Перспективные проблемы и общая характеристика мотивации человека 15 страница

нию К. Левина, тоже сосредоточенному на ситуатив­ной мотивационной динамике.

Между тем онтогенетическое развитие и, в част­ности, важнейший процесс аккумуляции чувств, воз­никающих в разное время в отношении одного и того же объекта, представляют собой типичное 'проявле­ние эмоциональной динамики. Об этом писал В. С. Де­рябин, один из немногих авторов, видевших значение эмоциональной суммации: «Суммируются чувства, связанные с местом, где человек провел детство. От­ношение к деньгам складывается на основании сум­марного чувства, образующегося начиная с детства»;

«Текущая кровь производит иное впечатление, чем ягодный сок такого же цвета. Апельсин производит более приятное 'впечатление... чем деревянный оран­жевый шар. Причина та, что в наши восприятия при­вносится воспоминание чувственного тона прежних переживаний»; «Суммация аффективных пережива­ний ведет к тому, что 'получается очень сильная реак­ция на событие, само по себе незначительное. Капля переполняет чашу. Так, люди, живущие вместе долгое время (муж и жена и т. д.), если у них накопилось недовольство, дают однажды реакцию не на данное обстоятельство, а на сумму всех аналогичных пере­живаний» (1974. С. 202—203).

Такого рода факты, легко наблюдаемые в повсе­дневной жизни, констатируются также эксперимен­тальными исследованиями. Не поддерживает ли идею о мотивационной суммации, например, тот факт, что при подкреплении электроударом потенциально опас­ных объектов — изображений змеи или паука, выра­батываются более стойкие к угашению реакции по сравнению со случаем использования в качестве ус­ловного раздражителя изображений цветов или гри­бов, хотя при другом подкреплении такое различие не наблюдается (Ohman а. о., 1976) ? Подобные фе­номены обнаруживают не только исследования чело­века. В обзорной работе Р. Р. Миллера и Л. Д. Ма-цела выделено двенадцать лабораторных феноменов, полученных в исследованиях животных и свидетель­ствующих о влиянии на процессы научения сложив­шегося в прошлом значения условного раздражителя, его «ассоциативной истории» (Miller, Matzel, 1987). Проблема природы чувств. Переход от констата-

ции такого рода процессов к некоторому их понима­нию, описанию на основе принципов и закономерно­стей—дело, очевидно, будущего. Концепция В. Вунд-та не содержит готовых рецептов для решения конкретных проблем мотивации, ее преимущество в том, что она предоставляет основу для таких реше­ний. Некоторые из ее преимуществ можно обозначить ссылкой на вышеобсуждавшийся материал. Так, при анализе феноменологических данных был сделан вы­вод о всеобщей мотивационной значимости отражае­мых явлений. Концепция «гедонического простран­ства»—одна из немногих (см. также Грот, 1879— 1880; Крюгер, 1984), предусматривающих реальный субъективный носитель всеобщего обнаружения мо­тивации. Были приведены также данные о разнообра­зии форм и 'повсеместном проявлении полимотивации и о затруднениях, возникающих при попытке осмыс­лить этот феномен в теории. Обсуждаемая концепция является единственной, предусматривающей в виде процессов слияния чувств реальный механизм поли­мотивации—целый пласт психического, в котором мотивационные взаимодействия имеют возможность осуществляться. Феноменологическое «жизненное про­странство» К. Левина, дооснащенное пластом гедо­нического пространства, становится менее схематич­ным, так как приобретает общий онтологический но­ситель для силового поля и всех взаимодействующих его составляющих.

Однако перспективная, по всей видимости, задача ассимиляции представлений В. Вундта сопряжена с рядом запутанных проблем, и прежде всего с интер­претацией пространства чувств в контексте более современных общепсихологических представлений, его соотношения с традиционно понимаемыми эмоциями и мотивацией. Расширенная трактовка сферы эмо­ционального, введение в нее параметров возбужде­ния, напряжения и их противоположностей ставит вопрос о принципиальном назначении этих присоеди­няемых к эмоциям переживаний, их локализации среди психологических категорий, «прописке» в си­стеме психического. Если по принятому в данной ра­боте представлению эмоции субъективно выражают Мотивацию, то означает ли это, что существуют по­требности, из-за которых некоторые ритмы восприни-

маются напряженными, цвета — успокаивающими, за­пахи—нежными? Или следует признать, что 'при расширенной трактовке эмоционального не все эмо­ции выражают мотивацию?

Концепция «гедонического пространства» одно­значного ответа на эти вопросы не содержит, так как образования, эквивалентные потребностям, ею не ох­ватываются, а мотивация (в виде волевых побужде­ний) трактуется скорее как последствие, чем как пред­посылка чувственного процесса³⁷. Следствием этого является некоторая неопределенность в общей трак­товке чувств, в частности факторов, детерминирую­щих их динамику.

С одной стороны, непредусмотренность влияния на изначальное развитие чувств со стороны потреб­ностей создает впечатление сравнительной пассивно­сти чувственного процесса и его динамики. В рисуе­мой В. Вундтом картине чувства на первых фазах своего развития остаются в общем и целом ведомыми процессами, зависящими от событий, происходящих на полюсе познавательного отражения. Даже в наи­более активном своем проявлении—способствовании возникновению на основе чувственного сходства ас­социаций — они подчинены познавательно отражае­мым событиям, только не 'происходящим, а происхо­дившим. Даже явная, казалось бы, связь с мотивацией измерения удовольствия-неудовольствия В. Вундтом отрицалась: «...Нельзя сказать, что человек чувствует удовольствие и неудовольствие для того, чтобы одни раздражения искать, от других уклоняться», хотя с оговоркой, что «...зернышко истины есть и здесь» (Т. 2. С. 435—436). При этом он ссылался на сущест­вование обратных примеров («опаснейшие яды могут быть приятны по вкусу и запаху, и самые целебные лекарства—иметь дурной запах и вкус»), как будто из того, что врачам случается ошибаться в лечении, следует, что в тезисе об их предназначенности и спо­собности лечить есть только зернышко истины.

С другой стороны, если иметь в виду, что чувства

³⁷ «Вопрос, следовательно, почему мы чувствуем удоволь­ствие, неудовольствие и т. д., собственно говоря, столь же мало имеет смысла, как вопрос, почему мы осязаем, обоняем, чувству­ем вкус и т. д. ...В этом смысле вывести чувства из каких-ни­будь других душевных процессов нельзя» (Т. 2. С. 436).

способны перерасти в аффекты, которые представля­ют собой формы течения чувств, т. е. определенные закономерности их же развития, что «выделение какого-нибудь чувства из аффекта всегда бывает в значительной степени произвольно» (1912. С. 145), что слабые аффекты возникают из чувств постоянно (Т. 3. С. 251) —то изначальное представление о мере активности-пассивности чувств становится иным Ди­намика чувств оказывается зависящей не только от процессов познания, но и от многочисленных законо­мерностей их развития во времени, каковыми являют­ся аффекты. Так, радость представляет собой аффект, развивающийся целиком в отсеке гедонического про­странства, соответствующем измерению удовольствия;

поскольку к радости способно привести удовольствие, возможно, что посредством данного аффекта обеспе­чивается, вопреки приведенному утверждению В. Вун-дта, сохранение и поиск удовольствия.

Подчиненность развития чувств законам = аффек­там, которые, очевидно, уже можно рассматривать в качестве выражающих мотивацию, говорит о том, что мотивация является не только завершающим зве­ном развития чувств и что она имеет на них обратное влияние, определяющее возникновение одних чувств преимущественно перед другими и, как следствие, обеспечивающее восприятие одних познавательных структур, а не других. Речь идет о феноменах типа перцептивной защиты или противоположных им — типа «у страха глаза велики», которые в эксперимен­тальной психологии накапливаются под рубрикой влияния эмоций и мотивации на познавательное отра­жение (Рейковский, 1979. Гл. 4; Jenkin, 1957; Maru-szewski, 1971) и служат предметом различных теоре­тических обобщений (Obuchowski, 1970a, 1970b; Si­mon, 1967).

* Проблема соотношения и взаимодействия позна­вательных и мотивационных детерминант чувствен­ного процесса—только одна из тех, которые возни­кают при попытке осмыслить 'психологическую приро­ду и функциональное назначение вундтовских чувств. Рассмотрение,этих проблем требует более широкого контекста по сравнению с обсуждавшимся в данной главе вопросом о конкретных механизмах развития мотивации и поэтому будет продолжено в обобщаю-

щей части работы. Здесь же, без выхода на такой контекст, возможно только заключить, что взаимодей­ствующие чувства как особый пласт психического в котором находит субъективный отклик всякий акт познавательного отражения, представляют собой прав­доподобную основу для осуществления мотивационной суммации. Без такой основы данные о процессах сум-мации и их последствии — полимотивированности по­ведения—остаются лишь ярким феноменологическим материалом, не вписывающимся в традиционные концептуальные построения и поэтому по вынужден­ности принимаемым декларативно.

Глава 3

ПЕРСПЕКТИВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ И ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МОТИВАЦИИ ЧЕЛОВЕКА

Проведенное исследование механизмов развития мотивации, разумеется, не охватывает всего содер­жания проблематики. Некоторые вопросы, частично обозначенные по ходу обсуждения, почти сразу после их постановки упираются в нерешенные проблемы современной психологической науки, на другие не вы­вела логика и характер поиска, осуществлявшегося прежде всего в направлении механизмов онтогенети­ческого развития мотивации. Тем не менее можно, по-видимому, сделать вывод, что такого рода поиск оказался возможным и перспективным. Последнее позволяют утверждать обобщения, следующие из про­веденного исследования и вносящие определенные коррекции в общее понимание мотивации и отдельных общепсихологических проблем. Главной среди них можно назвать проблему того пласта в психическом, в котором проявляются мотивация и выражающие ее эмоции.

При всем различии существующих представлений о психическом, об открывающемся субъективно «об­разе мира», его основа, каркас, главные структурные и содержательные конструкции, за редкими исключе­ниями, трактуются когнитивно. В тех же случаях, когда эмоции не отстраняются от системы психичес­кого отражения и рассматриваются реально действую­щими в ней силами, они трактуются, во-первых, как добавляющиеся к познавательным структурам, их ок­рашивающие, акцентирующие', во-вторых, как не­посредственно взаимодействующие с ними, прямо влияющие на них и испытывающие обратное влияние

' Показательно, что проблему образа считается возможным рассматривать в абстракции от эмоций (см. Гибсон, 1988, Найссер, 1981, и др.), тогда как обратное не встречается

Попытки рассмотреть действие механизмов моти­вации позволяют усомниться в правильности послед­него представления, показывая, что во взаимодей­ствии эмоций и процессов познания порой достаточно отчетливо участвуют и посредничают таинственные субъективные феномены, вроде чувства реальности которое, как было показано выше, оказывает замет-' ное 'влияние •на возникновение эмоций. К постановке вопроса об этих феноменах наиболее 'прямо привело обсуждение вундтовских чувств с их ясным феноме­нологическим обнаружением и неясной 'психологичес­кой природой. Рассмотрим этот вопрос в более ши­роком контексте.