Другие концепции интеллекта 7 страница
Они также усматривали некоторую связь между тем, чему ребенок обучался, и последовательностью его развития. На первом году жизни «обучение» было направлено на эмоции ребенка (успокоение, проявления любви и заботы); как они полагали, в конце второго года основной акцент перемещался на сферу социального взаимодействия (игры, в том числе совместные, высказывание похвалы, но также и запретов и требований); затем в центр внимания попадала познавательная сфера (объяснение причин и обстоятельств, решение проблемных ситуаций, стимуляция воображения детей). В соответствии со своей социо-конструктивистской точкой зрения, авторы поспешили сообщить, что в среднем возраст начала той или иной из вышеупомянутых форм обучающего воздействия на ребенка предшествовал возрасту реального появления соответствующих видов поведения ребенка. В теории социального конструктивизма предпочтение отдается идеям «самоосуществления» (стр. 120). Среди матерей преобладали взгляды в духе органической парадигмы. По всей вероятности, этот результат отчасти является следствием того, как ставились вопросы. Весьма вероятно также, что матери руководствуются в своем обращении с детьми взглядами в духе механистической парадигмы или бихевиораль-ной концепции, например, когда прививают определенные привычки и навыки.
В работе Росса (Ross, 1989) исследовалась сфера так называемых «неформальных» или неявно подразумеваемых представлений людей о стабильности или изменении форм
поведения на протяжении жизни. Его интересовало, какого рода изменения предполагают люди. Для этого 100 студентам было предложено показать с помощью диаграмм, как на протяжении жизни менялось (если менялось) поведение самих участников опроса, их «лучшего друга», а также некоего «среднестатистического студента». Автор исследования отобрал 83 характеристики или качества, личностных черты (способности к творчеству, музыкальный талант, наличие устойчивых представлений или отношений [отношение к группам социальных меньшинств, религиозность, отношение к добрачным половым связям и т.д. ]). Студенты должны были отразить в диаграмме возрастной диапазон от 5 до 85 лет. Среди полученных диаграмм автор выделил 9 основных вариантов ответа. В 74% случаев диаграммы содержали один из следующих вариантов:
1. Стабильное течение жизни: возраст 5 лет и 85 лет связывает прямая линия (21,9%).
2. «Криволинейное» течение U-образного вида (13,6%).
3. Вариант, обратный U-образной кривой (20,6%).
4. Быстрые изменения в течение первых лет, за которыми наступает стабильное состояние (18,1%).
В представлениях студентов присутствовала некоторая доля согласия. Так, они примерно одинаково представляли себе характер изменений, происходящих в течение жизни. Автор не ограничился голословным упоминанием этого момента и попытался показать, как такого рода представления влияют на поведение, в частности, на то, как запоминаются и хранятся в памяти человека события его прошлого. Например, те, кто убежден, что определенная характеристика стабильна и практически не меняется на протяжении жизни, обычно игнорируют фактические изменения, имеющие место в реальности. С другой стороны, у тех, кто склонен признавать наличие значительных изменений в поведении, в познавательной или эмоциональной сфере, имеется тенденция переоценивать степень различий между соответствующими сторонами поведения в настоящее время и в прошлом. Таким образом, некоторые внутренне подразумеваемые представления о характере изменений и развитии в течение жизни оказывают влияние по крайней мере на отдельные особенности памяти.
Индивидуальные различия во взглядах студентов на возможность изменения особенностей поведения, познавательной сферы, эмоций и чувств на протяжении жизни стали предметом исследования в работе Пека (Peck, 1995). Оказалось, что применительно к разным сферам возможность изменений признавалась в разной степени. На взгляды студентов влияло то, какие изменения воспринимались человеком как реально возможные. Сфера ценностей и целевых установок рассматривалась как достаточно изменчивая (как же тогда обстоит дело с тем расхожим мнением, что цели и ценности выполняют роль устойчивых «маяков» на пути в будущее?). Относительно неизменными на протяжении жизни представлялись студентам личностные черты, мотивы и эмоции.
В суждениях, высказанных студентами относительно возможности изменений в течение жизни, обнаружились определенные различия. Исходя из этого, Пек счел оправданным разделить их на две группы. В одну группу вошли те, кто предполагает наличие изменений, а в другую — те, кто считает, что преобладает стабильность. Представители первой группы считают, что изменения происходят в результате собственных, личных усилий, тогда как представителям второй группы больше свойственно думать, что изменения вызывают внешние причины. Предложенный студентам этих двух групп опросник выявил существенные различия в их ориентации на внешний или внутренний контроль и в степени подверженности «логике желания».
Подведем некоторые итоги. Как показано в данном разделе, применительно к понятию развития предложено немало различных метафор. Развитие как теоретическая категория может быть проанализировано с точки зрения его семантики. Реализация идеи семантического анализа несколько продвигает нас, например, в попытке разграничить характерные свойства развития и обучения, с одной стороны, и найти черты их сходства, с другой. Кроме того, существуют различные представления относительно развития и изменений, связанных с развитием человека на протяжении его жизни. Пока эти представления еще недостаточно эмпирически исследованы и структурированы. Между пя-тифакторной моделью в области исследований личностных черт с ее так называемой «большой пятеркой факторов» и
«большими стадиями», областями и паттернами (последовательностью процессов) развития можно провести аналогию. Сторонники социального конструктивизма считают, что особенности представлений о развитии в онтогенезе оказывают влияние на характер общения и взаимодействия с детьми, а также, например, на отдельные стороны памяти человека.
6.2. О связи психодиагностики с теориями развития
Существует множество теорий развития. Часть из них ограничивается детским возрастом, другая часть охватывает всю жизнь человека (см. Sugerman, 1986). Здесь мы имеем такую же ситуацию, как в области теоретического осмысления природы человека или личностных различий. Во-первых, мы хотели бы подчеркнуть то важное обстоятельство, что теории развития заимствуют свои представления о механизмах изменений (происходящих в процессе развития) из того, что известно о развитии организма, а также из законов созданной человечеством культуры. Во-вторых, мы анализируем некоторые центральные понятия из области теорий развития и ставим вопрос, могут ли они найти свое применение в области психодиагностики. В— третьих, обсуждаются некоторые методические инструменты оценки «развития» и, наконец, мы приводим два примера математического моделирования феноменов, принадлежащих области развития.
6.2.1. Теории развития: между индивидом и средой, между механизмами естественными и искусственными
И в психологии развития, и в области психологии личности ставится один сходный вопрос. В психологии личности периодически возникают споры относительно устойчивости или изменчивости поведения индивидов в различных ситуациях (см., например, Pervin, 1976). Если бы поведение людей можно было достаточно надежно предсказывать, опираясь только на то, какое положение они занимают на шкалах личностных черт, то тогда теории, описывающие личностные черты, были бы практически неуязвимы для критики. Однако Мишель (Mischel, 1968) ука-
зал на одно слабое место теории личностных черт. Между проявлениями личностных черт в разных ситуациях были найдены лишь весьма низкие корреляции, и фактор ситуационной изменчивости оказывал сильное влияние на проявление личностных черт. Аналогичным образом для психологии развития было бы весьма заманчиво, чтобы для описания и объяснения процесса развития были открыты некие универсальные структуры или инвариантные номо-логические принципы. Такого рода объяснение могло бы принять, например, следующий вид. Имеется некая форма поведения В, объяснение которой состоит в том, что она зависит от предшествующего ему события Е и детерминируется законом, утверждающим что за событиями типа Е всегда следуют формы поведения В. Такое рассуждение ведет к длинным объяснительным цепочкам каузально-генетического типа (Brandstadter, 1990).
Обращение к течению жизни у разных людей, к тому, как они описывают свои жизненные судьбы, лишь усиливает ту точку зрения, согласно которой поиск универсальных принципов — занятие бесплодное. И дело здесь не только в относительной случайности, так сказать, «прихотливости» житейских представлений. Система, которую представляет такого рода объяснительная цепочка, должна быть системой замкнутого типа. Однако человек рассматривается как система открытого типа. Поведение человека зависит не только от того, каким оно было в предшествующие моменты времени, но оно также весьма чувствительно к информации и побуждениям, исходящим из внешних по отношению к индивиду источников. Биография любого человека может поразить своей прихотливостью, многосторонностью, изменчивостью.
Первый вариант решения этой сложной проблемы, где закономерной связи противопоставляется простое совпадение, искали на пути расширения сферы каузального анализа за счет введения понятия замкнутой системы. Такое решение весьма зримо представлено в высказываниях следующего рода: «На сегодняшний день мы можем объяснить Х% вариаций (значительную их часть), но в будущем мы в конечном счете сможем объяснить все 100 % (в результате устранения ошибок измерения). Если бы у нас было больше
знаний в области биологии, неврологии, физиологии и генетики, то тогда осуществление идеи 100-процентного объяснения вариаций оказалось бы в нашей власти». Необходимо признать, что приращение собственно психологического знания нередко мало что добавляет в объяснение большей части наблюдаемых расхождений. Хотя, конечно, не все представители психологии развития согласны с таким утверждением. Например, Риис (1993), размышляя о будущем психологии развития, открыто высказал точку зрения, согласно которой попытки объяснить развитие биологическими и нейрофизиологическими причинами окажутся бесплодными. В 1959 — 1990 годах в этой области ожидался мощный прорыв, но он не состоялся. Риис высказывает уверенность в том, что психология развития должна гораздо более детально вникнуть в сферу сложнейшего переплетения социальных и культурных влияний на разные виды поведения на протяжении всей жизни человека.
Второе решение связано с поиском подсистем — относительно замкнутых или принимаемых в качестве таковых. Их можно исследовать в специально «очищенных» лабораторных условиях. На время проведения лабораторного эксперимента влияние внешних условий может быть на время вынесено за скобки. Что же касается исторических и социо-экономических факторов, то они выпадают из рассмотрения. Первый вариант решения нацелен на широту охвата, а второй — на точность и глубину. В обоих вариантах решения преобладает подход с позиций причинно-следственной детерминации.
В психологии развития ведется поиск структурных и инвариантных принципов, лежащих в основе объясняемых типов поведения. В этом русле исследований среда, как источник межиндивидуальных различий, не принимается во внимание. Хорошим примером здесь может служить поиск когнитивных структур в исследованиях Ж.Пиаже. Но, с другой стороны, развитие представляет собой одновременно и «личный»продукт, и результат влияний культуры. Феномены развития управляются не только нейрофизиологическими, или биологическими, законами, они также подчиняются и законам, созданным человечест-
вом (см., например, Tommasello, Kruger, Ratner,1993). Как считают Хейманс и Бругман (1992), развитие осуществляется «в форме связи (биологического) индивида и социокультурного окружения». Как научная дисциплина психология развития располагается между науками о природе и предметах искусственного происхождения точно так же, как психология личности «лежит» между индивидом и средой (Brandstadter, 1990). Оба источника, однако, задают структуру, мысль же о том, что среда только вносит непредсказуемость и возможность случайных совпадений, здесь отвергается. В научном плане и с эвристической точки зрения такая мысль контрпродуктивна. Развитие рассматривается как процесс, в значительной своей части связанный со случайными совпадениями. Эта позиция допускает существование некоторых законов развития, но далеко не универсальных. Такие законы формулируются применительно к соответствующим обстоятельствам. Примером может служить следующее утверждение: «С возрастом функции памяти ослабевают, но нет никакой причины для того, чтобы априорно считать этот процесс универсальным и неизменным. Процессу ослабления памяти можно противодействовать как с помощью определенных влияний на организм (например, через лекарственные препараты), так и на самого индивида (например, через тренировку)». Именно такая точка зрения проводится в данной книге. Доведенный до своего логического предела социальный, культурный и исторический контекстуализм становится контрпродуктивным, впрочем, точно так же, как и узкий биолого-неврологический детерминизм.
В классических теориях развития, названных Вулвил-лом (1973) «теориями строгого типа», основное значение придается процессу образования определенных структур. Этот процесс носит закономерный характер и совершается под влиянием как внутренних движущих сил, так и их взаимодействия с социо-культурным окружением. Примерами служат теория когнитивного развития, созданная Пиаже, и теория социо-морального развития, разработанная Колбергом. Вслед за теорией Фрейда появилось несколько теорий развития «нестрогого типа». Стадии, описанные Эриксоном, не столь «герметичны, непроницаемы», как
стадии в классических теориях развития, и они также связаны с биологическими и социальными процессами развития. Стадии развития по Эриксону и основные вехи развития Эго по Левингер дают нам примеры теорий «нестрого типа». Последние же отчасти включают в себя представления о социо-культурной среде.
Помимо теорий развития строгого и нестрогого типа, имеется теория, в которой центральное значение придается социо-культурной среде (Л.С.Выготский). Психодиагностическое приложение данной теории пока не разработано. Под влиянием теории Выготского возникли так называемые «тесты обучаемости». Одна из методик в «тестах на обучаемость» направлена на оценку того, как какой-либо конкретный элемент социо-культурного окружения (например, взрослый, который идет на шаг впереди ребенка) влияет на результаты в тестах интеллекта (см. Hamers, Sijtsma, Ruijssenaars,1992).
Подведем некоторые итоги. Как показано в этом разделе, имеется множество различных теорий развития. Их можно разделить на три группы: строгие теории, нестрогие и со-цио-культурные. Поскольку развитие совершается как процесс связи биологического организма с окружающей его средой, теории развития должны признать, что развитием управляют законы как природного, так и «искусственного» происхождения. Каждый из них делает свой вклад в развитие, причем в ходе развития они взаимодействуют. В следующем разделе книги мы проанализируем следствия, вытекающие для диагностики определенных сторон развития из приведенной выше позиции. Анализ затрагивает некоторые конструкты из теорий развития строгого и нестрогого типа и одну скромную попытку диагностического плана, опирающуюся на теорию социо-культурного развития.
6.2.2. Оценка развития в теориях строгого типа: стадиальный и структурный аспекты В теориях строгого типа, например в теориях Пиаже или Колберга, выделяются инвариантные стадии. Это значит, что ребенок не может вернуться на более раннюю стадию, и каждая последующая стадия отличается большей степенью общности и большей устойчивостью к разного рода
вмешательствам со стороны среды, чем предшествующая. Во-первых, с позиции диагностики важно, чтобы были разработаны методы, средства и критерии для оценки того, находится ли индивид на определенной стадии развития или нет. Во-вторых, необходимы процедуры, позволяющие зафиксировать (измерить) процесс перехода с одной стадии развития на следующую. Наконец, для диагноста желательно наличие теста, пригодного для проверки предполагаемой последовательности стадий развития (Boom, 1992). Далеко не на все из этих вполне законных вопросов имеются сегодня ответы. Психологические конструкты строгих теорий развития трудны для диагностики. Чтобы определить, на какой стадии находится развивающийся ребенок (или взрослый), диагносту требуются стандартизованные тесты, способы оценивания ответов и соответствующие критерии. Все это сегодня имеется далеко не в полной мере.
Понятие стадии развития и ее определение.
Понятие онтогенетической стадии развития подразумевает, что разрозненные формы поведения каким-то образом объединяются. Найти фактическое подтверждение этой идее нелегко. В этой ситуации психологу-исследователю потребовались бы высокие корреляции между формами поведениями, относящимися к одной и той же стадии. Таких корреляций практически никогда не находят. Даже Пиаже признал, что имеет место феномен «горизонтального дека-ляжа». Те формы поведения, которые мы находим на определенной стадии, возникают не одновременно. Такого рода данные свидетельствуют не в пользу понятия стадий, поскольку последнее предполагает наличие общей структуры, лежащей в основании внешне весьма различных форм (когнитивного) поведения. Это старая проблема — проблема общего и частного в развитии. На каком основании можно утверждать, что события, разделенные во времени и пространстве, имеют, тем не менее, общую сущность?
Как утверждается в большинстве работ, Пиаже предлагает структурное решение этой проблемы. Структуралисты убеждены, что в основе феноменологического разнообразия когнитивных форм поведения лежит единая структура или один и тот же тип организации. Эта структура самодоста-
t
точна, а образующие эту структуру элементы и отношения понятны сами по себе. Структуралистская позиция такого рода нередко считается неплодотворной для описания и объяснения поведения, поскольку структура применима только к элементам, находящимся внутри системы. Этот тип моделей обнаруживает своего рода «сопротивление» попыткам «стыковки» их с действительным, эмпирическим миром. Более того, структуралистское представление страдает ограниченностью, делая структурный подход неисторичным и чуждым динамике.
Все эти рассуждения, однако, не относятся к теории Пиаже. Он придерживался позиции динамического структурализма, поскольку в его концепции структуры могут изменяться, развиваться (Piaget, 1979). Один из наиболее известных примеров структур, способных к изменению с помощью трансформационных правил, дает нам теория синтаксиса, созданная Хомским (1979). Простое утвердительное предложение может быть трансформировано в форму отрицательного или вопросительного предложения. Пиаже, кроме того, высказывал свое несогласие с представителями строгого структурализма относительно характера необходимого эмпирического подтверждения существования структур. Так, например, он заимствовал понятие структур из логики и искал признаки функционирования такого рода структур у детей. В качестве диагностической процедуры он использовал «клинический метод». В этом сказалось влияние на него фрейдистской диагностики и психиатрии. Этот метод стал предметом критики за недостаточную объективность в способе оценки результатов и возможность внушения нужного ответа испытуемому.
Помимо структурного подхода и варианта решения Пиаже, имеются также и другие пути объяснения внутреннего единства различных форм поведения. Так, эмпирическая психология отдает предпочтение эмпирико-каузальному варианту решения. Примером тому может служить упомянутое выше требование наличия высоких корреляций. В соответствии с этим подходом формы поведения могут быть признаны тождественными в том случае, если их порождает общий фактор. Классическое понятие «фактора» в методе факторного анализа обозначает именно такой общий фак-
тор. Это эмпирический способ и, как было неоднократно показано, этот способ не ведет к успеху, по крайней мере в случае стадий Пиаже и Колберга. К этому необходимо добавить, что сам Пиаже от такого метода отказался. Он отвергал корреляционный метод и метод факторного анализа' и, кстати, по этой причине отказался участвовать в переводе шкалы Бине-Симона для использования в Швейцарии. Он сомневался в том, что можно понять, как функционирует интеллект, опираясь на оценку ответов детей в тесте как правильных или неправильных.
В психологии встречается и третий вариант решения. Он также предполагает, что в основе наблюдаемого многообразия лежит ограниченное число общих форм. За внешним многообразием нужно видеть наличие компактного «ядра». Такая точка зрения развивается в русле герменевтического подхода (т.е. в связи с разработкой способов толкования многозначных содержаний). С ним связана твердая убежденность в том, что несмотря на то, что, рассказывая о себе, люди выражают себя очень по-разному, все виды их переживаний в конечном счете базируются на ограниченном числе оснований. Конечно, попытка реализовать герменевтический подход ставит проблему нахождения, определения этого ограниченного числа оснований и установления соответствующих критериев. Колби и Колберг (1987), действуя в духе герменевтического подхода, попытались сформулировать критерии для оценки того, на какой стадии морального развития находится субъект. Ими создана исключительно тщательно разработанная и детальная система, которая может служить прекрасным примером герменевтического подхода. Пиаже, по-видимому, не был сторонником такого подхода. Его больше привлекала строгость и ясность логических моделей, поскольку, с его точки зрения, начало всякого познания лежит в биологии, а его вершиной является логика.
Итак, перед нами три попытки решения проблемы, три пути создания единства многообразного, а следовательно, три способа отнесения разных форм поведения к одной стадии. Что получает эмпирическая психология развития в результате этих решений?
С позиций строгого структурализма стадии трактуются как определенные структуры, т.е. как ряд элементов, свя-
занных между собой определенными отношениями и в то же время редко имеющих отношение к внешним эмпирическим явлениям. На этом основывается хорошо известный тезис о том, что если реальность не соответствует структурам, то тем хуже для реальности — виновата она, а не структуры. Другими словами, эмпирическое исследование не является необходимым. Эти логические и математические структуры лишены конкретного содержания и для них предпочтительнее оставаться незаполненными, так сказать реализовывать их эмпирически необязательно. Такой структурализм должен предложить психологии свои модели. А затем психологи, ведущие эмпирические исследования, проверят эти модели с помощью фактических данных о поведении.
Эмпирико-каузальный вариант решения предполагает в качестве предварительной предпосылки наличие некоего общего фактора, причины или условия различных форм поведения. В соответствии с данным подходом, эмпирические исследования редко дают свидетельства в пользу наличия стадий. В этом подходе стадии не относят к числу причинных факторов, а плодотворность понятия стадий считают нулевой (Brainerd,1978).
Герменевтический подход не относится к числу общепризнанных и широко применяемых: отчасти по причине субъективности выделяемых в нем единиц, а возможно, и по причине времени, затрачиваемого на предварительную тренировку экспертов, задача которых состоит в установлении тождественных элементов смысловой стороны различных форм поведения.
Психолог-эмпирик, который обычно пользуется понятием стадий как диагностическим инструментом, будет склонен принять эмпирико-каузальный подход, однако, эта концепция мало что может предложить.
Таким образом, существующие научные подходы к понятию стадий, по-видимому, не помогают диагностам вычленить средства и методические процедуры, которые бы позволяли определить, на какой стадии развития находится данный индивид. Из такого положения дел, однако, не следует, что практический психолог не пользуется понятием стадий. С целью определения того, находится ли ребенок на дооперациональной стадии развития или на стадии конк-
ретных операций, было проведено множество исследований аналитического и эмпирического типа. При этом использовались разнообразные задачи на сохранение и критерии этого понятия, например, наличие правильного ответа, правильное объяснение и сопротивление ребенка контраргументам. Как и следовало ожидать, ведется множество дискуссий и споров относительно наиболее адекватных критериев, а также корректной и полной операционализации понятия сохранения. В связи с тем, что аргументы в пользу какой-либо определенной операционализации теорией жестко не заданы, необходимо установить критерии по соглашению. Та же проблема имеет место и в системе, разработанной Колби и Колбергом (1987). Эти примеры показывают, что даже сам способ определения стадии, на которой находится индивид, отчасти связан с некоторыми соглашениями и общим признанием тех или иных аргументов.
Стабильность стадий и процесс их смены: теоретический и диагностический аспекты. В теориях стадиального развития предполагается процесс перехода с одной стадии на другую, следующую. Естественно, что при этом предполагается, что в течение некоторого времени субъект пребывает на той или иной стадии, иначе было бы вообще бессмысленно говорить о существовании стадий. От чего же зависит стабильность стадии? Как и предшествующая проблема, она затрагивает очень старый вопрос. Это вопрос об устойчивом и переменном, о стабильном и меняющемся в развитии. Например, Гераклит говорил: все течет, все изменяется, а Парменид, напротив, задолго до Шекспира полагал, что существует только два состояния — бытие или небытие, а между этими двумя состояниями нет никакого промежуточного движения.
Анализируя проблему стабильного и меняющегося, в качестве первого решения можно было бы предположить, что стабильность скорее является конструкцией, привнесенной человеческим умом, чем неким реальным феноменом. Она дает возможность человеку адекватно учитывать как собственное меняющееся поведение, так и изменения у других людей. В психологии личности хорошо известен феномен
тождества своего Я. Аналогичный феномен имеется и в психологии восприятия. Как известно, мы воспринимаем предметы как неизменные, константные, несмотря на то, что их проекция на сетчатке меняется.
Согласно второму варианту решения, стабильность можно рассматривать как следствие нашей нейробиологической организации: просто мы так устроены от рождения. Примером может служить предложенная Хомским концепция «порождающей грамматики». У нас имеется врожденный механизм, благодаря которому родной язык усваивается с невероятно высокой скоростью, в то же время никаких «индивидуальных грамматик» у нас нет. Имеются также попытки, доказать, что, например, дооперациональная и конкретно-операциональная стадии интеллектуального развития ребенка различаются и с нейрофизиологической точки зрения.
В третьем варианте решения стабильность рассматривается не в связи с конкретными формами поведения, а на уровне идей. В истории науки признано существование парадигм и исследовательских программ, которые играют роль стабилизирующих факторов по отношению к теориям и исследованиям (см. например, Lakatos,1970). Однако такое решение нельзя отнести к стабильности поведения и познавательной сферы индивида, поскольку индивид вместе с его поведением, познавательными функциями и чувствами представляется «естественной единицей» психологического анализа.
Последний вариант решения был предложен Пиаже. Исходя из признания постоянного взаимодействия организма со средой и постоянных «взаимообменов» между ними, он пришел в выводу, что ни индивид, ни среда не образуют самостоятельного целого. Существуют механизмы обратной связи и антиципации. Существует механизм уравновешивания, благодаря которому на некоторый момент времени достигаются состояния равновесия на разных уровнях. Очевидно, аналогичное решение может быть перенесено на современные модели нелинейных систем. В этих моделях процесс развития (роста) детерминируется параметром темпа развития и его верхним пределом. Такой процесс развития обнаруживает подъем, но на определен-
ном уровне (его называют «attractor state») стабилизируется.
Анализ стабильности стадий и вариантов объяснения феномена стабильности также не дает в руки диагностов необходимых им средств для определения того, находится ли данный индивид на некоей устойчивой стадии или нет. Но такое положение дел не исключает также и того, что диагност может прийти к заключению, что данный индивид находится на стадии X и будет оставаться на ней еще какое-то время. Диагност может прийти к такому выводу независимо от приведенного выше анализа. Скорее всего он оценивает некоторые типичные формы поведения в соответствии со своими представлениями (обычно разделяемыми и другими диагностами) о характеристиках стадий и не улавливает признаков нестабильности или сигналов приближающихся изменений. Весьма вероятно также, что при этом имеет значение возраст индивида, у которого находят задержку стадиального развития. Иногда между возрастом и стадией имеются почти идеально высокие корреляции. Например, в норме корреляции между возрастом и ступенями сенсо-моторной стадии развития, по Пиаже, составляют 0,80 — 0,95 (Kerssies, Rensen, Oppenheimer, Molenaar, 1989).