Основная проблема психокатарсиса 8 страница

На этом В. и сыграла — бессознательно.

Она была готова к игре, потому начала немедленно. Она, собственно, только чуть переиначила имеющийся материал. “Как ударило”, доработанное до адлеровского совершенства, отразилось на ее лице — в ревности! Правда было некоторое запоздание, на доли секунды, но ее от “прочтения” защищало некрополе будущей жены “Божьего человека” — оно отключало “дорогому” критическое мышление. Садист в белом халате такого случая упустить не мог, он проснулся, по-новому посмотрел на сидящую перед ним клиентку, принюхался, ему понравилось, и он еще активнее стал приводить ее в состояние страстной к себе любви — чему она, естественно, не сопротивлялась.

Но до венца еще было далеко. Еще предстояла борьба — и какая! Ведь хвосты так легко не отцепляются! Но В. прекрасно знала слабости противника (а как не знать собственного “брата”, разве не она могла прочесть, кто стоял за его спиной, пока он мазал холст). Да и слабости будущей его супруги В. знала как свои. Словом, религиозно-нравственный символ оказался между двумя дамами, которые дружно подталкивали его в одном направлении.

О, это была борьба! И какая! Минимум двое — если не все трое — адлеровские, с перевоплощениями, оба экстрасенсы, с той лишь разницей, что он был признанный, опытный, возможно, будущий святой национальной религии, он — хозяин Центра, а она — ничто, уборщица. Для обоих победить означало самоутверждение: он подтверждал свою способность быть магом и импотентом, В. защищала свое право остаться фригидной навсегда. Да это был бой, битва двух подсознаний, сражение, для описания которого необходим эпический талант, по меньшей мере, великого слепца Гомера!

Все кончилось хорошо, так, как ей и было нужно, — те поженились. А она оказалась “вроде как” брошенная. “Вроде как” — это ее собственные слова!

Что же касается новобрачных, то в их “любви” было все, чего они достойны, — был весь набор садистских приемов адлеровского паралитика: и признание в любви, и “ласки и сказки” про то, что не просто так они на этой земле встретились, что само Небо их свело, ведь как много тому подтверждений (знамений небес) они обнаружили, что как только в первый раз они друг друга увидели, все сразу поняли ; были венцы, и было благословение от священника, что-де властью организации, которую он представляет, брак этот, несомненно, по воле Божьей, был и аналой с кадилом, и руку тому священнику, понюхав, целовали, а после того, как священник напоил их разогретым винцом, они, вернувшись, наверное, добавили еще и шампанского. А может быть, по старой целительской привычке, для усиления чувств, перед тем как лечь в постель (на ковер?), хлопнули по стаканчику мочи? Нет, скорее, это были хрустальные бокалы. Как у всех.

Что было дальше? “Посланец неба” не мог не помучить себя, не мог он и не насладиться муками ревности своей жены. Конечно, это было названо исповеданием грехов своей жизни. Конечно, он оправдывался, что все это многочисленное вокруг него бабьё — не его, а все больше бесов-дьяволов, но ведь и сама она должна понимать, что его грандиозная сексуальная (целительская) энергия требовала выхода! Куда сейчас подевалась? Так ведь на служение Богу приходится отдавать много сил, враги опять же отнимают, вампиры энергетические, но, прежде всего, — того требует служение людям тем даром, который даровало ему Небо… Да и сама виновата: недостаточно суетится в постели, так что давай перебираться на ковер, и т. д., и т. п… Конечно, он просил прощения за “случайно” произнесенные слова, замаливая вину, извинялся, извинялся, извинялся — и за то, что было, и за те обиды, которые сейчас наносит, и за те, которые нанесет в будущем… Но жена, разумеется, “обиженная и оскорбленная”, простить его не могла, потому что он не извинялся о том проступке, о котором она-то знала, но говорить ему не собиралась, потому что он обо всем должен был догадаться сам… Откаявшись сколько нужно, он затем, осенив себя якобы крестным знамением (жестом, придуманным отнюдь не Христом и не учениками Его, бывшими при Голгофе, но, напротив, начальниками над массами католиков и православных), шел исцелять.

Ну а В.? Она побрела домой, якобы брошенная , якобы несчастная, якобы с навсегда разбитым сердцем, и все это было столь натурально, что никто, разумеется, не мог в ее положении даже усомниться…

А ведь, действительно, была любовь, только некрофилическая, если угодно, анально-накопительская, страстная… Да, она победила, но далось ей это дорогой ценой — одного металла тысячи килограммов, да и столько времени, сил и денег все это стоило. А еще не работающая на 42 % почка, и внутренние кровотечения, и последующая за этим больница, и операция — закономерные побочные явления…

А ведь “любовь” эта кончилась самым благоприятным образом, именно так, как Ь. подсознательно и хотела: она оказалась вроде как брошенная. Словом, справила на нем нужду. Он тоже справил нужду: ему было приятно часто видеть Ь. в восторженном (предсмертном) состоянии, она бывала обижена настолько, насколько ему было нужно, и позволяла ему вдосталь каяться, и вообще в первый период была интересная … Словом, каждый получил, то, что хотел.

Отрицательные последствия были у обоих: у нее в виде болезней, истощения, галлюцинаций, анальной тупости и т. п., а у него в виде потенции или ее видимости. Да-да, это неприятность, ведь она означает уменьшение популярности у женщин и ослабление “небесного” дара исцелять…

Напрасно В. всю вину возлагает на целителей, дескать, обманули, красивыми лозунгами прикрылись. Если обманули, то лишь на логическом уровне. (Да и разве они в чем-то противоречили государственному “христианству”?) Пока женщина остается только маминой дочкой — тем более, дочкой матери, боготворящей своего сына, матери, помыкающей мужем, — такая женщина всегда будет оказываться среди тех, кто справляет друг на друге нужду. Всегда, потому что ассоциативное мышление не ошибается.

Впрочем, нельзя считать, что В. обманывала П., когда говорила, что ее обидели. Тогда, в Центре, если можно так выразиться, ее было двое : была нарождающаяся В. (ей все это было больно и чуждо), но все-таки определяла поведение и поступки — Ь. Так что, какие к целителям претензии? Это и есть нравственный выбор: которая из ипостасей определяет поведение.

Итак, тогда, в Центре, это была победа! Над сразу многими.

Это была победа над символом брата, но, как и всякая такого рода победа, она не принесла от настоящего брата освобождения. Стоило ему вернуться, как она дала согласие, чтобы ей опять овладел анально-накопительский характер.

Это была победа над собой как над половинкой , обретение права на дальнейшую фригидность — этой победой Ь. заработала право и повод всем жаловаться: несчастная любовь, несчастная судьба, несчастная я. Это победа, потому что именно вооружившись такой позой “обижена-опозорена”, женщины обычно добиваются власти над ближними.

От этой победы остался трофей (не только камень в почке) — и какой! Кого она заставила выполнить свое желание? Индивида, который решительным образом определяет мировоззрение государственных деятелей — тех правителей, которые выбирают для народа формы государственной религии. Индивида, советы которого слушают ученые мужи Академии наук, того, перед визитом к которому люди прежде идут исповедаться в храм к батюшке. А что удалось ему с В.? В групповуху вовлечь не получилось. “Чувство” потерял. Оказался женат. Словом, марионетка. Разве таким трофеем — вождь, да еще из тех, кто помыкает государственными деятелями! — можно не гордиться? Кто может чем-то подобным похвастать?

Болезнь получила, к смерти приблизилась — в той же системе отсчета ценностей это дополнительная победа. Словом, всем этим Ь. была так увлечена (колокольчики, рамки и цыганские фокусы с заживлением порезов), что, как В. позднее призналась П., встреться они раньше, ему бы не удалось ее из Центра вытащить. Это так: нужды ануса временно победили и по возвращении брата.

Знание о том, что под видом поиска любви человек, прежде всего, искал возможности оказаться брошенным — важное знание для понимания событий жизни определенного типа женщин, пусть внешне и кокетливых. И Ь. в том числе. Странностей и несчастий, как может это на первый взгляд показаться.

Странности в судьбе В. всплывали не только в ее рассказах о себе, а, прежде всего, при рассмотрении обессиливающих травм тела памяти и тела мировоззрения. Помните, как П., впервые оказавшись с В. в каморке папы Карло , выслушав слезницу про несчастную ее любовь, предложил ей закрыть глаза и спросил, в чем ее основная проблема? Помните, что она у себя нашла? Вовсе не несчастную любовь, а камень в груди от некой дамы, да и то десятилетней давности. Помните реакцию П.? Как быстро он собрался и чуть ли не бегом бросился из каморки к метро?

Его можно понять. Ведь тогда он подумал, что В. его попросту обманывает, сеанс делает .

И справедливо подумал. Сидевшая рядом с ним в каморке женщина была его Возлюбленной лишь в некотором смысле, лишь как возможность, многое в ней еще оставалось от Ь., что и вызывало у него ужас еще в течение двух месяцев, прежде чем он, наконец, смог ей сказать, что глаза у нее стали чистыми. Этот рассказ о “великой любви” лишь для В. был покаянием, а для Ь. — способом обрести над П. власть! Чего он хотя и до конца не понял, но догадавшись, что его обманывают, нашел в себе силы поступить правильно — быстро оделся, заставил и даму быстро одеться — и до ближайшей станции метро.

Да, любовь была, типичная ржаво-грязная, но в большей степени была не более чем имитацией. Что это так, следует из того, что сеньор этот с дареным галстуком был всегда на расстоянии (психическом, духовно-нравственном, любовном — как это ни назови), а потому и металл его оказывался за границами тела. Раз только и удалось ему проникнуть глубже: вдавить в череп цилиндр (самая важная, как оказалось, для лиц анально-накопительского типа мысль — та, что тело, якобы, лишь грязная темница их чистой души), а так все больше в полуметре от тела, а то и дальше…

Но подсознание себя проявляет, и нередко в словах тоже. Разве она не говорила П., что “дорогой экстрасенс” женился, спасаясь от нее (от В.? от Ь.?), несколько раз она П. это повторяла, но он понял далеко не сразу. Он долго был поглощен металлом и всеми теми мелкими и не очень мелкими искажениями мировоззрения В. (да и своего тоже), которые были “площадкой” для приема этого мусора. А что до основного… Так, ведь не все сразу — но это не ограниченность психокатарсиса или Господа, а людей.

Ее было двое : Ь. и В., поэтому верно то, что П. делали сеанс, но так же истинна и та особенная интонация в голосе В., с которой она говорила про свою “любовь”: “А что, разве было что-нибудь?” Истинно и то, что “дорогому” и первому мужу она в любви признавалась, а П. — нет.

За победу в некрофилогенной культуре принято пить. За победы Ь. одни бы выпили винца, другие — мочи. По результатам воздействия это одно и то же.

Но и мы выпьем за В.! Только виноградного вина — неперебродившего, чистого сока. Исключительный напиток! Ведь именно его преподносил в чаше Своим ученикам Иисус из Назарета.

А чаша, между прочим, символ судьбы!

И только от самого человека зависит, что€ в ней окажется налито.

Глава сорок шестая.

СИЛЬНОЕ “БИОПОЛЕ”

(Была такая философская школа —перипатетики. Так они назывались потому, что обучение учеников происходило во время пеших прогулок по саду школы. А эти двое еще и за руки взялись —друг друга поддерживают.

Место действия — тот же южный городок, в котором мы уже встречали наших героев и в котором В., наконец, оказалась вне привычной ей обстановки.)

П.: Помнишь, я тебе пересказывал материалы уголовного дела против экстрасенсов-целителей? Которые голыми руками забили насмерть чемпиона по каратэ?

В.: Помню.

П.: Не все мне в нем понятно. Целитель из азиатского колхоза — понятно, типично. Последователи его и почитатели, их профессиональная принадлежность — врачи, учителя, ведущие научные работники, артисты, художники и прочие тому подобные — тоже типично и понятно. То, что поклонники целителя, приезжая к нему в колхоз, любили, обнажившись, полежать в дерьме и при этом искренне верили, что это для того, чтобы позагорать, на благо, так сказать, тела — это тоже понятно…

В.: Рассуждая при этом про смирение…

П.: Возможно. Молодые женщины приезжали в кишлак группами по восемь-десять человек, и…

В.: Так помногу?

П.: Да. Ходили по улицам, как вспоминают местные жители, всегда взявшись за руки, и пели. Одна, другая, десятая партия, из разных мест — но все одно и то же: взявшись за руки и пели. Пели — понятно…

В.: Привлекали к себе внимание.

П.: Да, я об этом сразу догадался. Раз некрофилы, то сколь бы их ни замечали — все равно мало. То же самое, что и монахи, когда, якобы, уходят в пустыню, только со знаком “минус”. Инверсия. Все эти формы эксгибиционизма — понятны. Но вот с этими женщинами, которые по десять человек приезжали, есть один момент, мне не понятный.

В.: Какой?

П.: Почему они ходили, взявшись за руки ? Ведь для них это был какой-то очень серьезный психологический выигрыш, раз для этого они пренебрегали удобством перемещения. Ведь десятером в цепочку по улице кишлака — это пространственно неудобно. Отчасти привлекают внимание необычностью построения. Но такое ощущение, что в этом есть и еще что-то. Надо будет поразмышлять. В этом есть что-то еще … А что бы ты сказала?

В.: Смотря, с каких позиций рассматривать.

П.: С той, что тебе на ум первой приходит.

В.: Энергия закольцовывается. Образуется общее энергетическое поле. Для них родное. Растворение друг в друге.

П.: Ясно. Превращение в ничто. Обезличивание. Люди без лица. А если кто еще не вовлечен, то легче вовлекается, когда с двух сторон за руки вцепились. За руки … А знаешь, сколько я себя помню, ни с кем не мог за руку ходить. Если вспомнить детство, то только с отцом. А потом — ни с кем. Многие меня пытались брать за руку, но я ее выдергивал. Всегда. Или терпел — а потом все равно стремился освободиться. И с женами в том числе. Вот идиотизм этой жизни! Жениться — пожалуйста, а за руку — нет! Но стоило мне только раз подержать твою руку в своей — и с тех пор не выпускаю. Чем ты это объяснишь?

В.: Чуждые для тебя энергии. Ты очень чувствительный — чему тут удивляться?

П.: А правда, здорово, что мы с тобой встретились?

В.: Просто прекрасно… Остановись, мы же на улице! Люди смотрят!

П.: Хорошо, тогда возвращаемся к работе. Ты в прошлый раз упоминала о колокольчиках. Нечто для меня новенькое…

В.: Наоборот: старенькое и давно известное.

П.: Не сомневаюсь, что известное. Для меня — новенькое.

В.: Клиента обзванивают колокольчиком. При этом считается, что звуковые волны пронизывают все каналы тела. И происходит очищение.

П.: То есть сам клиент… Он лежит?

В.: Лежит. Расслабляется.

П.: То есть, клиент лежит, расслабившись, сам вслушивается в свое тело, все ли у него в порядке…

В.: Как это сам? А рядом кто стоит? Целитель. Ему слава.

П.: И все-таки, смысл наверняка иной, чем который декларируется. Клиент, расслабившись, становится полностью перед целителем беззащитен, потому что в этот момент вслушивается в затухающий звук колокольчика… Затухающий! Я себе представил, как можно вслушиваться. Ничего не улавливаешь, но еще веришь, что что-то должно быть, следовательно, что-то недоуловил в последнем затухающем звуке… И все силы — в тишину. И получается, что та энергия, которая шла на защиту от внешней психоэнергетической агрессии, теперь уходит на улавливание звука, которого уже нет . Да еще в расслабленном состоянии! Хитро!

В.: Что такого хитрого? Таких приемов — множество. Взять те же рамки… То же самое.

П.: Да, я всегда подозревал, что если профессионал может видеть , то он все увидит и без рамок.

В.: Разумеется. Говорят так: рамки нужны, чтобы клиенту было наглядней .

П.: Брехня. Клиент и так примет все, что ему подавляющий на уши навесит. Дело не в наглядности, просто другой способ деструктурирования сознания. Человек концентрируется на рамках, от которых он не знает чего ждать, смотрит, как они в руках у целителя начинают вращаться, начинает представлять невесть что, сознание перегружается, деструктурируется, и слова целителя легче внедряются психоэнергетической травмой.

В.: Может быть.

П.: Я еще со времен работы в сыске некоторые приемы жулья знаю. Это же артисты! Вот, помню, раз одного пытались задержать… Так он притворился… Ладно, не буду… Внешне, действительно, может показаться, что рамки, как и внушают, для наглядности. А что там наглядного, если рамка начинает крутиться? Крутится — не крутится, но что за этим вращением стоит, все равно толкования. Это очевидно. В конечном счете, опять деструктурирование сознания. А можно эффект усилить. Скажем, клиент стоит, уставившись на рамки, как баран на новые ворота, млеет, а ему с интонацией восхищения говорят: “Вы не поддаетесь диагностике. Вы уникальны. В вас что-то есть”. Это же ломовой прием! От этого что-то есть у всех голова кругом идет от гордости. Это же еще надо представить: что-то ! Расслабляются — и бери тепленьким. В это что-то можно вложить смысл совершенно любой, но вполне достаточный, чтобы ошалеть от гордости. В сектах есть похожий приемчик. Тоже ломовой. Клиенту говорят: “Вас Бог ведет”. И достаточно! Меня!! Бог!! И Он меня оценил! Понял! Не помню, чтобы кто самодовольную улыбку мог сдержать.

В.: Не знаю насчет сект, а вот в нашей русской церкви так делают.

П.: А я не вижу большой разницы между сектой и госцерковью. Кстати, это известный анекдот из жизни Толстого. Один православный архиерей стал Льву Николаевичу доказывать, что католическая Церковь есть самая опасная секта, как раз потому, что самая большая. Лев Николаевич понял и с тех пор православную Церковь тоже стал называть сектой.

В.: А архиерей? Понял?

П.: Сомневаюсь. Ведь он же архиерей . Что ложная малая церковь, что госцерковь — одно и то же. Но в Центре изощренней: что-то — это действует сильнее. Можно позволить себе представить вообще все что угодно .

В.: Ох! И почему люди так устроены? Почему они с большей готовностью готовы поверить в любую чушь, лишь бы она им гордость подхлестывала, а в правильное — ну, никак!

П.: Да, такие мы, люди. А ты прямо древний пророк — слово в слово. Их то же самое возмущало… А ведь тебя, судя по рассказам твоей дочки, тоже купили: третий глаз , сказали открыт, не как у всех, да и все такое прочее…

В.: А я и не скрываю.

П.: Человека ловят на том, что у него слабее всего… Да и очень комплексно действуют. Взять ту же одежду… И одежда тоже для того же. Я помню, когда я первого целителя увидел, бывшего священника, так прямо ошалел — такая странная на нем одежда была. Совершенно необычный покрой, да и цвет…

В.: Наверное, суфистская. Они сейчас все в суфистские одежды обряжаются.

П.: Суфические? Ты читала суфиев?

В.: Ничего не читала.

П.: А я читал. Как же мне поначалу понравилось! В особенности первые несколько десятков страниц. Я тогда в церкви, наверное, года полтора уже был. Потом стал повнимательнее вчитываться… Разочаровался. Очень ограниченный круг идей. Словом, есть некий уровень банальностей, который воспринимается читающей публикой как религиозность. Тем более, если подается поэтически… Печальная песнь свирели — душа, оторванная от своего Бога… Свирели делали из стеблей тростника, то есть, части, отрезанной от корня. Корень — Бог, без Него душа тоскует. Красиво. Общий образ, наверное, для всех суфиев.

В.: Но ведь правильные же слова говорятся! Это-то и сбивает с толку. Поди попробуй разобраться сразу!

П.: В каком смысле правильные? Правильные только несколько лозунгов. Первоначальных. А потом начинается не имеющая смысла абракадабра, пытаясь понять которую, только открываешь им двери для внушений.

В.: А как разобраться, если ни сам человек Библии не читал, да и кругом тоже, в сущности, никто? А слова такими правильными кажутся, так цитаты подтасованы!.. Сейчас повернем или на следующей улице?

П.: На следующей лучше. Но как же суфии? Как же суфические одежды? Ведь Центр, насколько я понял, начинает свою деятельность с молитвы у икон. Да и во время “сеансов” призывается имя Христа… Суфизм отвергает Христа как первооснову даже по форме.

В.: Да. Но и суфизм тоже входит. Молитва, как там говорят, может произноситься на любом языке. Бог один, потому Он и исцеляет по молитве на любом языке.

П.: Или вообще не на языке, как у пятидесятников. А просто на тарабарщине, как у неспокойно спящего человека. С дремлющим критическим мышлением. Главное, чтобы “молящийся” был императором, а “исцеление” не замедлит навалиться. Только пятидесятники для деструктурирования сознания используют более простые приемы: ритмику, речь с нарушенной логикой, сгоняют в толпы. Ты же знаешь, как в толпе эффективно отключается критическое мышление. Деструктурируется. В толпе некрополе очень напряженное из-за перекрывания множества незначительных полей.

В.: Знаю. Поэтому в Центре так хорошо к пятидесятникам и относятся — своими считают.

П.: Правда?

В.: Правда. Однажды мы искали еще одно помещение для сеансов, заходим в один подвал, а там как раз пятидесятники. Так мой, так сказать, дорогой экстрасенс принюхался и говорит: “Ого! Родным запахло!”

П.: Запахло?

В.: Да. Родным.

П.: Родным запахло … Родное , действительно, пахнет. А пятидесятники в темном своем экстазе превращаются в абсолютное родное … Что и говорить — характерная деталь! И исчерпывающая характеристика. Обеих сторон. А ведь и моя целительница, вторая жена, то есть, тоже чуть пятидесятницей не стала. Раз дома не ночевал, уж не помню почему, а она как раз с ними встретилась, в метро рядом подсели, привела домой, потом до трех часов ночи выпроводить не могла — все вокруг нее молились. Так потом она сама не своя была. Из транса все выйти не могла, не замечала даже, что к ней обращаются… И ушла бы к ним, если бы ее две дьякониссы не запугали.

В.: Запугали?

П.: Ага. Нехристианский метод воздействия. Логически с ней было невозможно. Рвалась туда … А у меня от этих пятидесятников только голова болит.

В.: А им нравится. У них даже вкусы схожи. Так я после того подвала и стала бояться всяческих сект. Поэтому так испугалась, когда читала предисловие к твоей книге. Когда узнала, что принадлежишь ты к… непопулярной церкви.

П.: Ну, что было — то прошло. Значит неважно, говорят, на каком языке? Правильно. И даже вообще не на языке — все может молча происходить. Мне в этом городке рассказывали, как Свидетели Иеговы обходили дома с призывом присоединиться к их организации, так их пригласили в комнату, где лежала парализованная женщина. Они входят, чтобы о той “помолиться”, только вошли, слова даже не успели сказать, а она уже вскакивает с истошным: “Иегова-а-а!!!” Так для местных Свидетелей Иеговы этот случай, явно, самое сильное подтверждение, что их учение правильное. Скажем, что Христос во второй раз на землю уже пришел, и было это в 1914 году.

В.: Каждому свое.

П.: Насколько я их знаю, разговаривать с ними бесполезно. Скажи им, что командир местной воинской части тоже исцеляет, так они его сатаной окрестят, но своих — нет. Тем более, этот истошный вопль: “Иегова-а-а!!”

В.: Но я еще раз: все они говорят очень правильные слова! И в Центре тебе тоже скажут, что они сами по себе — ничто. Что все от Бога, исцеляет Бог, а они, грешные, только послушные Его орудия. Поди разберись.

П.: Но ведь ты же разобралась?

В.: Ну, я!.. Ты же знаешь мои обстоятельства. А потом, я ведь молилась! Чтобы Бог послал мне такого человека, который помог бы мне во всем этом разобраться.

П.: Еще неизвестно, кто кому помог. Кое о чем, до того как встретились, я догадывался, но не до такой степени. Потом это точное совпадение обстоятельств, да и судьба разве что не в точности та же самая. Скорее, я сам больше получил. Хотя, казалось бы, помогал тебе.

В.: Да, я это замечала. Как будто сам освобождался.

П.: Да я был в той же яме. Только формы отличались — сатана меня тоже подловил, но по-другому, не как в Центре. Все было тоньше. Сомневаюсь, чтобы я на магические кристаллы да на колокольчики клюнул — уж больно все это государственную веру напоминает: те же на одежде священника блестки, кадило вместо маятника, те же деструктурирующие сознание свечи…

В.: Да-да, свечи — это у них обязательно.

П.: …и манера речи. В православии: “истинный верующий”, а тут — “сильное биополе”. По мне, так это одно и то же — синонимы. Представляю, как в Центре учат! Дескать, есть люди, избранные Богом, разумеется, истинные, которые обладают сильным биополем. Это — дар свыше. Но это, говорят, дар очень опасный, потому что, если он, избранный, подумает хорошо — то ближний будет исцелен, а если оступится — а кто не грешен! — и подумает плохо , то ближний заболеет или даже умрет. Потому величайшая перед Богом ответственность. Так говорят?

В.: Так.

П.: Заметь, я этого никогда и ни от кого не слышал. И целительской литературы не читал. Но я знаком с технологией продажи дешевых аудиокассет. На них крупными буквами написано: высокая разрешимость, сильное (чистое) звучание и т. п. А на хороших кассетах, для профессионального пользователя, между прочим, такую похабень не пишут. Технические характеристики, частоты — да, но не оценки: высокий, сильный, чистый, истинный . Это на барахле пишут: истинный .

В.: Ты — умный.

П.: Спасибо. Только большого ума не требуется, чтобы сравнить методы торговли плохими кассетами с методами подачи любой из госрелигий. Там чуть что: я — истинный (мусульманин, христианин, комсомолец или кришнаит), наша религия — истинная , он — истинный верующий (адвентисты тоже очень любят об этом говорить). Штука заключается в том, что подобного рода эпитеты работают только с голоса подавляющих индивидов. Которые могут эту самооценку вдавить ржавым цилиндром в череп — и с ним, цилиндром, не поспоришь, критически мыслить автоматически запрещено. А если человек энергетически не подавляющий, то такие в его устах эпитеты звучат более чем неубедительно. Нет им веры . Нет той убедительности, какую привыкли чувствовать рядом со жрецами любой из признанных форм, неубедительность же вызывает гиперкритицизм, а потому усмешку, и поэтому неподавляющие из своей речи такие слова, как “истинный”, “сильное”, “белый”, “просветленный” и т. п. вынуждены исключать. Речь Христа отличалась от речи первосвященников, прежде всего, энергетически. Поэтому вполне естественно, что Он попросту вынужден был изъясняться притчами, чтобы догадывались. Догадка разве что не единственный способ проникнуть далее поверхностных слоев сознания. “И без притчи ничего не говорил им”.

В.: Так написано?

П.: Да.

В.: Мне тоже всегда не нравилось, когда ярлыки вешают. Кто, кроме Бога, может знать, кто более истинный?

П.: Согласен. И чем более я учусь в зависимости не попадать, тем смешнее такое слушать. И тем ужасней смотреть на тех, кто в эти зависимости попадает. Так что, только гипнотизеры могут себе позволить эту словесную подмену: сильное некрополе объявить сильным биополем . А эта подмена им необходима. Уже само по себе слово становится как бы теоретической базой для формирования мышления клиентов. “Биополе”, тем более сильное , — слово в абстрактно-смысловом значении целиком положительное, вызывает интеллектуальную ассоциацию с жизнью, светом, утром. Формально вроде бы все правильно: био — это живое, а живому организму должно быть присуще живое, все — и его поле в том числе. И это было бы так, если бы не грехопадение Адама и Евы, из-за чего до конца, до Дня Господня на земле воцарился грех. Поэтому говорить, что человеку присуще только биополе — это обман. Такая же производится подмена, как и со словом “экстрасенс”. Ведь целители “сокращают” свой титул с “экстрасенса-целителя” не до “целителя”, а до “экстрасенса” — невинно, казалось бы, но и это не случайно! Сознание будущей жертвы невольно сразу концентрируется на анализе естественного феномена чувствительности. Но не на этом должна концентрироваться критическая сила ума! “Экстрасенсы”, в исходном смысле слова, вообще другая категория людей. А эти, из Центра, — целители. И поле у них не “био”, а “некро”. Две подмены в ключевых словах — это закономерность. Осмысленный подлог.

В.: Подлог — это, наверно, от слова подлость .

П.: Наверно. Бог исцеляет по другому механизму, чем в Центре. И апостолы — тоже.

В.: А как?

П.: Пытаться претендовать на знание как — это, наверное, было бы нескромно. Как угодно, но только не перекодированием! А Христос от современных целителей вообще всем отличался, начиная с того, что одежду носил скромную, добротную и практичную, и кончая тем, что чудеса, которые совершал, даже чудесами не называл.

В.: А как?

П.: Делами . А вообще я занятное в Писании открытие сделал. Слово “чудо” в Писании, так же, как и слова “вера”, “покаяние”, “вино”, имеет минимум два значения. Первое — это чудо в понимании народа, второе — в понимании апостолов. Содержание этих понятий явно не совпадает. Например, есть кажущееся противоречие в первых главах Евангелия от Иоанна. Претворение воды в роскошнейший виноградный сок Иоанн так и назвал — первым чудом. Это начало 2-й главы. Второе же чудо — Иоанн так и написал: “второе чудо” — Иисус сотворил в Капернауме, исцелив сына царедворца. Это — конец 4-й. Но поразительно то, что в промежутке между первым и вторым чудом Христос совершил их множество!! Во всяком случае, так полагал народ в Иерусалиме. Это во 2-й главе написано. Так думал и Никодим, который, придя ко Христу ночью, так и заявил: “ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить…” И это довторого чуда! Соединить это возможно, только предположив, что и народ употреблял слово “чудо”, но в значении ином, чем обученные Христом апостолы, а ведь Евангелия свои апостолы писали уже умудренными… Я поначалу подумал, что там какие-то разные слова употребляются — в греческом синонимов множество — ан нет, посмотрел древнегреческий подлинник — одно и то же! Вообще-то, синонимов “чуда” на греческом шесть, Христовы “дела” — седьмое. Но в начале Евангелия от Иоанна там одно только и употребляется…