективно­
го контакта». С этого времени детский аутизм стал наи­
более спорной и широко обсуждаемой проблемой детс­
кой психиатрии. В большом числе отечественных и
зарубежных исследований, содержащих многолетние на­
блюдения, дается подробное и разностороннее клини­
ческое описание специфического поведения аутичных
детей (Бендер, 1966; Беттелхейм, 1967; Вроно, 1971; Гу-
ревич, 1925; Мнухин, 1947; Орнитц, 1965; Поллак, 1969;
Симеон, 1948; Сухарева, 1937; Зороски, 1968; Тахака-
ши, 1960; и др.). К типичным симптомам детского аутиз­
ма относят отход ребенка от контактов с взрослыми и
детьми, желание сохранения постоянства окружающей
обстановки, страх перед любыми изменениями, отказ от
использования речи либо своеобразная речь с наруше-
ниями коммуникативной функции. В игре аутичных де-
тей клиницисты отмечают однообразие действий, мани-пулирование руками, использование бытовых предметов,
патологическое фантазирование.

Дискуссия в клинических работах относительно син- дрома аутизма развернулась в основном по двум аспек-
там. Одной из дискутируемых стала проблема нозологи-
ческой специфики синдрома, является ли аутизмсамостоятельным заболеванием или вариантом шизофрении. Этот сугубо медицинский вопрос в контексте дан- ной работы рассматриваться не будет. щ

Другой аспект клинической дискуссии о детском Ц аутизме представляет большой интерес и для патопсихо-.'ji логического изучения. Дело в том, что при решении вои-1 роса о природе и механизмах детского патологического!

аутизма клиницисты использовали различные психоло­гические теории и .экспериментальные исследования. • Исключение составляет грубо биологизаторский подход, согласно которому симптомы детского аутизма связаны с биологическим повреждением нервной системы. Тако­вы взгляды Л. Бендер (1966), которая полагает, что аутизм представляет собой реакцию организма на патологию нервной системы, вызванную генетическими факторами. Возникающая эмбриональная незрелость, или «пластич­ность», по выражению Л. Бендер, нервной системы про­является во всех сферах психической жизни индивида и может вызывать симптомы аутистического поведения. Аналогичные биологизаторские взгляды разделяет М. Рим-ланд (1964). Он объясняет аутизм специфической пато­логией ретикулярной формации, отмечая у аутичных де­тей ослабление электрофизиологических показателей ре­акции пробуждения. Такие факты нарушения игры при аутизме, как монотонность, обедненность движениями, объясняются общим преобладанием тормозных процес­сов, снижением энергетического потенциала. Понятно, что с точки зрения отечественной патопсихологии такое выведение всех проявлений аномального аутистического поведения из факта первичной биологической неполно­ценности мозга представляется полностью несостоятель­ным. Уместно будет еще раз вспомнить принципиально важное положение Л. С. Выготского об ошибочности рас­положения «в один ряд первичных — биологических осо­бенностей дефективного ребенка и вторичных — куль­турных осложнений дефекта» (1960, с. 54—55).

Вернемся к обзору клинической дискуссии о приро­де аутистического синдрома. Для нашего исследования наибольший интерес представляли клинические иссле­дования, в которых использовались различные психоло­гические теории и эксперименты. Наиболее распростра­ненным является объяснение аутизма регрессом или задержкой развития ребенка на генетически ранних эта- \

пах. Такая точка зрения принадлежит прежде всего кли­ницистам психоаналитической школы. Считается, что уход ребенка от контактов с окружающими означает задерж­ку развития на стадии первичного аутизма («нарциссиз­ма»). Задержка возникает вследствие повышенной фик­сации либидо на собственном теле, затрудняющей переход на другие объекты. Фактами патологической фик­сированное™ либидо на объектах, соответствующих пе­риоду «первичного аутизма», объясняются также формы искаженной аутистической игры детей с веревочками, тряпочками, которые трактуются как символизация вле­чения к пуповине. Стереотипия игровых действий сопос­тавляется с недостаточным удовлетворением сосательного рефлекса.

Принцип задержки развития реализуется также в некоторых исследованиях, базирующихся на изучении познавательных функций. В этих работах сопоставляется поведение аутичных детей с выделенными Ж. Пиаже ста­диями развития интеллектуальных операций. Б. Беттел-хейм (1967) выдвинул предположение, что аутистичее-кое поведение связано с задержкой развития на 4-й стадии сенсомоторного интеллекта — на'этапе усвоения поня­тий о постоянстве объектов. В качестве подтверждающего данную гипотезу факта выдвигается непереносимость аутичными детьми изменений во внешней среде.

Интересные соображения, объясняющие некоторые особенности аутистической игры, приводятся К. Н. Ку-иерник (1972). Было показано, что у аутичных детей реф­лексы, связанные с дистантными анализаторами, явля­ющиеся основой сенсомоторных схем, формируются значительно позже, чем в норме. Такой задержкой объяс­няются феномены нарушения интеграции представлений о собственном теле при аутизме. В связи с этим игра ру­кой перед глазами, характерная для здоровых детей трех­месячного возраста, сохраняется при аутизме на длитель­ное время. В исследовании В. Гольдфарб (1961) изучаются

циркулярные реакции аутичных детей. Оказалось, что фор­мирование этих реакций значительно задерживается при аутизме, тогда как в норме они возникают у детей шес­тимесячного возраста. «В процессе развития аутизма, — анализирует эти данные К. Н. Куперник, — все происхо­дит так, как будто в моторной и игровой деятельности ребенок приспособился к ограниченному набору пове­денческих реакций, эффект которых ему хорошо извес­тен» (1972, с. 153). Так объясняются возникновение сте­реотипных действий с предметами или специфические движения руками, напоминающие взмахивания крылья­ми у птиц. Интереснейший экспериментальный матери­ал, научная достоверность фактов отличают этот подход от мистических построений психоанализа. И все же в объяснении причин детского аутизма эти направления, по существу, близки друг другу. Их объединяет, во-пер­вых, представление об аутизме как недоразвитии. Во-вто­рых, аутистическое поведение целиком объясняется па­тологией лишь одной психической структуры, будь то инстинкт или сенсомоторный рефлекс. При таком объяс­нении игнорируется связь между различными сторонами психики, разрывается существующее в процессе разви­тия взаимодействие между формированием отдельных по­знавательных функций и навыков.

Целостный, организмический подход к объяснению патологического аутизма принадлежит К. Гольдштейну (1938). Применяя гештальтистские принципы о структур­ной целостности к клиническим фактам, К. Гольдштейн считал, что любое изменение во внутренней или внеш­ней среде неизменно приводит к перестройке соотноше­ния между организмом и средой. При нормальном разви­тии эти перестройки происходят весьма легко. В тех же случаях, когда дети неспособны к абстрактному^ мышле­нию, возникает «катастрофическая», в известном смысле защитная реакция в виде аутистического поведения. Набор поведенческих реакций у аутистических детей резко огра-

ничивается. Этим объясняются факты примитивности и сте­реотипии игры детей при аутистическом синдроме.

Положение об аутизме как защитной реакции полу­чило весьма широкое распространение в самых разных исследованиях. Но, пожалуй, больше всего «защитная» функция аутизма подчеркивается теми авторами, которые при объяснении его природы главное значение придают социальным факторам, прежде всего неблагоприятному семейному климату и ошибкам воспитания. Анализ отношений между детьми и родителями стал лейтмоти­вом исследований неофрейдистов и психологов «эго».

Аутистическое поведение объясняется затруднением
в приспособлении ребенка к миру взрослых. Неправиль-
ные взаимоотношения между ребенком и взрослыми,
ущемление свободы, независимости и самостоятельное-
ти ребенка затрудняют его приспособление к миру взрос-
лых, вызывают и фиксируют чувство страха, враждебно-
сти, приводят к конфликту с потребностью в общении, в
эмоциональных контактах. В результате ребенок вынужден
использовать особые, часто неадекватные формы приспо-
собления и средства «психологической защиты». Аутизмили, как называют его в этом контексте, «поведенческий*,
уход», подобно подавлению, идентификации, проекции
представляет собой именно такой бессознательно действуй
ющий защитный механизм.

Таково основное содержание «психогенного» под-хода к объяснению причин детского аутизма. В конкрет- ных исследованиях этого направления выделяются раз- личные факторы или компоненты, играющие, по мнению авторов, ведущую роль в генезе аутистического поведе ния. Один из таких факторов был описан Л. Каннеро (1945). По его наблюдениям, родители детей'с аутизмой имеют высокий интеллектуальный потенциал, излишн; холодны в общении с ребенком, чрезмерно рациональны и позиционны, вследствие чего они не способны со здать ту теплую, доверительную, эмоционально насыщен

ную атмосферу, которая так необходима детям. Анало­гичную точку зрения поддерживают М. Клейн (1932) и М. Малер (1952), считая, что недостаток материнской ласки — главная причина детского аутизма, а отказ де­тей от общения возникает как следствие неспособности матери установить непосредственный эмоциональный контакт с первых недель жизни ребенка.

Изучая поведение детей, воспитывающихся в домах ребенка, некоторые авторы в качестве детерминирую­щего аутизм фактора выдвигают так называемую «ма­теринскую депривацию», выступающую в виде резкого от­рыва ребенка от матери или внезапной замены ухаживающего за ребенком взрослого (Беттелхейм, 1967; Сарвус и Гарсиа, 1961). Многими исследователями под­черкивается роль эмоционального состояния матерей, от­ражающаяся в способах воспитания ребенка. Так, в ис­следовании Д. Н. Штотт (1973) генез аутизма описан как серия стадий, представляющих собой различные по сте­пени варианты неприспособленности. Ребенок, потреб­ности которого в эмоциональных контактах постоянно не удовлетворяются, становится аутичным постепенно. Сначала его «защитные» реакции имеют вид раздражи­тельности, агрессивности или депрессии. Будучи неадек­ватной, такая защита усугубляет неприспособленность ребенка, постепенно приводит к потере уверенности в себе, аутоагрессивности, к ограничению контактов и в конце концов к аутизму. Д. Н. Штотт выделяет несколько типов неадекватного материнского отношения к ребен­ку, наиболее неблагоприятных в отношении возникно­вения аутентических черт поведения. Первый — мать, которая настолько эмоционально зависит от ребенка, на­столько повышенно тревожна, что подавляет ребенка сво­ей неадекватной аффектацией. Второй тип — периоди­ческое, внезапное отвержение своего ребенка у матери, подверженной депрессивным состояниям. И наконец, Последний тип — мать, полностью отвергающая своего

ребенка, совершенно безэмоциональная и равнодушная
к нему. Неблагоприятные особенности воспитания как
факторы в генезе аутизма рассматриваются Ж. Деспер-
том (1940) и Т. Айзенбергом (1956). Они полагают, что
аутистические черты детей являются реакцией на поведе­
ние резкой, холодной и эгоистичной матери, требующей от ребенка абсолютного подчинения. Способы воспита-
ния детей в некоторых семьях, пишет Т. Айзенберг, пред- ставляют собой карикатуру на уотсоновский бихевиоризм.
Родители требуют от детей безоговорочного, слепого под­
чинения, при этом положительно оценивается лишь спо­
собность ребенка быть автоматом. При таких условиях вос­
питания у детей, по данным этих авторов, возникали
длительные аутистические состояния. Д. Макноу и Л. Цит­
рин (1973) в качестве детерминирующих аутизм факто-
ров среды выделяют отделение детей от родителей, даже
на короткий срок, утерю ребенком «объекта любви», ко­
торым может быть не только отец или мать, но бабушка
или другой близкий взрослый. Кроме того, в качестве,
значимых моментов выявлены пренебрежительное отно-
шение родителей к детям и «недооценка ребенка», вы-
ражающаяся в гиперопеке или полном игнорировании,
«постоянная критика», неодобрение, физические нака-
зания.

В контексте психогенного подхода к природе аутистического синдрома особое значение придается аутисти-; ческой игре. Считается, что в игре как деятельности, наиболее эмансипированной от воспитательных воздействий, аутичный ребенок спонтанно проявляет подавленные в реальной действительности чувства, аффекты, способности и умения. В качестве подтверждающих эту гипотезу фактов используются результаты многочисленных экспериментов по изучению агрессивного поведения детей в игре с куклами. Было показано, что дети с аутистическим поведением, которые строго наказывались дома, проявляли наиболее сильную, повышенную агрессивность;

в игре. Однако, если по условиям эксперимента родите­ли присутствовали на игровом сеансе, агрессия либо пол­ностью исчезала, либо проявлялась в превращенных, латентных формах (Левин; Вардвил, 1962).