Авторство принадлежит Нехаме Мильсон. 4 страница

Глава 9. СТРАШНЫЙ СУД

Я уверена, что почти каждую женщину, пережившую потерю ре­бенка, мучает чувство вины. Почему я говорю «почти»? Потому что есть женщины, которые изначально не очень-то хотели этого ребенка, и для них подобный исход — это избавление. Но мы сейчас о них не будем. Мы будем о тех, кто хотел, мечтал, любил, но все же потерял. И теперь надо с этим как-то примириться и жить дальше.

Моя Злая Сказочница, как обычно, поставила меня в тупик таким вот рассуждением:

— А вот если бы к тебе собирался в гости очень близкий и люби­мый родственник издалека (из Австралии, например!), ты бы ждала, готовилась, комнату для него отремонтировала и подарки закупила, а он вдруг взял и передумал? Или приехал, пожил немного и свалил в свою Австралию, потому как среди кенгуру и эвкалиптов ему и при­вычнее, и комфортнее? Как бы ты после этого жила? Убивалась бы, рыдала, впадала в чувство вины?

Отвечаю себе честно: нет, вряд ли я бы убивалась и рыдала, но вот определенное чувство вины я бы и в этом случае испытывала. Ду­мала бы, что не смогла обеспечить условия, была недостаточно преду­предительной, внимательной и все такое... Но жизнь бы на этом не закончилась — это точно.

— Так ребенок — это и есть близкий и любимый родственник. Только живет чуть подальше, чем Австралия. Ну, раздумал приезжать, но он имеет на это право! Тело ему теперь не нужно, а душа вернулась, откуда пришла. Так что кончай рыдать, не вгоняй невинную душу в чувство вины, имей совесть!

— Я возмущенно пытаюсь выдохнуть и что-то сказать. Как она ловко повернула, я просто в шоке! Раздумал он, видите ли, ехать... Но я же ДЕЙСТВИТЕЛЬНО готовилась! И ремонт в детской сделала, и кое-что закупила... Я так ждала его!

— Не будь эгоисткой, — говорит мне она. — Может, все и зате­валось, чтобы слегка пригасить твое непомерно раздутое Эго. Учись уважать желания других.

— Я сержусь. Мне не нравится такая трактовка. «Это мой, мой, МОЙ ребенок! Это я его задумала, зачала, вынашивала! Это я его позвала и ждала! Он не имел права так со мной поступать!» — горячечно во­пит кто-то внутри меня. Разумеется, Эго, кто ж еще...

— Но почему вы говорите «в гости»? — отчаянно обороняюсь я. — Я его не в гости, а насовсем ждала!

— Все мы гости на этой земле, — философски замечает Сказоч­ница. — Явимся, погостим и уходим, каждый в свое время. Никто и никогда не остается здесь «насовсем». Представь, что ты едешь в поезде, в купе, и к тебе подсаживаются пассажиры. Только ты не зна­ешь, до какой станции у каждого из них билет... Кто-то сойдет на сле­дующей остановке, а с кем-то ты поедешь дальше. Но конечный пункт есть у каждого, и поэтому расставания в нашей жизни неизбежны. Когда-нибудь и ты выйдешь на своей остановке, а другие останутся продолжать свой путь.

— Не должны дети уходить раньше родителей, — упрямо говорю я. — Каково это — провожать свою кровиночку, свое все, часть тебя самой?

— Вздор, — отрезает Сказочница. — Он — не «часть тебя», а ав­тономная единица мироздания. А ты — другая единица. Семья — это семь «я», семь автономных единиц. А вовсе не «одно „я" и шесть моих приложений»!

— Я молча перевариваю и прихожу к выводу, что она права. Но она еще не закончила меня добивать:

— «Твое ВСЕ» — это ты сама. Не может другое существо быть «твоим всем». Это, если хочешь знать, рабство! Такая тяжелая ответ­ственность, что и расплющить может. Я бы, например, сорок раз по­думала, ехать ли к тебе в гости, при таком-то раскладе.

— Мне остается только мрачно сопеть и дуться. Хочется сказать: «А я бы вас и не приглашала, такую вредную и с тяжелым характером!» Но тут мне приходит в голову мысль: а я ведь не знаю, какой характер был бы у моего ребенка. Может, тоже вредный. А может, просто... осторожный.

— Запомни: в этом мире нет ничего твоего, все дается тебе во временное пользование, — вразумляет меня она. — А раз дали, могут и забрать. И надо быть к этому готовой — Бог дал, Бог и взял. Это на­зывается СМИРЕНИЕ. Принять, стало быть, с миром — не воевать, не биться головой о стену, не проклинать судьбу. Смириться!

— Вот смирение точно не входит в число моих добродетелей... Сей­час, например, мне очень трудно смириться с тем, что она говорит! Но я понимаю, что все это правда, так случается, и не дано мне изменить существующий порядок вещей.

— А почему, собственно, ты чувствуешь себя виноватой? — за­дает очередной вопрос Сказочница. — Что ты такого сделала, чтобы повесить себе на шею это противное и никому не нужное чувство? Если ты действительно виновата, то назови мне вескую причину!

— Легко сказать «назови»... Да если бы я знала причины моего хро­нического невынашивания, я бы их давно устранила! Но, хоть я и не знаю, все равно обвиняю себя. Я сама себе и судья, и прокурор, и под­судимая... И я сужу себя самым страшным, самым суровым судом.

— Хорошо. По-моему, самое время поиграть в это, — говорит Сказочница.

— Поиграть???

— Ну да. Устроим показательный процесс — Страшный Суд! Бу­дет тебе и судья, и прокурор, и адвокат, и прения сторон. И вердикт тоже будет Играем?

— Вы что??? Это вообще как??? Что за...

— Не суетись, — советует она. — Я же обещала тебе сказочное пространство? Ну так давай переложим твою историю в сказку! Ты ж все равно себя судишь (и осуждаешь!), только вот окончательного приговора все нет и нет. «Казнить нельзя помиловать» — где тут запятая? Так давай уже поставим точку в этом вопросе! Или уж казнить, или уж помиловать!

— И вдруг мне становится как-то отчаянно-весело. Действительно, а почему бы и нет? Так и получилась наша первая сказка.

Страшный Суд

Встать, суд идет! Слушается дело о двойном убийстве. Об­виняемая — Евгения. Обвинение представляет ее вну­тренний Прокурор. Защиту представляет ее внутренний Адвокат. Вердикт выносит ее внутренний Судья. Секретарь суда — Злая Сказочница. Заседание считать открытым! Прошу стороны приступить к рассмотрению дела.

— Прокурор. Подсудимая обвиняется в двойном убийстве, кото­рое было совершено путем систематического невынашивания плода и уничтожения его на сроке шесть с половиной месяцев. Указанное преступление имело место дважды, что позволяет квалифицировать подсудимую как злостную рецидивистку. Ей доверили, а она не оправдала надежд. Обвинение настаивает на высшей мере наказания.

— Адвокат. Требую изменения формулировки! Если убийство и было, то непредумышленное! Но зашита настаивает на том, что данный факт вообще не может считаться убийством, так как моя подзащитная не предпринимала никаких действий, могущих повлечь столь печальные последствия! Не пила таблеток, не думала об аборте, не прыгала с парашютом, не поднимала штангу, не отплясывала в ночных клубах, не совершала ничего, что могло бы расцениваться как нанесе­ние вреда будущему ребенку.

— Судья. Подсудимая, вы предпринимали вышеозначенные дей­ствия?

— П о д с у д и м а я. Нет. Что вы! Конечно, нет. Я ждала ребенка, я его хотела!

— Прокурор. Видимо, плохо хотела! Недостаточно и некачественно!

— Ад во кат. Выношу протест обвинению. Моя подзащитная и в первом, и во втором эпизодах желала родить ребенка, своевремен­но вставала на учет в женской консультации, регулярно проходила обследования, при недомоганьях обращалась к соответствующим спе­циалистам, выполняла все их рекомендации. Не употребляла вредных веществ и лекарств, не создавала экстремальных условий для плода. Поэтому формулировка «умышленное убийство», равно как и «непредумышленное убийство», не может быть принятой зашитой, поскольку отсутствовали как мотив, так и направленные действия.

— Судья. Протест принят.

— Прокурор. Обвинение изменяет формулировку и квалифици­рует действия подсудимой как преступную халатность. Вышеуказанная халатность выразилась в том, что подсудимая не берегла плод, вела активный образ жизни, не прекратила работу, производила ремонт в детской и вообще всячески нарушала постельный режим.

— Адвокат. да будет известно уважаемой стороне обвинения, бе­ременность не является болезнью и не предполагает постельного ре­жима, если он не прописан врачами по особым показаниям. Напротив, активный образ жизни способствует правильному развитию плода, до­полнительному снабжению организма матери кислородом. Беремен­ность также не является противопоказанием к выполнению работы.

— Прокурор. Есть основания подозревать, что подсудимая осо­знанно впадала в негативные психологические состояния, чем создала невыносимые условия для плода. К указанным состояниям относятся Депрессия, агрессия, уныние, обиды, иные переживания. Что вы на это скажете?

— Адвокат. И здесь моей полезащитной нечего скрывать. Правда, отношения с мужем оставляли желать лучшего, и она на него обижа­лась, а иногда и злилась. Но ведь беременные женщины бывают вообще невыносимыми — капризными, плаксивыми, требовательны­ми — и при этом благополучно рожают здоровых детей! К тому же моя подзащитная самостоятельна, независима, твердо стоит на ногах, при­выкла всего добиваться сама, на жизнь смотрит с оптимизмом! Так что если негативные эмоции и были, то кратковременные и быстро сме­няемые позитивными. К тому же моя подзащитная не позволяет себе застревать в унынии и сразу начинает искать выход из любого тупика. Об этом говорит уже то, что она согласилась явиться на этот суд!

— Прокурор. Вы упомянули, что отношения с мужем оставляли желать лучшего. Так, может быть, ОН не хотел этого ребенка, равно как и его родные и близкие? Возможно, не хотели настолько сильно, что обвиняемая, являясь зависимой от них, бессознательно выполнила их волеизъявление?

— Адвокат. Протестую! Обвинение пытается представить мою подзащитную как существо безвольное, зависимое и неосознанное. Но это не так! Моя подзащитная — зрелая и сильная женщина, имеющая собственное мнение и способная на поступки. Решение родить ребен­ка было сознательным и не зависящим от пожеланий иных лиц.

— Судья. Протест принят.

— Прокурор. Тогда, возможно, имеет место общая неподготовленность организма к беременности и ролам?

— Адвокат. Ничего подобного не наблюдается. Имеется заключе­ние нескольких врачей, которые независимо друг от друга сообщили, что моя подзащитная вполне здорова и способна к зачатию и вынаши­ванию. Никаких патологий и препятствий для успешной беременности не выявлено.

— Прокурор. У обвинения больше вопросов нет. Пожалуй, заши­та нас убелила.

— Адвокат. Уважаемый Страшный Суд! Теперь вы видите, что моя подзащитная НЕ-ВИ-НОВ-НА! Напротив, ее следовало бы признать по­терпевшей, так как она перенесла много физических мук и психоло­гических страданий, был нанесен значительный ущерб ее здоровью, разбились на мелкие осколки ее мечты, подорвана вера в будущее и в мировую справедливость. По сути, она является жертвой непреодолимых обстоятельств, и...

— Стооооп! — кричу я. — Нет, нет и нет! Я НЕ ЖЕЛАЮ БЫТЬ ЖЕРТВОЙ! даже непреодолимых обстоятельств! И моя вера в будущее вовсе не подорвана! Я так не хочу!

— да? — с интересом смотрит на меня Сказочница. — Ну а как ты хочешь? Это же твоя сказка, так дерзай!

— Я требую последнее слово!

— Да будет так, — усмехается она. — Что ж, послушаем...

— Подсудимая. Уважаемый Страшный Суд! Я хочу сказать... —

— я запинаюсь, — так, что же я хочу сказать? Сейчас, сейчас я найду нуж­ные слова... Вот! Я требую вызвать свидетеля — Правду!

— Судья. Пригласите свидетеля Правду.

— Правда. Спасибо, конечно, Адвокату. Он все правильно сказал. Но... я хочу кое-что добавить. Конечно, никто никого не хотел убивать. Ни умышленно, ни вообще никак. И беременность была желанной. Тем не менее случилось то, что случилось, и Евгения согласна нести ответ­ственность как за свое прошлое, так и за будущее. И я хочу сказать, что не стоит вешать на Евгению ярмо Жертвы. Теперь, после этого суда, у нее появилась возможность кое-что осознать. Бывает, проходит не­которое время после события, и человек вдруг понимает, насколько необходимо ему было пройти именно через такой опыт и насколько этот поворот судьбы оказался нужным для развития его личности. По­стижение этих причин лучше всего сталкивает человека с пониманием промысла Всевышнего. Потеря желанного ребенка требует серьезного пересмотра своих целей и ценностей, отношений в паре, собственной

— жизненной истории и, возможно, истории своего рола. Мне кажется, она позвала меня как свидетеля именно потому, что теперь готова увидеть, выслушать и принять правду в том, что с ней случилось, такой, как она есть. Со всей мерой ответственности!

— Судья. Выслушав материалы дела, суд вынес вердикт: НЕВИНО­ВНА! Но тем не менее суд выносит частное определение: передать Евгению на поруки свидетелю Правде для «пересмотра своих целей и ценностей, отношений в паре, собственной жизненной истории и, возможно, истории своего рола». Пожелать ей удачи на этом нелегком пути. На этом заседание Страшного Суда считать закрытым.

— Я перевожу дух. Слава Богу, вердикт вынесен! КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ, ПОМИЛОВАТЬ. Запятая прочно отделила меня от самобичевания и са­моразрушения.

— Ну как? — спрашивает Сказочница.

— Вот теперь все правильно, — твердо отвечаю я. — Я действи­тельно готова и хочу правды. Если я во всем разберусь, то смогу ро­дить.

— Ну да. Только я сейчас не о том. Как тебе сказкотерапия?

— А это была сказкотерапия?

— Именно она. Лечение сказкой. Превращение ситуации в набор метафор, чтобы можно было посмотреть на нее со стороны и трезвым взглядом.

— Меня впечатлило, — говорю я. — Очень наглядно, словно кино про себя посмотрела. И я, кажется, перестала казниться. Незачем больше... Помиловала я себя.

— Да, вот так у нас вышло. Теперь я чуточку умнее. Теперь я могу дать вам такой совет:

— ЧТО СЛЕДУЕТ ПРОАНАЛИЗИРОВАТЬ

— Желанной ли была эта беременность? (Если женщина тяжело пе­реживает потерю ребенка, то вопрос теряет свою актуальность.)

— Насколько вы были готовы к беременности? Важна индивидуальная соматическая самодиагностика. Может, она была недостаточной, и вы чего-то не знали и не учли в состоянии своего организма или в течении беременности. Например, если у женщины низкое расположение плаценты, а она об этом не знает, увеличивается риск провокации преждевременной отслойки плаценты при физических нагрузках, палениях, подъёме тяжестей, интимном взаимодействии. У каждого человека есть свои «слабые места» в здоровье — их нуж­но изучать и подбирать соответствующий образ жизни.

— Каково было ваше психологическое состояние? Не было ли у вас депрессии, отчаяния, тревоги, сильной неудовлетворённости чем- либо? Тяжелые эмоциональные состояния не лучшим образом сказываются на вынашивании ребенка, тем более что детородная сфера крайне чувствительна и быстрее реагирует на стресс, чем другие органы и системы организма матери. Особенно опасны непроявленные (подавленные) эмоции и переживания — они как раз и имеют способность соматизироваться (уходить в тело и бить по «слабому звену» в организме).

— Восприимчивы ли вы к чужому мнению? Иногда недостаточный контроль нал ситуацией, повышенная внушаемость, наивность, от­крытость и доверчивость приводят к тому, что другие люли и об­стоятельства начинают сильнее влиять на беременность, чем сама будущая мама. А чужое влияние не всегда положительно.

Глава 10.

ЗАЧЕМ ТЕБЕ РЕБЕНОК?

— Зачем тебе ребенок?

— Этот вопрос был задан Злой Сказочницей в одну из наших встреч и сначала вызвал у меня огромное недоумение.

— Что значит «зачем»? Вопрос какой-то... не обижайтесь, идиот­ский. А зачем вообще дети рождаются? Чтобы продолжался род людской!

— Ну да, Вселенная так бы и ответила. Но я, моя дорогая, не с ней разговариваю, а с тобой. Род людской и без тебя прекрасно продол­жится, уж поверь. Так что говори от своего имени. Тебе, лично тебе он — зачем?

— Тьфу ты, господи... Ну что тут непонятного, и чего она докопа­лась?

— Незачем. Чтоб был. Есть такая потребность. Хочу, и все.

— Ага. Как куклу в «Детском мире»? «Хочу-хочу-хочу!!!» — а если тебе говорят «нет», ты бряк на пол — ив истерику, пока своего не до­бьешься. Ничего не напоминает?

— При чем тут «Детский мир»? Ребенок не кукла!

— Именно. Поэтому изволь покопаться в себе и четко, ответ­ственно, по-взрослому сформулировать: ЗАЧЕМ ТЕБЕ РЕБЕНОК?

— А зачем все женщины рожают?

— А ты как думаешь?

— Я, честно говоря, никак не думала. Я вообще не думала о других женщинах, мне своих проблем хватало. Но, разумеется, тут же полу­чила домашнее задание: подумать, вспомнить своих друзей-знакомых- близких, все, что читала или слышала на тему «зачем нужны дети», и записать это.

— В процессе выполнения задания я поняла, что особо как-то и не задумывалась на эту тему. А следовало бы!

— «Зачем нужны дети?» — это не такой уж однозначный вопрос. Кто-то рожает осознанно и радостно, как продолжение семьи, а кто- то вынужденно, по залету. Кто-то потому, что просто время пришло или же, напротив, стремительно уходит. Кто-то — чтобы мужа в семье удержать или мужчину привязать (кстати, очень редко срабатывает!). Есть те, кто рожает «для себя», потому что годы идут, а в доме пусто, и на горизонте призывно маячит унылый призрак одиночества. Есть те, кто рожает не задумываясь, одного за другим, легко и просто, просто потому что так устроены (таких в наше время мало). Есть суррогатные матери, которые рожают за деньги тем, кто сам родить не может (во­обще этого явления не понимаю!!!). Некоторые рожают, чтобы сразу отказаться, прямо в роддоме. Потом уходят налегке, уже без живота, оставив ребенка и мысли о нем в прошлом, и земля их, как ни стран­но, носит. В общем, причины появления на свет маленького человечка могут быть совершенно разными.

— Зачем же мне нужен ребенок?

— Я уже привыкла, что Злая Сказочница на слово ничему не верит, сентиментальностью не страдает, и любые «красивости» вызывают у нее приступ язвительного веселья. Так что я очень старалась ответить на этот вопрос максимально честно.

— Так вот, если честно, то в первую беременность моей главной на­деждой было то, что ребенок объединит меня и мужа, скрепит нашу опасно кренящуюся и не очень прочную семейную лодку. Если бы ре­бенок родился, у нас появились бы общие интересы, мой муж ощутил бы себя в другом статусе — отцом малыша, стал бы ответственным, сильным, взрослым, добытчиком и кормильцем, настоящим главой се­мейства. Ну, по крайней мере, я очень на это надеялась.

— А вот во второй раз я шла на беременность уже не из-за мужа, а по собственному желанию. Я правда хотела этого ребенка! Мне тогда же было ясно, что муж не оправдал моих надежд, что все у нас пошло наперекосяк и рано или поздно окончательно рассыплется и надо то­ропиться. Любовь прошла, иллюзии развеялись, я уже прочно стояла на ногах и знала, что смогу поднять малыша и одна. Да, я хотела ро­дить ребенка независимо от наших отношений.

— Это что же выходит, по принципу «с паршивой овцы хоть шер­сти клок»? — тут же цепляется моя сказочница.

— С какой «паршивой овцы»? Это вы о ком?

— О муже. Похоже, ты к нему не особо теплые чувства испытывала?

— Ну о чем вы говорите? Я его любила!

— Правда? Знаешь, это очень интересно. Сейчас мы можем на­блюдать совсем другие чувства. Отстраненность. Раздражение. Пре­зрение. Жалость. Гнев. Досаду. Много всего. Но не любовь! Опреде­ленно — не любовь.

— Но... сначала все это было, — говорю я. — Правда, было! И чувства были совсем другие! Нежность... любовь... забота... на­дежды... планы совместные... Я просто купалась в этой любви, я рас­творялась в ней!

— И куда же это все делось, стесняюсь спросить?.. А знаешь что? — предлагает сказочница. — Напиши-ка ты небольшое эссе. Так, на страничку. О том, как у вас началось и чем кончилось. В двух словах и предельно честно.

— Ох... Да разве тут расскажешь вот так, в двух словах? Это же такой кусок жизни, такая рана... к тому же я изо всех сил стараюсь ампутировать этот болезненный участок если не из жизни, то хотя бы из памяти. А тут опять напомнили — сразу засосало под ложечкой и заныло в висках.

— Но Злая Сказочница неумолима, да и сама я понимаю: прежде чем залечить рану, надо ее вычистить, продезинфицировать и зашто­пать. Конечно, будет больно, зато потом, наверное, хорошо станет. На­деюсь, что так.

— Я собираю всю свою волю в кулак и через какое-то время выдаю следующее:

— Мой муж до встречи со мной просто сплел в магазине и тихо продавал паркет. Но я его безумно полюбила и была готова сделать все, чтобы он был счастлив!!! Все получилось очень быстро. Я его подхватила и вознесла до небес. Покупала ему все необходимое, ездила с ним на кастинги, в звукозаписывающую студию и устроила его в три группы. Помимо этого, я создала для него свой театр (выбила бесплатное поме­щение), где он стал режиссером, и теперь он был мужчиной, которым я могла гордиться. То есть с момента нашей встречи я все силы и эмоции вкладывала в него и сама постепенно в нем растворилась. А так как детей у меня нет и никогда не было, я на него всю свою любовь мате­ринскую и нерастраченную женскую направила. Чем он и пользовался радостно... А я жила, ничего не требуя, во всем помогая ему. Потом, когда я первого ребенка потеряла, он старался меня поддерживать, как мог. Но он по жизни был избалованным ребенком, который сам не решает свои проблемы, а ВСЕГАА идет по пути наименьшего сопро­тивления. Я виновата в том, что потеряла себя в этих отношениях, воз­нося мужа. Во вторую беременность во время моей очередной серьезной депрессии он уже чувствовал себя великим режиссером, актером и музыкантом, единственным и неповторимым, взрослым и самостоятельным и возиться со мной и моими проблемами ему было неохота. Когда я слегла в стационар, я, получается, просто развязала ему руки, и он стал отвлекаться от моих проблем как мог. Вот и завелась у него какая-то подруга. Я об этом ничего не знала, по телефонам у меня нет привыч­ки лазить, да и живу я, доверяя ВСЕГАА близким людям. А потом он пригласил меня на свой концерт (это я после неудачных родов болезни первый раз куда-то вышла, да еще и так далеко), после концерта просто вышел из зала и час(!) гулял по бульвару и разговаривал по телефону. А я спле­ла одна и ничего не понимала. Когда он вернулся, я предложила зайти в кафе и поговорить. И муж сын мне ответил, что происходит: у него есть другая женщина, женщина, и там все серьезно. Он теперь будет жить не со мной, а с ней. В этот момент мне казалось, что он меня просто разорвал, как бумажную салфетку. Я встала и ушла, но поехала не домой, а к подруге. Я два дня не могла спать, есть, говорить... только плакала и курила. Вот так получилось — я вложила в него все: любовь, надежды, время, линьки, душу свою, а он променял меня на другую.

— Я снова выложилась до дна. Как в тех отношениях. Я выплеснула в рассказе все свои чувства и ожидаю, что мы сейчас об этом пого­ворим. Но Злая Сказочница не удостаивает мои душевные терзания и парой комментариев.

— Угу. Посиди минутку, — бросает мне она.

— Долго ждать не приходится.

— Вот, почитай, — говорит Сказочница. — Это твой же текст, я только поменяла слово «муж» на слово «сын» и усилила некоторые акценты.

Ладно. Читаю:

— Мой муж сын до встречи со мной просто сидел в магазине животе и тихо продавал паркет готовился к земному воплощению. Но я его уже безумно любила и была готова сделать все, чтобы он был счастлив!!! Он рос очень быстро. Я его подхватила и вознесла до небес. Покупала ему все необходимое, ездила с ним в звукозаписывающую студию, на кастинги на кастинги юных дарований и устроила его в три группы в три группы дошкольного развития. Помимо этого я создала для него свой театр детский клуб (выбила бесплатное помещение), где он стал режиссером лидером, которым я могла гордиться. То есть с момента нашей встречи его появления на свет я все силы и эмоции вкладывала в него и сама постепенно в нем растворилась. А так как детей сильно­го мужчины рядом у меня нет и никогда не было, я на него всю свою любовь материнскую и нерастраченную женскую направила. Чем он и пользовался радостно... А я жила, ничего не требуя, во всем помогая ему. Потом, когда я первого ребенка потеряла в первый раз сильно заболела и впала в депрессию, он старался меня поддерживать, как мог. Но он по жизни был избалованным ребенком, который сам не ре­шает свои проблемы, а ВСЕГДА идет по пути наименьшего сопротивле­ния. Я виновата в том, что потеряла себя в этих отношениях процессе воспитания, вознося мужа сына. Во вторую беременность Во время моей очередной серьезной депрессии он уже чувствовал себя великим режиссером, актером и музыкантом, единственным и неповторимым взрослым и самостоятельным, и возиться со мной и моими проблема­ми ему было неохота. Когда я слегла в стационар, я, получается, просто развязала ему руки, и он стал отвлекаться от моей второй беремен­ности моих проблем как мог. А может, просто пришла ему пора отделиться от мамы. Вот и завелась у него какая-то подруга. Я об этом ничего не знала, по телефонам у меня нет привычки лазить, ла и живу я, доверяя ВСЕГДА близким людям. А потом он пригласил меня на свой концерт (это я после ролов болезни первый раз куда-то вышла, ла еще и так далеко), после концерта просто вышел из зала и час(!) гулял по бульвару и разговаривал по телефону. А я сидела одна и ничего не по­нимала. Когда он вернулся, я предложила зайти в кафе и поговорить. И муж-сын мне ответил, что происходит: у него есть другая женщина, и там все серьезно. Он теперь будет жить не со мной, а с ней. В этот момент мне казалось, что он меня просто разорвал, как бумажную салфетку. Я встала и ушла, но поехала не домой, а к подруге. Я два дня не могла спать, есть, говорить... только плакала и курила. Вот так получилось — я вложила в него все: любовь, надежды, время, деньги, душу свою, а он променял меня на другую.

— Прочитав ее вариант, я долго сижу, тупо пялясь на экран, полно­стью опустошенная и совершенно потерянная. Нет. Так не может быть! При чем тут сын??? Зачем она все извратила? Тоже мне, сказочница! И тут внутренний голос подсказывает: «Муж, сын... да какая разница? Чего так разволновалась-то, а? Похоже, не в бровь, а в глаз?»

— Да уж... что в глаз, то в глаз. Передо мной вдруг открывается во всей своей жуткой полноте моя схема отношений с любимыми

— мужчинами, и не важно, кто это — муж иди сын. Я его выбираю (не ОН — я!), окружаю его неустанной и неусыпной заботой, вниманием, делаю для него все возможное и невозможное, создаю условия, из­бавляю от проблем, горы сворачиваю и звезды с неба достаю, и это доставляет мне несказанное удовольствие. Я живу его жизнью, его ин­тересами, его потребностями. Мне нет разницы, муж или сын — я бы так вкладывалась во всех, кого я люблю. А как иначе — ведь мне ка­жется, что в этом и есть суть и содержание безусловной, безудержной, безграничной и бескорыстной любви.

— И где же мы видим бескорыстие? — спрашивает Сказочни­ца. — Да корыстнее тебя просто в мире никого нет! Своими героиче­скими подвигами во имя любви ты как раз и зарабатываешь эту самую любовь. Безусловность? Как бы не так! Ты же не любишь мужчин та­кими, какие они есть, ты сразу придумываешь, какими ты их хочешь видеть, и начинаешь перестраивать, преобразовывать, дотягивать до своих идеалов. Безудержность и безграничность — это да, тут спору нет. Залюбишь насмерть, затискаешь, как котенка, задушишь в своих заботливых необъятных объятиях. Что, скажешь, нет?

— Мне очень хочется сказать, что нет. Может, даже заорать, зато­пать ногами — нет, это не про меня! Но... да, я же хотела правды, так вот она, голая правда обо мне.

— Ну, в общем, все так, — отвечаю я. — Как это ни обидно при­знавать...

— Что ж, послушаем твои признания. С этого обычно и начина­ются все благотворные перемены.

— Да, я признаю, что в отношениях с мужем совершила кучу оши­бок. Но ведь начинадось все хорошо... Мы довольно долго жили гар­монично, так как были настроены друг на друга. Но я с самого начала вела себя по-мужски, а он — по-женски. Я тянула своего мужчину на себя, как одеяло, и старалась накрыться с головой. Здесь был и страх, что он будет иметь какие-то интересы на стороне, и желание быть нужной и незаменимой. У меня свои интересы свелись практически к нулю. И в ситуации, когда я от него ждала мужских поступков, он просто самоустранился. Он ведь привык, что я сильная и все за всех решу. Да, в нашей семье рулила я. Но, может быть, поэтому я и хотела ребенка! Чтобы как-то разгрузить мужа...

— ... и перегрузить все это на ребенка! — подхватывает она. — Тебе, видите ли, хочется раствориться в том, кого ты любишь! А ЕМУ этого хочется, ты спросила? Нужно ему, чтобы его наполнили чужие мечты и чужие чаяния? Ему хочется, чтобы все его желания предупре­ждались еще до того, как были высказаны? Ему интересно, чтобы кто- то делал за него уроки и вообще проживал за него жизнь?

— Хватит, — прошу я, — остановитесь!

— ... а ведь еще ему надо (придется!!!) соответствовать твоему идеалу, — завершает она. — С трех лет группа раннего развития, включая изучение английского и хороших манер, с четырех — спор­тивная секция, с пяти — бальные танцы, с шести — игра на форте­пиано, потом еще элитная школа, и никаких «не хочу» и «не нравится». Ты будешь контролировать, с кем он дружит, чем увлекается и о чем мечтает. Ты обезопасишь его от всех соблазнов и всех глупостей. Ты предусмотришь все и придумаешь ему счастливую жизнь на сто лет вперед. Ты же очень энергичная особа и привыкла все делать на «пять с плюсом», неуклонно добиваясь поставленных целей.