Шаманская тропа и трасса разочарований 4 страница
Так что в определенном смысле законы сходства и законы соприкосновения, причастности для первобытного архаического
мышления тождественны. Изображение или имя подобны лишь с точки зрения современного человека, мыслящего логично, рационально и абстрактно. Для первобытного ума нет особой разницы между вещью или частью тела — волосами, ногтями или зубами — и изображением или именем человека или животного. Соответственно, симпатическая магия охватывает все магические действия первобытных людей.
Историческим примером вредоносной магии, связанной с воздействием на имя, могут служить глиняные чаши, на которых египетские цари Среднего Царства наносили имена враждебных племен Палестины, Ливии и Нубии, имена их властителей, а также имена некоторых мятежных египтян. Такие чаши торжественно разбивались во время обряда. Египтяне верили, что уничтожая имена врагов, они наносят им реально ощутимый вред1.
Не меньше, чем о своем имени, первобытный человек беспокоился о своей тени. Тень сродни душе. «Всякое посягательство на его тень означает посягательство на него самого. Если его тень попадает под чужую власть, то ему следует бояться всего. <...> У туземцев Фиджи, как и у большинства народов, стоящих на той же ступени, считается смертельной обидой наступить на чью- нибудь тень. В Западной Африке «убийства» иногда совершаются путем вонзания ножа или гвоздя в тень человека: преступник такого рода, пойманный с поличным, немедленно подвергается казни»2.
Такое отношение к изображению легко объясняет страх некоторых индейцев перед объективом фотокамеры. Несколько раз, когда я пытался делать снимки открыто, пожилые женщины из племени Шипибо Конибо прятали свои лица. Причиной тому быта все та же вера в симпатическую магию. Например, в Северной Америке манданы верили, что портреты такие же живые, как и их оригина лы, «что эти изображения заимствовали у своих оригиналов часгь их жизненного начала»’.
В целом, можно сказать, что для первобытного мышления характерна следующая формула — pars pro toto («часть вместо цело- го»): «имя, прядь волос, тень могли замещать их обладателя, ибо первобытный человек мог в любой момент ощутить, что и тень, и прядь волос обладают значимостью человека в полной мере. Они могли предстать перед ним как «Ты», которое является носителем индивидуальности его обладателя»1.
Совокупность активных действий, направленных на достиже ние того или иного желаемого результата, именуется «позитивной магией». В противоположность ей, «негативная магия» предписывает то, что ни в коем случае делать не следует, дабы не навлечь не гативные последствия. Негативная магия — это система табу, или магических запретов.
С магией тесно связана вера в гадания. Существуют разные ви ды гаданий. Среди них следующие: гаруспикация — гадание по внутренностям; скапулимантия, или омоплатоскопия — гадание по лопаточной кости (одна из разновидностей гаданий на костях, су шествует также гадание по панцирю черепахи); хиромантия, или пальмистрия — гадание по ладони и так далее. В число шаманских гаданий входит гадание по положению брошенной в сторону га- даемого колотушки для бубна.
Э.Б. Тайлор полагал, что в «волшебных искусствах» — в магии и гаданиях — обнаруживается очевидная иррациональная ассоциация всевозможных идей, или, как выразился Дж. Дж. Фрезер, эта ассоциация — результат «злоупотребления связью идей». Однако такая вера в ассоциативность, связанность и взаимосвязь однажды соприкоснувшихся элементов, кроме всего прочего, напоминает идею квантовой сцепленности (quantum entanglement), или квантовой запутанности, например, фотонов, которые будучи разделенными в пространстве продолжают оказывать влия ние друг на друга. Воздействие на одну частицу влечет синхронный отклик в другой. Это вполне соответствует второму принципу магического мышления, сформулированному Фрезером — вещи, которые раз пришли в соприкосновение друг с другом, продолжают взаимодействовать на расстоянии после прекращения
прямого контакта. Квантовые объекты ведут себя таким же образом. Однажды придя в контакт, они, уже перестав соприкасаться, продолжают взаимодействие и нелокальную взаимосвязь, которая не зависит от расстояния между ними.
Так что кто знает — быть может, представления о симпатической магии первобытных людей не столь уж примитивны.
Мифы и ритуалы
Миф для древнего религиозного сознания — не просто сказка или попытка объяснить и истолковать как, почему и для чего возник мир и человек в нем. Древнегреческий философ Плутарх полагал, что миф подобен лучу Света-Истины, который преломляется в нашем мире во всем радужном многообразии красок. В пространственно-временном измерении миф, единый в своем божественном истоке, также становится многообразен и многолик. Отсюда такое изобилие сюжетов и региональных особенностей мифа.
Мы можем выделить следующие фундаментальные, сущностные черты мифа. Миф, как полагали философы античности, являет трансцендентную истину через божественный Логос, это теофания истины[26], то есть ее божественное нисхождение в мир людей посредством вселенского Логоса. В переводе с греческого цйѲос, mythos— слово, рассказ. Как сказал один герой романа Фаулза «Волхв» — вселенная существует потому, что длится рассказ* а не наоборот. Пока длится божественный рассказ, пока он воспроиз водится, мир сущеегвует. А тот, кто рассказывает истории и творит миф, правит миром.
Мифологическое сознание пронизывало собой всю действи телыюегь и все аспекты душевной, морально-этической и фнзиче ской реальносги архаического человека В более общем с мьк \< миф — эго способ объяснить мир со всеми его особенностями. >го ответ на такие вопросы:
• Что было до рождения человека? Откуда и как появился мип со всеми его обитателями? Зачем и почему все существует так, а Нс иначе? Кто дал человеку знания об использовании огня, ремеслах социальных законах и т.д.? (космогонические, астральные, теоі0- нические мифы, мифы о культурных героях);
• Почему одни сезоны в природе сменяют другие, почему суще. ствуют временные, суточные и жизненные циклы — рождение смерть-возрождение? (календарные мифы);
• Что ждет людей после их смерти? Что будет с миром? (эсхато логические мифы).
Миф — это не просто история о далеком прошлом. Миф пока зывает и указывает, КАК ВСЕ ДОЛЖНО БЫТЬ. Но даже в большей степени — это повествование о том, КАК ВСЕ ЕСТЬ в своей идеальной сущности, сути вещей и явлений. Миф связывает архаического человека с ІІервовременем и Перводействиями, то есть с об разцами и архетипическими образами всей эмпирической реально сти. Мифы — это энциклопедия жизни древнего человека. В этой энциклопедии можно найти ответы на все главные вопросы бытия. Миф повествует об устроении богами всей жизни, дает ответы на вопросы, как и почему все возникло.
С точки зрения современного человека, объясняющие мир мифы первобытных людей кажутся примитивными и нелепыми. Однако неизвестно, как будут смотреть на наши научные объяс нения мира люди будущего. Возможно, они также будут смеяться над «нелогичностью» и «абсурдом» наших высоконаучных умопо строений. Быть может, это вечный конфликт «отцов и детей».
И происходит он по причине эволюции научных знаний о вселенной и человеке.
Но возможно и другое толкование. Очень может быть, что объясняя мир, мы не открываем некие объективные и независимые от нас законы и причины возникновения тех или иных явлений, а сами коллективно творим эти законы и мир, в котором живем и который воспринимаем. Объяснение — лишь способ санкционировать, легитимировать (узаконить) сотворенное. Тому есть немало подтверждений и в самой науке (квантовая физика). Мы воспринимаем только то, во что внутренне искренно (и обычно - бессознательно) верим. Конечно же, далеко не все, во что мы верим, вое принимаемо. Но зато все, что мы воспринимаем — продукт нашей веры: наших убеждений, устремлений, ожиданий, чаяний и пред
вкушений. «Как смотрят на вещь, такой она и представляется» — говорил Гуру Ринпоче (ІІадмасамбхава — великий йогин, которого старые школы Тибета почитают вторым Буддой). Вера не противоречит знанию и опыту, но является их причиной. Всякого рода объяснения в этом контексте — всего лишь средство для обоснования, утверждения и рационализации предметов нашей веры, наших «необоснованных» и часто неосознаваемых постулатов. Внешние «потому что» и «из-за того что» (то есть поиск обоснований) вторичны по отношению к тому, «как» и «во что» мы верим (априорные, дооиыгные установки). Как однажды сказал популярный американский писатель Нил Доналд Уолш: «Некоторые говорят: пока не увижу, не поверю. А Я говорю тебе: пока не поверишь, не увидишь». Отметим также, что вера невозможна без самой способности верить. А эта способность коренится в свойствах нашего ума, в возможности представлять нечто, что даже не обязательно существует в окружающей нас действительности, то есть умение фантазировать (об особом магическом воображении шаманов мы еще поговорим позже). Однако если фантазия — продукт представления, которое еще не имеет воплощения в действительности (в праксисе), то наша фундаментальная вера (осознанная и неосознанная) — причина всего, с чем мы имеем дело в нашем опыте и что мы фик сируем в вербально (словесно) оформленном знании.
Проще говоря, наше наблюдение — это не фонарик, которым мы высвечиваем в темноте объективно существующие предметы. Наш фонарик-внимание высвечивает только то, что мы ожидаем увидеть в этой темноте. А ожидание — это и есть наша вера («Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом* (Послание к Евреям 11:1)), наше пред-нувствие. Что мы ожидаем воспринять, то и предстает нашему взору. Интерпретация — лишь обобщение увиденного, закрепление его в некой иллюзорной маг рице, то есть мифе, который служит генератором еще большей ве ры и пред-видсния. В некотором смысле гипотеза оказывается гож дественной теории («теория» на древнегреческом буквально озиа чает «созерцание, рассмотрение, умозрение*, а *георос*— «наблюдатель, очевидец, свидегель»). Разница между гипотезой и теорией лишь в степени интенсивности воздействия содержащих^* в гипотезе идей на наше сознание (индивидуальное и ког-нгктив ное). Вот почему во всех религиях придается такое большое *на чение вере. Вера, в конце концов, формирует самѵ наіт жизнь.
поскольку она — «осуществление ожидаемого». От нашей веры висит то, в каком мире мы будем жить. «...По вере вашей да будет вам» (Св. Евангелие от Матфея 9:29).
Однако если вера творит миф, то миф со своей стороны струк. турирует, формирует сознание человека. Миф оказывается дореф. лексивной установкой, матрицей, совокупностью априорных утверждений. Если миф — это рассказ, то всякий рассказ подчиняется неким условно-априорным грамматическим правилам. Грамматические правила многих мифов — это коллективное бессознательное (причем, не обязательно в юнговском смысле), то есть вся совокуп- ность верований и постулатов, которые не воспринимаются нами осознанно, но, тем не менее, влияют на всю нашу жизнь.
В этом смысле каждая эпоха, включая нашу, творит собственные мифы, а через них и саму реальность тех, кто включен в бес сознательное поле этих мифов. Иногда мифы-парадигмы разных народов сталкиваются друг с другом подобно тектоническим плитам. Такие столкновения вызывают настоящие культурные потря сения. Поколения сменяются, сменяются и мифы-парадигмы, объясняющие возникновение и структуру мироздания, роль человека, его место в социуме, иерархию в обществе, его ценности и цели.
Существуют и другие истолкования мифа. Одно из них гласит, что миф выполняет защитную функцию психики. Объясняя мир, первобытный человек защищал себя от всего необъяснимого и пугающего. Когда человек сталкивался с чем-то таинственным, завораживающим и устрашающим (нуминозным), он стремился найти объяснение, которое позволило бы ему жить в понятном (а значит более предсказуемом, безопасном) мире. В этом первобы г ный человек не сильно отличается от нас. Мы также строим все возможные теории и предположения относительно возникновения и дальнейшей судьбы мира и нашего в нем места. Однако це лостной картины не дает ни теория Большого Взрыва, ни теория Струн, ни какая-либо другая гипотеза. Но также как и первобытному человеку, нам нужен понятный мир. Ведь «понятный» мир кажется более предсказуемым и управляемым. Ради понятного мира возникла фундаментальная наука как таковая. Но объяснила ли она что-нибудь достаточно внятно? Или еще больше запутала уже почти понятный мир? С психологической точки зрения миф и ритуал давали человеку чувство уверенности и стабильности
в жизни. А эта уверенность в стабильности и предсказуемости помогала человеку в трудных, запутанных кризисных ситуациях (модель «витязь на распутье»), а также в ситуациях, когда человек сталкивался с чем-то тревожащим и пугающим (от звуков в темноте до природных катаклизмов). Таким образом, миф выполнял терапевтическую функцию. Миф как бы создавал правильную настройку, облегчал выбор практически во всех жизненных ситуациях, структурировал и интегрировал отдельного человека в целостный универсум. Миф рассказывал человеку мир (миф именно рассказывал мир, а не описывал его). Миф объяснял первобытному человеку правила игры в мире. Это успокаивало человека, укрепляло его жизнестойкость и вселяло уверенность в завтрашнем дне.
О важности терапевтической функции мифа, конечно же, знали и шаманы. Так, нанайские шаманы в лечебной практике использовали проговаривание мифов, воспроизводящих время творения мира и человека. Это была важная часть лечебного комплекса дусху1.
Кроме того, миф выполнял социальную функцию. Миф тесно взаимосвязан со всей системой жизненных ценностей первобытных людей, поскольку он призван объяснить структуру конкретного социума, его встроенность в природу и его отношения с духовным миром. В эгалитарных, доклассовых обществах миф объяснял структуру социума, отношение к младшим и старшим, т.е. устанавливал законы родственных связей. В классовых обществах миф был призван объяснить и легитимировать иерархическую структуру. Государство и власть представали как проекция на земле небесной божественной иерархии. По выражению современного философа Юргена Хабермаса, власть нуждается в «камуфлирующих словах», прикрывающих такое простое и понятное человеческое желание повелевать. Если в прошлом власть опира лась на мифы об избранничестве Богом или богами («помазанник Божий», или «Сын Неба», «Сын Солнца» и т.д.), то в современных обществах власть объясняет свое существование волей народа (например, «всенародно избранный президент») Каждая власть ищет то слово (мифологию идеологию), которое убедит поддам*
ных в ее праве на господство. И это справедливо для всех эпох народов. Более того, там, где «камуфлирующие слова» власти іІе рестают убеждать подданных, правительство в таких общества* неизбежно меняется. К слову, это объясняет, почему XXI век ^ это век информационных войн. Информационная победа — Эт0 победа в войне без необходимости прибегать к оружию. ПодорВи доверие к государственному мифу, и такое государство просто развалится. Таким образом, миф призван укреплять и поддерживать существующий социальный (и в развитых обществах — госу. дарственный) строй. Миф, метко заметил Е. М. Мелегинский, глубоко социален и даже социоцентричен.
«Миф объяснял мироздание, его происхождение и устройство. Мифология постоянно передает менее понятное через более понятное, неумопостигаемое через умопостигаемое и особенно более трудноразрешимое через менее трудноразрешимое... Мифология не только не сводится к удовлетворению любопытства перво бытного человека, но ее познавательный пафос подчинен гармонизирующей и упорядочивающей целенаправленности, ори ентирован на такой целостный подход к миру, при котором не допускаются даже малейшие элементы хаотичности, неупорядочен ности. Превращение хаоса в космос составляет основной смысл мифологии, причем космос с самого начала включает ценност ный, этический аспект»[27].
Таким образом, еще один практический аспект мифа — под- держание мирового порядка, матрицы космоса. А поддержание такого порядка осуществляется через постоянное воспроизведение мифа посредством регулярно повторяющихся ритуалов. Ритуал — это символическое повторение людьми деяний самих богов- устроителей космоса. Такое повторение нужно, чтобы поддержи вать космический порядок, установленный богами в доисторические или скорее— над-исторические, универсальные времена.
С одной стороны, ритуал позволяет пережить сопричастность священному миру богов, а с другой — обустроить и освятить повседневную жизнь, наполнить ее смыслом. Переживая сопричастность богам, человек как бы сам преображается в них, а через это иолуча ет их божественную силу и мудрость.
В морально-этическом плане миф и ритуал регламентировали, определяли правила поведения человека в обществе. Шаман был не только знатоком этих обычаев и правил, он также следил за соблюдением этих норм поведения, так как их нарушение влекло наказание со стороны верховных божеств и духов (обычно в виде болезней и других несчастий). Шаман знал мифы на практическом уровне, то есть он мог правильно интерпретировать их для каждой конкретной ситуации, в которой оказывались его соплеменники.
С помощью шамана миф помогал людям традиционных обществ объяснять их прошлое, находить смысл в событиях настоящего и давал направление для движения в будущее. Без мифа человек погрузился бы в хаос, а его поведение — утратило осмысленность и ценностные ориентиры.
Ритуал — это как бы проигрывание мифа в действии (или в сакральном действе). Надевая во время ритуала маску, участники действия — шаман, жрец и священник, преображенные в богов, повторяли космогенез, то есть сотворение мира. Можно сказать, что ритуал — это своеобразный божественный театр. Собственно, театр и возник из мира архаических ритуалов. В этом контексте миф «представляет собой своего рода либретто исполняемого драматического действия»[28]. Миф и ритуал «являют как бы два аспекта первобытной культуры — словесный и действенный, «теоретический» и «практический»2.
Мифы черпают свою силу в ритуале. В ритуальном богослужении воспроизводится космоустроение, само мироздание. Ритуал повествует о сущности Космоса и повторяет действия, совершенные верховными божествами в начале времен. В ритуале задействованы все органы чувств. Музыка, ритм, движения, благовония, осязаемые образы, вкусовые ощущения священных напитков и прочее — все это необходимые составляющие ритуала. Пока воспроизводится ритуал, мир продолжает существование. В свете современной квантовой теории, гласящей о том, что мы воспринимаем только то, что ожидаем увидеть, то есть то, во что мы верим, такое отношение к ритуалу оказывается вполне
оправданным. Ежегодное напоминание себе в новогоднем ритуа ле о том, каким образом возник и поддерживается мир, — способ этот мир воспроизводить, не дать ему раствориться в хаосе. Миф и ритуал не просто описывают и напоминают о космическом по рядке, а действительно хранят этот мир от всепоглощающей эц- троими. Этот космос — согласованная картина реальности, картина мира, которая рисуется мифом и ритуалом на холсте бездонного и безграничного Хаоса-Пустоты.
Миф в контексте ритуала — вербальная составляющая. Это действие в проговариванни священного ритуала поддержания Космоса — Вселенского Порядка. Ритуал — «проговаривание» в действии. В целом, и ритуал, и миф — обеспечивают как Космический, гак и внутриобщинный порядок, поскольку законы общества неотъемлемы от законов всего Космоса.
Космос и Хаос
Для архаического мировосприятия принципиально важна целостная динамическая картина мира, поддерживаемая через ритуал. Мир — это многомерный узор, где все части взаимосвязаны, где нет никаких разрывов. Одно перетекает в другое. На примере брахман, священных комментариев, объясняющих древнеиндийские ведические ритуалы, это видно очень отчетливо.
Космический порядок — это достаточность (отсутствие недостатка), непрерывность. Эта непрерывность структурирована особым образом, в ней прослеживается ясная организованность, цикличность, ритм. Все должно иметь свое место, свои пределы и образовывать с другими составляющими единую целостность. Всякий выход за свои пределы чреват нарушением космического баланса. Космический порядок, называемый в Ведах puma (от санскр. «ри- та», или «рта» произошло славянское «ритуал»), а в постведийской Индии дхарма — это структурированная, разграниченная полнота, сакральная полнота или мандала (Священный Космос). Дхарма — это связность и непрерывность мира, в котором действует Закон, согласно которому все имеет свой статус, качества и функцию. Так возникает чувство долга — соответствие своей роли, своему иде-
альному образу. Каждый индивид выполняет свой собственный долг, вытекающий из его общественного статуса.
Земля и полнота — два способа обозначения бытия: на санскрите Вед одно из имен земли — бхуман. Бхуман — означает «множественность», «бесконечное изобилие». Таким образом, «земля» и «изобилие» — bhunian с ударениями на разных слогах — производные от одного корня bhu — «быть»[29].
Бытие — качество земли — это плотность, твердость, насыщенность, наполненность. Архаическое сознание исполнено любовью к земле и отождествляет землю с самой жизнью, полнотой бытия.
Пусть дождь откормит землю, чтобы на ней было изобилие пищи, людей и скота. Пусть на ней будет полно пищи, риса и ячменя, и пусть деревни касаются друг друга, а дороги пересекаются. Пусть поколения следуют друг за другом, нанизанные как на нить, без разрывов, а в земле не будет дыр2.
В этих намерениях древних индийцев мир видится как непрерывное, сотканное едиными нитями полотно, с единым целостным узором. В этом узоре отражается Космический порядок. Не удивительно, что узоры и орнаменты встречаются практически во всех архаических культурах. Они отражают саму философию архаического сознания — игру контрастов, плавное перетекание одних линий в другие, линий, образующих форму всего видимого и невидимого мира.
Космическому порядку рта (rta) противостоит ниррити (nirriti) — «беспорядок», «дезорганизация», «разъединение». Это дыры, лакуны, разрывы, бездны, которые должны быть устранены в медитативном ритуальном действе. Ниррити — это зло, с которым нужно бороться и которое следуег избегать.
Представления о добре и зле прежде всего связаны именно с отношением того или иного существа к Космическому порядку Те, что стоят на стороне вселенского порядка, блага (авест. аша, вед. рта) — это ашаваны, а нарушители порядка, вносящие дис
сонанс в гармонический аккорд космоса — друтванты, приверженцы лжи (от авест. друг и санскр. друх — враг, вредитель).
Нередко в мифах первобытных людей первыми, кто устанавливают вселенский порядок, выступают боги, первопредки, демиурГи и культурные герои. Они учреждают природный порядок (разделе- ние земли и неба, дня и ночи, регулирование приливов и отливов, смены зимы и лета) и социальные правила (дуальная экзогамия, брачные отношения и так далее). Их противники — разнообразные чудовища и хтонические демоны, которые пытаются уничтожить вселенский порядок и повергнуть мир в изначальный хаос.
Хаос — это не беспорядок, не энтропия. Для понятия «беспо рядок» у древних греков имелось другое слово — «акосмия». В архаическом сознании хаос — вечная ночь, пустота, зияющая безд на, темные воды океана. Слово «хаос» образовано от греческого «ха» в значении «зияние», «разверстый зев». В античности хаос стал отождествляться с водной стихией (этимология от глагола «хео» — «лить», «разливать»). Хаос, таким образом, это не анти космос и энтропийный беспорядок, а могущественный источник, воды, существовавшие еще «до начала времен», родник, который дал жизнь всему сущему[30].
Священная книга народа Киче цивилизации Майя — Пополь- Вух — начинается с метафорического описания Хаоса: «Это -— рассказ о том, как все было в состоянии неизвестности, все холодное, все в молчании; все бездвижное, тихое; и пространство неба было пусто... Не было ни человека, ни животного, ни птиц, рыб, крабов, деревьев, камней, пещер, ущелий, трав, не было лесов; существовало только небо. Поверхность земли тогда еще не появилась. Было только холодное море и великое пространство небес. Не было еще ничего соединенного, ничто не могло произвести шума, не было ничего, что могло бы двигаться или дрожать или шуметь в небе. Не было ничего, что существовало бы, что могло бы иметь существование; была только лишь холодная вода, спокойное море, одинокое и тихое. Не существовало ничего. В темноте, в ночи была только лишь неподвижность, только молчание»[31].
Превращение безвидного хаоса в организованный космос оказывается переходом от тьмы к свету, от воды к суше, от пустоты к веществу, от бесформенного к оформленному, от разрушения к созиданию»[32].
Согласно представлениям античных философов, Хаос рождает Космос посредством Логоса, или Слова. Слово, или Разум, структурирует и оформляет все сущее. В том же Пополь Вухе мы читаем: «Одни лишь Создательница и Творец, Тепеу и Кукумац, Великая мать и Великий отец находились в бесконечных водах... По природе своей они были большими мудрецами и большими мыслителями. Вот в таком виде существовало небо, и там находилось Сердце небес — таково имя бога и так он назывался. Тогда пришло его слово. К Тепеу и Кукумацу, собравшимся вместе во мраке, в ночи пришло оно, и Тепеу и Кукумац говорили с ним. И вот они говорили, обсуждая и совещаясь; они согласились друг с другом, они объединили свои слова и свои мысли. И в то время, когда они размышляли, им стало ясно, что при наступлении зари должен появиться и человек»2.
Именно разум, вселенский Логос, позволяет появиться не только Космосу, но и человеку — этой срединной сущности, в которой объединились Небеса и Земля.
Хаос не исчезает с появлением Космоса. Он продолжает питать Космос и является источником его силы. Вот почему в ритуалах необходимо циклическое погружение в Хаос. Космос, можно сказать, питается внепространственной и вневременной силой, энергией Хаоса. Эта энергия постепенно рассеивается, и Космосу нужно снова «нырять», погружаться в Хаос за свежей порцией живительных сил.
Здесь будет уместно вспомнить Карлоса Кастанеду и его мудрого учителя дона Хуана. Гений Карлоса Кастанеды хорошо чѵв стовал главную архаическую концепцию Хаоса-Космоса. Кастанеда выразил эти идеи, используя слова астекского языка науатль — «тональ» и «нагваль». Вот как поучает своего ученика дон Хѵан в книге «Сказки о Силе»:
«Тональ — это организатор мира. Может быть лучшим спосо- бом описания его монументальной работы будет сказать, что ца его плечах покоится задача приведения хаоса мира в порядок» Легко увидеть, что речь здесь идет о мировом разуме, логосе мира «Нагваль — это та часть нас, с которой мы вообще не имеем никакого дела. <...> Нагваль — это та часть нас, для которой нет никакого описания. Нет слов, нет названий, нет чувств, нет знания». Нагваль в понимании Кастанеды — ни что иное, как архаический Хаос, Мировые Воды, в которых рождаются «островки тоналей», и которые наделяют их силой. В некотором смысле каждый имеет свой собственный «космос», свой «тональ». Такой «тональ начи нается с рождением и кончается со смертью. Но нагваль не кончается никогда. Нагваль не имеет предела. Я сказал, что нагваль это то, где обитает сила». Тональ — остров. Нагваль — океан, кото рый этот остров (острова) окружает.
Приглядевшись, мы увидим, что Хаос как источник и условие (основа) существования Космоса просматривается во многих мис тических школах древности. В одних учениях пропагандировалась устремленность к Хаосу (нетварному состоянию абсолютной реальности), в других — к Космосу (проявлению-творению множественного упорядоченного мира).
В 2002 году Евгений Алексеевич Торчинов написал транспер сональный роман «Таинственная Самка». Увы, этот роман так и не был опубликован. Тем не менее, фабула его чрезвычайно интересна. В книге показана гностически-каббалистическая битва двух сил— сторонников Космоса и сторонников Хаоса. Начинается роман следующим прологом:
«Свет, один лишь Свет, бесконечный, безграничный сиял до на чала начал всех времен и не было ничего, кроме Света. И возжелал Свет создать миры, но не было места для миров, ибо Свет был всем и не было ничего, кроме Света. И тогда Свет сократился, ушел из центральной точки (но где центр Бесконечности, не повсюду ли в равной мере?) и там, откуда ушел он, возникла зияющая пустота ничто, разрыв в основах ткани бытия. И вот туда, в лоно мирон, Свет направил свой луч творящий, миры сотворяя им, словно ки стью художник. И так появилось соцветие вселенных.
Но возжелал творить не весь Свет безначальный. Боренье н нем самом возникло и раскололось бытие, само себе ответ игь не способно на вопрос, творить или не творить. Часть Светон нос
приняла творенье словно бунт против предвечного покоя Абсолюта и отвергла даже мысль о том, чтобы участвовать в творении. Тогда творящий Свет, преодолев сопротивление Света, отвергшего творение, его связал своим могучим Словом и вверг в пустотное пространство небытия, в глубины бездны пустоты ничто, там заточив его. С тех пор Светы, отвергшие творение, подобные драконам светозарным, таятся там, мечтая выйти на свободу и возвратиться к незыблемому покою Абсолюта. И иногда, лишь крайне редко, тонким излучениям отвергшего творение Светам удается освободиться из темницы и выйти в мир, ими ненавидимый премного. И если так случается, то мир бывает подвержен потрясениям немалым».