Со стороны первичной Самости

Дэниз Лиар

Архаическая Зависимость

Архаическая Зависимость, как я уже говорила выше, есть первая перемена отношения маленького человека к другому и к миру. Это функциональная архетипическая целостность, состоящая из матери и ее эмбриона, затем, младенца, в человеческом окружении, где отец выполняет специфическую функцию. Цель этого отношения – продвигать развитие Я ребенка.

В первой части, я попробую описать его, опираясь на «Ребенка» Нойманна.

Во второй клинической части я покажу, как Архаическая Зависимость воплощает функционирование архетипа. Я выбрала две разные ситуации. Одна – это трагическая история младшей из трех сестер, судьба которой продемонстрировала динамику смертоносной Архаической Зависимости. Другая история – прожитое в течение сеанса взрослой пациенткой. Этот прожитой опыт, дал возможность доступа к архаическому материалу, позволяющему понять, как возникает негативный комплекс Матери и его последствия.

ЧТО ЕСТЬ АРХАИЧЕСКАЯ ЗАВИСИМОСТЬ?

Я выбрала термин «архаическое» (Urbeziehung), а не «первичное» или «первоначальное», так как он мне кажется лучше передающим характер исторического начала, по эту сторону сознания, и его структурный принцип.

Сейчас во взрослом анализе подвергается критике факт отнесения «архаических содержаний» к древним содержаниям, которые инцистированы[1] и в процессе этого заточения подвергаются деформации, что они всплывают в процессе терапевтической регрессии и якобы не имеют никакого отношения к проживаемому в первые месяцы жизни.

Возникает вопрос: архаизм психе – коллективная память первых лет или это интро- и экстра–утробное функционирование первых месяцев? Нойманна упрекали за слишком быстрое проведение параллели между филогенезом и онтогенезом. (W.Giegerich 1975)

Если, как я представила выше, ребенок функционирует по архетипической структуре, обе памяти имеют неплохой шанс встретиться.

АРХЕТИПИЧЕСКАЯ СХЕМА АРХАИЧЕСКОЙ ЗАВИСИМОСТИ

Архаическая Зависимость происходит по ранее установленной схеме архетипа, внутри архетипического поля космической сущности. Эта констелляция, «содержит два индивида в их трансперсональной реальности, где каждый полюс принадлежит другому и действует на него как архетип, будь то мать или ребенок». (E.Neumann 1973)

Другими словами, «мать оживляет архетипическое поле, и в психе ребенка возникает архетипический образ Матери, где он и находится, готовый всплыть и начать функционировать». (E.Neumann 1973)

Тогда это оживление приводит в движение «весь комплекс психических функций у ребенка - отправную точку главных психических развитий между Я и бессознательным». (E.Neumann 1973)

В конечном счете, это восприятие тела другого, которое оживляет архетипическое поле. Нойман подчеркивает: «Мать со своим ребенком не вызывает индивидуальный образ матери и индивидуальный ребенка, а общий - мать и дитя, архетипический всему человечеству. С незапамятных времен это глубоко волновало людей, и они воспринимали это как «suprapersonnel» надперсональное» (E.Neumann 1973)

Тем не менее, очень важно отметить асимметрию пары мать - младенец. Младенец там живет, как мы уже видели, в основном, на уровне Самости, целостной личности, хотя ядро Я присутствует с самого начала. (E.Neumann 1973) Мать же испытывает материнство на двух уровнях: на уровне Самости и на уровне Я. Ее интуиция и чувство (функция оценки) дают ей доступ к ее архетипическому функционированию матриархального типа, но не настолько, чтобы ее Я сознательное оставило все рациональное функционирование патриархального порядка - оно охотно отвечает на требования культурного окружения.

С другой стороны, в ее поле поляризованного сознания проживает не только материнство. В ее личном жизненном поле есть индивид - ребенок, объект любви и участник ее собственной судьбы. Для матери поле материнского имеет полярные стороны, тогда как для ребенка оно пока еще не дифференцировано.

И, наконец, эмоциональная и социальная жизнь женщины продолжается, по крайней мере, это крайне желательно. Место мужчины, который не только отец, там уже забронировано. Малыш – не единственный объект для нее.

ХАРАКТЕРИСТИКИ АРХАИЧЕСКОЙ ЗАВИСИМОСТИ

Нойманн описывает Архаическую Зависимость как мифологическую реальность, недоступную опыту, который, в некоторой степени, случаен в сознании. Впрочем, он выбрал прилагательное уроборическая «для характеристики целостности без напряжения этой психической реальности (…) символ интра-утробной ситуации, в которой личность ребенка пока еще не четко делимитирована и не конфронтирует пока с человеческим окружением». (E.Neumann 1973)

Эта ситуация продолжается в течение первых месяцев воздушной жизни, когда мать и ребенок разделяются на два тела.

Нойманн определяет материнство как двойственный союз, обращаясь к двум понятиям: унитарная реальность - его собственный термин, и мистическое участие – термин Юнга.

Понятие унитарной реальности, переводимое иногда как «союз реального» (Einheitswirklichkeit) в зависимости от контекста, появляется около 1955 года в работе Нойманна (Neumann 1989), подготовленной его метапсихологическим эссе 1952 года, касающимся «психе и трансформации планов реального» (E. Neumann 1989), что в свою очередь, расширило работы Юнга о синхронии (C.G.Jung 1988). Это понятие широко использовано в «Ребенке» для определения архетипического поля, в котором развиваются и взаимодействуют мать и ребенок. Оно выработано Нойманном в процессе раздумий по поводу архетипа, который «отвечает на необходимость определить союз реального, где психе и мир слиты, существуя за первым разделением (split) и до него, за рамками которого сначала развивалась поляризированная реальность нашего сознания» (E.Neumann 1989).

Что касается мистического участия, Нойманн употребляет его, чтобы определить способ отношений в диаде мать-ребенок при прохождении Архаической Зависимости. Для него это состояние идентичности, где пока еще не выделились ни субъект, ни объект, где мать и ребенок могут читаться одновременно без идентификации.

Есть биопсихическая идентификация между телом и миром, и для младенца образ тела не дифференцирован, а, следовательно, такой же обширный и безграничный, как космос. Мать есть мир, и «голодное тело и успокаивающая его грудь есть одно целое» (E.Neumann 1973).

Ребенок живет в безопасности в этой реальности, его крик о дискомфорте вызывает удовлетворение нужды матерью: нет напряжения между Я и Самостью.

Реальность именно этого времени аналитик может констатировать, когда, процесс терапевтической регрессии заставляет появиться в снах и рисунках космические элементы: планеты, звезды, Землю, Луну, Солнце; бывают и «океанические» образы - этот набор устанавливает уровень реорганизации, который происходит.

Итак, мы вправе сказать, что Архаическая Зависимость есть констелляция идентичности, «бессознательной идентичности» - пока еще нет достаточно связного Я у младенца и мать в «мистическом участии» ее архетипической роли.

Архаическая Зависимость есть также и констелляция эроса, отношение более сильное, которое мог бы прожить индивид, прототип всех позднейших отношений, «фундамент всех зависимостей, всего состояния отношения, всех настоящих и будущих отношений» (E.Neumann 1973).

Это отношение есть Самость поля архетипа материнства, выполняемого, обычно, матерью и ребенком в их как физическом, так и психическом поведении: молоко является частью архетипа, равно как и улыбка матери, ее телесное тепло и способность любить, и инстинкт сосания младенца, и его искусство позвать мать, его «компетенция».

ВАЖНОСТЬ ТЕЛА В АРХАИЧЕСКОЙ ЗАВИСИМОСТИ

Важность отношения к телу первостепенна - элементарные функции тела являются местом, где проживается опыт со своим активным (дыхание, крики, проглатывание, мочеиспускание и дефекация) и пассивным полюсами (быть согретым, обласканным, вычищенным и помытым). Вся поверхность тела, кожа, воздействует с внешним миром, в то время как пищеварительный тракт составляет внутреннее проживаемое. Сосать и проглатывать составляют мир теплый и удовлетворяющий. Что касается пограничных зон, эрогенных зон по Фрейду, они сверх вовлечены, обеспечивая обмен между двумя мирами, обмен, управляемый дыханием и криками. Из этих обменов рождается знание и отношение, рот, например, имеет познавательную и социальную функции, что иллюстрирует поцелуй.

Одобрение матерью этого полного телесного удовольствия вызывает чувство наполненности, которое раньше было не известно, кроме может быть моментов якобы «пограничных», например, мы видели как Нойман описывает «питательный оргазм». На этой стадии существуют два полюса, головной и анальный, они в равной степени акцентированы и принятие тела есть полное его принятие.

«Весь биопсихический процесс, сосание, дающее удовольствие и приятные моменты кишечной перистальтики есть любовь» (E.Neumann1973).

На этой основе закрепляются инстинкт самосохранения и побуждение саморазвития.

В это время господствует питательный символизм; питательный Уроборос откроется затем в оральности, которая для Ноймана не детский пережиток, но появление символического мира, имеющего фундаментальное значение, архетипический способ интерпретировать мир, интегрироваться в него, включить его в себя.

С этого телесного прожитого опыта и строится комплекс Я

«Эго – комплекс здорового человека – это психическая «верховная власть»; под этим мы подразумеваем всю совокупность относящихся к эго представлений, которая, как мы полагаем, сопровождается сильным и постоянно присутствующим эмоциональным тонусом нашего собственного организма. Эмоциональный тонус есть эффективное состояние, сопровождаемое соматическими иннервациями. Эго – это психологическое выражение прочно связанных комбинаций ощущений всего организма. Следовательно, личность является самым устойчивым и прочным комплексом…», пишет Юнг в 1907 году в «Психология Dementia praecox». Комплекс Я пробуждается благодаря интенсивному давлению либидо, ориентированному, главным образом, на эрогенные зоны, но в тоже время, вовлекающему все тело. Также сюда добавляются эмоциональные тональности отношения к матери. Так, постепенно, повторяющийся контакт с телом материи и способы, которыми она управляет фрустрациями позволяют обнаружиться сознательному и дифференцированному опыту комплекса Я, первоначально проживаемому бессознательно в телесной Самости (E.Neumann 1973).

Фундаментальный опыт удачного проживания Архаической Зависимости есть полное доверие, которое имеет Я в Самости, этот материал – надежен. Все функции тела купаются в этой защите, и, телесное удовольствие ведет к здоровому развитию личности. Надежность материала позволяет ребенку забываться во сне без опасений, и устанавливать эротические отношения в самом широком смысле этого слова, то есть подготовиться к социальной жизни. И наконец, «необходимость, которую имеет ребенок сохранять двойственный союз Архаической Зависимости, обусловлена чуть ли не идентичностью его инстинкту самосохранения, т.к. его существование полностью зависит от матери». (E.Neumann 1973)

Это бесценный этап для индивидуума, именно здесь находящего корни внутренней безопасности, которые позволят потом бросить вызов превратностям жизни.

Напротив, любой негативный образ матери это тоскливый и тревожный образ, вторичный по отношению к ситуации подавленности. Что касается Ужасной Матери Нойманна, смертоносного аспекта архетипа Матери, она появляется тогда, когда имеет место слишком радикальное разъединение созидательных сил материнского, длительное удаление от матери или ее смерть, без появления ее заместителя. Она появляется также, когда существует очень сильная враждебность к этим созидательным силам, например, у матери, имеющей негативный комплекс Матери, или когда окружение враждебно настроено против ее творческих сил.

Именно там, по моему мнению, начинаются плодотворные поиски, выраженные в психосоматических симптомах, в которых проявляетсятемное бессознательное, они ярко выражены у пациентов, перенесших телесную агрессию, когда они были в утробе матери или в первые месяцы жизни.

ПЕРВИЧНАЯ САМОСТЬ И Я В АРХАИЧЕСКОЙ ЗАВИСИМОСТИ

До этого момента я рассматривала Архаическую Зависимость с точки зрения отношения мать-ребенок, в котором отец играет свою роль. Теперь я хотела бы сконцентрироваться на видение с точки зрения инстанций, особенно, отношений которые устанавливаются между Я и Самостью младенца. Этот процесс я уже представляла, но сейчас, хотела бы к нему вернуться.

Со стороны первичной Самости

Самость имеет качество предшествующего, данного априори, развивающегося в течение всей жизни. Тело, архетипы и Я – есть ее эволюционные аспекты. Это именно развитие Я и бессознательного в процессе индивидуации, которое взрослый пациент может осознать во время анализа, ну, а в детстве Самость функционирует бессознательно у большинства наших современников.

Первичная самость передает в Я материал для интеграции, включает в работу структуры, дифференцирующиеся по мере развития индивида и одновременно схемы поведения и способности представления, когда Я становится достаточно последовательным. В сумме она играетродительскую роль по отношению к Я, пока оно не достигнет относительной автономии современного взрослого человека.

В Архаической Зависимости Я ребенка находится пока еще только в состоянии примитивного ядра к которому мало-помалу будут приклеиваться куски проживаемого опыта, и потребуются месяцы, чтобы они могли сорганизоваться в комплекс Я. С другой стороны, эмбрион, а затем и младенец зависят от матери в питании и уходе, в первых шагах знакомства с миром и другими людьми. Мать есть Самость, другой и мир, настолько, что мать и ребенок живут в бессознательной идентичности.

Эта двойственная регуляция жизни эмбриона и младенца привела Нойманна, как мы уже видели, к дифференциации двух главных функций Самости: телесная Самость и Самость отношения, причем последняя лежит сначала на плечах матери. И только в период между годом и восемнадцатью месяцами ребенок может взять на себя их осуществление, с одной стороны он должен достигнуть, независимости движений, с другой стороны, сознания, что он индивид, и некоторого умения в использовании языка отношений, при условии, что мать готова передать ему эти полномочия.

Если мы вспомним, что самые различные факторы, в «материнском», основывают судьбу индивида, мы лучше поймем теперь, как они определяют первичную Самость ребенка. Каждый из этих факторов, действительно, имеет особенное воздействие или на уровне телесной Самости или на уровне Самости отношений.

Со стороны Я

Мы видели, что фундаментальное прожитое удавшихся отношений Архаической Зависимости становится полным доверием, которое Я имеет в Самости, по факту надежности материнского, что соответствует «достаточно хорошей матери» Винникотта. Хотя хороший аспект материнского велик и умеет дозировать и фрустрации, и тревогу, и страдания, и отказы, тем не менее, они тоже являются составляющими структуры любой удавшейся Архаической Зависимости. Мать вносит этот фактор дифференциации благодаря своему Анимусу, при условии, что он находится на своем месте, то есть, избавлен от стремления к власти.

Кульминационным моментом нормального развития младенца есть образование Я интегрирующего, которое уже имеет власть управлять и ассимилировать, до определенных границ негативных опытов, выходящих как из внутреннего мира, так и их окружения. Оно предохраняет от раздвоения личности.

«Так рождается позитивная толерантность Я, которая на базе своего отношения доверия и безопасности по отношению к матери, способна принять мир и Я, потому что Я есть сознательный опыт позитивной толерантности и принятия матери». (E.Neumann 1973)

Я интегрирующее очень рано занимает место в ситуации идентичности с матерью, с самой первой уроборической фазы Архаической Зависимости, но достигает центральной позиции только в матриархальной фазе, где Я начинает осознаваться, после первого года жизни ребенка.

Если же, наоборот, негативный проживаемый опыт превалирует с самого раннего возраста, Я сворачивается, либо в состояние застоя, которое ведет к физической смерти, либо в дефицитарное и, затем, психотическое состояние. В случае, когда Я смогло начать себя выстраивать, либо вследствие качеств субъекта - из его жизненности, либо ввиду отсутствия раннего негатива, тогда формируется Я оборонительное способом преждевременной фаллической эрекции, что рискует рухнуть перед лицом новых требований адаптации. Крайний вариант – может построиться Я негативное, жесткость которого, садомазохические реакции и патологический нарциссизм есть не что иное, как неэффективное оружие против своей слабости и чувств незащищенности, неполноценности и отсутствия любви, которые приводят к безнадежности. Чувство, любовные связи и солидарность ему остаются незнакомы.

ЭВОЛЮЦИЯ АРХАИЧЕСКОЙ ЗАВИСИМОСТИ

Уроборос

Уроборос, этот змей сплетенный сам с собой и поедающий свой хвост, проявление трансперсонального, трансисторический аспект отцовского архетипа в самом архаическом представлении.

Нойманн подробно рассматривал его с точки зрения описательной, этнологической и теоретической в «Генезисе сознания» (Нойманн 1998) и клинически использовал термин в «Ребенке». Парадоксальный мир, одновременно и статический и вечный, но содержащий зародыш креативности, он есть и начало и конец истории. Круг, яйцо, в котором сосуществуют, но пока еще не разорваны, противоположности, он большой самоудовлетворяющийся гермафродит, который является в одно и тоже время и материнской маткой и Миром объединенных родителей, где соединены маскулинность и фемининность. Тем не менее, этот союз говорит только об источниках, и не имеет ничего общего с генитальной теорией. В различной эпистемологии он намекает только лишь на первичную сцену.

Матриархат доминирует на первоначальной стадии; но, тем не менее, патриархат выражается в движении вперед, в начале эволюции во времени. Таким образом, сначала это Мир объединенных родителей, где рядом с фемининностью располагается маскулинность.