Не попробуешь — не узнаешь 3 страница
Я призадумался, а затем спросил:
— А насколько имя Джон соответствует моему вибрационному типу?
СИ ответила:
Очень хорошо соответствует. Но это имя было тебе дано не случайно. У твоей матери был талант выбирать правильные имена. Она была очень высокоразвитым человеком. В 1976 году вы называете таких людей экстрасенсами.
Поскольку мать умерла, когда я был еще совсем маленьким, я почти ничего не помнил о ней. Я как раз собирался спросить у СИ, откуда она знает о моей матери, когда в комнату ворвалась Лия, красивее, чем я ее помнил по прошлому сну. Прежде чем она успела что-то сказать, я выпалил:
— Почему я так долго не мог сюда вернуться? Я скучал по тебе!
— Мы все время пытались перенести тебя сюда, но твой гнев на Карла не позволил нам это сделать в первую ночь. Затем твоя вера в эту реальность ослабла,, и только теперь нам Наконец удалось вернуть тебя сюда.
— Но как же я мог прожить в 1976 году целых одиннадцать дней, а вернуться сюда всего через три секунды после своего ухода?
— На самом деле ты и не уходил отсюда, Джон. Но я думаю, что понятие времени как симультанной гибкой субъективности пока еще недоступно твоему разуму.
— Кстати, о времени — сколько тебе лет, Лия?
— Хм, — произнесла она, — вот по крайней мере один вопрос, который ты забыл задать СИ. Прежде чем я на него отвечу, скажи мне, как ты сам думаешь.
— Ну, — замялся я, — точно трудно сказать, но где-то от восемнадцати до двадцати пяти. Скажем, двадцать один. Угадал?
— Почти, — ответила она. Потом, повернувшись к экрану СИ, сказала с ехидной улыбкой: — Скажи ему, сколько мне лет.
СИ немедленно ответила:
В твоем понимании времени через три недели и три дня Лии 7-927 будет сорок лет.
— Ты родилась в 2110 году, — воскликнул я, не веря собственным ушам. Глядя на Лию, я бы никогда не сказал, что ей почти сорок. Или, выражаясь Макро-языком — они говорят о годах жизни так же, как мы — об ученых степенях, —у нее уже почти сорок лет.
— Так и есть, — ответила она. — Мы научились останавливать процесс старения. Единственные люди, которые выглядят пожилыми, — это те, кто родился до 2000 года.
— Подожди минутку, — прервал я ее. — Ты хочешь сказать, что есть люди, которым больше ста пятидесяти лет?
— Да. Теоретически люди, достигшие десятого уровня развития, могут жить, сколько хотят, потому что чем глубже их осознание, тем лучше они управляют собственным телом. В отличие от микро-человека, наши высшие Макро-существа могут перемещаться из физических в астральные тела. пребывают в Физических телах, только когда учатся чему-то на Физическом уровне. Наша цель —- полностью освободиться от ограниченного, низковибрационного физического существования.
— Но мне нравится мое физическое тело. Я не хочу от него избавляться, пока оно молодо и доставляет мне больше удовольствия, чем боли, — сказал я недовольно.
— Естественно. Никому не хочется от него избавляться, — ответила Лия. — Мы и живем в физических телах только потому, что нам это нравится. Но, как дети, мы когда-нибудь вырастем, устанем от своих ребяческих игр и начнем искать новые, более приятные переживания. Таким образом, все души неизбежно эволюционируют к высшему осознанию.
— Но я не...
— Я знаю, — перебила меня Лия. — Ты еще к этому не готов. Но ты уже готов пройти первый обучающий курс. Пойдем. Я отвечу на другие твои вопросы по пути в здание нашей Гаммы.
Я не говорил ни слова, пока мы шли по берегу озера, взявшись за руки, и Лия не нарушала моего молчания. Я обдумывал то, что СИ рассказала мне об общественной структуре Макро-общества.
— Мне кажется, — сказал я, — что ваше общество слишком регламентировано и структурировано, если каждый должен учиться первые тридцать лет своей жизни и жить в «ученических» Альфе, Бете и Гамме. Одна из проблем 1970-х заключается в том, что молодых людей в индустриальных обществах слишком долго держат в учащихся, делая их «непродуктивными» членами общества.
— Да, это правда. Но наши учащиеся учатся жить продуктивно и получать от жизни удовлетворение. Они не тратят времени на запоминание ненужных фактов и изучение бесполезного материала, который они вскоре забудут, потому что не смогут применить его практически. Ярким примером подобной траты времени может быть запоминание исторических и географических подробностей. Или вспомни любовь твоего общества к изучению иностранных языков, алгебры и геометрии, которыми большинство людей никогда не пользуется в жизни... Мы поняли, — продолжала Лия, — что для того, чтобы выжить, мы должны очистить свою жизнь от несущественной информации и избавиться от разделения микро-общества на обособленные группы: семьи, экономические классы, религии, расы, национальности, языковые и культурные общины.
— Это я и подразумевал под жесткой регламентацией, — сказал я. — Она ограничивает нашу свободу!
— Ты имеешь в виду, — ответила Лия, — свободу отделиться от других и чувствовать свое превосходство над ними? Свободу быть эгоистом и ценить собственное благополучие больше, чем благополучие других? Свободу соперничать, воевать и уничтожать других? Свободу загрязнять окружающую среду, портить ее вследствие чрезмерного потребления и перенаселения?
Она испытующе посмотрела на меня, а затем продолжила:
— Видишь ли, Джон, для того чтобы выжить на этой планете в этих телах, мы должны были научиться взаимной поддержке и сотрудничеству, а это означало отказ от микро-свобод. Может быть, тебе и кажется, что наше общество слишком регламентировано, но мы счастливо живем в нем и следим, чтобы люди имели ту свободу, которую ваше микро-общество никогда не могло вам обеспечить. Свободу от страхов, болезней, голода, одиночества, разочарования и ненависти к самому себе.
— Если оно может все это вам обеспечить, я хотел бы посмотреть, как у него это получается!
Был прекрасный солнечный день. Мы шли по чудесному парку, полному тенистых деревьев, рядом сверкало чистое голубое озеро, дул легкий прохладный ветерок.
— Кто же выполняет всю грязную работу для того, чтобы поддерживать этот рай в чистоте и порядке?
— Сервомеханизмы, — ответила Лия. — То, что вы бы назвали «роботами». Они делают всю монотонную скучную работу. Однако сельскохозяйственным трудом занимаются и сами люди. Видеть, как из земли прорастают ростки, — радость для многих из нас. Мы делаем только ту работу, от которой получаем удовольствие, поэтому некоторые из нас работают в садах.
Мы подошли к огромному жилому корпусу, и Лия сообщила мне, что это здание «ученической» Гаммы, в котором я буду жить.
— Я познакомлю тебя с твоей Альфа-партнершей, — сказала Лия, — а мне нужно вернуться к своей работе. Ты узнаешь все о мире 2150 года, а потом тебе самому решать, хочешь ли ты продолжать свое духовное развитие для того, чтобы тут остаться.
— Подожди минутку, — остановился я. — Ты хочешь сказать, что я буду жить в Альфе и делить комнату с какой-то другой девушкой?
— Конечно, Джон. Если ты хочешь научиться жить в нашем Макро-обществе, то должен попробовать это на себе.
— Да, но я думал, что буду жить с тобой, — возразил я.
— Ты не можешь жить со мной, пока не достигнешь по крайней мере седьмого уровня развития и не закончишь десятую ученическую триаду.
— Боже мой! — ужаснулся я. — Но на это же уйдут годы, Лия!
Лия засмеялась:
— Сейчас ты познакомишься с Кэрол, своей Альфа-партнершей. Я уверена, скоро ты будешь радоваться тому, что следующие несколько лет будешь спать с ней в одной кровати.
— Но... но, — лепетал я, — ты шутишь. Я тебя люблю.. Я не хочу спать с какой-то другой женщиной.
— Любовь, — ответила Лия, — определяется уровнем развития осознания человека. На микро-уровне любовь — это невротическая зависимость от другого человека, характеризующаяся собственнической ревностью.
— Замечательно, — проворчал я. — Классическое оправдание свободной любви, она же беспорядочные половые связи.
— В отличие от вашего микро-общества, — ответила Лия, — мы под словом «секс» больше не подразумеваем нечто грязное и развратное. К твоему сведению, мы можем ощущать намного больше, чем просто оргазм. И для этого нам не нужен другой человек в качестве сексуального объекта.
Но, пожалуйста, Джон, узнай нас получше прежде, чем делать вывод, что мы — моральные уроды. Постарайся отнестись к нам объективно и непредвзято, как если бы ты проводил научное исследование. Итак, ты готов к встрече со своей Альфа-партнершей?
Я был так занят нашим разговором, что не заметил, как мы оказались внутри здания, прошли мимо нескольких детей, быстро поднялись на седьмой этаж и вошли в большой зал со стеклянными стенами. Его освещали как солнечный свет снаружи, так и электрический, как бы распределенный по всему потолку. Мы повернули за угол, прошли по внутреннему коридору и теперь стояли перед большой голубой дверью. Кстати, у всех дверей, мимо которых мы проходили, был такой же цвет «электрик», а все стены были окрашены в приятный оттенок зеленого. Я вспомнил, что мы находимся на седьмом этаже, где должна быть седьмая триада ученической Беты, и что цвет седьмого уровня — зеленый.
Чтобы потянуть время и не отвечать на вопрос Лии о том, готов ли я к встрече со своей Альфа-партнершей, я спросил о голубых дверях.
— Голубой — цвет восьмого уровня, — ответила Лия, — а седьмой уровень — путь к восьмому, поэтому все двери на седьмом уровне — голубые. Конечно, это уровни ученических триад, которые абсолютно не похожи на уровни развития осознания, но у них те же цвета.
— А сами цвета имеют какое-то значение? Лия интригующе улыбнулась и сказала:
— Кэрол с удовольствием тебе все об этом расскажет.
Я вздрогнул, когда дверь, перед которой мы стояли, тихо открылась сама собой. Чувствуя мое удивление, Лия указала мне на кнопку рядом с дверью и сказала:
— Многие из нас используют Макро-способность психокинеза, или сокращенно ПК, чтобы активировать электрические схемы. А тебе придется нажимать на кнопки, пока не разовьешь в себе ПК.
Я хотел обдумать то, что сказала Лия, но необычная комната, в которой мы оказались, приковала к себе мое внимание.
Мы вошли в огромную общую комнату Альфы, футов тридцать на девяносто *, устланную пышным ковром. Трехмерные фрески на стенах изображали пейзажи так реалистично, что мне казалось, будто я вижу их через окно, а не смотрю на произведение искусства.
______________*Примерно 9 на 27 м.
Отсутствие мебели усиливало ощущение того, что я нахожусь на открытом воздухе. Единственной мебелью в этой гигантской комнате были десять огромных приспособлений для сидения (иначе и не скажешь), которые стояли по кругу в одном углу комнаты. Пятиметровый потолок был залит светом из какого-то скрытого источника, очень похожим на солнечный. Я никогда раньше не видел такого натурального освещения. Видя, что в комнате никого нет, я вспомнил, что с тех пор, как поднялись на седьмой этаж, мы не встретили ни души.
— А где люди? — спросил я.
— В такой погожий день, — ответила Лия, — все обычно находятся на свежем воздухе. Мы не заточаем учащихся в душные аудитории, как в вашем обществе.
Тут открылась дверь в конце комнаты и в нее вбежала молодая девушка. Это и была Кэрол. На ней была универсальная короткая туника, и она, в отличие от нас с Лией, обутых в обтягивающие сапожки, ходила босиком.
Кэрол положила ладонь правой руки на лицо Лии. Лия ответила ей тем же. Они смотрели друг другу в глаза так долго, что я почувствовал себя неловко. Затем, ни слова не говоря, Кэрол дотронулась до моего лица и молча, но с улыбкой устремила взгляд на меня. Мне казалось, что я тону в ее прекрасных карих глазах. Лицо ее было необыкновенной красоты — я такой не видел никогда в жизни. Я с неохотой отвел глаза и увидел чудесно сложенное тело. Но какое — Кэрол была моего роста, а во мне-то шесть футов и три дюйма*!
* 1,90 м.
Глава 4
Альфа-партнеры
Я даже не заметил, как Лия исчезла и мы с Кэрол остались наедине. Почему я так нервничал? С Лией у меня такого не было. Что же было такого в Кэрол, что заставляло меня чувствовать себя неуклюжим подростком на первом свидании?
Вдруг я вспомнил, что Кэрол тоже может телепатически читать мои мысли. Я начал краснеть. Отчаянно пытаясь не думать ни о чем постыдном, я все равно не мог отогнать мысли о ее прекрасном теле, формы которого только подчеркивала облегающая розовая туника.
— Ты открываешь для себя, — сказала Кэрол, — что невозможно перестать думать о чем-то, просто заставляя себя не думать об этом. Вообще-то, чем больше ты пытаешься не думать о моем теле, тем больше ты думаешь о нем.
Я сдавленно пробормотал:
— Извини м-меня.
— Не нужно извиняться. Было бы очень жаль, если бы ты не оценил красоту наших тел! — С этими словами Кэрол дернула за верхний край туники, и та упала на пол, оставляя девушку совершенно обнаженной.
— Кэрол! — воскликнул я, тяжело дыша.
— Пожалуйста, Джон, не стесняйся. Хорошенько рассмотри мое тело, — сказала она. Как будто я мог смотреть на что-то другое!
— Я знаю, это сложно для тебя, и ты смущен. То, что твой знак Зодиака — Дева, — только усугубляет твое ощущение сексуальной вины, характерное для двадцатого века,
поэтому надо разобраться с этими страхами прямо сейчас, чтобы ты мог спокойно жить в Альфе двадцать второго века. Совместное купание должно быть отличным началом для Девы.
— Так, значит, ты веришь в астрологию? — я нашел безопасную тему для разговора, чтобы побороть свое стеснение.
— Мы верим в то, что она влияет на наш характер, но не определяет его. Так вот, купание...— Она взяла меня за руку, и мы вошли в самую большую спальню, какую я когда-либо видел.
В одном углу стояла огромная, но низкая тахта. В другом углу был настоящий бассейн! В центре комнаты, перед большущим телеэкраном, лежала пара мягких овальных подушек. Кэрол подвела меня к бассейну и, отпустив мою руку, мягко скользнула в воду.
Мое новое, более развитое и смелое «я» победило стеснение, я быстро сбросил тунику и оказался в воде рядом с Кэрол. Вода была очень теплой и чистой. Я почувствовал, что дно углублялось к концу бассейна, и сразу же пошел туда, где глубина была побольше моего роста. Кэрол, видимо, использовала силу своего ПК, потому что тотчас, как по команде, из пола возникли матовые пластиковые перегородки, окружившие весь бассейн.
— Теперь, — сказала она, повернувшись ко мне, — мы можем плескаться здесь, сколько нашей душе угодно. Давай помоем друг друга!
С этими словами Кэрол продемонстрировала мне еще одну возможность ПК: пол под нами начал медленно подниматься, и вскоре вода едва закрывала наши колени.
Я чувствовал себя очень голым.
В стене бассейна открылось отверстие, из которого выскочили два шланга. В одном оказалась блестящая пена для мытья, а в другом — теплая вода. Кэрол предложила мне растянуться на подушке, которая откуда-то появилась в мел кой части бассейна. Затем она начала поливать меня водой из одного шланга и мылить пеной из другого.
Она тщательно намылила каждый кусочек моего тела. Я снова попытался не думать и не чувствовать сексуального возбуждения, но все это закончилось ужасной эрекцией!
Пока руки Кэрол скользили по мне, ее мягкий голос рассказывал о том, как ей приятно купаться со своим Альфа-партнером. Она восхищалась моими плечами, моим крепким брюшным прессом. Когда дошло до замечаний о красоте моего пениса и его удивительной плотности, я не выдержал и прервал свое долгое молчание.
— Ради Бога, Кэрол, помоги мне, — умолял я, — я не хочу сексуального возбуждения.
— А почему нет? — быстро спросила Кэрол.
— Потому что, — неуклюже признался я, — чувствую себя, как ребенок, который не может себя контролировать. Кроме того, я не хочу изменять Лии.
— Не волнуйся о Лии, она на девятом уровне, — сказала Кэрол таким успокаивающим тоном, словно это сообщение автоматически снимало мою проблему. — Я хочу сказать, — продолжала она, — что Лия настолько самодостаточна, что не ощущает невротической потребности обладать какой-то частью твоего тела, а потому она не обидится и не будет ревновать, что бы ты ни делал.
— Но я не...
Кэрол прервала меня:
— Лия попросила меня сделать все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, и в особенности излечить тебя от сексуального невроза.
— Нет у меня никакого невроза! — яростно защищался я. — Я абсолютно нормален!
— Может быть, так и есть по нормам 1976 года, — спокойно ответила Кэрол, — но для Альфы двадцать второго века ненормально чувствовать стеснение или конфликт с самим собой из-за совершенно адекватного здорового наслаждения нашими прекрасными телами.
— Но, — оправдывался я, — в 1976 году я не принимаю ванны с девушками, с которыми познакомился всего пять минут назад.
Пока мы так разговаривали, Кэрол закончила меня мылить и начала поливать водой из шланга. Затем она вручила мне «мыльный» шланг, подняла руки над головой и начала медленно поворачиваться, соблазнительно подставляя мне то одну, то другую часть своего прекрасного тела. Я глубоко вздохнул и начал осторожно покрывать ее тело пеной, держа шланг в обеих руках.
Кэрол шаловливо улыбнулась:
— Я не так тебя мыла, Джон. Ты все еще боишься потерять контроль над собой, если прикоснешься ко мне?
— А, чертовка! — не выдержал я и начал с ожесточением растирать мыльную пену по мягкой атласной коже.
— Скорее не чертовка, — ответила Кэрол, смеясь, — а богиня в понимании человека XX века!
Она была права. Я почувствовал, как мое осуждающее, исполненное вины «я» испуганно грозит мне пальцем. Оно ограниченно, плоско и неестественно, как фигурка, нарисованная мелом на доске. Я стер его из своего сознания и начал наслаждаться воистину божественным ощущением. Я намылил свою богиню пеной, а затем обеими руками исследовал каждую ложбинку и выпуклость ее восхитительного тела. Я не торопился и провел бы в бассейне весь день, если бы Кэрол через некоторое время снова не опустила дно, полностью окунув нас в воду. После недолгого плескания и шутливой борьбы в воде Кэрол вывела меня из бассейна. Затем, понажимав своим ПК еще какие-то невидимые мне кнопки, она убрала пластиковую перегородку, слила воду из бассейна и залила в него свежую. Потоки теплого воздуха высушили наши тела, Кэрол взяла меня за руку, мы направились к огромному ложу в другом углу комнаты и с разбега плюхнулись на него.
Следующий час я предавался радости физического и эментального союза с Кэрол.
К концу этого часа я узнал, что половая близость — разумеется, если это еще и эментальная близость, — может открыть двум людям такое единение, о котором я раньше и не подозревал.
Когда мы лежали в объятиях друг друга, я рассказал Кэрол о своем чувстве вины и страха перед беременностью. Я сказал ей, что еще со школы не могу расслабиться и полностью наслаждаться половой близостью. Говоря о своей вине перед Валери, я вновь пережил неприятный эпизод юношеских лет, когда оте гневно упрекал меня в «животном эгоизме». Выслушав меня, Кэрол сказала, что ни одна женщина в Макро-обществе не может родить ребенка без специальной эментальной подготовки. Но даже тогда требуется разрешение Дельтара.
Я не очень-то понял ее объяснения о том, как была изменена физиология женщин, но теперь ни у одной из них вообще не было менструаций, если только она не хотела иметь детей. Тем не менее я сразу же подумал, как понравилось бы это большинству женщин и мужчин двадцатого столетия!
Я также узнал, что в Макро-обществе только самым его лучшим (физически, эментально и духовно) членам разрешают иметь детей. Они ограничили рождаемость так, чтобы ученики составляли около 10 процентов всего населения. Осознав, какое малое количество женщин должно иметь возможность родить ребенка, я был шокирован.
— Кэрол, — спросил я, — ты что, серьезно считаешь, что отказывать девяти людям из каждого десятка в праве стать родителями — это справедливо?
— Справедливо? — переспросила Кэрол и рассмеялась. — Я и забыла, что ты из девятьсот семидесятых, Джон. Рождение и воспитание потомства было самым тяжелым испытанием, которому подвергалась женщина. Теперь это не обязательно. Эгоистичная уверенность супружеских пар в том, что миру нужны их маленькие копии, — это еще один признак ограниченности микро-человека.
Это заявление шокировало меня еще больше.
— Я изучала историю микро-людей, — продолжала Кэрол. — В течение сотен тысяч лет любой мог иметь детей, и с детьми обращались как с имуществом. В двадцатом веке в вашей стране уже нельзя было заставить малолетних детей работать, поэтому в них перестали нуждаться. Культ наркотиков и молодежные бунты — это отчасти результат того, что микро-люди бездумно производили на свет больше детей, чем были готовы достойно воспитать.
— И ваше решение этой проблемы, — сказал я, —лишить девяносто процентов населения права стать родителями.
— Ах, Джон, — покачала головой Кэрол и грустно улыбнулась, — ты не понимаешь. Любой может иметь детей, если он подготовит себя к этому. Некоторым требуется для этого несколько жизней, но мы не ограничены одной жизнью, как полагали микро-общества. Девизом микро-человека было: «Жизнь дается один раз, поэтому ешь, пей и гадь вокруг себя, ведь завтра ты умрешь». И, конечно, этот неистовый эгоизм разрушал не только микро-человечество, но и всю планету.
Я не мог не признать, что к 1976 году мы серьезно загрязнили большинство своих озер и рек и начали загаживать уже и океаны. Поэтому мне было интересно, насколько ухудшилось состояние окружающей среды за промежуток между моим «временем» и «временем» Кэрол.
Прочитав мою мысль, она на мгновение замолчала и ее глаза погрустнели, как будто она вспомнила что-то неприятное. Затем продолжила:
— Вы загрязняли океаны, воздух и почву, пока почти вся и сухопутная, и водная флора и фауна не вымерли. Вы создали на земле географический дисбаланс, который вызвал такие разрушительные землетрясения и наводнения, что если ты посмотришь на карту сегодняшнего мира, то не узнаешь его.
— Зато, — сказал я спокойно (масштаб этой катастрофы еще не дошел до моего сознания), — наверное, это решило проблему перенаселения. Каково население мира в 2150 году?
• — Около 303 миллионов, — сказала Кэрол. — На Земле жило бы намного больше людей, несмотря на катаклизмы, если бы микро-люди начали сотрудничать и помогать друг другу. К сожалению, они только усугубляли традиционные разделения на национальности, расы, религии, языки, образовательные и социально-экономические уровни и боролись за резко уменьшающиеся ресурсы своей опустошенной планеты.
— Микро-люди вымерли, как динозавры и мамонты? — спросил я.
— Почти, — ответила Кэрол. — Сейчас осталось в живых только три миллиона микро-существ, и они все живут на одном острове, который мы называем Микро-островом. Те, кто устает от жизни в нашем Макро-обществе, могут переехать на Микро-остров и жить в себялюбии и в страхе, что их микро-соседи могут напасть на них. В общем, так, как жило ваше общество в двадцатом веке.
— Ты хочешь сказать, что ваше Макро-общество держит три миллиона заключенных на острове?
Кэрол покачала головой:
— Никто не обязан жить на Микро-острове, если он хочет остаться в Макро-обществе и согласен жить по нашим Макро-законам. Пойми, каждый человек, который живет на Микро-острове, сам выбрал, где ему жить.
— Даже дети? — спросил я.
— Да, — кивнула Кэрол. — Мы знаем, что каждый ребенок перед своим рождением выбирает себе родителей и среду, в которой будет жить.
— Ты хочешь сказать, — уточнил я, — что тоже веришь в реинкарнацию?
— Конечно, — ответила она, — мы все верим. Так же, как исследование Земли доказало теорию о том, что она шарообразна, исследование разума доказало теорию реинкарнации.
Изучая подсознательный разум, мы открыли существование души, помнящей о прошлых жизнях на этой планете и даже вообще в других измерениях. Мы узнали, что первые человеческие души, прибывшие на Землю, вошли в тела различных животных и оказались в этой животной плоти как бы в западне. Другие человеческие души решили помочь своим собратьям выбраться из ловушки животной жизни.
Для этого они зависали над телами обезьян и с помощью своих Макро-способностей изменяли функционирование их желез внутренней секреции. Так начался процесс эволюции. Примерно в одно и то же время в разных частях света возникло пять человеческих рас — черная, коричневая, красная, желтая и белая. Когда эти обезьяны достигли такого уровня развития, что внешне стали похожи на человека, человеческие души начали использовать их как физическую оболочку, в которой они могли жить на физическом плане. Человеческие тела были необходимы и для тех душ, которые оказались в ловушке животной плоти.
— А еще остались человеческие души, живущие в животной плоти? — спросил я. — Могу я встретить в той моей жизни, в 1976 году, человеческую душу, сидящую за решеткой в каком-нибудь зоопарке?
Кэрол удивил мой вопрос.
— Нет. Не совсем. У душ тоже существует эволюция, и некоторые почти человеческие души могут все еще воплощаться в других формах жизни. Некоторые из них обладают ментальными силами, превосходящими кое в чем человеческие. Но все по-настоящему человеческие души, попавшиеся в животную плоть, могли перейти в человеческие тела еще в доисторические времена. Но и там они были в ловушке.
— Что-то я не очень понимаю, — сказал я.
— Видишь ли, в человеческих телах большинство душ могли иметь понятие только о таком наслаждении, которое ограничено физическим существованием. Боясь потерять эти свои мелкие удовольствия, они стали жертвами своих собственных желаний, своей собственной ограниченной перспективы и продолжали реинкарнировать снова и скова. Пытаясь обмануть закон кармы, они постарались забыть о своем прошлом. Они жили в какой-то иллюзорной амнезии.
— Я знаком с понятием кармы, — сказал я. — Как я понимаю, это то же самое, что христианское «Что посеешь, то и пожнешь». Правильно?
— По сути, да, — ответила Кэрол и пояснила: — Видишь ли, карма отражает Макро-истину о том, что все в мире едино, а поэтому все, что мы делаем другим людям, мы делаем и себе. Разумеется, это не совсем понятно ограниченному микро-разуму, поэтому души ищут приюта в микро-жизнях, пытаясь избежать болезненных последствий собственных прошлых мыслей и действий. Это я и назвала иллюзорной амнезией.
С чисто микрокосмической точки зрения, кармы не существует, потому что микро-люди отказываются ее признавать. С точки зрения среднего уровня духовного развития, карма — это логическое объяснение человеческих удач и бед. Люди считают ее реальной, а поэтому она и в действительности существует как элемент причинно-следственных связей в непрерывном потоке времени.
С более высокой макрокосмической точки зрения, прошлое, настоящее и будущее — одновременны и едины, а карма считается реальным элементом лишь ограниченного видения времени. В широкой же перспективе удачи и неудачи рассматриваются не как причины и следствия, а как возможности изучить особые уроки, специально выбранные каждой душой для ее развития.
— Подожди-ка, — перебил я. — Давай вернемся немного назад. Ты сказала, что некоторые души, забивают о своем прошлом, пытаясь избежать последствий своих собственных действий и мыслей. При чем тут мысли?
— Видишь ли, мысли материальны, а поэтому так же важны, как и действия, — ответила Кэрол. — Твой образ
мышления определяет, какой ты человек, и оказывает сильное влияние на окружающий тебя мир.
— Ты имеешь в виду, — сказал я, — если я ограблю или убью кого-нибудь или буду кого-нибудь ненавидеть, это в конечном счете вернется ко мне?
— Абсолютно верно, — ответила она. — Но это еще не все, а только половина, потому что если ты будешь терпимым и добрым к другим людям, если ты будешь им помогать, это тоже вернется к тебе.
Иисус, великий Макро-философ, говорил: «Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить». Это то же самое, что «золотое правило»: обращайся с другими так, как ты бы хотел, чтобы они обращались с тобой. Для Макро-мировоззрения это истина, а для микро — нет.
Еще одно проявление закона кармы — третий закон Ньютона: «Действию всегда есть равное и противоположное противодействие». Так вот, это противодействие накапливается по мере наших реинкарнаций, и единственный способ избежать последствий — начать применять Макро-перспективу на практике.
— Я не уверен, что все понял, — засомневался я.
— Я хочу сказать, Джон, что любой жизненный опыт подчинен одному закону, но как ты его видишь и истолковываешь — это зависит от широты твоей перспективы.
В Макро-перспективе видно, что твое сознательное намерение оказывает воздействие на каждую клетку твоего тела и на мир, который тебя окружает. Ты, и только ты отвечаешь за свою жизнь и за все, что в ней происходит. В вашу культуру девятьсот семидесятых годов вскоре придет эта великая истина — самая радостная, обнадеживающая и воодушевляющая философия из всех существующих. Мы не жертвы обстоятельств, а творцы своих жизней. Наши сознательные мысли создают образы наших жизней, наших «я» и наших чувств, а наше бессознательное реализует эти образы в полном соответствии с нашей сознательной верой. Закон неизменно действует во всех жизнях, которые, мы приживаем. Мы просто по-разному интерпретируем его в зависимости от нашего уровня духовного развития в каждой отдельной жизни.
— Но если все мы реинкарнировали много раз, — спросил я, — почему тогда мы не помним свои прошлые жизни? Ты хочешь сказать: потому, что мы не хотим их помнить?