Развитие теории семейной психотерапии 2 страница

счел возможным объединить их в теорию семейных систем, которая соответствовала достаточно

строгому определению теории. Однако глава, в которой содержалось описание этой теории, не вошла в

книгу Бозормени-Надя и Фрэймо «Интенсивная семейная психотерапия», опубликованную в 1965 г.,

поскольку со стороны составителей был запрос на главу о шизофрении. Эти шесть понятий в виде

связанной теоретической системы были, наконец, опубликованы в 1966 г. С тех пор в терапии

произошло много нового, но наша теория мало изменилась по сравнению с 1966 г., не считая некоторых

дополнений и уточнений. Наконец, в 1975 г. были добавлены два новых понятия. Первое — понятие

«эмоциональный разрыв» — возникло в результате уточнения и переосмысления исходных

теоретических принципов. Вось-

мое и последнее понятие — «социальная регрессия» — было хорошо проработано уже в 1972, а в

теорию включено в 1975 г. Тогда же название «теория семейных систем» было официально заменено на

«теорию Боуэна».

Любое непрерывное поддержание баланса действующих и противодействующих сил есть система.

Понятие динамики здесь не подходит, поскольку оно не передает идею системности. В 1963 г., когда

шесть взаимосвязанных понятий уже были разработаны, я использовал понятие «система» как

сокращенный способ обозначения сложного баланса семейных взаимоотношений. Эта идея с

некоторыми добавлениями была представлена в теоретической работе 1966 г. К середине 1960-х годов

термин «система» использовался уже довольно широко: некоторые психотерапевты заимствовали его из

моих работ, другие — из общей теории систем, появившейся в 1930-е годы. В последние десятилетия

термин стал настолько популярным и используемым как к месту, так и не к месту, что почти утратил

свой истинный смысл. Теорию семейных систем путали с общей теорией систем, область применения

которой гораздо шире и которую никогда не связывали с эмоциональным функционированием.

Действительно, применить эту теорию к функционированию эмоциональной сферы довольно трудно,

это возможно только в самом широком, наиболее общем виде. Теория семейных систем — это

конкретная теория, имеющая дело с фактами эмоционального функционирования.

По большому счету, теорию семейных систем неправильно считать синонимом общей теории систем,

хотя она и укладывается в широкий контекст этой теории. Есть и такие, кто считает, несмотря на все

мои разъяснения по этому поводу, что теория семейных систем разработана на основе общей теории

систем. В 1940-е годы мне довелось присутствовать на одной лекции Берталанфи, из которой я ничего

не понял, а также на лекции Норберта Винера, которая, пожалуй, была чуть более внятной. В обеих речь

шла о системах мышления. Повлияло ли услышанное тогда на мои последующие размышления — это

вопрос дискуссионный. В то время на меня гораздо больше влияло прочитанное и услышанное об

эволюции, биологии, равновесии в природе, т. е. сведения по естественнонаучным дисциплинам. Я пытался понять человека скорее как

часть природы, чем как объект, выделенный из природы. Возможно, что своим системным взглядам я

обязан знаниям о природных системах, но маловероятно, что на мою теорию повлияли системы

мышления. Как бы то ни было, теория семейных систем в том виде, как она была разработана мною,

является конкретной теорией функционирования человеческих отношений, которую теперь путают с

общей теорией систем и с популярным, неконкретным использованием слова «система». Я долго был

противником использования имен собственных в терминологии, но для того чтобы подчеркнуть

специфику именно этой теории семейных систем, я теперь называю ее «теорией Боуэна».

Эмоции, переживания и субъективность — это то, что теоретику необходимо выразить в понятиях,

исследователю увидеть и измерить в эксперименте и с чем клиницисту приходится сталкиваться на

практике. В мире субъективности трудно найти подтвержденные факты. Обычно психиатрия пытается

объяснить, почему человек ведет себя так или иначе. Профессионалы в области психического здоровья

знакомы с объяснениями такого рода. Поиск ответов на вопрос «почему?» является частью причинно-

следственного мышления человека с того самого момента, как он стал мыслящим существом. Как

только исследователь задается этим вопросом, он сталкивается с огромной массой переменных. Именно

поиск надежных фактов в области эмоционального функционирования и привел к системному

мышлению в самом начале исследования семей. Эти усилия помогли создать метод выделения

функциональных фактов из субъективности эмоциональных систем. Системное мышление позволило

сконцентрироваться на вопросах: «что случилось?», «как?», «где?» и «когда?», поскольку эти факты

являются наблюдаемыми. Метод не предполагает получения ответа на вопрос «почему?» с

последующими сбивчивыми объяснениями. Были разработаны весьма эффективные формулы

преобразования субъективности в наблюдаемые и верифицируемые научные факты. Примерами таких

формул могут быть следующие высказывания: «То, что человек видит сновидения, — это научный факт, но то, что он видит во сне — это не обязательно факт», или «Человек

говорит, и это научный факт, но то, что он говорит, не обязательно является фактом». Такого же типа

формула применима почти ко всем субъективным конструктам, например: «То, что человек думает (или

чувствует), — это научный факт, но то, о чем он думает или что он чувствует, — не обязательно

является фактом». В приложении к особенно сильным чувствам, например любви или ненависти,

формула немного сложнее, но пока исследователь придерживается только фактов любви или ненависти

и избегает интерпретации содержания этих сильный эмоций, он остается на почве системного

мышления.

Необходимость концентрации на фактической стороне функционирования систем взаимоотношений

представляет собой трудную задачу, требующую усилий и дисциплинированности. Очень легко

потерять из виду факты и эмоционально окунуться в содержание процесса общения. Стимулом для

приложения таких усилий служит цель нашего исследования. Основные понятия теории Боуэна были

разработаны на основе фактов о функционировании систем отношений. В ходе научных исследований

было обнаружено, что терапевтический метод, построенный на фактах функционирования, превосходит

общепринятые психотерапевтические методы. Но для большинства психотерапевтов настолько трудно

перейти от обычной психотерапии к методу теории семейных систем, что им удается достигнуть лишь

частичного психотерапевтического эффекта. Когда напряжение ситуации высоко, даже специалисты со

строгим системным мышлением автоматически сбиваются на причинно-следственное мышление. Тем

не менее любой психотерапевт может усовершенствовать свое системное мышление. Чем больше мне

удавалось мыслить в терминах систем, тем лучше был исход терапии. Переход на позиции системного

мышления требует отказа от многих прежних представлений. Пример моего взаимодействия с

психотерапевтом, занимающимся исследованиями в области психоанализа, может служить

иллюстрацией проблем, возникающих в связи с таким переходом. Психотерапевт утверждал, что он

принимает принцип

поиска фактов в субъективном мире, но не может игнорировать терапевтическое значения сновидений и

анализ бессознательного. Я ответил тогда, что мог бы уважать его убеждения, если он, со своей

стороны, будет уважать мои о безоговорочном преимуществе всеобъемлющего системного подхода.

Одним из основных преимуществ системной теории и системной терапии является то, что здесь

предлагаются варианты, которых не было раньше. У молодого профессионала есть выбор —

придерживаться ли обычной теории и терапии, принимать ли какие-либо отдельные системные

установки или пытаться полностью перейти на рельсы системного мышления. Я считаю, что «немного»

системных понятий лучше, чем ничего.

Предлагаемая мною теория не содержит ни одной идеи, которая не была бы отражена в человеческом

опыте в течение многих столетий. Она имеет дело с простыми и очевидными фактами, известными

любому человеку. Уникальность теории заключается в том, какие именно факты она включает и какие

понятия она принципиально исключает. Если говорить языком метафор, теория прислушивается к бою

барабанов, который звучит вдалеке. Этот отдаленный звук обычно заглушается назойливым грохотом

барабанов поблизости, но его слышат те, кто может отключиться от шума и внимательно слушать звуки

вдали. Теория Боуэна исключает определенные положения, которые подобны ближнему бою барабанов.

Понятия, которые мы усваиваем из теории индивидуальности, могут быть полезны в пределах своей

области, но они могут заслонить смысл явлений, понять который нам помогает системное мышление.

Разработанная мною теория очень проста для тех, кто умеет слушать, и предлагает столь же простой

подход к психотерапии.

ТЕОРИЯ БОУЭНА

Теория Боуэна рассматривает две основные переменные: уровень тревоги и степень интеграции Я.

Переменная, связанная с тревогой или эмоциональной напряженностью, имеет несколько параметров. В

их числе: интенсивность, длительность тревоги и разные ее типы. Гораздо больше

параметров характеризует степень интеграции или дифференциации Я. Это центральная тема теории

Боуэна. Все организмы в той или иной степени способны адаптироваться к острой тревоге. Организм

имеет встроенный механизм адаптации к кратким всплескам тревоги. Для определения степени

дифференцированности Я особенно важно учитывать проявления длительной или хронической тревоги.

Если тревога достаточно низка, то почти любой организм кажется нормальным ввиду отсутствия

проявления внешних симптомов. Когда тревога возрастает и сохраняется в течение некоторого

промежутка времени, внутри организма либо в системе его взаимоотношений развивается

напряженность, следствием чего являются дисфункции или заболевания. Состояние тревоги может

проявиться в физиологической симптоматике или соматическом заболевании, эмоциональной

дисфункции, в социальной болезни, выражающейся в импульсивности или в уходе от социальных

контактов, а также в социально неадекватном поведении. Существует также феномен заражения

тревогой — когда тревога быстро распространяется на всю семью и даже на целое сообщество.

Существует некоторый средний уровень дифференциации для данной семьи с подуровнями для

каждого входящего в нее человека. Надо также иметь в виду, что всегда существует разная степень

выраженности хронической тревоги: на одном уровне человек проявляет себя как нормальный, а на

другом, более высоком, начинает проявлять различные отклонения.

Три из восьми основных понятий теории Боуэна применимы к общим характеристикам семьи, *а

остальные пять отражают конкретные детали.

Дифференциация Я. Это понятие является краеугольным камнем нашей теории, и если в дальнейшем в

его истолковании встретятся некоторые повторы, автор приносит читателю свои извинения. Понятие

«дифференциация» характеризует людей по степени слитности или раздельности эмоционального и

интеллектуального функционирования. Эта характеристика является универсальной и с ее помощью

можно описать всех людей в пределах определенного континуума. В нижней части этого континуума

располагаются те, у которых эмоции и интеллект

слиты настолько, что их жизнь полностью управляется автоматизмами эмоциональной системы. Каким

бы интеллектом они ни обладали, полностью над ними доминирует. Эти люди менее гибки, менее

адаптивны, в большей степени эмоционально зависимы от окружающих. Стресс легко приводит к

дисфункции, от которой потом нелегко избавиться. Они наследуют большую часть всех человеческих

проблем. На другом конце континуума располагаются те, у кого интеллект и эмоции достаточно

дифференцированы. Нельзя полностью отделить интеллектуальное функционирование от

эмоционального, но люди, у которых интеллектуальное функционирование сохраняет относительную

автономность в периоды стресса, более гибки, более адаптивны, более независимы от эмоционального

настроя их окружения. Они лучше других справляются с житейскими стрессами, их жизненный путь

более упорядочен и успешен, они достаточно независимы от жизненных проблем. Между этими двумя

крайностями — бесконечное множество смешанных типов эмоционального и интеллектуального

функционирования.

Это понятие устраняет понятие «нормы», которое так и не было четко определено в психиатрии.

Невозможно определить «норму», когда измеряемая величина постоянно изменяется. В рабочем

порядке психиатры называют «нормальными» людей с отсутствием симптомов эмоциональных

дисфункций и поведенческих отклонений. Понятие «дифференциация» не имеет прямого отношения к

наличию или отсутствию симптомов. Люди с высокой слитностью эмоционального и

интеллектуального сталкиваются с наибольшим количеством проблем, и наоборот. Однако бывают

люди, у которых эта слитность выражена достаточно сильно, и при этом они все же сохраняют свои

отношения в равновесии, никогда не испытывают сильного стресса, не демонстрируют характерной

симптоматики и выглядят вполне здоровыми. Тем не менее такое приспособление к жизни стоит им

больших усилий, а если в стрессовой ситуации у них развивается дисфункция, она может стать

хронической. Встречаются также люди с весьма хорошей дифферен-

циацией, у которых стресс вызывает дисфункцию, но они восстанавливаются достаточно быстро.

На том конце спектра, где доминирует слитность, интеллект настолько переполнен эмоциональностью,

что весь ход жизни определяется эмоциональными процессами и переживаниями, а не убеждениями и

мнениями. Интеллект существует как придаток к системе чувствования. Он может достаточно хорошо

функционировать в математике или физике, или в отвлеченных областях, но когда его предметом

являются личности, то функционирование передается эмоциям. Согласно нашей гипотезе, является

частью инстинктивных сил, управляющих автоматическими функциями. Человек склонен подчеркивать

свое отличие от низших форм жизни и отрицать свою прямую связь с природой. работает с

предсказуемыми и хорошо известными стимулами, которые управляют инстинктивным поведением

всех видов животных. Чем в большей степени жизнедеятельность организма управляется

эмоциональной системой, тем больше она следует курсом любого инстинктивного поведения, несмотря

на все глубокомысленные попытки доказать противоположное. При высоком уровне дифференциации

функционирование эмоциональной и интеллектуальной систем различается более четко. Те же самые

автоматические эмоциональные процессы продолжают определять инстинктивное поведение, но

интеллект в достаточной степени независим при решении логических задач и принятии решений,

основанных на разумном учете привходящих обстоятельств. В самом начале я описывал эмоциональное

слияние внутри семьи как «недифференцированная эго-масса семьи». Хотя это определение и

составлено из слов, употребляемых в общепринятой теории, и в силу этого не отвечает требованию

строгого применения понятий, совместимых с понятиями биологии, оно достаточно точно описывает

ситуацию эмоционального слияния. В течение нескольких лет я пользовался именно этим

определением, поскольку в нем использованы понятные слова.

Когда я начал вводить в обиход понятие хорошо дифференцированной личности, имея в виду такого

человека, интеллект которого может функционировать независимо

от эмоциональной системы, профессионалы в области психического здоровья обычно воспринимали

термин «интеллектуальная система» как эквивалент интеллектуализации, которую психиатрические

больные используют для защиты от повышенной эмоциональности. Наиболее распространенным

замечанием профессионалов было то, что хорошо дифференцированная личность выглядит холодной,

отстраненной, ригидной и не склонной к переживаниям. Для психиатра, который всю свою

профессиональную жизнь пребывал в уверенности, что свободное выражение чувств представляет

собой высокий уровень функционирования, а интеллектуализация нужна лишь как средство защиты от

повышенной эмоциональности, ухватить суть понятия дифференциация оказывается очень трудным

делом.

Плохо дифференцированная личность попадает в ловушку мира чувств. Ее попытки найти покой в

эмоциональной закрытости могут лишь увеличить слияние, что в свою очередь усиливает

отчужденность от окружающих. Попытки удержать эмоциональность хоть в каком-то равновесии

длятся всю жизнь. Некоторые из этих попавших в ловушку эмоциональности людей начинают

предпринимать беспорядочные, непоследовательные интеллектуализован-ные попытки вербализации,

чтобы выразить вовне свое отчаянное положение.

Более дифференцированная личность может погрузиться в эмоциональную сферу без опасения слиться

с другими. Такой человек свободно переключается на спокойные логические рассуждения, когда

необходимо принять важные для его жизни решения. Логический интеллектуальный процесс

совершенно отличается от той бессодержательной вербальной интеллектуализации, которая

свойственна запутавшейся в эмоциях личности.

В своих ранних статьях я представил все это в виде «шкалы дифференциации Я». Таким образом я

хотел проиллюстрировать общую мысль, что людям свойственны все градации дифференциации Я и

что жизненный стиль людей, находящихся на одном уровне дифференциации, существенно отличается

от жизненных стилей людей, находящихся на других уровнях дифференциации. Была

предложена шкала с делениями от 0 до 100, где 0 означал нижнюю точку проявления этого феномена, а

100 — гипотетически наивысшую степень совершенства, которого человек может достичь, если его

эволюция пойдет в этом направлении. Нужна была достаточно широкая шкала, отражающая весь

диапазон возможностей. Чтобы проиллюстрировать тот факт, что люди отличаются друг от друга по

параметру эмоционально-интеллектуального функционирования, я описал личностные профили людей,

попадающих по шкале дифференциации Я в диапазоны 0-25, 25-50, 50-75 и 75-100 баллов. Сейчас, 10

лет спустя, эти профили продолжают удивлять своей точностью. В одной из этих ранних статей было

также изложено представление о функциональных уровнях дифференциации, которые могут либо

иногда смещаться в ту или иную сторону, либо почти всю жизнь оставаться практически неизменными.

Были также описаны некоторые факторы, влияющие ка смену уровней, что должно было упростить

понимание этого понятия и сделать его более наглядным. Использование схематических форм описания

и термина «шкала» привело к тому, что нами были получены сотни писем, авторы которых просили

выслать им экземпляры «шкалы». Большинство писавших так и не усвоили ни самого понятия, ни

факторов, управляющих функциональными уровнями дифференциации. Эти письма заставили меня

повременить с созданием более строгой шкалы для клинической практики. Первостепенное значение

имело здесь именно теоретическое понятие. Оно устраняет границы между шизофренией, неврозами и

нормой. Оно нейтрально по отношению к таким категориям, как гений, социальный класс,

этнокультурные различия. Оно применимо к любой форме жизни людей. Возможно, оно применимо

также и к дочеловеческим формам жизни, только мы мало об этом знаем. Овладение понятием

«дифференциация Я» позволяет сделать следующий шаг и перейти к разработке разного рода

исследовательских инструментов, но попытка применения шкал без усвоения соответствующих

теоретических основ приводит к полному хаосу.

Другой важный аспект представления о дифференциации Я — это выделение уровней «твердого Я» и

«псевдо-Я».

В периоды эмоциональной близости людей их псевдо-Я сливаются друг с другом, при этом один теряет

свое Я, которое переходит к другому и увеличивает его Я. Твердое Я не участвует в этом акте слияния.

В любой конкретной ситуации оно говорит: «Вот это я, я в это верю, на том стою, это буду делать, а

этого не буду». Твердое Я слагается из четко определенных представлений, убеждений и жизненных

принципов. Они попадают в Я из жизненного опыта через процесс интеллектуального рассуждения и в

результате тщательного отбора. Совершая выбор, человек становится ответственным за себя и за

последствия своих действий. Каждое убеждение, каждый жизненный принцип сочетается со всеми

другими, и твердое Я будет действовать в соответствии со своими принципами даже в самой жесткой и

тревожной ситуации.

Псевдо-Я создается под давлением эмоций и под давлением эмоций же может быть модифицировано.

Любая эмоциональная единица, будь то семья или целое сообщество, осуществляет давление на членов

своей группы с целью подчинения идеалам и принципам группы. Псевдо-Я слагается из широкого круга

принципов, верований, философий и знаний, которые считаются «правильными» и усваиваются потому,

что этого требует группа. Поскольку эти принципы приобретаются под давлением, они бывают

случайными и не сочетаются один с другим, хотя индивид и не подозревает об их противоречивости.

Псевдо-Я является придатком Я в отличие от твердого Я, которое входит в Я после тщательного

логического размышления. Псевдо Я — это притворное Я. Оно формируется для того, чтобы

соответствовать окружению. Оно состоит из множества разнородных принципов, которые как будто

находятся в гармонии с различными социальными группами, учреждениями, бизнес-сообществом,

политическими партиями, религиозными группами, при этом Я не подозревает, что эти группы

несовместимы друг с другом. Объединение групп происходит скорее на основе систем отношений,

нежели на основе принципов. Человек может «чувствовать», что с некоторыми из этих групп «что-то не

так», но не отдавать себе в этом отчета на уровне интеллекта. Твердое Я ухватывает несовместимость

групп на уровне интеллекта, и решение

присоединиться к ним или держаться в стороне — это результат интеллектуального процесса,

состоящего в тщательном взвешивании всех достоинств и недостатков.

Псевдо-Я — это актер, оно может быть представлено многими разными Я. Список ролей обширен. Оно

может прикинуться более важным или менее важным, более сильным или более слабым, более

привлекательным или менее привлекательным, чем на самом деле. Для большинства людей несложно

определить явное притворство, но, поскольку каждый из нас немного актер, бывает весьма трудно

определить тонкое притворство. Вместе с тем хороший актер может быть настолько реалистичным, что

без детального знания особенностей функционирования эмоциональных систем и ему самому, и

окружающим его людям бывает просто невозможно разграничить твердое Я и псев-до-Я . Это

утверждение относится и к психотерапевтам, специалистам по психическому здоровью, и к

исследователям, которые могут попытаться определить уровень дифференциации у себя или у других.

Уровень твердого Я стабилен. Псевдо-Я нестабильно и реагирует на множество разных видов

социального давления и стимулов. Псевдо-Я создается по образу и подобию системы отношений, и оно

является предметом обмена в системе отношений.

На основании своего опыта работы с этими понятиями я убедился, что у всех нас количество твердого Я

меньше, а псевдо-Я гораздо больше, чем думает большинство из нас. В процесс слияния вовлечено

именно псевдо-Я, и именно оно множеством способов отдает и заимствует, получает, обменивает и

разменивает частички Я. При любом обмене человек отрывает и отдает частичку самого себя другому

человеку, который прирастает ровно на ту же величину. Лучшим примером здесь служит любовь, когда

каждый стремится быть таким, каким его хочет видеть другой и, в свою очередь, хочет немного

изменить другого. Это и есть актерская игра и обмен своими псевдо-Я. В браке два Я сливаются в Мы, в

котором один из партнеров доминирует при принятии решений или берет на себя инициативу.

Доминирующий супруг приобретает добавку к своему Я за счет другого, который столько же теряет.

Этот другой,

адаптирующийся к своему супругу, может делать это добровольно, либо эта уступка является

результатом определенного торга. Чем легче и активнее супруги способны меняться этими ролями, тем

успешнее будет брак. Обмен своими Я может происходить на кратковременной или на долговременной

основе. Заимствования и обмены Я могут происходить автоматически внутри производственной

группы, когда эмоциональный процесс заканчивается тем, что один из работников оказывается в

позиции, уменьшающей его Я, а другие приобретают добавку к своим Я. Такой обмен своими псевдо-Я

имеет форму автоматического эмоционального процесса, возникающего в результате того, что люди

постоянно манипулируют друг другом, используя слабости жизненных позиций другого человека. Эти

обмены могут быть краткосрочными, например, когда критика с чьей-то стороны на несколько дней

выбивает вас из колеи. Это может быть также длительный процесс, например, когда один из супругов с

течением времени настолько теряет свое Я, что вообще перестает принимать какие-либо решения, за

чем часто следует коллапс и обезличивание, дисфункция в виде психоза или другого психического

заболевания. Эти механизмы гораздо менее интенсивны при высокой степени дифференциации или

низкой тревожности. Однако процессы передачи и приобретения Я в рамках эмоциональных отношений

настолько сложны, а диапазон сдвигов по уровням настолько широк, что оценить функциональные

уровни дифференциации можно лишь в процессе длительного наблюдения за движением индивида по

своему жизненному пути.

Профиль личности для низких уровней дифференциации Я. К этой группе относятся люди, имеющие

уровень дифференциации в самом низком диапазоне, ранее обозначенном мной как «от 0 до 25 баллов».

Эмоциональное слияние здесь настолько велико, что управляющие им факторы выходят за пределы

недифференцированной эго-массы семьи в недифференцированную эго-массу социума. Тонкости

слияния и дифференциации гораздо более отчетливо проявляются у людей, находящихся на среднем

уровне шкалы, где удается точнее определить динамику разных процессов. Нижние уровни, однако,

характеризуются

некоторыми на удивление четкими общими признаками. Люди с низким уровнем дифференциации

живут в мире, где доминируют чувства, где невозможно отделить переживания от фактов. Они целиком

ориентированы на отношения. На поиск любви и одобрения со стороны окружающих и на удержание

отношений на определенном уровне гармонии у них уходит столько энергии, что ее уже не остается на

другие жизненно важные цели. Когда им не удается добиться одобрения, эти люди могут прекратить

какие-либо социальные контакты или посвятить себя борьбе с той системой отношений, от которой им

не удалось добиться одобрения. Интеллектуальное функционирование у них запрятано настолько

глубоко, что они не могут сказать: «Я думаю, что...» — или: «Я считаю...» В ситуациях, где более

уместно было бы высказать мнение или убеждение, они говорят: «Я чувствую, что...» Они считают

более правдивым и искренним сказать: «Я чувствую...», а выражение своего мнения считают чем-то

неискренним, лживым. Важные жизненные решения они принимают на основе ощущения, что так

«будет правильно»; они проводят свою жизнь в ежедневной борьбе за поддержание равновесия в

отношениях или за достижение состояния покоя и освобождения от тревоги. Они не способны к

постановке долговременных целей, кроме самых расплывчатых: «Хочу добиться успеха, быть

счастливым, иметь хорошую работу, чувствовать себя защищенным». Они становятся зависимыми

придатками своих родителей, а затем ищут других таких же зависимых отношений, из которых они

черпают силы для своего функционирования. Личность, не имеющая Я, стремящаяся только к тому,

чтобы «потрафить» своему боссу, может оказаться лучшим работником, чем те, кто имеет свое Я. Эта

группа состоит из людей, озабоченных сохранением гармонии в своих зависимых позициях, людей,

переходящих из кризиса в кризис, и людей, которые отказались от безуспешных попыток

приспособиться к жизни. На самых нижних уровнях стоят люди, которые просто не могут жить вне

защитных стен медицинского или исправительного учреждения. Такая группа является носителем