И вербальной обратной связи

Хотя фактору интерпретации и вербальной обратной связи в групповой арт-терапии принадлежит важная роль, как было отмечено при описаний разяще ее форм в одних случаях (как например, при использовании тематического подхода) он проявляется в большей степени, в то время как в других (например при использовании студийного подхода) — в меньшей. Столь же различными могут быть и используемые в групповой арт-терапии формы обсуждений.

Также как и в индивидуальной арт-терапии, интерпретации и вербальная обратная связь в групповой арт-терапии в первую очередь направлены на от, чтобы помоч членам группы осознать содержание своей изобразительно продукции и ее связь с содержанием своего внутреннего мира и системой отношений, в том числе отношений с другими членами группы и с психотерапевтом. В отличие от индивидуальной, в групповой арт-терапии обсуждения протекают не столько в форме диалога клиента и психотерапевта, сколько в форме групповых дискуссий. Психотерапевт же выполняет при этом следующие функции:

· обозначает те или иные темы для обсуждений или помогает членам группы эти темы выбирать;

· структурирует обсуждения, определяя регламент и порядок обмена членов группы своими мнениями;

· использует в случае необходимости собственные интерпретации и комментарии к изобразительной продукции членов группы, их поведению и высказываниям;

· дает свои оценки внутригрупповым коммуникативным процессам и отношениям или предлагает членам группы самим это сделать;

· является для членов группы источником разнообразной информации, помогает им расширить диапазон возможностей концептуализации своего опыта;

· в определенной мере формирует для членов группы ролевую модель, связанную с использованием наиболее продуктивных форм вербального дискурса.

Использование в групповой арт-терапии интерпретаций и вербальной обратной связи отличается от групповой вербальной психотерапии тем, что предметом обсуждений чаще всего является изобразительная продукция членов группы,

а также все то, что связано с процессом художественной экспрессии, — их ощущения, чувства, мысли, фантазии, невербальная экспрессия («язык тела») и т. д.

Обсуждения, как и весь ход работы, могут 6ыть структурированы в большей или меньшей степени, что связано с предпочтениями психотерапевта, составом группы, задачами и условиями работы и используемой специалистом моделью групповой арт-тераппи. Так, при использовании тематического подхода обсуждения наиболее структурированы. При использовании же динамического подхода обсуждения носят более свободный характер. Независимо от степени структурированности обсуждении члены группы выборочно, по желанию или все по очереди рассказывают о своей изобразительной продукции и процессе ее создания.

Степень обстоятельности и глубина обсуждений также могут быть различны. В одних случаях автор может лишь показать свою работу или ограничиться всего лишь несколькими слонами. В других случаях участники группы могут говорить подолгу. В определенных обстоятельствах психотерапевт может использовать и иные виды обсуждений, построенные в форме ролевых импровизаций, художественных описаний изобразительной продукции и т. д.

В одних случаях возможность высказаться может быть предоставлена каждому. В других случаях внимание фокусируется на одной или нескольких работах. Иногда на обсуждение выносится ход групповой работы. Каждый член группы делится своими впечатлениями относительно данной сессии или нескольких сессий, атмосферы в группе, отношений с ее членами и с психотерапевтом, происходящих в его жизни и состоянии изменений и т.д. Целесообразно проведение ретроспективных обсуждений с показом и комментированием выполненных за определенное время работ. Это может способствовать интеграции членами группы опыта своего участия в арт-терапсвтпческом процессе, а также определению задач и тем дальнейшей работы.

При рассказе членов группы о своей изобразительной продукции другие, как правило, воздерживаются от каких-либо комментариев и оценок, но могут задавать автору вопросы. Это же касается и самого ведущего. Иногда, при обоюдном согласии, члены группы могут перейти к более подробному обсуждению работ друг друга с высказыванием собственных впечатлении, чувств, мыслей и ассоциаций. Этот этап сессии может быть дополнен комментариями и оценками арт-терапевта, касающимися процесса художественной экспрессии и созданных членами группы работ, хода сессии и ее результатов и т.д. Как правило, при этом он избегает категорических оценок, поскольку это может усилить зависимость от него членов группы, блокировать их самостоятельность либо вызвать у них негативные реакции. В то же время степень активности психотерапевта при проведении обсуждений зависит от состава группы и задач работы. Так, при работе с лицами с так называемой слабой личностной организацией он может быть более активен, являясь для членов группы важным источником информации и авторитетным арбитром, мнение которого для них очень значимо и служит их эмоциональной поддержке.

В некоторых случаях обсуждение работ и процесса художественной экспрессии может переходить в более развернутые тематические дискуссии, особенно если в ходе обсуждения будут выявлены общие для членов группы проблемы. Роль психотерапевта во время таких дискуссий заключается в их структурировании и

поддержании общих для всех членов группы правил поведения, особенно если в ходе обмена мнениями между отдельными членами группы или подгруппами возникает конфронтация. Кроме того, он иногда может выступать в роли «эксперта», высказывая свое мнение, сообщая членам группы новую информацию по тому или иному вопросу, давая им советы и т.д.

В конце сессии психотерапевт может кратко резюмировать наиболее важные результаты сессии. Он может обозначить общий ее итог и те или иные положительные стороны и поблагодарить членов группы за работу. При наличии достаточного времени члены группы могут сказать о своих впечатлениях от работы, ее результатах, о том, что им больше всего понравилось или не понравилось и т.д.

Связанные с групповыми обсуждениями эффекты можно связать с четырьмя основными процессами: конфронтацией, пояснением, интерпретацией и проработкой (Greenson, 1967).

Конфронтация связана с появлением у членов группы в ходе совместных обсуждений возможности выслушивать высказывания и наблюдать реакции других и узнавать в них свои свойства и проблемы. В определенных случаях психотерапевт может активно пользоваться конфронтациями, указывая членам группы на проявление в их изобразительной продукции, высказываниях и поведении тех или иных проблем. В то же время конфронтации не должны носить характер оценок или обвинений.

Прояснения Гринсон (Greenson, 1967) определяет как «…действия, которые направлены на пристальный анализ психических феноменов. При этом наиболее значимые детали должны быть отделены от всего второстепенного». Прояснения также часто связаны с выявлением повторяющихся тем или переживаний клиента. В контексте групповой арт-терапии прояснения в основном связаны с фокусировкой не наиболее значимых для членов группы темах, проблемах или ресурсах, находящих свое отражение в различных материалах, формальных и содержательных особенностях изобразительной продукции, а также непосредственно в процессе художественной экспрессии членов группы.

В рамках традиционных подходов интерпретации связаны с тем, что психотерапевт приписывает высказываниям и действиям клиента определенные значения. В групповой арт-терапии это может быть также связано с попытками психотерапевта комментировать изобразительную продукцию членов группы, в частности говорить им о своем видении их работ. Однако в настоящее время большинство психотерапевтов предпочитают использовать иные формы интерпретаций, в частности предлагают им свое объяснение их работ в виде открытых для коррекции и изменений самими авторами гипотез. Указывая на переход современных специалистов к новым способам интерпретаций, Рабовиц-Зейт (Rubovitz-Seit, 1998) пишет о так называемых «позитивистских» и «постпозитивистских» интерпретациях. «Позитивистская» модель интерпретаций, по его мнению, связана со стремлением психотерапевта дать объективную, определенную и однозначную оценку поведению и высказываниям клиента, в то время как «постпозитивистская» модель характеризуется плюрализмом оценок, высокой степенью сенситивности к контексту и использованием множества методов анализа. Кроме того, она предполагает открытость оценок психотерапевта для изменений со стороны клиента. Оче-

видно, что в арт-терапии могут использоваться и те и другие модели интерпретаций. Несколько раньше, говоря о необходимости учета контекста анализа изобразительной продукции, уровней и аспектов отраженного в ней психического опыта клиента, мы фактически предлагали использовать модель интерпретации, которую Рабовиц-Зейт называет «постпозитивистской». По мнению автора книги, эту модель можно было бы также называть «постструктуралистской» или «постмодернистской».

Интерпретации отличаются от прояснений тем, что если прояснения, как правило, ориентированы на работу с осознаваемым материалом, то интерпретации — на работу с неосознаваемым материалом, включая скрытые мотивации и конфликты, и на помощь клиенту в их осознании.

В качестве четвертого, обусловливающего положительные эффекты обсуждения процесса Гринсон называет проработку. Проработка связана с развитием в клиенте способности к самоанализу, пониманию своих внутренних конфликтов, объяснению мотивов и механизмов своего поведения и использованию разнообразных защитных механизмов. Одним из следствий проработки является осознание членами группы связи группового опыта с опытом повседневной жизни, разными событиями своей биографии и системой отношений.

При использовании динамического подхода могут применяться некоторые спе­циальные техники обсуждения, в частности техника «свободных групповых ассоциаций», которая была впервые использована Фолькисом (Foulkes, 1992) в результате адаптации психоаналитической техники свободных ассоциаций к условиям групповой работы. О технике «свободных групповых ассоциаций» Фолькис пишет: «Я просил пациентов, которые раньше проходили психоанализ, использовать свободные ассоциации таким же образом, как они это делали в ходе индивидуальных сессий. Как оказалось, на те ассоциации, которые у пациентов при этом возникали, накладывала отпечаток группа. Затем я ждал и наблюдал за развитием событий в течение нескольких лет, стараясь прояснить тот процесс, который я затем назвал "свободноплавающим обсуждением". Лишь много лет спустя я пришел к выводу о том, что разговоры в любой группе могут отражать аспект бессознательного и восприниматься в качестве эквивалента свободных ассоциаций. Сейчас я начинаю понимать, какие элементы ситуации в любой конкретной группе превращают разговор в свободные групповые ассоциации. Вполне естественным образом групп-аналитическая сессия предполагает оптимальный уровень свободы от цензуры... Чем более выражена "занятость" в группе, тем слабее проявляются свободные ассоциации; если же "занятость" играет вторичную роль или вовсе незначима, как в нашей собственной технике, свободные ассоциации проявляются наиболее ярко» (р. 125).

Автор книги адаптировал метод свободных групповых ассоциаций к условиям динамической арт-терапевтической группы и, используя в течение многих лет, считает его весьма эффективным инструментом помощи членам группы в осознании скрытого содержания своей изобразительной продукции. При использовании этой техники, после завершения изобразительного этапа сессии, автор просит членов группы сделать свободное художественное описание созданных ими образов (индивидуальных, парных или коллективных). Таким описанием может быть рассказ,

сказка, ассоциативный ряд, стихотворение и т.д. В некоторых случаях автор предлагает членам группы, взяв работы домой, подобрать к ним тот или иной текст из художественной, философской литературы, поэтических сборников, священных книг и т.д. Кроме того, в ряде случаев членов группы можно попросить представить созданные ими образы в движении или проиллюстрировать их с помощью чех или иных музыкальных произведений. Может также использоваться построение монологов или диалогов на основе на основе изобразительной продукции и последующим наполнением в форме драматических миниатюр. Нечто подобное предлагают делать Хиллман (Hillman, 1991), Макнифф (MacNiff, 1992) и др.

ниже приведены несколько примеров использования различных видов обсуждений в групповой арт-терапевтической работе. Первый пример представляет собой фрагмент группового обсуждения, состоявшегося на следующий день после создания коллективной работы. Данный пример примечателен тем, что участница группы, идентифицировав себя с созданным ею образом жертвенной овцы, практически самостоятельно, без каких-либо дополнительных интервенций со с троны психотерапевта приходит к осознанию смысла этого образа в контексте как своего личного опыта, так и ситуации в группе. Таким образом, налицо процесс проработки, связанный с развитием у данной участницы способности к самоанализу и пониманию своих чувств, потребностей и конфликтов.

За несколько дней до этого, при использовании техники монотипии, Валентина (имя вымышленное) создала четыре образа, одним из которых была «жертвенная овца», изображенная сидящей на некоем троне в форме распускающегося бутона. Овца и трон (черного и белого цвета) изображены на красном фоне. Трон с овцой парит в воздухе и изображен под наклоном. Завершив работу над этим рисунком, Валентина превратила его в «вымпел», прикрепив нить к верхней границе рисунка и повесив его вместе с другими работами на стену за своей спиной.

Как следует из слов Валентины, в ходе совместной работы ее очень задело то, что кто-то из членов группы изобразил как два тигра нападают на одного медведя. Стараясь помочь медведю, она убрала одного тигра (что может указывать на ее идентификацию с жертвой, в данном случае с медведем, но в тоже время на нежелание быть побежденной — то есть принять роль жертвы).

Психотерапевт обратил внимание на противоречивость позиции Валентины и через некоторое время, когда групповая композиция была практически создана, спросил ее, как она отнесется к тому, что он повесит ее рисунок с изображением жертвенной овцы над центром коллективной работы. Валентина согласилась, хотя и не без некоторых колебаний. Таким образом психотерапевт, обратив внимание на значимую для Валентины внутриличностную динамику и наличие внутреннего конфликта (с одной стороны, ее идентификацию с ролью жертвы, а с другой стороны, нежелание принять эту роль и трансформировать ее в альтруистическую роль), попытался вывести ее за пределы ее личных границ, включив созданный ею образ овцы в групповую работу. Поступая так, психотерапевт также полагал, что это поможет Валентине реализовать себя в значимой для нее и группы роли и тем самым повлияет на групповую динамику.

Из слов Валентины видно, что включение ее рисунка в коллективную работу вызвало у нее сильный эмоциональный отклик и побудило к глубокому самоана-

лизу. Придя домой, она долго размышляла над тем, что произошло в группе, и над содержанием созданного ею образа. Ей даже приснился сон, содержание которого, как ей показалось, было в какой-то мере связано с происходящими в ней изменениями.

В ходе группового обсуждения Валентина приходит к осознанию глубокого смысла созданного ею образа и его связи с другими своими работами и реализует альтруистическую установку, что хорошо проявляется в ее последующих действиях: принимая роль жертвенной овцы, она связывает ее с самоотдачей и служением другим (в данном случае — группе) и реализует данную миссию в виде своеобразного ритуала: она ставит в расположенный в центре коллективной работы бумажный цилиндр с изображенным на нем небом, на котором в предыдущий день было воскурено благовоние, принесенный ею из дома засушенный букет бессмертников, а затем угощает членов группы испеченным ею печеньем.

В а л е н т и н а. Я хотела сделать эту композицию гармоничной, а тут подошла Лариса и положила картинку с тиграми. Я смотрю — там два тигра на одного медведя нападают. Что же это такое, думаю. Почему-то мне захотелось вырезать одного тигра — хватит одного, — может быть, его медведь одолеет, а другого тигра в капкан сюда засунула... Потом походила, посмотрела; что-то мне захотелось сделать, какую-нибудь объемную форму. Сделала колпачок — шапочку. Когда увидела, что Тамара вылепила змея, мне захотелось на него этот шутовской колпачок надеть — чтобы этого змея немножко сделать подобрее... Пока своим увлекалась, смотрю — здесь уже какая картинка появилась! Красота какая! Надо тоже что-то красивое сделать — посадила бабочку... И мне казалось, что это все. Когда Александр вдруг предложил мне повесить сюда мою работу, это сначала вызвало у меня тревогу (на лице Валентины появляется сконфуженное выражение). Ведь работа и на стене хорошо висела. Что же это: конец — делу венец, что ли? Хотя я и согласилась, но мне, наверное, не хватило времени, для того чтобы побыть в этом ощущении блаженства. Я так долго выписывала кресло этой овцы, и костюм ее, и наряд, и все... Чтобы этот миг подольше запечатлелся. Хотелось глубоко прочувствовать эту высоту, торжественность (смотрит вверх, начинает дышать глубоко, словно «глотая воздух»). И если этого не происходит, если человек не побыл в этом состоянии блаженства, а ему сразу, как говорится, «режут голову»... Думаю, что это особенно важно для художника — так важно почувствовать этот этап, пройти его до конца; без этого появляется ощущение «обрубленности». Это я уже дома додумала, начала сосредоточиваться, даже писать какие-то мысли (берет в руки тетрадь), как, например, «Не дано весь этот хаос понять или это моя усталость...», и так далее... И вот для того, чтобы дать подольше побыть в этом празднике — мне, а может быть, и еще кому-то... (достает из пакета букет сухих цветов, волнуется). Если позволите дополнить эту композицию — этими бессмертниками — я их вырастила на своем участке. Я сейчас подругам дарю на

день рождения такие букеты. Я дома долго думала, какую вазу можно было бы принести, чтобы поставить ее под этой «жертвенной овцой». Но потом я вспомнила, что для этого уже форма есть. Только на этой форме вчера стоял этот дымок. А сегодня пришла, смотрю — а дымка-то нет. Значит, можно поставить в нее этот букет... Немного не хватило времени. У меня такое ощущение, и другие девочки это сказали, — когда человек находится на подъеме, в сознании… а потом происходит эта жертвенность — в том смысле, что, все то,что ты в себе накопил (эти слова Валентина произносит особенно выразительно и жестикулирует) — тот опыт, который ты в себе имеешь, — ты этим опытом обогатился, и тогда можешь быть проводником, делиться этим опытом с другими. И когда отдашь другим, этот процесс, пойдет снова (показывает на серию из своих четырех работ, созданных несколько дней назад) — рождение, борьба, подъем, жертвенность — это крест — и «нулевка». Пятая работа у меня в столе лежит — это «нулевка»... (Показывает на три оставшиеся висеть на стене свои работы.) Это — три пятна, ничего не обозначающие, хотела бы для себя прояснить. Когда я послушала других, то убедилась, что у всех разное состояние — у одного ничего не происходит, у других — сильные чувства. Потому что мы все находимся на разных уровнях этого процесса... У меня, наверное, «второе рождение» происходит. Я это чувствую. Я чувствую, как разгорелась (прикасается к щекам). Шла как на праздник сегодня. Вчера я еще не созрела, а дома я все об этом думала; мне показал ось, что все имеет значение. Мне даже церковь приснилась. Мне никогда церкви не снятся. Можно, конечно же, себе много надумать, но, когда вечером я лежала, я представляла, как мы встанем в хоровод, чтобы почувствовать общность друг друга. В постели лежу — себе расфантазировалась, как мы все встанем в хоровод... почувствовать единение — не чувствовать себя выкинутым, опустошенным, это ведь может быть трагедией, когда я «выкинула» все, себя всю отдала... Но я хочу сказать, что я только сейчас поняла, почему это кресло в форме бутона у овцы - потому что она падает; она сейчас упадет, но этот бутон — это начало новой жизни — то, что я здесь сейчас получаю, ложится на старую ситуацию, и в то же время что-то новое уже растет... И когда ты это осознаешь — станет легче и не будешь мучиться: что я за дура, мол, такая?,. Когда ты начинаешь понимать, что этот процесс, бесконечен. И с каждым кругом он тебя только обогащает, человек приобретает новый жизненный опыт, и нет такого ощущения, что ты остался в дураках, открылся тут... Как я себя сегодня во сне голой видела, но потом он, правда, закончился тем. что я зашла в знакомый дом — там, где была, — ворота открылись. Я смотрю: вода весенняя, солнце светит и человек мне знакомый какой-то навстречу идет… И дальше, убей, не могу вспомнить, о чем говорили, а может, и не говорили вовсе… Все сумбур какой-то, а в принципе и не

сумбур, а что-то закономерное для каждого человека, для жизни вообще – и это все здесь происходит. (Показывает на коллективную работу. Волнуется.) И для того чтобы почувствовать единение (достает из сумки коробку, открывает ее и достает печенье). Но здесь момент один — чтобы не пресытиться, ешьте по маленькому кусочку… только чтобы ощутить этот вкус. (Члены группы передают по кругу коробку с печеньем и его пробуют.)

Второй пример отражает один из моментов группового обсуждения парных работ. Члены группы формировали пары и создавали общую композицию. При этом было поставлено условие: используя любые изобразительные материалы и работая сообща, не разговаривать друг с другом. Поскольку группа состояла из занимающихся консультированием психологов, помимо освоения техник арт-терапии ставилась задача моделирования психотерапевтической ситуации и взаимодействия клиента и психотерапевта (хотя членам группы об этом сказано не было), а также оценки различных тактик поведения партнеров в ходе их невербального общения посредством художественной экспрессии. Хотя в ходе совместной работы партнеры сознательно не представляли себя в роли клиентов и психотерапевтов, очевидно, что их взаимодействие могло отражать привычный для них стиль поведения в различных интерактивных ситуациях, включая и те ситуации, которые связаны с их профессиональной деятельностью. Проведение подобных сессий может рассматриваться в качестве одного из элементов личной подготовки специалистов в области психического здоровья (психологов, психотерапевтов, врачей-психиатров, социальных работников).

В данном случае своими впечатлениями от процесса совместной работы делятся две женщины — Светлана (25 лет, мать двоих детей, разведена) и Ольга (40 лет, замужем, имеет одного ребенка). На определенном этапе работы, не найдя с партнершей взаимопонимания, Ольга теряет интерес к совместной деятельности уходит из кабинета. Данное обсуждение предполагает элемент конфронтации, связанной с возможностью участниц группы лучше узнать позиции и чувства друг друга и увидеть их связь с определенными проблемами. Кроме того, психотерапевт использует технику прояснения. Инициатива в создании центрального образа — пытающегося взлететь голубя — исходила от Светланы. Ольга же стремилась «смягчить», как ей казалось, излишнюю «грубость» облика птицы, подрисовывая ей перья нежных оттенков. Данный образ в целом весьма символичен и является метафорическим автопортретом Светланы, стремящийся проявить свою самостоятельность и реализовать свое право выражать чувства и действовать, не считаясь с партнершей и даже пытаясь это подчеркнуть. Весьма символично также, что голубь получился с одним крылом и смотрит назад, что указывает на противоречивость позиции Светланы и ее неготовность до конца принять свои чувства и за них отвечать (о чем свидетельствует, в частности, переживаемое ею чувство вины). Будучи неспособной принять в себе эти чувства, она в то же время ищет поддержки и признания своих чувств со стороны партнерши, но, бравируя при этом своей агрессивностью, такой поддержки не получает. Таким образом, Светлана вновь и вновь воспроизводит в своих отношениях с окружающими (в данном случае —

с Ольгой) цикл «подростковой» конфронтации с последующим прекращением этих отношений.

Отношения Светланы и Ольги в ходе их взаимодействия посредством художественной экспрессии напоминают отношения дочери-подростка и матери, стремящейся «направить ее на путь истинный». Ни та ни другая неспособны, однако, на данном этапе работы интегрировать «теневые» проявления Светланы в свои отношения.

С в е т л а н а. Я сразу решила, что буду делать что хочу, и, видимо, потом это ей передалось... Начали мы каждая на своей половине; сначала неплохо получалось... Мы нарисовали спираль, штрихи; менялись местами. Я не знала, что рисовать. Мы думали, что если будем меняться местами, то сможем лучше понять, что делать... Ольга стала мои жесткие линии смягчать… Я чувствовала, что от нее идет женственность, а я была как мужчина… Я рисовала четкими толстыми линиями, а Ольга их смягчала... В определенный момент Ольга встала и отошла от работы. У меня появилось чувство: «Что же я так?..» Тогда и вылез этот цветок. Решила с ней помягче. Я увидела потом, что она подрисовывает какие-то перышки или лепестки. Я думала, что она будет подрисовывать мой цветок, но она продолжала рисовать перышки. Контакта не было, и тогда я решила: нарисую-ка я голубя. Цвет хвоста, туловища — все было нормально, но из меня вредность пошла — я нарисовала большое крыло, но потом его зачеркнула и, из-за того что не было места, приклеила еще один лист. Стала рисовать другое крыло и вижу, что Ольга его подрисовывает, — мне стало приятно. Но мне хотелось чего-то еще. Жалко, что других листов не было, а то бы я еще наклеила. Потом и корону птице нарисовала... Ольга нарисовала солнце, но я сделала из него луну — мне хотелось, чтобы было темно. Я словно хотела проверить: а полюбит ли она меня такой? Я ее как бы испытывала. Но в определенный момент я увидела, что се терпение иссякло... Тогда я подумала: «Зачем же мне бороться? Зачем еще четыре листа?» Рисовать больше не хотелось и вообще ничего не хотелось. Готова была заплакать. Появилась мысль: «Какая я плохая, нехорошая, злыдня!» Когда она пришла, я начала рисовать, чтоб показать, что сама, без нее, нарисую… Она ходит вокруг, но присоединяется... Тогда я ее спросила: «Будешь рисовать?» Она ответила: «Нет». Единственное, что она сделала, это приклеила того котенка… Вот до чего я довела своим давлением! И сейчас у меня вес еще сохраняется чувство обиды и вины за то, что я так сильно на нее давила... Есть неудовлетворенность, хотя я увидела, что можно было общаться без слов…

П с и х о т е р а п е в т. Обиды на кого?

С в е т л а н а. На себя, что я вот такая… Чувство вины, обиды…

П с и х о т е р а п е в т. А злость на нее есть?

С в е т л а н а. Разочарование. Обида на себя… Я даже благодарна ей, что она ушла, без этого я бы все рисовала бы и рисовала, и соперничество между нами продолжалось бы... Я хотела убедиться, примет ли она меня, а когда она ушла, то я поняла, что мне это не надо.

П с и х о т е р а п е в т. Вы могли предвидеть, что все так получится?

С в е т л а н а. Нет, не думала. Действовала импульсивно; из меня просто это шло. Может быть, это связано с тем, что я вообще всю жизнь, как правило, подавляю свои чувства, прячу свои плохие стороны, стараюсь только улыбаться, а свою агрессивность, вредность в себе подавляю. И вот эти чувства сегодня вышли.

П с и х о т е р а п е в т. Значит, вы видите связь той ситуации, которая сегодня возникла, с другими ситуациями в вашей жизни?

С в е т л а н а. Да... Я давно в принципе это замечала, но думала, что это прошло; но оказывается, что нет.

П с и х о т е р а п е в т. Что же вы смогли сегодня в себе осознать?

С в е т л а н а. Сейчас эмоции идут, извините, слишком волнуюсь...

Психотерапевт внимательно смотрит на Светлану, с пониманием кивает головой.

О л ь г а. Мы начали рисовать в разных углах. Когда Светлана за-черкнула мою спираль, я начала ее украшать... мягкими линиями... Иногда она подстраивалась и тоже начинала рисовать мягкие линии, но внезапно вновь проводила резкие, толстые линии... Потом я нарисовала голову. Светлана изобразила глаз, а я изменила его и показала, что голубь спит... Потом, когда она нарисовала это большое крыло, я пресытилась и подумала, что, если она не хочет принимать другой путь, значит, ей это для чего-то надо... Наверное, ей еще нужна была моя заинтересованность, но я чувствовала, что для меня этого достаточно. Когда она нарисовала это большое крыло, я решила его больше не украшать... Когда, например, идешь с каким-нибудь человеком, показываешь ему дорогу, он может по ней дальше сам пойти, а если не пойдет, значит, это его дело... Светлана пошла своим путем. Если бы я стала раскрашивать это крыло, это бы значило, что я взвалю на себя этого человека и потащу. А у меня такого желания совсем не было. Не хочет идти по дороге — не надо. После этого я отошла, походила, посмотрела. Крыло у птицы сильное — она должна сама подняться, смотрит на это крыло — голову к нему повернула. В этом голубе не только «растопорщенность», но и сила. Сила тоже нужна.

П с и х о т е р а п е в т. А какой путь вы хотели ей показать?

О л ь г а. Что есть не только черный путь, но и масса других путей... Что есть не только энергия, сила и агрессия, но и мягкость, обтекаемость.

П с и х о т е р а п е в т. Вам казалось слишком грубым то, что она рисует?

О л ь г а. Нет.

П с и х о т е р а п е в т. Но вы пытались это смягчить?

О л ь г а. Да, показать ей красоту и ночи и дня.

С в е т л а н а. Да, я заметила, как она пытается все смягчить — этими перышками розовыми, голубыми и белыми… Но я думаю, что если из меня это идет, то пусть идет.

П с и х о т е р а п е в т. Вы не воспринимаете действия Ольги как стремление показать вам альтернативу, иной взгляд?

С в е т л а н а. Да. Я это чувствовала… думаю, что она ушла вовремя — еще раз показала разницу.

Третий пример иллюстрирует использование свободных художественных описаний в качестве одной из форм интерпретации в вербальной обратной связи в работе динамических арт-терапевтическпх групп. Являясь разновидностью техники «свободно плавающих ассоциаций» (Foulkes, 1992), данная форма вербальной обратной связи позволяет отразить многообразие связанных с совместной работой личностных смыслов членов группы и способов концептуализации ими своего опыта. С учетом этого данная техника может рассматриваться как разновидность «интертекстуального дискурса» (в постструктуралистском смысле этого понятия), предполагающего активизацию внутригрупповых коммуникативных процессов с высокой вероятностью выхода членов группы как за пределы их личных границ, так и границ подгрупп и внешних границ группы в целом.

Приводимые ниже тексты составлены членами группы после создания ими коллективной работы на тему «Помойка» (рис. 5).

Тема выбрана самими членами группы, отдавшими ей наибольшее число голосов из двенадцати первоначально названных различных тем. Для автора книги как сама композиция, так и тексты являются метафорами арт-терапевтического процесса, в частности работы динамической арт-терапевтической группы.

Рис. 5 Помойка

***

Много всего, что было прекрасным,

Тут тленно и грязь...

Что было ужасно — привычно и даже красиво.

Может быть, месиво,

а может быть, переливы.

Жизни периодов тонкая связь.

Светлана

***

Помойка или свалка?

Больная голова,

Мне холодно... иль жарко...

Не подобрать слова.

А может, просто жалко?

Но что? Я не пойму,

Чуть посмотрю на свалку,

Потом в себя взгляну.

И что же вижу? Диво!

Из хаоса, грязи...

«Да это же красиво!» —

Вопль рвется из груди.

Бошей разнообразных

Вокруг не перечесть —

Прекрасных, безобразных.

Здесь все, что в мире есть.

Здесь все, что есть во мне

На самой глубине.

Надежда

***

Брал, ел, пил, спал,

Был, жил, слыл, сплыл,

Грязь, дрянь, хрень,

рвань.

Замри, забудь

и снова встань.

Борис

***

Раскрепощающая,

К жизни возрождающая,

Отталкиваешь и манишь,

О помойка!

Марина

***

Куда на земле спрятаться от помоек?

Куда сбежать от самого мыслящего?

чувствующего, знающего?

Ольга

***

Как в жизни радость есть и горе,

Луна, соль, сахар перемен,

В помойке нашей хлама море

И назойливых проблем.

Усталость, раздраженье, страхи

Опущены на дно ведра,

Коробки, ящики, бумаги

Плывут по грязи из песка.

Там стул и шест, банан и йогурт,

Листва, мелки, бутыль, плакат,

Стекло, бутылка, булка, обувь —

Все символ общего ведра.

Но есть и в нем живая сила,

Свобода, мысли без границ,

Она светла, она знакома,

Она глядит, как сотни лиц!

Лиза

***

Следы, обрывки, дрянь, огрызки,

Остатки прошлой жизни сладкой,

Куски трагедий. Мысль украдкой —

Ну до чего вы все мне близки!

Как это все переработать,

Себе оставив то, что надо,

Чтоб грело или отрезвляло,

А не накапливалось ядом!

Елена

***

Утопая в дерьме, мыши ходят ночами,

Шепот ржавчины слышат и водят носами.

Растворяясь во тьме серых стен подворотен,

Здесь теряют себя лиц десятки и сотни.

Бред художника в том, что это картина,

Не похожа она на портрет Еронима.

Подбираю журнал и листаю страницы.

Время пьяной рукой свою сказку напишет.

Этих строк не понять их лучистым сознаньем.

Мусор, грязь и бардак — вот удел прозябанья!

Наталья

Частушки

Ох, друзья-психологи,

Что же вы наделали!

Столько материалов АРТ

В свалку переделали.

Я ходила, любовалась,

Ну не свалка, а отпад!

Поучаствовать в «помойке»,

Был сегодня каждый рад.

Что за свалка, чудо-свалка,

Ну чего здесь только нет?!

Вотбы запаху добавить,

Был бы фирменный букет!

Саша-ведущий по свалке гулял,

Грязью тихонько ее поливал,

Вдруг прогремел неожиданный взрыв…

Это был дан на обед перерыв.

Дарья

***

«Все есть ничто, ничто есть все» —

так говорил орел, пролетая над хаосом…

Вера

***

Арт-терапевтическая помойка:

Порывы чувств, накал с третей

Агрессий разные порывы,

Бесчеловечность, зависть, злость

И отвращения приливы —

Все здесь свалили…

Чтоб настало

Время перемен.

Гузель

Легенда о помойке

Когда-то давным-давно жили на земле люди, которые не могли быть счастливы, так как им некуда было деть свое несчастье и места для счастья просто не оставалось.

Так жили они из года в год, из века в век, привычно неся свою ношу и даже не мечтая о другой жизни.

Но однажды появился среди них один, непохожий на других, который начал испытывать смутное беспокойство и не мог найти для себя выхода. Часто блуждал он в окрестностях своего селения и как-то раз увидел яму, которая заворожила его своей пустотой и таинственностью.

Много раз приходил он к яме, сидел, мечтал о чем-то и думал: «Почему мне так хорошо здесь и почему мне не сидится дома?». И вот в голову ему пришла мысль поменять дом и яму, и он стал приносить в ту яму из дома вещи, с которыми ему не жалко было расстаться.

И случилось чудо: дом стал радостным и живым, но и яма не утратила своей притягательной силы.

Люди в селении стали замечать, как изменился этот человек, как ясно засветились его глаза. Некоторые даже ходили за ним день и ночь, увидели его яму и тоже стали носить туда ненужные вещи, а некоторые, наоборот, приносили что-то чужое обратно к себе домой и с каждым разом становились счастливее.

Так появились первые помойки, и с тех пор они уже много лет помогают людям жить счастливо.

Варвара

Заключение

Основные факторы лечебно-коррекционного воздействия в групповой арт-терапии являются теми же самыми, что и в индивидуальной арт-терапии. В то же время в групповой арт-терапии они проявляются во многом иначе, что связано с тем, что их действие опосредуется групповыми процессами, в частности фактором групповой динамики.

Иное проявление основных факторов психотерапевтического воздействия в групповой арт-терапии определяет во многом иные стратегии и тактики поведения психотерапевта. Функционируя как открытая, саморазвивающаяся система, арт-терапевтическая группа определяет и решает те или иные задачи в значительной мере за счет своих внутренних ресурсов. Психотерапевт же лишь создает оптимальные условия для их раскрытия.

Множество затрагиваемых в ходе групповой арт-терапии аспектов и уровней психического опыта членов группы, а также комплексный характер внутригрупповых коммуникативных процессов и отношений диктуют необходимость в использовании определенных системных моделей для их описания, одной из которых может быть предлагаемая автором книги трехосевая модель для оценки внутригрупповой коммуникации.

С деятельностью арт-терапевтических групп связан целый ряд специфических феноменов, не проявляющихся в работе вербальных психотерапевтических групп и требующих их всестороннего изучения. Кроме того, наблюдение за процессом художественной экспрессии в арт-терапевтической группе дает большие возможности для изучения общих закономерностей групповой динамики и действующих в групповой психотерапии механизмов лечебно-коррекционного воздействия и тем самым может способствовать развитию теории и практики групповой психотерапии в целом.

Глава7

Описание процесса

Групповой арт-терапии

В этой главе будут представлены феноменологические описания групповой арт-терапевтической работы, дающие читателям возможность быть свидетелями тех процессов, которые протекают в группе на разных этапах арт-терапевтических сессий. Данные описания сделаны на основе видеозаписи, что позволяет, в частности, реализовать ту стратегию исследования этих процессов, которые связаны с представлением о «вовлеченном независимом наблюдателе». Конечно же, видеозапись не позволяет зафиксировать всего, что происходит в группе и во внутреннем мире ее участников, но в то же время она дает возможность, особенно в тех случаях, когда психотерапевт включается в процесс художественной экспрессии наравне со всеми, запечатлеть те феномены, которые во многом определяют ход и результаты групповой арт-терапии. Видеокамера беспристрастно фиксирует в том числе и те действия самого психотерапевта, которые идут вразрез с его системой взглядов и стереотипами профессионального поведений либо отражают его неосознаваемые, интуитивные процессы. Далеко не всегда даже мастера психотерапии могут объяснить, почему в т ой пли иной клинической ситуации они действуют так, а не иначе. Автор книги надеется, что развитие психотерапии позволит когда-нибудь понять скрытую логику их действий, В то же время то, что «рождается», или «умирает» прямо на глазах в ходе арт-терапевтических сессий, часто является актом подлинного творчества и «создания» клиентом или членами группы себя, своих отношений и новых «миров», а потому —будет выходить за рамки любых способов объяснения. За рамки любых способов объяснения выходят случаи, шанс, событие, свобода, человеческое тело и его жест, отношения власти и подчинения, множествен-

ность и различия, дух — любые маргинальные, внесистемные феномены, открывающие путь в неизведанное. Доверие психотерапевта ко всему этому, по убеждению автора книги, является одной из важнейших предпосылок прорывов в новые области человеческого опыта, совершаемых им вместе с клиентом или членами группы.

В данной главе приводится описание двух групповых арт-терапевтичсеких сессий. Первый пример является фрагментом тренинговой арт-терапевтической сессии, участницами которой были профессиональные психологи и психотерапевты. Помимо освоения ими методов арт-терапии в рамках сессии решалась также задача проработки личных проблем участниц группы, связанных с их полоролавой идентичностью. Очевидно, что полоролевая идентичность психолога и психотерапевта является одним из важных детерминантов в его отношениях с клиентом, определяя, например, качество переносов и контрпереносов, способы восприятия клиента и концептуализации психотерапевтом его психологического опыта, в том числе того, который отражает его социальные и семейные отношения.

Поскольку первая группа состояла исключительно из женщин, ее участницам было предложено создать коллективную композицию на тему «Мир женщины». Ведущий — мужчина, а потому особый интерес могут представлять реакции участниц группы на его присутствие и тем более действия, когда он включается в создание коллективной работы наравне со всеми. Немалый интерес может представлять и последующее обсуждение работы.