Иным образом я чувствую, что хотя вы чрезвычайно реагируете вообще на то, что происходит, это станет ценным и распространенным

Эмоции без того, что направляет их даже ужаснее выполнения чего-либо посредством холодного рассудка. Рассудок должен быть обращен к видению.

Является ли рассудок более похожим на рационализированность- очень интеллектуальный процесс, в котором вы не участвуете и который не течет в три уровня опыта.

Конечно. Я имел в виду именно то, что вы описали.

Актер не должен быть критиком. Если вы используете только разум, вы не творите.

Наиболее беспокоящее в нашем значении «интеллект» есть то, что мы подразумеваем анализ, критику или наказание. Это негатив. Русское слово означает только «разумное». Это более узко, чем интеллект.

Но я также думаю, что если наше «знание» и понимание, что мы делаем на сцене развито более, чем мы понимаем действительно в хорошем смысле так, что наше воображение разбужено и мы видим все немедленно, тогда случается странное. Более того, что мы знаем, более подсознательное или сверхсознательное приходит к нам свыше, поэтому здесь нет опасности. Область подсознания открывается сама.

Я думаю, что важно прояснить эти термины. Я всегда чувствую это, и на днях Старк Янг подтвердил мою веру, когда объяснил мне, что мы должны пройти через эту ступень путаницы пока мы найдем то, что на самом деле имеем в виду, когда мы говорим об «атмосфере», «чувствах», «рассудке» и т.д., поэтому полезно определить термины, которые мы собираемся использовать.

Я не полностью уверен в том, что вы имеете в виду под импульсами «желания».

Желание

Конечно же, я должен снова вернуться к тем же терминам с разных точек видения. Насчет воли; в нашем ощущении это очень простая вещь. Это ничто иное, как предчувствие того, что случится, и это в то же самое время цель - не совсем то, что описано Станиславским, который придумал это, но с маленьким нюансом, который я прелагаю.

Цель

Я предлагаю не пытаться найти цель как чистое понимание того, что мы хотим делать, но видеть результат достигнутого. Это есть цель для меня и то, что есть желание на сцене. Если я хочу пожать руки ей, но если я не вижу самого себя, делающего это, тогда как я сделаю это? Тогда это рассудок. Но если я вижу, как пожимаю руку тогда я вижу картину, которая руководит нашими желаниями. Предвидеть, предчувствовать- это есть действительная цель.

Когда я был молодым актером у Станиславского, я не мог понять эту разницу долгое время. Когда я понял, что должен всегда иметь перед собой картину и после этого все пошло хорошо. Мне хотелось бы добавить к этому - не пытайтесь найти цель до того, как впервые игра не станет свободной. Впервые свободная игра, даже плохая, и тогда спросите себя: «Что я должен делать?». Тогда вы можете исправить ее и тоже с интеллектом и т.д. Это способ найти цель.

Когда начинается цель, если вы чувствуете себя очень ровным и не знаете как достичь воодушевления, это помогает взять цель, имеющую связь с ценой сценой.

Воображение

В вашем случае это окажет вам большую помощь, но только в этом случае мне бы хотелось сказать, что вы должны выбрать наиболее простую, наиболее ясную цель. Самый легкий путь достичь цели и в то же время воодушевиться есть обращение к своему воображению. Для примера возьмем сэра Тоби, входящего в подвал в «Двенадцатой ночи». Если я могу увидеть его входящим в подвал, в моем воображении, то смогу найти цель. Если не смогу увидеть, то я не актер. Когда я вижу его, цель немедленно появляется. Конечно, она может быть совершенствована, но не всегда должна быть видом видения. Никто в мире еще не может увидеть моего сэра Тоби, тогда так, как никто не может видеть самого себя. Воображение ближе нам и это есть то, что наиболее скоро влечет нас на сцену, и что мы можем назвать «быть воодушевленными или быть готовым играть на сцене.

Я всегда чувствую себя несчастным, когда говорят: «Но это же не Шекспир! Откуда мы можем знать, что Шекспир думал или говорил? У меня свой Шекспир, а у вас -свой, ни у кого нет права критиковать это.

Но не кажется ли, что мы развиваем определенные ассоциации вокруг определенных образов, например, упитанного Санта Клауса? Мне кажется, что вся проблема образа в культуре есть нечто, чего мы боимся.

Мы делаем одну большую ошибку - мы отбрасываем то или иное, тогда как оба правдивы. Санта Клаус есть, даже если у одного борода чуть короче, а у другого чуть длиннее.

Вы рассказываете и показываете идеального актера, могущего смеяться или плакать по желанию. Вы говорите, что нет необходимости для развитого зрелого актера думать об его «умирающем дедушке». Я осознаю это, но не знаю, как, хотя понял все, что вы сказали о том, чего мы хотим достичь - цели. Но, возможно, я должен использовать моего «умирающего дедушку», потому что это только тот способ для меня, чтобы достичь желаемой цели. Моя проблема в томг что я должен бы использовать вместо моего «умирающего деда»?

Есть две вещи, которыми мы можем заменить «умирающего дедушку». Во-первых, развитая, легко приспосабливающаяся, эмоциональная жизнь. Если она развита, открыта, то включает всех «дедушек», существующих в природе. Мы не нуждаемся ни в каком-то одном определенном образе. В нем есть все «Лиры», все «отцы», все-все, если эмоциональная жизнь развита, это есть там навсегда. Это одно. Есть и другой путь, но он кажется мне немного опасным. Если мы возьмем реальный образ реального дедушки, это станет достаточно личным в неправильном смысле. Вы достигнете определенных чувств, возможно, сильных, но они будут отличными от тех, которые мы хотим достигнуть в нашей работе - их нельзя показывать. У них есть несомненная личная окраска, которая делает нас немного меньше и делает зрителей подозрительными или сознательно, или подсознательно, а актер может стать истеричным после определенного периода времени его работы таким образом, потому что мы не разрешаем нашей природе забыть драму «дедушки» в своей жизни более того времени, в котором наша физиологическая жизнь нуждается. Мы каждый раз извлекаем его из могилы и не можем забыть его, что делает нас физиологически больными через некоторое время, потому что мы насилуем нашу природу.

Если у актера очень сильное воображение, то оно включает все. Оно не должно зависеть от особого случая, но можно предположить, что впечатление зависит от многих случайностей. Наша проблема в создании чувств лежит в неспособности реально концентрироваться в области, где воображение сильно, без тревожащего бытия. Если наша концентрация так сильна, что мы можем действенно и правдиво воображать, наши ответы были бы сильнее.

С моей точки зрения это абсолютно правильно.

Вот к чему я клоню. Например, вы- зрелый актер, но это не так в отношении меня. Некоторые вещи я могу делать, другие нет. Я пытаюсь найти как углубить этот опыт и овладеть тем, в чем я не так силен. Один способ может быть через опыт моего «умершего дедушки». Что я ищу- это конкретный путь преодоления этих слабых мест во мне. Вы можете сказать о большей концентрации, но это не для меня. Когда это не случается для меня, что мне тогда делать?