Конструкции, категории, части речи 2 страница

Хотя стилистические различия можно описывать средствами дескриптивной лингвистики, их точный анализ требует такого детального изучения, что они, как правило, не принимаются в рас­чет ². Нижеописываемая процедура не будет учитывать стилисти-

¹ Эти стили можно соотнести с различными культурными и обществен­
ными ситуациями. В дополнение к приводимым здесь примерам, граничащим с
различиями социальных диалектов, мы можем привести стили, характеризую­
щие конкретное лицо или социальную группу (например, стиль девушек-под­
ростков), стили, характерные для определенного типа общественных отноше­
ний (например, почтительные обращения и пр.).

² Следует при этом учитывать, что выводы, основанные на стилистиче­
ских определениях, обычно менее точны, чем выводы, основанные на опреде­
лениях, относящихся к диалектным явлениям.

ческих различий, но допускает, что все стили в пределах диалек­та могут быть описаны в общих чертах на основе единой структур­ной системы.

Высказывание, или связная речь.Областью исследования для каждого положения в дескриптивном анализе является единичное и законченное высказывание на данном языке.

Исследования в дескриптивной лингвистике обычно проводят­ся применительно к любому количеству законченных высказыва­ний. Многие из выводов полностью применимы к законченным высказываниям. Даже когда проводится изучение конкретных взаимоотношений между фонемными и морфемными классами, кон­струкция, в пределах которой встречаются эти взаимоотношения, в конечном счете относится к их позиции в составе высказывания. Это обусловливается тем обстоятельством, что большинство данных состоит (посредством определения) из законченных высказы­ваний, включая более длинные отрезки, которые можно истолко­вывать как цоследовательности законченных высказываний. Когда мы рассматриваем элемент, который представляет часть полного высказывания (say, the, [d], или fair, или 1у в Fairly good, thanks), мы отмечаем его отношение к высказыванию, в котором он засвиде­тельствован.

С другой стороны, отрезки более длинные, чем одно высказы­вание, обычно не рассматриваются в современной дескриптивной лингвистике. Высказывания, с которыми работает лингвист, часто переходят в более длинную связную речь, включающую одного го­ворящего (как в текстах, записанных со слов информанта) или несколько говорящих (как в диалоге). Впрочем, лингвист одновре­менно обычно рассматривает взаимоотношения элементов только в пределах одного высказывания. Это и обеспечивает возможность описания материала, так как взаимоотношения элементов в пре­делах каждого высказывания (или типа высказывания) уже уста­новлены и каждый более длинный отрезок речи допустимо описы­вать как последовательность высказываний, т. е. последователь­ность элементов, имеющих установленные взаимоотношения.

Это ограничение означает, что относительно взаимоотношений между законченными высказываниями в пределах связной речи почти ничего не говорится. Но в большинстве, а возможно и во всех языках существует специфическая последовательность типов выска­зывания в пределах связной речи. Это можно обнаружить в речи одного индивидуума (ср. первые и последние предложения какой-либо лекции) и в беседе нескольких лиц (особенно при обмене та­кими фиксированными выражениями, как How are you? Fine; how are you?). Поскольку все это является дистрибуционными огра-ничениями высказываний в отношении друг к другу в пределах связной речи, они могут изучаться методами дескриптивной линг­вистики. Объем материала и аналитической работы, потребный для такого изучения, будет, однако, значительно большим, не­жели тот, который необходим для установления отношений

элементов в пределах единичного высказывания. По этим соображе-ниям современная практика остановилась на единичном высказы-вании и описанная ниже процедура не преступает этих границ.

Состав, или модель. Исследование по дескриптивной лингвис­тике состоит в собирании высказываний в каком-либо едином диалекте и в анализе собранного материала. Совокупность собран­ных высказываний образует материал исследования, а его анализ состоит в компактном описании порядка расположения (дистрибу­ции) элементов в его пределах. Собирание материала не следует заканчивать до того, как начался анализ. Собирание и анализ мо­гут переплетаться, и одно из преимуществ работы с туземными информантами над работой с записанными текстами (что неизбежно, например, в случае с вымершими языками)состоит в том, что оно дает возможность проверить формы, повторить высказывания, устано­вить продуктивность конкретных морфемичных отношении и т. д.

Для лиц, заинтересованных в лингвистических результатах, анализ конкретных данных приобретает интерес только в том слу­чае, если он фактически тождествен с анализом, который можно получить подобным же образом из других достаточно обширных материалов, взятых из того же самого диалекта. В этом случае мы будем в состоянии — на основании отношений, найденных в проанализированном нами материале,— предусматривать отноше­ния элементов в ином составе материала данного языка. В этом разрезе проанализированный состав материала может рассматри­ваться как дескриптивная модель языка. Насколько велик и раз­нообразен должен быть состав, чтобы быть в состоянии служить основой для описания модели языка,—это вопрос статистики; это за­висит от характера языка и от исследуемых отношений. Например, в фонологических исследованиях состав может быть меньшим, чем при морфологических. Когда лингвист устанавливает, что допол­нительный материал не дает ничего нового сравнительно с тем, что дал его анализ, он может рассматривать свой состав достаточным для составления адекватного описания.

Нижеописываемая процедура прилагается к составу матери­ала вне рассмотрения вопроса о том, в какой степени этот состав адекватен модели языка,-

Определение терминов. При исследовании методами дескрип­тивной лингвистики единый язык, или диалект, рассматривается

¹ Если лингвист в составе своего материала имеет ах, bх, но не сх (где а, b, с—элементы с общей дистрибуционной тождественностью), он может по­желать проверить с информантом, встречается ли сх вообще. Добывание от информанта форм следует планировать с осторожностью из-за внушаемости*» отношению к некоторым общественным и культурным явлениям, а также и по­тому, что информант не всегда может ответить на вопрос о встречаемости в языке того или иного факта. Вместо того чтобы конструировать формулу сх и спрашивать информанта: «Вы говорите сх?», лингвисту лучше так строить свои вопросы, чтобы они вели к употреблению сх в речи информанта. Но наи­лучший способ состоит в создании ситуации, при которой возможно появле­ние в речи информанта соответствующей формы.

в краткий период времени. Эта предполагает речевую деятельность в языковом коллективе, в группе лиц, для каждого из которых данный язык является родным и поэтому каждый из которых, с точ­ки зрения лингвиста, может быть информантом. Ни один из упо­требляемых здесь терминов нельзя определять с абсолютной стро­гостью. Пределы языкового коллектива варьируются в зависимости от степени языковых различий, обусловленных географическими границами и социальным дроблением языка. Только с началом лингвистического анализа можно с определенностью сказать, раз­личаются ли два индивидуума или две социальные подгруппы по своим лингвистическим элементам и отношениям между этими эле­ментами. Даже речь одного индивида или одной группы лиц с еди­ной историей языка может быть разложима на несколько диалек­тов: в речи индивида могут быть значительные лингвистические различия в различных социальных ситуациях (например, при об­ращении к равным себе или к вышестоящим). А если даже социаль­ная среда остается постоянной, речь индивида или язык коллектива может видоизменяться стилистически таким образом, что возникает варьирование элементов или отношений между ними.

Вопрос о том, является ли данный язык действительно родным для говорящего, может быть решен только посредством сопоставле­ния анализа его речи с речью других лиц данного коллектива. В общем каждое лицо после первых пяти лет обучения речи го­ворит на языке своего коллектива как на «родном» языке, если только он не отрывался от этого коллектива на длительный пе­риод. Впрочем, лица и с пестрой лингвистической карьерой мо­гут, с точки зрения лингвиста, говорить на том или ином языке, как на родном.

Высказывание есть отрезок речи определенного лица, ограни­ченный с обеих сторон паузами. Как правило, высказывание не тождественно с «предложением», поскольку очень многие высказы­вания, например, в английском, состоят из отдельных слов, фраз, «незаконченных предложений» и т. д. Многие высказывания стро­ятся из частей, которые в лингвистическом отношении равнозначны самостоятельно употребляющимся высказываниям. Например, мы можем определять как одно высказывание: Sorry. Can't do it. I'm busy reading Kafka (Сожалею. Не смогу сделать этого. Занят чтени­ем Кафки), но можем рассматривать и как независимые высказы­вания: Sorry. I'm busy reading Kafka (Сожалею. Занят чтением Каф­ки), или Sorry (Сожалею) или Can't do it (He смогу сделать этого)¹.

Высказывания приобретают качества большей надежности в отношении языковой модели, если они выступают в процессе

¹ Лингвистическая равнозначность требует идентичности не только по­следовательности морфем, но также и интонации и мест смыкания. Поэтому в то время как высказывание Sorry, can't do it может быть лингвистически равнозначно двум высказываниям Sorry. Can't do it, высказывание Can't do it лингвистически не эквивалентно Can't и Do it, поскольку интонации послед­них двух в своей совокупности не равны интонации первого.

беседы нескольких лиц. Ситуация, при которой информант отве­чает на вопросы лингвиста или диктует ему текст, не создает идеаль­ных источников, хотя она бывает неизбежной в лингвистической работе. Но и в этом случае следует помнить, что ответы информан­та не просто слова вне лингвистического контекста, но характери­зуются особенностями полного высказывания (например, обла­дают интонацией полного высказывания).

Лингвистические элементыопределяются для каждого языка посредством ассоциации их с конкретными особенностями речи или точнее — с различиями между частями или особенностями речи, которые доступны наблюдению лингвиста. Они отмечаются симво­лами (буквами алфавита или какими-либо значками) и изобра-жают особенности речи одновременно или последовательно, хотя в обоих случаях они могут писаться только в последовательном, порядке. Принято говорить, что элементы представляют, указы­вают или идентифицируют соответствующие особенности, но не описывают их. Для каждого языка устанавливается подробный список элементов.

Утверждение, что данный конкретный элемент встречается,например, в определенной позиции, означает, что в этом случае имеет место высказывание, особенности некоторой части которо­го в лингвистическом отношении представлены этим элементом.

Можно говорить, что каждый элемент встречается в опреде­ленном сегментевысказывания, т. е. в части лингвистически вы­раженного и протекающего во времени высказывания. Сегмент может быть полем деятельности только одного элемента (например, интонации в английском высказывании, изображающемся в письме как Mm), или одного и больше элементов идентичной длины (на­пример, двух одновременных компонентов), или одного и более кратких элементов и одного и больше элементов, занимающих длин­ный сегмент, в который включается разбираемый сегмент (напри­мер, фонема плюс компонент, подобный арабскому ['], простираю­щемуся на несколько фонемических сегментов, плюс интонация; охватывающая все высказывание)¹.

Окружение,или позиция, элемента состоит из соседства (в^пре­делах высказывания) элементов, установленных на базе той же самой процедуры, которая использовалась при установлении дан­ного элемента. Под «соседством» разумеется позиция элементов перед, после и одновременно с рассматриваемым элементом. Так, ' . . Сегмент, на который распространяется элемент, в некоторых случаях называется сферой (Domain), или интервалом, или длиной элемента. В процес­се анализа обычно более удобно не устанавливать абсолютных разделений, например, слова и фразы, а затем говорить, что разделения перебиваются раз­личными отношениями (например, правило слогочленимости перебивает сло-воделимость в венгерском, но не в английском). Вместо этого сфера каждого элемента или каждое отношение между элементами указывается тогда, когда устанавливаются данные элементы. Если многие из этих сфер окажутся рав­ными, как это часто имеет место, этот факт отмечается и мы можем определить ту или иную сферу, как, например, слово, и т. п.

As

например, в I tried/ay trayd/окружением фонемы [а] являются фонемы /tr-yd/, или, если учитывается фонемическая интонация, /tr-d/ плюс//, или более полно /ay tr-yd/. Окружением морфемы try /tray/ являются, однако, морфемы I—ed или, если учитывается морфемическая интонация, I—ed с установленной интонацией¹. Дистрибуция (порядок расположения) элемента есть совокуп­ность всех окружений, в которых он встречается, т. е. сумма всех (различных) позиций (или употреблений) элемента относительно употреблений других элементов.

0 двух высказываниях или признаках говорят, что они в линг­
вистическом, дескриптивном или дистрибуционном отношении
эквивалентны, когда они тождественны по своим лингвистическим
элементам и дистрибуционным отношениям между этими элемен-
тами.

Конкретные типы элементов (фонем, морфем) и операции, по­добные субституции и классификации, употребляемые в настоящей работе, будут определены на основании правил, по которым они используются или посредством которых они устанавливаются.

Положение лингвистических элементов. Висследованиях, вы­полняемых методами дескриптивной лингвистики, лингвистиче­ские элементы ассоциируются с конкретными чертами рассматри­ваемого языкового поведения и изучаются отношения между этими элементами.

При определении элементов для каждого языка лингвист отно­сит их к физиологической деятельности или звуковым волнам речи не посредством детального описания этих последних и затем воспроизведения их с помощью инструментов, а на основе иденти­фикации их с элементами². Каждый элемент идентифицируется с определенными признаками речи в рассматриваемом языке

¹ Традиционное написание и изменяемые величины общих определений
передаются курсивом: например, triad, filius, морфема X. Фонетическая тран­
скрипция дается в квадратных скобках: например [trayd]. Фонемические эле­
менты даются в косых скобках: /trayd/. Классы дополнительных морфемиче-
ских элементов указываются фигурными скобками: {-ed}. Позиция элемента
в окружении указывается черточкой: /tr-yd/ или I—ed. Пауза или прерыв
в последовательности элементов указывается через :. Курсив в косых скоб­
ках указывает наименование фонемы: /гортанное смыкание/ вместо /7. Пря­
мым шрифтом в фигурных скобках указывается наименование морфемы:
{суффикс множественного числа} вместо {-s}. Главное ударение указывается
знаком ' перед ударяемым слогом, в то время как ' означает вторичное уда­
рение. Длина указывается приподнятой точкой (•).

² Общепринята, что устрашающая сложность неизбежно присутствует
при любой попытке установить в науке подробное описание и исследование
всех регулярностей данного языка. Ср. высказывание Рудольфа Карнапа
{«Логический синтаксис языка»): «Прямой анализ (языка) не может удаться,
как не удается и физику, исходя из опытов,прилагать свои законы к естествен­
ным вещам,— деревьям и т. д. Он соотносит свои законы с простейшими из
образованных форм — с прямыми рычагами и пр.». Лингвист поступает ина­
че, чем Карнап и его школа. В то время как логисты избегают анализа суще­
ствующего языка, лингвист изучает его. Но, вместо того чтобы рассматривать
части действительных проявлений речи как ее элементы, он устанавливает
весьма простые элементы, которые ассоциируются с прзнаками речи.

для большинства случаев лингвистического анализа ассоциация является однозначной (рассматриваемые признаки ассоциируются только с элементом X, а элемент X — только с данными призна­ками); в некоторых частях анализа ассоциация может быть неод­нозначной (элемент X ассоциируется с определенными признаками, но эти последние ассоциируются с X, а иногда и с другим эле­ментом Y).

Признаки речи, с которыми ассоциируются элементы, вклю­чают не все признаки проявления языка; они не являются и един­ственными проявлениями, происходящими в конкретных условиях места и времени. Элемент X может ассоциироваться с фактом, что в данном отрезке речи первые немногие доли секунды включают в себя определенную позицию языка или определенную дист­рибуцию интенсивности относительно частоты повторения, или производят звук, в результате появления которого (по отношению к последующим звукам) слушатель поступает таким, а не иным об­разом. Независимо от того, как это определяется, элемент X бу­дет ассоциироваться не только с данным признаком данного от­резка речи, но и с признаками других отрезков речи (т. е. тех, в которых позиция языка очень близка к позиции в первом случае) и с чертами во многих других отрезках речи, при условии, что класс, объединяющий все эти признаки, определяется тем фактом, что в каждом случае позиция языка ограничена определенными границами, или тем, что слушатель реагирует при этом таким, а не иным образом, и т. д.

Для лингвиста, анализирующего ограниченный состав мате­
риала, состоящего из такого количества отрезков речи, которое он
слышит, элемент X ассоциируется, таким образом, с определенным
по своему объему классом, состоящим из некоторого количества
признаков в некотором количестве случаев проявления речи (на­
ходящегося в его распоряжении материала). Впрочем, когда линг­
вист суммирует свои результаты в виде системы, представляющей
язык в целом, он предполагает, что элементы, установленные в ма­
териале, находившемся в его распоряжении, окажутся пригод­
ными для всех других отрезков речи данного языка. Элемент X
ассоциируется в этом случае с определенным классом, состоящим
из таких признаков любого высказывания, которые определенным
образом отличаются от других черт или же соотносятся с другими
признаками.

Как только элементы определены, каждое проявление речи в рассматриваемом языке может быть представлено в виде комбина­ции этих элементов, в которой каждый элемент указывает на по- явление в речи признака, с которым посредством своего определе­ния ассоциируется данный элемент. При этом оказывается возмож­ным изучать эти комбинации (большей частью последовательности) • элементов и устанавливать их регулярности и отношения между элементами. С элементами можно производить различного рода операции, вроде классификации или субституции, которые не унич-

тожают отождествимость элементов, но уменьшают их количество или упрощают установление взаимоотношений. На протяжении всего процесса манипуляции с этими элементами все констатации, относящиеся к ним или к их взаимоотношениям, представляют кон­статацию избранных признаков речи в их взаимоотношениях. Именно это обстоятельство подчеркивает рациональную сущность дескриптивной лингвистики: оказывается возможным манипули­ровать такими способами, которые невозможны при простом про­токолировании или описании речи. В результате открываются такие регулярности речи, которые без применения лингвистиче­ской символики было бы значительно труднее обнаружить.

Вышеописанные соображения можно было бы оставить без вни­мания, если мы готовы рассматривать лингвистические элементы в виде непосредственных описаний частей потока речи. Но тогда мы не будем в состоянии дать настолько детальное определение элементов, чтобы оно включало исчерпывающее описание речевых фактов. Лингвистические элементы, следовательно, нужно опре­делять как переменные величины, представляющие любой член класса лингвистически эквивалентных частей речевого потока. В этом случае каждая констатация о лингвистических элементах будет констатацией о любой из частей речи, включенной "в данный -класс. Впрочем, в процессе сведения наших элементов к более простым комбинациям и более основательным элементам мы уста­навливаем такие явления, как места смыкания (junctures) и дол­гие компоненты, которые только с трудом можно рассматривать в качестве переменных величин, непосредственно представляющих класс частей речевого потока. Поэтому более удобно рассматри­вать элементы как чисто логические символы, с которыми можно производить различные операции математической логики. В на­чале нашей работы мы переводим речевой поток в комбинацию этих элементов, а на заключительной стадии мы переводим комби­наций наших конечных и основных элементов обратно в речевой поток. Все, что необходимо для этого, заключается в том, чтобы вначале наличествовало однозначное соответствие между частями речи и нашими исходными элементами и чтобы никакая из опера­ций, производимых с этими элементами, не нарушила этой одно­значной ассоциации, за исключением побочных операций, которые неизбежно теряют однозначное отношение и не могут ориентиро­ваться на основную последовательность операций, ведущих к ко­нечным элементам.

Кроме того, вышеописанные соображения помогают нам укло­ниться от настоятельного вопроса о том, какие части человеческого поведения составляют язык. На этот вопрос не легко ответить. Мы можем согласиться, что большая часть деятельности речевых органов человеческого существа за пределами двухлетнего возрас­та может рассматриваться в качестве языка. Но как обстоит дело С кашлем, восклицаниями вроде Гмм\ или жестами, независимо от того, сопровождают они речь или нет? Исходя из вышеописанных

положений, нам нет надобности отвечать на подобные вопросы.. Мы просто ассоциируем элементы или символы с конкретными различиями между конкретными фактами человеческого поведе­ния. Пусть х, х', х" будут различными фактами поведения, с ко­торыми ассоциируется наш элемент У. Тогда, если аспект поведе­ния g встречается в х и в х ' и в х", то мы считаем , ассоциированным " сУ (включенным в определение У). Если встречается в х и в х', но не в х", мы не считаем ассоциированным с У. Так, гортанное размыкание, которое можно рассматривать как легкий кашель, наличествует при каждом появлении немецкого звука [а].Если мы ассоциируем все подобные появления данного звука с симво­лом [а], мы считаем гортанное размыкание как нечто, представ­ленное данной последовательностью символов. С другой стороны, несколько отличный звук легкого кашля может быть обнаружен у ряда немецких звуков [а] или же у иных немецких звуков. Од­нако мы не в состоянии установить регулярность дистрибуции этого кашля таким образом, чтобы ассоциировать с ним особый символ, или же он встречается не во всех проявлениях звука, который мы ассоциировали с тем или: иным конкретным символом. Поэтому мы можем сказать, что гортанное размыкание включается в наше лингвистическое описание, в то время как кашель, который нельзя включить ни в один из, наших символов,— нет. Описание, которое мы делаем в терминах наших символов, может охватывать факт появления гортанного размыкания, но не охватывает факта проявления кашля. Таким образом, нам нет* надобности отвечать на вопрос, является ли кашель (который может означать «нере­шительность») частью языка. Мы просто констатируем, что это не такая часть поведения, которую можно ассоциировать с каким-нибудь из наших элементов. Лингвистические элементы всегда представляют поведенческие особенности, ассоциированные с ни­ми, но иногда (нерегулярно) включают иные поведенческие явле­ния (как кашель). Если мы когда-либо сможем установить с из­вестной регулярностью дистрибуцию этих иных поведенческих явлений, то мы будем иметь основание ассоциировать их также с конкретными лингвистическими элементами.

Само собой разумеется, что символы способны только более удобным образом организовать то, что они представляют. Символы и констатации дескриптивной лингвистики не могут давать исчер­пывающего описания явлений речи (ни в физиологических, ни в акустических терминах) или представлять информации!» о значе­нии и социальной ситуации речевых явлений, о направлениях из­менений в разные хронологические периоды и т. п. Большая часть современных лингвистических исследований не в состоянии даже учесть известные различия между медленной и быстрой речью (например, good-bye сравнительно с g'bye) или стилистические и индивидуальные различия речи ^г.

¹ Критика дескриптивной лингвистики со стороны Стетсона (Bases of Phonology, 25—36) представляется поэтому необоснованной. Правда, линг-

Предварительные замечания о фонологических и морфологиче­ских элементах.Быть может, будет полезно взглянуть теперь на то, как определяются релевантные категории исследования. При этом следует помнить, что речь есть комплекс беспрерывных явле­ний — она состоит не из раздельных звуков, последовательно произ­носимых,— и сама возможность выделения раздельных элементов об­условливается современным развитием дескриптивной лингвистики.

Вопрос об установлении элементов следует начать с некоторого рассуждения. Эмпирически определено, что во всех описанных языках мы можем обнаружить некоторую часть высказывания, которая тождественна с частью некоторого другого высказывания. «Тождественность» в данном случае не следует истолковывать как физическую идентичность, но только как способность заменяться без того, чтобы вызывать при этом изменение в реакции говоря­щего, слышавшего данное высказывание до и после замены: нап­ример, последняя часть в He's in заменима последней частью в That's ту pin Привлекая критерий реакции слушателя, мы тем самым начинаем ориентироваться на «значение», обычно требуемое линг­вистами. Нечто подобное, видимо, неизбежно, во всяком случае на данной ступени развития лингвистики: в дополнение к данным о звуках мы обращаемся к данным о реакции слушающего. Впрочем, данные о восприятии слушающим высказывания или части выска­зывания, как повторения ранее произносившегося, контролировать легче, чем данные о значении. Во всяком случае, мы можем гово­рить о тождественных частях и соответственно с этим в состоя-, нии делить каждое высказывание на такого рода части или же идентифицировать каждое высказывание как совокупность этих частей. Задача метода дескриптивной лингвистики заключается в том, чтобы сделать отбор таких частей и установить их дистрибу­тивное отношение друг к другу.

Поскольку явление речи образуется беспрерывным процессом физиологической деятельности или звуковыми волнами, мы можем членить ее на все более и более мелкие части без всякого огра­ничения. Однако нет основания поступать так: поскольку мы рас­полагаем такими частями или признаками, с которыми мы можем ассоциировать лингвистические элементы, способные в свою очередь ассоциироваться с частями или признаками различных иных высказываний, мы ничего не. выиграем от ассоциации эле­ментов с еще более мелкими сегментами высказывания. Унифи­кация практики и простота метода достигаются в лингвистике посредством установления границы, за пределами которой члене­ние высказываний на лингвистически осознаваемые части уже не производится. Когда мы членим Let's go [lec' gow] и То see him?

вистические элементы не описывают речь и не способны воспроизвести ее. Но они способны организовать большое количество тех явлений речи, которые можно выразить в терминах лингвистических элементов. Если результаты лингвистического анализа представляются совместно с детальным описани­ем речи или с фактическими образцами речи, то получается описание языка.

[ta'siyim?], мы разбиваем аффрикату [с] на две части [t] и [s],
встречающиеся раздельно во втором высказывании. Но мы не бу­
дем разделять [s] в обоих высказываниях на три последовательные
части, например: закругление языка, сохранение его в закруглен­
ной позиции и выпрямление языка (отступление от [s]-позиции).
Предел сегментирования можно установить на основе следующего,
правила: мы ассоциируем элементы с частями, или признаками,
высказывания в той мере, в какой эти части, или признаки, высту­
пают независимо также и в других случаях (т. е. не всегда в одной
и той же комбинации). Предполагается, что, если мы устанавливаем
новые элементы для последовательных частей того, что мы пере­
даем через [s] и затем используем их для представления различных
иных высказываний, эти новые элементы не появляются иначе,
как совместно. В соответствии с этим мы не подразделяем Is]
на эти части. Как будет видно, это означает, что мы ассоциируем
с каждым высказыванием наименьшее количество различных эле­
ментов, которые настолько сами по себе малы, что не способны
составляться из других элементов. Мы можем называть такие
элементы минимальными, т. е. наименьшими в дистрибуционном
отношении независимыми дескриптивными факторами (или эле­
ментами) высказываний.