Главное, кто ты? — услышал в ответ. 4 страница

— А как этот сорняк удалить? — озадаченно изрёк Андрей.

— Просто. Берёшь и вырываешь с корнем. Тебе же не трудно взять под контроль свои мысли прямо сейчас? Нет. А из таких «сейчас» и складывается вся жизнь. Живи «здесь и сейчас» и не впадай в иллюзии, рисуемые Животным разумом. Ведь тебе дана свобода выбора! Вот и выбирай.

В это время мы стали выходить на асфальтированную дорожку тенистой аллеи.

— Ну, за власть понятно, — начал рассуждать Николай Андреевич, обдумывая, очевидно, своё. — Получается, очень большие деньги невозможно заработать, сохраняя при этом Честь и Совесть.

— А почему невозможно? — возразил ему Виктор. — Вон по телевизору показывали «круглый стол» с участием крупных бизнесменов. Нормальные мужики.

Сэнсэй глянул на него и ответил:

— Это нечестные люди. Это лжецы и эгоисты, которые бьют себя в грудь и рассказывают сказки. Извините, ребята, но утопать в роскоши, быть богатым, когда вокруг столько голодных, нищих и бездомных, и думать только об увеличении своей прибыли — это недостойно звания Человека. Просто недостойно.

— Нет, ну подожди, — не унимался Виктор. — А в чём виноват богатый бизнесмен? Если он умный и знает, как заработать деньги, он берёт и зарабатывает. А тот, кто не хочет работать, кто лентяй, алкоголик или мало ли кто, он того кормить, что ли, должен?

— Он его не должен кормить. Глупо давать рыбу голодному, ибо он её съест и опять проголодается. Гораздо мудрее дать ему снасти и научить ими пользоваться. Поймите правильно, я не против богатства, я против бедности, я — за достаток. Деньги имеют определённый эквивалент энергии. А законы физики гласят, если энергия куда-то прибывает, то, значит, откуда-то она убывает. Мир должен быть справедливым и доступным для всех. Но когда миром управляют слуги дьявола, я имею в виду воры, которые именуют себя политиками, то справедливости здесь никогда не будет. Поэтому он и обречён.

— Опять по справедливости, — с лукавством произнёс Женя. — Сэнсэй, это уже попахивает коммунизмом.

— Ну что поделаешь? Я в детстве получил такое воспитание, что коммунизм у меня теперь надолго в крови, — шуткой ответил Сэнсэй. — А если серьёзно, вдумайтесь сами, ребята. Вот сейчас появляются олигархи. За счёт чего они богатеют? За счёт обеднения народа, за счёт того, что продают нашу Родину. Что, они такие умные? Они что-то хорошее сделали для народа, для своей страны? Почему же страна такая бедная? И как могут появляться богатые люди в бедной стране? Только обворовывая её, обворовывая тех, кто слабее их. И вы хотите сказать, что это успешные люди, достойные звания Человека? А я говорю, что это слуги дьявола, обречённые на ад.

Ведь эти олигархи даже копеечной благотворительностью занимаются ради рисовки перед другими людьми. Но готовы ли они совершить серьёзный поступок в своей жизни и в корне измениться? Сомневаюсь. Ведь сказано: «где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Таким людям очень тяжело оторвать своё сердце от накопленного богатства. Это было и тысячу, и две тысячи лет назад, ибо люди, к сожалению, не меняются. Вспомните Библию, когда к Иисусу Христу подошёл богатый юноша и спросил, что ему сделать такого, чтобы иметь жизнь вечную. На что Иисус ответил ему, что если он хочет войти в жизнь вечную, то пусть соблюдает заповеди «не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; люби ближнего своего как самого себя». Но юноша сказал, что всё это он сохранил от юности своей. Чего же недостаёт ему? И тогда Иисус произнёс: «...если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною». Но услышав это, юноша «отошёл с печалью, потому что у него было большое имение». Иисус же сказал своим ученикам: «удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царство Божие».

Подсознательно они чувствуют свою никчемность и последствия, которые их ожидают. Посему они и строят храмы, монастыри, пытаясь обелиться перед Богом. Глупцы! Они забыли писание. Ведь сказано: церкви, построенные ворами, есть приют для сатаны. Они строят не дома для Бога, они строят убежище для дьявола. И если надеются, что за это им будут отпущены грехи, они ошибаются. За это преумножится к их грехам. И тем самым они проклинают не только себя, но и своих близких, которые пользуются их «благами». Ведь они даже не спрашивали своих близких, нужна ли им такая жертва? Готовы ли они разделить ответственность за их прегрешения перед Богом?

Я вам расскажу одну историю, которая произошла в далёкие времена, о том, как один вор и убийца, встретив Мудреца, в корне изменил свою жизнь и стал великим человеком. Когда-то давно жил разбойник, который занимался тем, что промышлял грабежом и не задумываясь убивал людей, если они сопротивлялись. В это же время жил на свете человек по имени Нарада. Был он поэтом, музыкантом. И славился своей глубокой мудростью. Люди любили его за добрые советы, весёлый нрав, его шутки и чарующую музыку, которую он исполнял на своём инструменте.

Однажды мудрец собрался идти в соседнюю деревню. Дорога пролегала через тот самый лес, в котором орудовал разбойник. И тогда люди стали уговаривать Мудреца не ходить той дорогой, поскольку это было очень опасно. Нарада лишь посмеялся:

— Я хочу взглянуть на того, кто породил в вас страх и сделал вас трусами. Он всего лишь один человек, а остановил движение по всей дороге.

Сказав это, Нарада развернулся и пошёл в лес, поигрывая на своём инструменте. Вскоре разбойник услышал музыку и вышел на дорогу. И к своему удивлению увидел одного безоружного человека, который, казалось, был счастлив, исполняя свою мелодию. Впервые в жизни он почувствовал в себе нерешительность. И обратился к музыканту:

— Разве ты не ведаешь, что ходить по этой дороге опасно?

Нарада же, не переставая играть, свернул с дороги и присел рядом с разбойником, который в это время подтачивал свой меч. Доиграв свою мелодию, он спросил у него:

— Что же ты один делаешь в этом лесу?

Тот ответил:

— Граблю людей. И у тебя сейчас отберу твои богатства.

Мудрец сказал:

— Мои богатства иного качества — они внутренние. И я сам бы был счастлив разделить их с тобой.

— Меня интересуют только материальные ценности, — заявил разбойник.

— Материальные, говоришь? — спросил Мудрец и, взяв горстку земли, развеял её по ветру. — Это всего лишь прах, иллюзия, которая тут же исчезает. Это ничто по сравнению с духовными ценностями, которые вечны. Скажи, зачем тебе это нужно?

Тот ответил:

— Ради моей семьи: моей матери, моей жены, моих детей. Если я не принесу им денег, они будут голодать. А я ничего другого делать не умею.

Мудрец же поинтересовался:

— А ты спрашивал у них, нужна ли им такая жертва? Готовы ли они разделить ответственность за твои согрешения перед Богом?

Впервые за свою жизнь человек, промышлявший разбоем, задумался.

— Не знаю. Я как-то раньше об этом не думал.

— Так пойди и спроси их, — предложил Мудрец. — А я тебя здесь подожду.

И он вновь заиграл свою прекрасную мелодию.

Разбойник так и поступил. Он отправился домой и спросил свою мать. На что пожилая женщина ответила:

— Почему я должна делить с тобой ответственность за твои преступления? Я — твоя мать, и твоя обязанность — кормить меня.

И его жена сказала:

— С какой стати я буду отвечать за твои грехи? Я ничего такого не совершила и чиста перед Богом. Я не знаю, как ты добываешь хлеб. Это твоё дело.

Глядя на лица беззаботно резвившихся детей, разбойник даже не стал у них спрашивать. Поникший, он вернулся обратно к Мудрецу:

— Никто не хочет делить со мной ответственность. Что бы я ни делал ради семьи, получается, за всё буду отвечать сам. Оказалось, что я одинок. И что же мне теперь делать?

Он с тоской глянул на безупречное лицо Мудреца. И тот ответил:

— Сними с себя маску вора и сожги её в пламени деяний добрых дел. Искупи содеянное тобой зло. Измени себя и стань Человеком.

Из этого тёмного леса заблуждений данный человек ушёл вместе с Великим Мудрецом... В последующем люди стали называть его Вальмики, и прославился он в веках как легендарный поэт, автор знаменитой древнеиндийской эпической поэмы «Рамаяна».

Сэнсэй замолчал. Мы тоже некоторое время шли молча, находясь под впечатлением от услышанного рассказа. И уже когда проходили мимо кафе, Стас, нарушив тишину, предложил зайти попить газировки. Все охотно подхватили эту идею, так как было довольно жарко. Один Сэнсэй отказался, сказав, что подождёт нас на скамеечке. Он указал на лавочку, расположенную в тени, где сидела какая-то пожилая пара. Мы разошлись.

Быстро выпив свой стакан газировки, я вышла на улицу, пока ребята насыщали свои богатырские тела дополнительными порциями напитка. Сэнсэй сидел рядом со стариками и о чём-то беседовал. В это время из кафе вышел Николай Андреевич, и мы вместе подошли к Сэнсэю, поздоровавшись с пожилой парой и став невольными слушателями их разговора.

— ...его молитвами.

— Хороший батюшка, отец Василий, — согласился Сэнсэй. — Он многое сделал для людей.

— Так быстро жизнь пролетела, — вздохнула старушка. — Вот смотрим на молодых, ведь ещё недавно сами такими были. И главное, в душе не чувствуешь, что тело твоё старо.

— Человек душою не стареет, — заметил Сэнсэй и добродушно добавил: — А молодым не нужно завидовать. Ведь им ещё предстоит весь путь пройти. А вы уже на пороге стоите, и вам осталось всего лишь постучаться.

— Так в том-то и беда. Не смерть печалит, а разлука, — грустно промолвила старушка, украдкой утирая слезу. — Ведь мы с Ванечкой пятьдесят три года прожили душа в душу, слова дурного друг от друга не слышали. — Дедушка закивал головой. Старушка же с благодарностью взяла его за руку. — А теперь, видать, пришло время нам расставаться. Вот о чём печалится моя душа.

— Печаль ваша напрасна. Да и о чём она? Вы печалитесь о теле? — Сэнсэй развёл руками и, указав на гулявшую недалеко молодую пару, с улыбкой произнёс: — Господи, ну я понимаю в молодости, но сейчас-то о чём печалиться?! — Они вместе посмеялись. — А душа... Пока в душе живёт любовь, — разлука невозможна. Ведь главное ты знаешь, что ты любишь этого человека. Как ты можешь его утратить, если он действительно дорог твоей душе, если Память и Любовь к нему продолжают жить в тебе самом...

Из кафе стали выходить ребята, и Сэнсэй, приподнимаясь с лавочки, начал прощаться со стариками.

— Ой, спасибо вам большое, вы меня так успокоили, — напоследок запричитала старушка, словно ей хотелось высказать Сэнсэю всё сразу, что было на душе. — А ведь действительно, что нас может разлучить? Даже если уйду, я и с той стороны буду его любить, так же как и здесь. Что от этого утратится?

— Ничего, — промолвил Сэнсэй. — Здесь вы пребывали вместе в мгновении, там вы будете вместе в вечности. Радоваться надо, что приближается вечность. Здесь вы в страданиях и муках, а там вы обретёте покой и отраду.

— Так приятно было с вами говорить, — умилённо пролепетала старушка.

— Мне тоже было очень приятно пообщаться с вами.

— Не знаю, свидимся ли ещё. Каждый день для меня в ожидании. Конечно, хотелось бы ещё повидаться и с отцом Василием, и с вами пообщаться. Вы так успокоили. Так легко на душе стало. Очень бы хотелось вновь с вами встретиться.

— Не переживайте, — ласково проговорил Сэнсэй, с какой-то теплотой и нежностью глядя на пожилую женщину. — Мы обязательно встретимся, и у нас будет масса времени для общения.

Когда мы уже удалились от этой пожилой пары на значительное расстояние, двигаясь вместе с ребятами в сторону рынка, Николай Андреевич спросил у Сэнсэя:

— Это твои знакомые?

— Нет, — с улыбкой произнёс Сэнсэй. — Просто хорошие люди.

— А что, эта женщина чем-то больна?

— Да. Ей недолго осталось жить.

— Неужели ей ничем нельзя помочь? — озабоченно спросила я.

— Можно. Но такого рода помощь будет только во вред, — ответил Сэнсэй. — Человек — временен. Смерть кладёт конец старости и мучениям, освобождая от бремени бытия. Для любящих душ — это награда. Ведь по большому счёту мы не становимся другими только потому, что умираем...

Наконец мы подошли к конечной цели нашего путешествия, местному продуктовому рынку. Перед входом располагались лавки, где торговали всякой китайской мелочёвкой в виде брелков, ручек, часов и прочим ширпотребом. Сэнсэй глянул на весь этот разноцветный ассортимент и с горечью тихо сказал:

— Совсем уважение потеряли. Забрасывают всяким хламом, как страну третьего мира.

Ребята стали рассматривать весь этот разнообразный товар. Стас взял в руки какой-то квадратный брелок в виде часов, нажал на кнопку, и тот начал издавать непонятные звуковые сигналы, мигать и высвечивать меняющиеся цифры.

— О, а это что за ерунда? — удивился Стас.

— Прямо как счётчик Гейгера, — усмехнулся стоящий рядом Николай Андреевич.

— Чаво? — протиснулся Женька между Стасом и доктором. — Какой такой счётчик?

— Гейгера, — повторил Николай Андреевич. — Такой газоразрядный детектор частиц.

Женька уставился на Николая Андреевича в немом вопросе. Стас же, иронически щуря глаза, решил подогнать процесс мышления друга.

— Слышал о таком приборе, который называется дозиметр, деревня?

— А-а-а, это прибор для излучения, что ли? — со второй попытки догадался Женя.

— Это прибор для измерения дозы излучения, — со смехом проговорил Стас.

— Ну я же и говорю.

Женька состроил серьёзное лицо «учёного мужа», взял у Стаса мигающий «прибор» и стал его разглядывать.

— Это секундомер, — пояснила продавщица. — Только он... Сейчас я дам другой.

Стас же, подмигнув ей, весело сказал, указывая на Женьку:

— Вы не обращайте внимания, он просто долго учился, поэтому немного задержался в развитии.

Мы засмеялись. А Женька покачал головой и нарочито громко проговорил специально для Стаса:

— Я вообще-то зла не помню... чаще приходится записывать. — И уже обращаясь к продавщице, спросил: — Сколько стоит?

Та назвала цену и засуетилась, дабы поменять эту «поломанную вещицу» на другую.

— Нет, нет, я беру это, — остановил её Женька. — Должен же кто-то скупать у вас брак со стопроцентной скидочкой...

И дальше Женьку понесло в таких смехотворных речах, свойственных привередливому покупателю, что мы чуть не умерли со смеху. Даже наш психотерапевт после очередной Женькиной клоунады по поводу «удешевления товара» заинтересованно спросил у Стаса:

— Он такой во всём или в частностях?

На что тот ответил:

— И во всём, и в частностях.

— Да, это уже «диагноз», — констатировал со смехом доктор.

И когда довольный Женька, выторговав эту безделушку за копейки, под шуточки ребят подошёл к Сэнсэю, тот сказал:

— И тебе не совестно у людей копейки отбирать?

— А что? Это им пусть будет стыдно эдакое «тьфу» толкать за такую цену. — И улыбнувшись своей подкупающей голливудской улыбкой, добавил: — Ты же знаешь, Сэнсэй, моя совесть кристально чиста... — И, отходя, тихонько добавил: — Я ведь ею не пользуюсь.

— Так в том-то и проблема, — заключил Сэнсэй под общий хохот ребят.

Мы зашли на рынок и начали закупать продукты по списку. Женька же от нечего делать подошёл к какому-то продавцу, явно прибывшему сюда из более южных земель и торговавшему помидорами и огурцами. Парень «нахлобучил» на себя важный вид и с подозрением поинтересовался:

— А в какой местности росли ваши овощи?

Продавец, наверное, не совсем его понял и стал по привычке расхваливать товар. Вопросы о местности плавно переросли в вопрос о цене, которая оказалась значительно завышенной. Ну, понятное дело, возле моря ничего дешёвого не бывает. Но, видимо, только не для Женьки. Встав в позу инспектора (как минимум общества по защите прав потребителей), парень вытащил свой «дозиметр» и деловито стал водить вдоль и поперёк всего товара. «Дозиметр», естественно, начал пищать и мигать, высвечивая на своём табло нереальные цифры. Продавец удивлённо выпучил глаза. Эти действия, неизвестно откуда взявшегося на его голову такого дотошного покупателя, явно производили на него неприятное впечатление.

— Нет, ты видел, видел! — Женька с возмущением показывал данные «дозиметра» Стасу, стоявшему в это время рядом и с большим трудом пытавшемуся сохранить серьёзный вид. — Нет, ты только посмотри! Это же хуже, чем в Чернобыле! Ты на каком ядерном полигоне это выращивал? — обратился Женька к продавцу, тыча ему показания «дозиметра». — Ты видишь, даже счётчик Гейгера зашкаливает. Нет, ну кошмар какой-то! Скоро нас вообще ядерными отходами кормить будут...

На высказывания Женьки стали оборачиваться люди. Продавец, растерянно глядя то на счётчик, то на овощи и усиленно пытаясь сообразить в чём, собственно, дело, стал оправдываться, что у него самый качественный товар. А когда Женька начал раздувать эту историю до неузнаваемости, тот самолично скушал помидор на глазах у всех, убеждая уже не так парня, сколько собравшихся зевак в полной безопасности своих овощей. Но Женьку это ещё более раззадорило и в ответ на действия продавца он начал рассказывать страшные истории, как действует радиация на организм человека, причём с подробным перечислением, что в организме начинает нарушаться и отказывать в первую очередь (естественно, по его мнению). В общем, он такого понаплёл, такую толпу любопытных вокруг себя собрал, что, в конце концов, продавец сунул ему товар, очевидно даже ниже закупочной цены, лишь бы от этого «паникёра» поскорее отделаться.

К этому времени мы уже приобрели часть продуктов. Стас и Женька, отыскав нас, предъявили полный пакет помидоров и огурцов. Причём Женька не переставал хвастаться своими «достижениями» и изъявил желание закупить все остальные «продукты» по более низким ценам. На что Сэнсэй лишь осудительно покачал головой:

— Эх, люди... Толкуешь вам, толкуешь...

— Нет, ну, Сэнсэй, зачем тратить больше, если можно купить по разумной цене? Они же тут все народной обдираловкой занимаются! Я, как порядочный гражданин, не могу пройти мимо такого безобразия. Мне же так и хочется принять в нём посильное участие. — Ребята вновь грохнули со смеху, а Женька продолжал оправдываться, лукаво улыбаясь. — У меня же к ним нет зависти. Просто когда я вижу торгового работника, в нутре моём возникает обострённое чувство справедливости.

— А-а-а, — усмехнулся Сэнсэй. — Это качество сейчас так величают?

— Ага, — кивнул, смеясь, Стас. — Причём это «обострённое чувство справедливости» у него проявляется в двух видах: корыстное и бескорыстное. Корыстное — это когда он хочет, чтобы «и у него это было». А бескорыстное — это когда он хочет, чтобы «и у того этого не было».

Сэнсэй безнадёжно махнул рукой в сторону Женьки и Стаса, проговорив:

— Делайте что хотите.

Николай Андреевич отдал им список и деньги. Наша команда разделилась. Часть ребят пошла вместе с Женькой повеселиться с его закупки продуктов. А Сэнсэй, Володя, доктор и я, предварительно договорившись с ребятами, где мы их будем ждать, пошли к берегу.

Небо было безоблачным. Полусонные отдыхающие лениво расхаживали вдоль улиц, прячась от зноя под тенью деревьев. Мы вышли к условленному месту. И поставив пакеты с продуктами, сели на свободную скамейку в тени большого дерева. Николай Андреевич решил не терять время зря и стал расспрашивать Сэнсэя.

— Сэнсэй, ты затронул интересную тему, когда мы шли сюда... Вот я всё время думал... Ну, ладно, богатство нам с тобой не угрожает при нашей профессии да ещё в нашей стране, — в шутку проговорил доктор. — А вот если серьёзно, что делать человеку? Вот все говорят, то плохо, то плохо, а как хорошо? Как жить?

— Понимаешь, каждый человек, по сути, не живёт своей настоящей жизнью. Он выбирает понравившийся ему образ и играет роль, причём, как правило, не одну. Вот, к примеру, ты сейчас играешь роль студента, пытаешься, как на лекции, задать вопросы, вникнуть в суть моих ответов. Потом переключаешься на роль психотерапевта, стремясь проанализировать мои слова. Но, по сути, это всего лишь игра, не более. Потому что ты сам знаешь то, о чём я говорю. Нужно всего лишь глубоко заглянуть себе в душу.

Так и каждый человек. Он играет. Одному по душе роль доктора, второму нравится роль крутого спецназовца, а третьему — автослесаря. Кто-то выбирает себе роль алкоголика, кто-то бандита, кто-то карьериста, а кто-то обиженного на жизнь. Но кем бы ни был человек, по факту — это всего лишь его роль. Просто он настолько в неё вживается, что думает, что это и есть на самом деле его настоящая жизнь. Действительно, прав Шекспир, весь мир — это всего лишь театр.

И как любой артист человек остаётся неудовлетворён своей ролью и мечтает о другой роли, где он видит себя более важным. Чего бы человек ни достиг, ему кажется, что главную роль в своей жизни он ещё не сыграл. И играя того себя, кого он выдумал, к примеру, бедного, больного, богатого, здорового, слесаря или космонавта, не имеет значения, — человек мечтает о другой роли. Он примеряет к себе образ президента, олигарха, героя-спасателя, борца за справедливость, ещё кого-нибудь... И всё время пребывает в мечтах, тешит себя этими сказками. Но не проще ли прекратить мечтать и выбрать себе в жизни роль, достойную Человека?

— Ты имеешь в виду святого, ламы или кого?

— Хоть ламы, хоть святого или же порядочного, доброго человека, называй это как хочешь. Я называю это просто — роль, достойная звания Человека. И быть тем, кем ты должен быть. Чтобы, засыпая, ты был спокоен, что твоя совесть чиста. Чтобы, умирая, было не стыдно за свои мысли и поступки. И чтоб стоя даже перед Богом, как говорят христиане, на Суде Божьем, тебе было что сказать. Чтобы твоя корзина с добрыми делами была полна, а с худыми делами была пуста. Вот что значит быть Человеком. И не просто внешне, но и, что важно, внутренне. Навести порядок в своей голове. Не мечтать о дурном, о глупом, о пустом. Думай больше о Боге, думай о душе. Есть свободное время — используй его с пользой для души, молись, медитируй, занимайся духовным. Ибо жизнь слишком коротка. И даётся она для того, чтобы человек доказал Богу, что он достоин звания Человека...

Сэнсэй рассказывал просто и понятно. Его слова были наполнены такой искренностью, таким участием, силой и добротой, что у меня даже «цветок лотоса» непроизвольно заработал, разливая приятное тепло по телу. А на душе стало так хорошо, словно с меня самой свалились все наигранные маски, обнажив на время мою реальную Сущность. И почему-то именно в этом свободном состоянии я действительно понимала, о чём говорил Сэнсэй. Ибо это понимание шло не через слова, а через мою душу.

Некоторое время мы сидели молча, созерцая морскую картину природы. В этом необыкновенном состоянии, порождённом словами Сэнсэя, видимо никому не хотелось говорить лишнего. Всё было на удивление ясно и просто. Эту безмятежность созерцания нарушили вернувшиеся с рынка ребята.

— Гляньте, сколько мы добра всякого накупили! — проговорил довольно Женька, растопырив руки и демонстрируя гружёные пакеты, которые нёс он и ребята. — А чего вы такие грустные?

— Да вот, смотрим, — сказал Сэнсэй, глядя в морскую даль.

Женька тоже для приличия посмотрел в ту сторону. В это время по морю как раз мчался катер. К нему была прикреплена верёвка, конец которой удерживала девушка на водных лыжах.

— О, классная девчонка! — оценивающе заявил Женя, думая, что речь идёт об этом.

— Вот-вот, — промолвил Сэнсэй. — Я им по этому поводу анекдот рассказал, вот они и загрустили.

Женька хмыкнул:

— Что ж за анекдот такой, что они загрустили?

— Да сидят два рыбака на берегу реки. А перед ними красивая девушка катается на водных лыжах. Один другому говорит: «Представляешь, сейчас она упадёт и начнёт тонуть. А я нырну и спасу её. Вытащу и притворюсь, что делаю искусственное дыхание, а сам её буду целовать, обнимать». И только он это проговорил, девушка падает и начинает тонуть. Тот тут же бросается в воду. Ныряет и вытаскивает женское тело. Начинает искусственное дыхание делать, целовать, обнимать. А потом подходит к другу и говорит: «Что-то я не пойму? Та красавица была, а это какая-то уродина». А друг на него так искоса смотрит и говорит: «Да, да... И та была на водных лыжах, а эта на коньках».

Под деревом раздался раскатистый смех нашего коллектива. Один Женька как-то вяло усмехнулся, а потом озадаченно спросил:

— Не въехал, а причём здесь коньки? Она же на водных лыжах была.

Мы все грохнули, смеясь уже не столько с анекдота, сколько с Женьки. Парень же постарался замять свою неловкость и быстро подсуетился, переводя поток смеха уже в русло своих приключений на рынке. К рассказу подключились и «очевидцы», дополняя своими подробностями. В конце концов, вдоволь нахохотавшись, все пришли к выводу, что Женьку на этот рынок одного отпускать уже опасно. Он там наделал такого шороху со своим «дозиметром», что если вздумает заявиться туда в следующий раз, даже без этой штуковины, он явно ощутит на своих костях все «последствия» своей шутки.

Мы распределили продукты по пакетам так, чтобы было удобно нести всем. И когда уже собрались «отчаливать» в обратный путь, Женька вдруг громко рассмеялся:

— А-а-а! Так получается, та, что в коньках, ещё с зимы там валялась.

Это уже была последняя капля. Наш смех просто перерос в истерику. Даже прохожие, глядя на нас, стали улыбаться, заражаясь волной хорошего настроения, хоть и не понимали, в чём, собственно говоря, причина такого повального смеха.

Так как мы были нагружены продуктами, то пошли в обход пансионатов более длинной, но удобной дорогой. И когда проходили мимо очередного строения, Женька, глазея по сторонам, неожиданно остановился. Он поставил пакеты на асфальт и учинил детальный обыск своих карманов, которые в своё время дизайнеры одежды обильно «налепили» как на его рубашке, так и на шортах.

— Да где же она? — озадаченно бормотал парень.

Поскольку Женя приотстал, некоторые из нас тоже остановились, поджидая парня.

— А, вот! — наконец-то обрадованно воскликнул он и вытащил какую-то скомканную бумажку.

— Ты что, это на экстренный случай жизни бережёшь? — усмехнулся Володя, наблюдая, как парень пытался разгладить помятую бумагу.

— Ага, на экстрасенсорный, — в шутку отпарировал Женька.

Схватив свои пакеты, он догнал Сэнсэя.

— Сэнсэй, глянь, какую я на рынке объяву сорвал. Целая хвалебная ода Вседержителя Космоса и всея Земли...

И парень, одновременно удерживая пакеты в руке, протянул бумагу.

Сэнсэй взял её, пробежал глазами и, усмехнувшись, отдал обратно.

— Такого «добра» в округе полно. Вон, смотри... И там это висит, и там, и вон там...

Мы с любопытством закрутили головами вместе с Женькой в тех направлениях, куда указывал Сэнсэй. И действительно, везде пестрели одни и те же объявления, написанные крупными буквами: «Великий экстрасенс, почётный Мастер международного класса, предсказатель оракулов, могучий маг и чародей, от одного взгляда которого исцелились многие люди, Виталий Яковлевич... по многочисленным просьбам проводит дополнительный лечебно-оздоровительный сеанс, аналога которому нет в мире. Начало сеанса...» И далее значилось завтрашнее число, а также непомерно раздутая цена на билеты.

Глядя на это расклеенное множество объявлений, нас снова разобрал смех. Даже на мусорном контейнере, мимо которого мы проходили, также «красовалась» такая бумажка.

— Тьфу ты! — в сердцах плюнул Женька. — А я, как дурак, нёс эту «тяжесть» в кармане с самого рынка.

Он вновь скомкал бумажку и, подкинув её, пнул ногой, словно мячик.

— Ты чего соришь? — добродушно пожурил его Сэнсэй. — Чистота мысли начинается с твоей внешней культуры и опрятности. Иди, подбери бумажку и брось в мусорник.

На сей раз Женька, вопреки своим обычным отговоркам, повёл себя явно неадекватно, очевидно внося разнообразие в свой неутомимый юмор. Вновь поставив свои пакеты, он услужливо побежал вперёд нас к бумажке. И подняв её, даже пару раз «подмёл» рукой то место на асфальте, где она лежала. А затем как заправский баскетболист метнул скомканную бумажку в контейнер с мусором, точно мяч в корзину. И «забив очко», с довольным лицом наигранно развёл руками:

— Какая такая бумажка? Никакой бумажки не было. Вам показалось. Нынче солнце сильно греет. Это был всего лишь мираж.

— Ну, ну, — со смехом произнёс Стас. — А ты у нас джинн из бутылки.

Мы вновь захохотали. Женьке, видимо понравилась эта идея нового образа, и он сказал:

— А почему бы и нет? Загадывайте любое желание, так уж и быть, исполню, — и, подмигнув, весело добавил, — учитывая, естественно, современный хозрасчёт и самообслуживание.

— В смысле самообслуживание? — улыбаясь, проговорил Стас. — Это что же получается, мы сами желание загадаем, и сами же исполним за свой счёт?

— Догадливый ты наш! — похлопал его Женька по плечу, возвращаясь за своими пакетами.

Мы посмеялись, а Андрей промолвил:

— Лично у меня только одно желание — быстрее перенестись на косу вместе с продуктами.

— Запросто, — ответил Женька, нагнав нас со своим грузом: — Ничего нет невозможного для моего волшебства. Для реализации этого желания есть два варианта.

— Огласите, пожалуйста, ваш обширнейший список, о великий джинн, — потешно предложил Стас.