Про солдата, черта и генеральских дочек 3 страница

Малыш вроде бы перестал так сильно бояться, но ему было очень холодно, он был почти совсем раздет, а ночь становилась все холодней. Стрекоза, конечно, была одета в свое знаменитое зеле­ное платье. Она очень хотела согреть мальчика и спросила, как можно согреть его. Он сказал, что мама прижимает его к себе, и тогда становится тепло. Стрекоза попробовала прижать его к себе, но малыш только укололся о звездочки и захныкал сильнее.

А ей очень хотелось его согреть! И тогда Стрекоза, замеча­тельная девушка, сняла свое дурацкое платье, подняла малыша и прижала его к своей голой коже. Ему стало тепло и ей тоже. Она повязала платье вокруг пояса и пошла по дороге с малышом на руках. И даже ветер казался ей теплым, и лес родным, и она мур­лыкала какие-то песенки из детства, пока не показались огни го­родка или деревни. Там стоял дом мальчика. Стрекоза оделась и проводила малыша в его дом. Ей пришлось там и заночевать, по­тому что было ужасно поздно, хотя родители мальчика не были очень уж гостеприимными. Рано утром она уехала домой, кое-что поняв про свое платье и даже про всю свою жизнь.

Вот и вся сказка - для умных, а дуракам еще долго-долго надо будет всё объяснять.

Глядя на гексаграмму, мы видим пять сплошных черт внизу и одну прерванную наверху. Именно шестая черта дает возмож­ность большой энергии, собранной в стольких янских «палках», выйти наружу. Она похожа на отдушину, на ту щель между каст­рюлей и крышкой, куда устремляется пар, или на трещину в сте-

не тюрьмы, куда устремляется все внимание, надежда и энергия заключенного.

Итак, в самом названии ситуации «Выход» мы имеем нечет­кое представление о том, что есть нечто внутри и нечто снаружи, что есть возможность перейти из одного в другое; еще менее явно можно представить себе, что такая возможность несет с собой на­дежду на облегчение (если «нашел выход»).

* * *

Что же стремится к «выходу» у сказочной певицы Стрекозы? В широком смысле - как обычно у «людей цивилизации» - при­родная сущность, тело. Можно сказать, не греша против истины, что это ищет выхода зажатая душа. Послушно делать то, что тебе говорят, правильно двигаться и заразительно смеяться - неплохо, но это лишь вспомогательные функции, они не заполняют сердца человека. Душе явно хочется большего. Она ищет выхода. И вме­сте с ней наружу стремятся такие простые и прекрасные вещи, как открытость, материнский инстинкт, простая человеческая забота.

* * *

В психотерапии это ситуация обострения, поднятия на по­верхность скрытых импульсов; реализации, материализации бес­сознательных влечений. «Выход» для агрессии, гнева, желания близости и т.п. несет твердую надежду на счастливое «завершение гештальта», потому что телесно явленные страсти верно и биоло­гично находят свое разрешение и обычно быстро исчерпываются.

Еще один целительный вариант «Выхода» - рвота. Человек очень часто глотает из окружающей среды всякую дрянь, и в фи­зическом, и в психологическом смысле. Тот, кто смотрит телеви­зор больше часа в день, впускает в себя немеряно чужеродного и во многом отравленного (ложью, суетой и т.п.) материала. Тот, кто много слушает «родителей и воспитателей», тоже глотает рыбу «второй свежести». На языке гештальт-терапии это называется «интроектами» - непереваренными психически, неусвоенными посторонними идеями, внушениями, требованиями, которые жи­вут в психике как чужеродные комплексы, как вирусы в организ­ме, и так же, как и вирусы, часто причиняют вред. Выпустить, выбросить это из себя бывает крайне полезно для организма. Ша­ман у индейцев мацатеков, когда проводит сеанс лечения любой

болезни, обязательно заканчивает его рвотой - причем сам отры­гивает вместе с пациентом. Это считается настолько важным, что если больной сам не в силах вызвать у себя рвоту (маленький ре­бенок или совсем тяжело больной), это делает за него кто-нибудь из ближайших родственников.

Вообще эта ситуация связана с горловой чакрой, с голосом, с речью. Иероглиф «дуй», представляющий верхнюю триграмму, первоначально изображал человека с открытым ртом. Речь, безус­ловно, является одним из главных мест «выхода» человеческой энергии, воли и идей наружу. Горловая чакра, кроме того, тесно связана со «свободой» - опять-таки, запрет на речь и звуки (плач, например, или громкий крик) обычно «полагается» в горле, в виде горловых зажимов. Неслучайно героиня сказки у нас певица - эта ситуация благоприятствует «горловой» активности, всему, что связано с речью.

* * *

Последнее: стоит отметить, что «Выход» - это довольно-таки рисковая ситуация. «Выход» может удаться, причем привести к очень значительным и радостным переменам («Поднимешься до царского двора»), а может и не удаться, и тогда героя ждут непри­ятности («если выступишь и не победишь, будет хула»). Почти в любом случае эта ситуация связана с преодолением собственных сомнений и вообще сопротивления («Решись на выход!») и опре­деленными проблемами по ходу дела. Вот как красиво описывает это И Цзин: «Будет несчастье. Но благородный человек решается на выход. Он одиноко идет и встречает дождь. Если он и промок­нет, то будет досадно, но хулы не будет».

44. Анима

ПЕС И ВОЛЧИЦА

(Из «Приключений принца Эно»)

Любимая собака короля (она стоила двести сто миллионов тысяч) однажды на охоте увидела волчицу. Охотники отстали, но

уже слышен был вдали топот их коней, а волчица не убегала - она стояла на пригорке и насмешливо глядела на пса. Любимая соба­ка короля (ну то есть пес, прекрасной охотничьей масти) замер под ее взглядом. Она смотрела на него и молчала, а он изображал, что страшно устал от бега и не может даже лаять. Потом, так же молча, она скрылась в кустах, а он погнался за рябчиком или оле­нем, в общем, за кем-то ценным в охотничьем смысле; только из головы его она уже не выходила.

И вот спустя несколько дней и ночей любимый пес короля ночью, через окно и сад выбрался из дворца и пустился в лес, зная, что могут растерзать, бешеным бегом пересек поляны и просеки, уловил запах - и снова нашел ее. Была луна, когда чувства обо­стрены, она лежала под кустом, и он сел перед ней и залаял. Он пролаял ей, что влюблен и не может, что молод и богат, что во дворце им дадут любую комнату, а дичь подадут на серебряных мисках. Он пролаял, что мог, своим красивым громким голосом, а она ответила ему:

- Ты очень красив. Беги обратно, рожденный собакой.

И пес почувствовал, будто холодное железо входит в его грудь, и принялся уговаривать ее, а она слушала - видно было, что ей нравится слушать - про мягкие диваны и плюшевые игрушки, про снег за окном в деревянной раме... И потом сказала, встав и потянувшись:

- Очень, очень красивая у тебя шерсть. Беги обратно. Но
если хочешь - оставайся. Я позабочусь, и тебя возьмут в стаю. Ты
сильный зверь, ты будешь хорош на охоте. И наверное, не только
там...

И огонь вспыхнул в глазах двух зверей, а потом медленно погас в собачьих. Он сказал:

- Мое место там.

А она легла и сказала:

- Иди на место.

Через месяц с чем-то пес, оголодав и осунувшись, перекусав докторов и нянечек, улизнул из дворца и опять прибежал к вол­чице. Глаза впали и блестели уже лихорадочно; даже прекрасная шерсть свалялась, да по дороге поднабрала колючек.

- Что с тобой? - спросила волчица.

- Ничего, - пролаял пес. - Пустяки. Мне тяжело без тебя. Пошли со мной! Мы будем жить не во дворце, я все придумал, есть прекрасная конура в парке. Я умираю без тебя!

Но холодный свет зажегся в глазах волчицы и она сказала:

- Поди прочь, слюнтяй! Показывай людям свои фокусы! А я-то думала, ты пришел жить в лес!

И сама ушла, чуть прихрамывая. У нее была повреждена лапа. Луна была на исходе.

Пес, обезумевший, кинулся прочь и во дворце принялся жрать, мигом выздоровел и прыгал перед королем, делая вид, что ловит птицу. Король на радостях устроил большую охоту. Псари понеслись, и любимый пес короля впереди всех. Он мигом напра­вил охоту в ту часть леса, выследил запах, понесся и вот увидел волчицу, а та не могла или не хотела убегать так быстро, и он схва­тился с ней, свился в клубок, стиснул лапы, и даже когда их окружили охотники, не отпускал. Король лично накинул на вол­чицу веревку и оттащил в сторону пса. Он уже прицелился, что­бы пристрелить зверя, но пес опять бросился и закрыл ее своим телом. И вот то ли король что-то понял, то ли увлекся игрой све­та в глазах пойманной волчицы, но он приказал отвезти ее во дво­рец и там посадить в клетку.

И поставили эту клетку в том самом парке, куда пес звал вол­чицу из леса.

И конечно, сам пес пришел к клетке, когда стемнело, принес отборное мясо и повторил свой зов, а в ответ получил рычание и презрение. Так и продолжалось: волчица сидела в клетке, король иногда подходил любоваться ею; а пес излаялся перед ней угово­рами и угрозами без всякого результата, продолжая таскать ей мясо. Он не раз думал просто выпустить ее из клетки и так, навер­ное, и сделал бы, если бы не знал - или ему казалось, что знал, -что в ту же секунду она разорвет его в клочья.

Глядя на рисунок гексаграммы, мы видим очень плотную («тяжелую») конструкцию на очень слабом и шатком основании. Получается конструкция, подвижная в нехорошем смысле. Соче­тание триграмм ветра и неба также дает нам очень «ветреную» комбинацию.

Основной комментарий И Цзин к этой гексаграмме звучит так: «У женщины сила. Не надо брать жену». В этой гексаграмме очевидно работает принцип И Цзин, при котором единственная иньская черта управляет остальными. Это соответствует идее Анимы - женского бессознательного начала в мужчине, - которая является управляющей во многих аспектах психической жизни. (Если не путаться в словах, то понятно, что в психике женщины существует такая же констелляция образов, «работающая» анало­гичным способом; Юнг называл этот архетип Анимусом, словом, которое по-русски звучит, мне кажется, просто жутко и неудобо­варимо.)

Эта «слабая», «женская» черта лежит в самом основании гек­саграммы; подобным образом Анима, можно сказать, лежит в ос­нове характера, определяя его самые базовые черты. Анима вопло­щает все те женские черты, которые вытесняются «в тень» при взрослении и отождествлении с мужскими чертами. Чем больше мужчина отождествляется со своей «сильной» мужской персоной, тем больше им правит Анима - бессознательно изнутри и проек­тивно снаружи (в виде окружающих его женщин).

* * *

Как волчица в сказке, Анима пре­красна, притягательна и труднодоступна. Она обитает в самой чаще леса, что соот­ветствует ее бессознательному характеру. Для пса волчица воплощает собой его ди­кие черты, его первозданную природу. Пса тянет к ней, он хочет ею обладать, одновременно страшно боясь, что на са­мом деле именно она (и волчица, и дикая его природа) будет обладать им, если только он «выпустит ее из клетки». Это обычные отношения с Анимой - как и отношения с противоположным полом, они всегда внутренне противоречивы, там всегда «и хочется, и колется».

Анима несет красоту, чувственное удовольствие, она оживля­ет и вдохновляет. В то же время она соблазняет и бросает, она ко­варно обнажает слабые места в психике, делая их уязвимыми для внешних врагов (в продолжении этой сказки пес погиб). Она «пе­речит» основным движениям психики (так называется, кстати,

44-я гексаграмма в И Цзин - «Перечение»). Она очень легко вы­ставляет мужчину в самом неприглядном свете.

* * *

Подчинить ее невозможно. Доверять ей не следует. Отвер­нуться от нее немыслимо. Возможность сойтись и объединиться с ней дарит невыразимое счастье. Она почти невидима, но вершит судьбу; легка, но ранит тяжко; она одинаково легко оборачивает­ся любящей матерью и коварной ведьмой, прекрасной любовни­цей и отвратительным паразитом. Справиться с ней, приблизить­ся, не поранившись, приручить ее к себе и себя к ней - вот вели­кая задача. Для успешного ее выполнения И Цзин предписывает стойкость («Стойкость к счастью») и скромность («Затаи свой блеск и будет тебе ниспослано с неба»).

Анима означает внутренний образ, но реализуется в основ­ном в виде проекций на окружающих женщин. Поэтому все, что сказано о ней выше, можно отнести к живой женщине - к любов­нице или жене, и тогда станет ясно, в чем один из главных вызо­вов и прелестей «домохозяина», практически немыслимого без своей «второй половины». Если ему удается простроить отноше­ния с Анимой правильно и гармонично, то он решил одну из глав­ных своих задач и близок, как в компьютерной игре, к успешному окончанию данного уровня.

Сказка про парня, превращенного в принцессу.

Воссоединение

ТАКАЯ ЛЮБОВЬ

Такая любовь: настороженное одиночество познакомилось с восторженной прелестью. Если короче, Но познакомился с Воп. Воп сказала:

- Давай поиграем! Но задумался:

- Во что?

Воп объявила:

- Во что угодно! В оп!

Но Но испугался и выбросил облако мутных сентенций. Воп смотрела во все глаза.

Но самому понравилось. Он еще подбавил к сентенциям но­тации. У Воп в глазах зарябило. А Но не хотел выходить из гущи своих ноументальных фантазий.

Тогда Воп заплакала. Она сказала:

- Я десять лет хожу по свету. Какие-то тупые дураки мне
встречаются. Почему он не смотрит мне на прелесть? Что я, сама
всем этим буду восхищаться?

И ее прелести рассыпались вокруг, и много дураков их соби­рало. А собрать не могли.

И только Но, он смотрел, смотрел на нее, даже когда уехал далеко-далеко, он видел ее во сне, и восторгался, и плакал без сты­да, и собирал все о Воп в огромный китайский ящик. И когда крышка ящика перестала закрываться, перевязал его лентой и приехал в город Воп. Она вышла на улицу, а там идет снег, и идет Но, собственной настороженной одинокой походкой, наступая на лужи, обходя сугробы, и она вся захолонула, и к нему не бежит.

Он подошел и встал с нею рядом.

- Что, - спросил Но, - скучала без меня?

- Просто вопила, - ответила Воп и бросилась к нему на шею.
Вот такая странная история. Они пришли в этот мир и вы­
шли, переведя стрелки на сто лет назад.

Это сюжет Афродиты, богини притяжения и соединения лю­дей и богов. Говорят, что до того, как в мир пришла Афродита, в нем царили хаос, войны и разобщенность. В предыдущей ситуа­ции 44 мы видели зарисовку таких отношений. Только богиня любви смогла внести в мир притяжение противоположностей, а вместе с ним гармонию и успокоенность.

В этом сюжете речь идет о «расставшихся существах», очень нужных друг другу, но почему-то разделенных. Это может быть

золотой ключик и дверца за куском старого холста. Это может быть голова и сердце одного и того же человека, расставшиеся в сюжете «невроза» (гексаграмма 6). Это могут быть двое влюблен­ных, попавших в «расставание с любимым». Это может быть анд­рогин из замечательной сказки, записанной Платоном, разделен­ный на две половинки, обреченные с тех пор искать друг друга в неутолимом желании слиться. Это может быть прообраз и реали­зация - и так далее.

В данном сюжете все они переживают счастливое воссоеди­нение.

Образы, предлагаемые Книгой Перемен по этой гексаграмме, величественны. Вот главный комментарий: «Воссоединение. Свер­шение. Царь подходит к обладателям храма (к духам предков). Благоприятна встреча с великим человеком. Благоприятна стой­кость. Необходимо великое жертвоприношение, тогда - счастье. Благоприятно иметь куда выступить».

То, что царь подходит к духам предков, имеет особое значе­ние для человека китайской культуры с развитым культом вели­ких предков. В китайском мировоззрении предки, жившие ближе к золотому веку, были мудрее и добродетельнее современников по определению. Слегка играя словами по-русски, можно сказать, что в этом образе Книги живущий царь «равняется» с духами пред­ков, что значит очень высокую степень правильности и благопри­ятности.

* * *

«Необходимо великое жертвоприношение, тогда - счастье». Великим жертвоприношением является здесь, вероятнее всего, жертвоприношение своей отделенности. В случае людей это инди­видуальность или по крайней мере то, что они привыкли считать своей индивидуальностью. Но - настороженное одиночество -должен «пожертвовать» настороженностью, а Воп - Восторжен­ная Прелесть - весьма возможно, утратит значительную часть сво­ей восторженности. Ромео будет готов отречься от того, что он принадлежит семейству Монтекки, а Джульетта перестанет быть Капулетти. Воссоединение требует отказа от многих - и важных, даже «великих», как видно из Книги Перемен - атрибутов пре­жней «отдельной» жизни. Ведь следует учесть, что многие из этих атрибутов были просто компенсаторными приспособлениями к

той трудной жизни «в разлуке», а многие - «удочками» для вос­соединения, и теперь они больше не нужны.

* * *

Воссоединение может произойти и при пассивности одной из сторон; как говорит дальше И Цзин: «Дашь себя увлечь, и будет счастье». Вся нижняя триграмма, следует заметить, состоит из пассивных черт Инь. Воп «не бежит» к Но, даже когда он уже доб­рался к ней из далекой страны. Это не препятствует благоприят­ному исходу.

Подобно «Расставанию с любимым», ситуация «Воссоедине­ния» вызывает очень сильные эмоции, но она не долговечна. Она не очень стабильна, и достигнутое «великое счастье» не должно заслонять проблем, которые привели к расставанию и пока еще не совсем изжиты. Например, возможно, что «всё же нет доверия». В любом случае «будь от начала до конца стойким», и это направит ситуацию к процветанию.

46. Подъём

ПЕСНЯ ПРОРОСШЕГО СЕМЕЧКА

Я очень маленькое дерево, но я расту.

Медленно, но неуклонно я пробиваю толщу земли.

Земле от меня не будет плохо - хотя я буду выбирать из нее нужные мне соки и высасывать воду, - но когда я вырасту, я за­крою ее тенью от яркого солнца, укреплю ее от размывающей воды и каждую осень буду покрывать ее вкусной опавшей листвой.

Я - рост, я раскрытие крыльев, распускание цветов. Я - на­бухание сосков и мужского члена. Я выхожу вовне из внутренней полноты. Я поднимаюсь по лестнице, ведущей к небу.

Шаман, который посадил меня, полезет по мне наверх, что­бы попасть на небосвод.

Он позовет дождь, и дождь придет. Моя мать земля, которую я сейчас раздвигаю, будет довольна. Она выпьет влагу и украсит­ся цветами. Нам всем будет хорошо.

Я наберу так много сил, что даже когда я умру, мной долго будут питаться муравьи, черви и грибы. Много лет на моем месте будет влажно и плодородно.

Мне надо расти, мне надо подниматься. Здесь еще темно, но скоро я увижу солнце.

Непосредственная символика гексаграммы напрямую отра­жена в сказке - нижняя триграмма «дерево» сверху покрыта «зем­лей». Внизу, внутри, в потенции - «проникновение»; вверху, сна­ружи, в осуществлении - «исполнение». Очень определенный об­раз роста, причем не «героического» - того, который богат на пре­пятствия, кризисы и скачки, а роста «добродетельного» - того, который совершается постепенно, спокойно и последовательно.

Так совершается рост мастерства, в основном скрытый от по­сторонних взоров.

В отличие от ситуации «Беременности» (позиция 5) в этом сюжете требуется постоянная рабочая вовлеченность, то есть со­знательно направленные усилия.

* * *

Непрерывно проявляющаяся добродетель - вот основной смысловой образ данной ситуации. Китайская история и мифоло­гия, а также даоизм и чань-буддизм полны вдохновляющими при­мерами такой добродетели. Стрелок из лука, годами учащийся видеть мельчайшую мошку так точно и подробно, как великую гору; он научился и стал величайшим стрелком. Человек, случай­но кого-то убивший и во искупление греха принявшийся копать вручную горный туннель, который укоротил бы дорогу и обезопа­сил путников; сын убитого нашел его, чтобы отомстить, но согла­сился подождать до конца копания туннеля; потом он стал помо­гать в копании; а когда туннель через несколько лет был закончен и бывший убийца склонил голову перед мстителем, чтобы тот смог нанести завершающий удар, тот воскликнул: «Как я могу убить своего учителя?» - и выкинул меч, чтобы последовать за

бывшим убийцей (на самом деле монахом). (Заметьте мотив раз­гребания земли в этом сюжете.) Или простая история про дзэн­ского мастера, который работал в монастырском саду даже в очень преклонном возрасте, несмотря на возражения заботив­шихся о его здоровье учеников; а когда они спрятали его садовый инструмент, он отказался от еды с такой простой и мощной фор­мулировкой: «Кто не работает, тот не ест»; и получив через не­сколько дней инструменты обратно, продолжал сажать деревья и ухаживать за ними до самой смерти. (Опять заметьте образ рас­тущих деревьев!)

* * *

Главное условие благоприятного подъема, о котором посто­янно напоминает Книга Перемен, - это «правдивость» и «непре­рывная стойкость». «Будь правдивым, и тогда это будет благопри­ятствовать принесению незначительной жертвы». Заметьте опять, что в этом сюжете жертва может быть незначительной (в отличие, например, от предыдущей ситуации № 45 «Воссоединения», где говорилось: «Необходимо великое жертвоприношение»). Незна­чительная жертва - ну, например, простая работа, жертва внима­нием, усилиями, деньгами.

47. Истощение

ПЕСНЯ ДУРАКА В ПУСТЫНЕ

Третий день без воды всё идут верблюды; да поможет Аллах им найти водопой!

А вы меня спросите: откуда ты, погонщик? А я отвечу: из го­рода дураков. Другие сюда не забредают! А вы меня спросите: а что ж ты там делал? А я вам скажу: цветную дрянь по полкам рас­кладывал! А платили? Платили - по двадцать пять неприятностей на день. И что ж ты не сбежал? Так ведь сбежал! А, ну молодец!

И то молодец: третий день без воды идем, про жратву дав­ным-давно забыли. Надо думать, скоро сдохнем! Оно звучит весе-

ло, а на сердце как-то пожестче. Прости Господь, я же еще и про­водник этих людей! И этих верблюдов-губошлепов! Я владелец этого каравана!

Надо собраться с мыслями, все вспомнить, причаститься. Надо, черт возьми, всё сделать правильно, хоть бы даже и сдох­нуть в пустыне. Белой рубахи здесь мне уже не надеть, пошли мне Господь хоть пару чистых мыслей, чтоб понял хорошенько Тебя и себя...

Я из города дураков, мне не в первый раз помирать!

* * *

Вот мы идем по пескам и видим дорожный знак. Это же сча­стье! Подходим и видим: на белом фоне два черных полукруга, а посередине колечко. Что это значит, господа? Не надо быть поли­глотом, чтобы понять этот знак: мы в жопе! Давайте чуток отдох­нем здесь, мне надо подумать, в каком направлении нам идти.

Итак, я жил в городе дураков. У меня был свой магазинчик, господа, не смейтесь! Ой, магазинчик - это же сплошные пробле­мы, недочеты, пересчеты, латание дырок и повод сильно выпить! И всегда есть что!

А потом от меня ушла жена. Нет, она потом вернулась. Ей просто было скучно, господа. Я ее понимаю. Страстей много, но все как-то бестолковых. Женщины себя развлекают.

Братан мой, братан - вот кто во всем виноват. У меня време­ни мало, а я болтаю. А ведь знаю, что все началось с того, как при­ехал мой чокнутый братец. Откуда он приехал? Типа с юга. По-моему, с юга. Он был одет как попугай, нет, как идиот. На нем были навешаны колокольчики, чтоб вам было понятно. Он стал возле моей лавки и начал петь и пританцовывать.

Это было как раз то, чего мне не хватало в торговле. Я вышел с ним ругаться. Он со мной ругаться не стал. Он сказал, чтобы я бросал это дурное дело и шел вместе с ним. Потому что якобы ему было видение - он летал над городом и увидел, что у нас двести тысяч торговцев и только пять человек, искренне поющих. Это совсем плохое взаимоотношение, дескать. Господь такого не хочет. Господь хочет песен.

Может, Господь вправду хочет песен; но при чем тут я? Тоже, конечно, слабый аргумент, воля Господа - не фуфло собачье. Од­нако же почему это именно через моего братца сияет его воля?

Может, она сияет через увеличение товарооборота? А? Может? Конечно, вряд ли. Я и сам понимаю.

А я ведь всё понимал с самого начала! Я такой умный! М-м-м, сколько ума! Я же знал, что это звонит мой колокольчик! Но так не хотелось! Ай-ай-ай, как зябко было выйти вместе с этим при­дурком на улицу!

И что я сделал? Я сказал ему - и себе - ага, хорошо. Это, ко­нечно, правда. Я понимаю. Я иду с тобой петь на улицу, не вопрос. Только вначале делаю пару успешных торговых дел. Чтобы хвати­ло денежек моей дорогой жене и моим возлюбленным крошкам, и нам с тобой тоже не помешает пара дублонов. Ведь так?

И я не стал слушать его ответа - я же не идиот! Я принялся считать цены на товары, откуда что везут, куда что везти выгод­нее и подобное. Я хорошо считаю. Я кое-что продал, кое-что ку­пил. Я задумал отличную торговую операцию. Надо было сгонять с караваном в Дамаск.

Извините, вы не скажете, где тут проходит дорога на Дамаск? Нет? А вы? Простите, я не дразнюсь, я чуть-чуть не в себе. Набить мне морду вы всегда успеете. И даже скушать меня. Все-все, я шучу. Мы скоро продолжим путь.

Как быстро всё происходит! Еще пару недель назад ты гру­зишь товар на центральном рынке, и ты вроде на одном свете, а теперь ты стоишь посреди пустыни, твои верблюды измотаны, а спутники убили бы тебя, если бы в этом был какой-то смысл. Мы все очень устали. Бог знает, где мы сбились с дороги. Хотя я-то знаю, где я сбился. А это уже кое-что!

Но, Боже мой, как не хочется!

Почему же мне так не хочется петь для Тебя? Ты завел меня в пустыню, ты ослепил мои глаза песком, порвал бурдюки с водой. Ты заставил меня дрожать.

А я же кайфую сейчас, на полную катушку! Чем яснее для меня эта история (а сейчас она уже совсем мне ясна!), тем слыш­нее мне Твой голос! Вот как весело я разыграл перед Тобой полно­го дурака! И не побоялся рискнуть своими деньгами! И жизнью, Господи! Вот как я проверил Твою волю! Ну очень по-дурацки!

Внимание, люди! Наш караван никуда не пойдет! Этот вол­шебный знак и есть цель нашего путешествия! Я не знаю дороги дальше! Кто хочет, может идти куда хочет, но я вам не советую. Я советую вам удобно расположиться и наблюдать за представлени­ем, которое я сейчас вам устрою!

• * •

И господин начальник каравана принялся танцевать вокруг воображаемого шеста и петь:

Вот стоим мы в жопе, В милой и прекрасной! Боже удостоил Меня и тебя! Возлюбил велико, Обнял потеснее, И своею волей Нас вдохновил! Меня и тебя! Меня и тебя!

* * *

Какой-то военный отряд обнаружил несчастную экспедицию с ее свихнувшимся предводителем и доставил в Дамаск. По та­мошним жестким порядкам за спасение от смерти у них забрали весь товар, а верблюдов и людей продали на рынке. Всех, кроме совсем сумасшедшего бывшего владельца каравана. Умом он так и не поправился. Он пел и танцевал на улицах еще много лет.

«Третий день без воды всё идут верблюды...». Сюжет «Исто­щения» говорит сам за себя: силы на пределе, энергия около нуля. Название гексаграммы можно перевести как усталость, исчерпан­ные ресурсы, бедность, нищета, поражение болезнью. Иероглиф изображает растущее дерево, огороженное со всех сторон. Ком­ментарии И Цзин в основном соответствующие: «Войдешь в сум­рачную долину, три года не будешь ничего видеть... Будешь дер­жаться в терниях и шипах...» и так далее.

Почему и как человек попадает в такую ситуацию? Триграм­мы воды и водоема связаны идеей ограничения (если их переста-

вить местами, получится гексаграмма «Ограничение», № 60): вода, заключенная в границы, становится водоемом. Но ограничение может быть мудрым и благотворным (как в 60-м сюжете), а может быть искусственным и мертвящим. Берег водоема, обустроенный самой природой, может сотни и тысячи лет сдерживать воды; но искусственная дамба, врезанная человеком, может как загубить сам водоем, так и быть быстро разрушенной. Огороженное со всех сто­рон дерево, символизирующее данную ситуацию, относится ко вто­рому варианту дамбы, давящей природу и вызывающей истощение. Так на многих людей моей культуры действуют интериори­зированные социальные рамки, наподобие запрета на секс или по­лигамию, творчество, природный ритм времени и так далее. Чело­век, внешне и внутренне «встроенный в систему» искусственно организованной жизни, у которого вокруг и внутри - одни рамки, попадает в сюжет «истощения» («синдром сгорания», стресс, деп­рессия, язва, сердечное кровоизлияние) предсказуемо и планомер­но. (Сердечное кровоизлияние, кстати, может как раз и являться материализовавшимся «прорывом плотины».)

* * *

Истощение может появляться из-за нарушенного ритма при­ема - отдачи. Оно может развиться из-за того, что человек идет не туда, куда ему следует идти, не по своей дороге. Это и описано в нашей сказке. Сказка о том, что у отдельного человека может быть своя, отдельная, предписанная ему лично Господом Богом доро­га - тоже, конечно, своеобразный сюжет, у которого не может быть никакого окончательного доказательства его правильности или неправильности, основываться приходится на личном опыте или (что хуже) на вере. И тем не менее, ситуаций, когда человек идет уж слишком явно по чужому пути и потому идет плохо, -вокруг хватает. Любимая моя сказка про тигра, которого выкорми­ли козы и который считал себя козой, - яркая иллюстрация. Так вот, козой он был плохой и блеял он с жутким акцентом. Не по­пади молодой тигр в сюжет осознавания своей истинной природы, истощение было бы его участью.