Маньяк-убийца консультирует полицейского, которого когда-то едва не прикончил Фредди Лаундс. 9 страница
– Голубые точки оказались хлорсодержащим чистящим средством. Оно могло попасть сюда с чьих-то третьих рук. Еще найдено несколько мельчайших частичек засохшей крови. Это определенно кровь, но ее мало, чтобы выяснить, какой она группы.
– Бумага разорвана вдоль специальных дырочек, – продолжила Биверли Катц. – Если мы найдем рулон, которым с тех пор не пользовались, мы получим убедительные доказательства. Я советую взять это на заметку, чтобы при аресте сотрудники обязательно поискали рулон.
Крофорд кивнул.
– А у тебя как дела, Бауман?
– Шарон из моей группы исследовала бумагу и разыскала образцы для сравнения. Это туалетная бумага фирмы «Вайдекер», ее производят в Миннеаполисе. Бумага продается по всей стране.
Бауман развесил фотографии на стенде у окна. Говорил он басом, который не соответствовал его хрупкой фигуре. Грэхем обратил внимание, что у Баумана чуть ли не на каждом слове шевелится галстук-бабочка.
– Что касается почерка, то писали левой рукой, хотя этот человек не левша. Просто он хотел изменить почерк. Обратите внимание на неровные строчки и разный размер букв.
– Чернила в обеих частях письма кажутся идентичными при естественном освещении – вроде бы стандартная синяя паста для шариковых ручек. Но при съемке цветными фильтрами обнаруживаются некоторые различия. Он писал двумя ручками. Первую сменил, когда писал ту часть письма, которая теперь потеряна. Видно, где начинает барахлить первая ручка. Ей редко пользовались и поэтому строка начинается с кляксы. По-видимому, она хранилась открытой шариком вниз в специальном стаканчике, а, следовательно, была на столе. К тому же письмо, когда его писали, лежало на чем-то мягком типа промокашки. И на ней, если нам удастся ее найти, должны остаться следы. Хорошо, если бы этой промокашкой занялась Биверли.
Бауман повернулся к фотографиям на стене. При большом увеличении бумага казалась сплетенной из отдельных волокон. На ней остались какие-то темные отпечатки.
– Он сложил лист вдвое, чтобы написать последнюю часть, включая то, что потом было оторвано. При таком увеличении позволяет кое-что увидеть косой свет. Здесь читается «шесть-шесть-шесть». Может, именно в этом месте его подвела ручка, ион нажал посильнее. Я заметил это только при резком контрастировании. Ни в одном объявлении я пока не обнаружил этих трех шестерок.
– Предложения построены правильно, без лишних слов. С логикой у него все в порядке… Судя по сгибам на бумаге, письмо было отправлено в конверте стандартного размера. Есть два грязных пятна от ленты для пишущей машинки. Вполне возможно, что поверх письма в конверте лежал листок с совершенно безобидным текстом. Это все, – закончил Бауман. – Я понимаю, Джек, что у тебя есть вопросы, но мне надо выступать в суде. Отвечу тебе на них, когда вернусь.
– Построй свою ночь так, чтобы преступники получили по максимуму, – напутствовал его Крофорд.
Грэхем принялся изучать раздел частных объявлений «Сплетника». «Привлекательная, хорошо сложенная дама пятидесяти двух лет (выглядит моложе) ищет некурящего мужчину христианского вероисповедания, по гороскопу Льва, от сорока до семидесяти лет. Желательно без детей. Можно на протезах. Пожалуйста, без розыгрышей. В первое письмо вложите фотографию».
Грэхем с головой ушел в чтение объявлений, кричавших болью и отчаянием, и не заметил, что все выходят из комнаты, пока, его не окликнула Биверли Катц.
– Извини, Биверли. Что ты сказала? – он взглянул в ее глаза, спокойно поблескивавшие на добром лице.
– Что рада снова видеть тебя, Чемпион. Ты хорошо выглядишь.
– Спасибо, Биверли.
– Сол учится в кулинарной школе. Результаты пока так себе, но когда разгребемся с этим делом, обязательно приходи, пусть он на тебе попрактикуется.
– Договорились.
Зеллер решил еще поработать в своей лаборатории. Без дела остались только Крофорд с Грэхемом. Оба поглядели на часы.
– До выхода «Сплетника» осталось сорок минут, – сказал Крофорд. – Как ты считаешь, стоит сходить за почтой?
– Валяй.
– Если в Чикаго все сложится удачно, нам надо подготовиться к замене объявления.
– Постараюсь, – кивнул Грэхем.
– А я выясню подробнее про почтовый ящик, – Крофорд позвонил в секретную службу и довольно долго беседовал с тамошними сотрудниками. Когда он закончил разговор, Грэхем все еще делал какие-то выписки.
– О'кей, ящик у нас будет что надо, – сообщил, наконец, Крофорд. – Он висит на здании пожарной службы в Аннаполисе. Лектер жил когда-то неподалеку, а, значит, вполне может знать о существовании этого ящика. Организуем, так сказать, голубиную почту. Пожарники подъезжают и забирают из ящика письма и всякие деловые бумаги. Наш человек сможет следить за всем из сквера через дорогу. Секретная служба считает, что ящик нам сгодится. Его повесили, чтобы поймать фальшивомонетчиков, но что-то изменилось и им пока не пользуются. Вот адрес. Ну, а как нам быть с посланием?
– Мы должны дать водном номере два объявления. Первое предупредит Зубастого парию о том, что враги подобрались к нему гораздо ближе, чем он подозревает. Мы напишем, что он совершил в Атланте серьезную ошибку и если повторит ее, ему крышка. А еще сообщим, что Лектер шлет ему полученную от меня «секретную информацию» о том, чем мы сейчас занимаемся, что знаем и каковы наши планы на будущее. Первое сообщение должно отослать Зубастого парию ко второму, которое начнется со слов «Ваша подпись».
Во втором послании будут слова «Горячий поклонник» и адрес почтового ящика. Это единственный способ. Даже если мы напишем очень обтекаемо, все равно первое письмо привлечет внимание каких-нибудь идиотов, которым нечего делать. Но, не обнаружив адреса, они не смогут разыскать ящик и испортить нам охоту.
– Отлично. Просто здорово! Может, подождешь меня в кабинете?
– Нет, у меня есть дела. Я должен поговорить с Брайаном Зеллером.
Грэхем нашел начальника отдела в группе серологии.
– Брайан, ты не смог бы мне кое-что показать?
– Разумеется. Что тебя интересует?
– Вещественные доказательства по делу Зубастого парии.
Зеллер взглянул на Грэхема через линзы очков с минусом.
– Что-нибудь непонятно в нашем отчете?
– Нет, все понятно.
– Значит, есть, что называется, «темные места»?
– Нет.
– Или отчет тебе показался неполным? – Зеллер выговорил последнее слово так, будто оно имело неприятный вкус.
– Отчет превосходный. Просто хочу подержать в руках доказательства.
– Понятно. Сейчас все устроим. – Зеллер полагал, что оперативники суеверны, как и охотники. И не упустил возможности посмеяться над Грэхемом. – Все там, вон в том углу.
Грэхем шел за Зеллером мимо длинного ряда приборов.
– Читаешь Тедески?
– Да, – бросил через плечо Зеллер. – Как ты знаешь мы тут не занимаемся судебной медициной, а вот из книги Тедески можно почерпнуть массу полезного. Грэхем… Уилл Грэхем, не ты ли написал монографию о том, как определить время наступления смерти исходя из активности насекомых? Или ты не тот Грэхем?
– Тот. – Грэхем помолчал. – Ты прав. Мант и Нуортева, написавшие в книге Тедески этот раздел, лучше меня разбираются в насекомых.
Зеллер с удивлением услышал подтверждение собственного мнения.
– Ну, там просто больше рисунков и есть таблица волн внедрения. Не обижайся.
– Обижаться? Но ведь они сделали лучше. Я им так и сказал.
Зеллер вынул баночки и микропрепараты и поставил их на один из приборов.
– Если захочешь что-либо уточнить, я на месте. Освещение для микроскопа включается с этой стороны.
Грэхему не нужен был микроскоп. Он не сомневался в результатах исследований Зеллера. Он сам толком не знал, что ему нужно. Он разглядывал на свету склянки и баночки, повертел в руках полиэтиленовый пакетик с двумя светлыми волосками, найденными в Бирмингеме. В другом конверте хранились три волоска, обнаруженные на миссис Лидс.
Перед Грэхемом были пробы слюны, спермы, несколько волосков, а за ними – мрак, в котором терялся образ преступника, и царил жуткий, неотвязно следовавший за ним по пятам страх.
Из динамика на потолке раздался громкий женский голос:
– Грэхем! Уилл Грэхем! Пройдите в кабинет специального агента Крофорда.
В кабинете Грэхем увидел Сару. Она сидела в наушниках за пишущей машинкой, а Крофорд заглядывал ей через плечо.
– Чикагцы обнаружили объявление с тремя шестерками, – прошептал Крофорд. – Сейчас они диктуют его Саре. Часть объявления напоминает код.
Пишущая машинка бойко отстукивала строчки.
«Дорогой Пилигрим!
Вы оказали мне честь…» – Да-да! Верно! – выдохнул Грэхем. – В разговоре со мной Лектер назвал его Пилигримом.
«Вы очень красивы…» – Иисусе! – вырвалось у Крофорда.
«Я предлагаю сто молитв, которые обеспечат вашу безопасность.
Помощь придет от Иоана 6.22; 8.16; 9.1; от Луки 1.7; 3.1; из «Послания к Галатам» 6.11; 15.2; из «Деяний» 3.3; из «Откровения» 18.7; из «Книги Иона» 6.8…» Теперь Сара переспрашивала у чикагского агента каждую пару чисел и печатала гораздо медленнее. Когда она закончила разговор, перечень загадочных ссылок занимал четверть страницы. Подпись под посланием гласила: «Благословляю вас, 666».
– Это оно! – воскликнула Сара.
Крофорд взял трубку.
– Порядок, Честер. Как тебе удалось поладить с начальником отдела объявлений?.. Правильное решение… Да, он скрытный, как устрица. Оставайся у телефона, я еще свяжусь с тобой.
– Это шифр, – сказал Грэхем.
– Похоже. У нас двадцать две минуты, чтобы передать свой вариант объявления, если мы, разумеется, сможем расшифровать текст Лестера. Начальнику печатного цеха нужно будет продиктовать его за десять минут до сдачи в набор и дать на лапу три сотни долларов, чтобы вставил в номер. Бауман отдыхает у себя в кабинете. Я могу поговорить с криптографами из Лэнгли. Сара, отправь объявление по телексу в отдел дешифровки ЦРУ. Я с ними договорился.
Бауман положил телекс на свой стол и тщательно разгладил его через промокашку.
Затем принялся протирать очки. Грэхему казалось, будто он занимался этим целую вечность.
За Бауманом была репутация человека, действующего очень быстро. Даже парни из отдела взрывчатых веществ прощали ему то, что он не служил в морской пехоте.
– У нас осталось двадцать минут, – сказал Грэхем.
– Знаю. Вы связывались с Лэнгли?
– Туда звонил Крофорд.
Бауман несколько раз перечитал послание, оглядел его со всех сторон, провел пальцем по полям и взял с полки Библию.
В течение пяти минут слышно было только дыхание двух человек и шелест тонких страниц.
– Нет, – покачал головой Бауман. – Мы не успеем его расшифровать. Лучше в оставшееся время заняться другим.
Грэхем показал в ответ пустые ладони.
Бауман повернулся к нему и снял очки. На переносице остались две розовых полоски.
– Так вы считаете, что Лектер получил от Зубастого парии одно-единственное письмо?
– Да.
– Тогда шифр должен быть самым простым. Он нужен только для того, чтобы обезопасить себя от случайных читателей. Судя по перфорации, в письме к Лектеру отсутствует каких-нибудь три дюйма. Не слишком много места для инструктажа. Цифры не имеют ничего общего с тюремным кодом для простукивания. Думаю, здесь, скорее, шифровка по книге.
Подошел Крофорд.
– По книге?
– Похоже на то. Первые цифры – «сто молитв» – видимо, номер страницы. Пары чисел в ссылках могут быть номерами строчек и слов. Но какую книгу он имеет в виду?
– Может, Библию? – предположил Крофорд.
– Нет, не Библию.
Хотя сначала я тоже так думал. Однако «Послание к Галатам» меня разубедило. Глава шестая, раздел одиннадцатый гласит: «Видите, как много написал я вам своею рукою». Вроде бы то, что надо, но это случайное совпадение, потому что дальше идет «к Галатам» 15.2, а «Послание к Галатам» содержит всего шесть глав. Так же и «Иона» 6.8 – в «Книге Ионы» четыре главы. Он пользовался другой книгой.
– Может, название книги содержится в незашифрованной части письма Лектера? – предположил Крофорд.
Бауман покачал головой.
– Не думаю.
– Тогда, значит. Зубастый пария назвал книгу в своем письме к Лектеру, – сказал Грэхем.
– Видимо, так, – отозвался Бауман. – А что если нажать на Лектера? В психиатрической больнице, я думаю, есть соответствующие средства…
– Три года назад ему давали амитал натрия, чтобы узнать, где он зарыл тело студента из Принстона, – сказал Грэхем. – Да, Лектер сообщил, где надо копать. Но дело в том, что если мы посадим его на наркотики, связь оборвется. Если книгу выбрал Зубастый пария, то он в таком случае знал, что она есть в палате у Лектера.
– Я уверен, что Лектер ее не заказывал и не просил у Чилтона, – сказал Крофорд.
– А нам известно, какая литература есть у Лектера, Джек?
– У него были книги по медицине, психологии, кулинарии.
– Тогда это скорее всего что-то очень распространенное. Зубастый пария уверен в том, что у Лектера эта книга под рукой, – принялся рассуждать Бауман. – Нам нужен подробный список книг Лектера. Он у вас есть?
– Нет. – Грэхем разглядывал носки своих ботинок. – Но можно связаться с Чилтоном и выяснить… Постойте.
Когда Рэнкин и Уиллингем обыскивали палату, они сделали копии с фотоснимков, чтобы потом можно было расставить вещи строго по их местам.
– Попросите их привезти фотографии книг, – сказал Бауман, складывая бумаги в свой дипломат.
– Куда?
– В библиотеку Конгресса.
Крофорд еще раз позвонил дешифровщикам из ЦРУ.
Компьютер в Лэнгли проверял различные сочетания букв и цифр, составляя множество алфавитных сеток. Никакого прогресса… Криптографы согласились с Бауманом, что вероятнее всего применен способ шифровки по книге.
Крофорд взглянул на часы.
– Уилл, мы должны выбрать одно из трех, причем решать нужно прямо сейчас. Можно изъять послание Лектора из редакции и не публиковать его. Можно заменить его на наш нешифрованный текст и вызвать Зубастого к почтовому ящику. Или же оставить все как есть.
– А ты уверен, что нам удастся сейчас забрать его послание из «Сплетника»?
– Честер считает, что начальник печатного цеха долларов за пятьсот «потеряет» его.
– Мне не хотелось бы публиковать незашифрованный текст, Джек. В этом случае Лектер, скорее всего, больше не получит весточки от Зубастого парии.
– Согласен, но я побаиваюсь печатать послание Лектера, не зная содержания, – ответил Крофорд. – Что нового может сообщить Лектер? Если он узнает, что мы располагаем только неполным отпечатком большого пальца и следом от прикуса, он отрежет себе этот палец, выкинет свои протезы и на суде поднимет нас на смех.
– Большой палец не фигурировал в бумагах, которые видел Лектер. Лучше все-таки напечатать это послание. Оно может вдохновить Зубастого парию написать Лектору еще.
– А если оно вдохновит его на что-нибудь еще?
– Тогда нас еще долго будет мучить раскаяние, – ответил Грэхем. – И все-таки иного выхода у нас нет.
Через пятнадцать минут в Чикаго закрутились огромные ротационные машины, поднимая столбы пыли. Агент ФБР, ждавший в пропахшем типографской краской и горячей бумагой помещении, получил один из первых экземпляров «Сплетника».
Заголовки, вынесенные на обложку, гласили: «ПЕРЕСАДКА ГОЛОВЫ» и «АСТРОНОМЫ ОБНАРУЖИЛИ ТВОРЦА».
Агент убедился, что послание Лектора помещено в разделе частных объявлений, и отправил экземпляр экстренной почтой в Вашингтон. Он увидит его опять и узнает по грязному пятну, оставшемуся от его большого пальца на первой странице, но это произойдет много лет спустя, когда он с детьми придет на экскурсию в штаб-квартиру ФБР.
Глава 15
За час до рассвета Крофорд неожиданно проснулся. Он увидел, что в комнате темно, почувствовал, как жена уютно прижимается своей пышной грудью к его узкой спине… Крофорд не понимал, что его разбудило, пока телефон не зазвонил во второй раз. Он протянул руку и мгновенно нащупал аппарат.
– Джек, это Ллойд Бауман. Я расшифровал текст. Я хочу зачитать его тебе прямо сейчас.
– О'кей, Ллойд, – Крофорд пошарил подошвами по полу, пытаясь нащупать тапочки.
– Текст такой: «Грэхем живет в Маратоне, Флорида. Береги себя. Убей их всех.» – Черт! Нужно торопиться.
– Безусловно.
Крофорд, раздетый, кинулся в кабинет. Сделал два звонка во Флориду, а затем позвонил в аэропорт и Грэхему в отель.
– Уилл, Бауман расшифровал послание.
– А что там говорится?
– Сейчас скажу, только сперва послушай меня. Все в полном порядке. Я уже принял необходимые меры, поэтому не бросай трубку, тогда я тебе скажу…
– Говори же!
– Там был твой домашний адрес. Лектер сообщил этому мерзавцу твой адрес. Погоди, Уилл! Шериф уже послал на отмель две машины.
С моря тоже все контролируется. Зубастый пария ничего не успеет предпринять за такое короткое время. Мужайся. Ты с моей помощью сможешь опередить его. А теперь слушай внимательно… Полицейские не хотят пугать Молли. Машины шерифа только перекроют подход к дому. Двое ребят подберутся поближе и будут вести наблюдение. Можешь позвонить ей, когда она проснется. Заеду за тобой через полчаса.
Молли и Уилли одними из первых сошли с трапа самолета в Вашингтонском аэропорту. Заметив в толпе Грэхема, Молли не улыбнулась, а лишь сказала что-то Уилли, и они принялись пробираться вперед, лавируя в потоке возвращавшихся из Флориды туристов.
Молли оглядела Грэхема с ног до головы и чмокнула в щеку. Ее загорелые пальцы, прикоснувшиеся к его щеке, оказались холодными, как лед.
Грэхем почувствовал, что мальчик не спускает с него глаз. Уилли не подошел к нему близко, а поздоровался за Руку.
По дороге к машине Грэхем отпустил какую-то шутку по поводу тяжелого чемодана.
– Давай я понесу, – серьезно сказал Уилли.
Когда они выезжали со стоянки, за ними проехал коричневый «шевроле» с мэрилендским номером.
Грэхем переехал через мост в Арлингтоне и перед тем, как свернуть на восток, к Чезапикской бухте, показал своим спутникам памятники Линкольну и Джефферсону и монумент Вашингтону.
Когда они отъехали от города на десять миль, коричневый «шевроле» поравнялся с машиной Грэхема. Водитель повернулся к нему и поднес ко рту руку. Грэхем услышал его голос, доносившийся неизвестно откуда.
– Фоке Эдвард, «хвоста» за тобой нет. Счастливого пути!
Грэхем нагнулся и заглянул под приборный щиток, где был спрятан микрофон.
– Роджер Бобби, я тебе очень признателен.
«Шевроле» сбавил ходи включил сигнал поворота.
– Он хотел убедиться, что за нами никто не едет, – объяснил Грэхем.
– Я поняла, – откликнулась Молли.
Около полудня они остановились поесть крабов в придорожном ресторанчике. Уилли пошел посмотреть на аквариум, где плавали живые омары.
– Молли, мне ужасно неприятно, что все так обернулось. Извини, – сказал Грэхем.
– Он теперь охотится за тобой, да?
– У нас нет оснований так считать. Ему подал эту идею Лектер… Он даже потребовал этого!
– До чего ж мерзко… Будто я прикоснулась к какой-то липкой мерзости.
– Я тебя понимаю. Вы с Уилли поживете у брата Крофорд. Там безопасно. Кроме нас с Крофордом никто не знает, что вы будете.
– Ты уж мне лучше не говори о Крофорде.
– Там очень хорошо, вот увидишь.
Она глубоко вздохнула, и вдруг ее гнев сменился равнодушием и усталостью. Молли поглядела на Грэхема и криво усмехнулась.
– Черт, на меня что-то накатило, прямо душила ярость. Но неужели нам придется общаться там со всякими Крофордами?
– Нет. – Он отодвинул корзиночку с печеньем и взял Молли за руку. – Уилли много известно?
– Прилично. Мамаша его дружка Томми притащила из супермаркета одну газетенку, а Томми показал ее Уилли. Там про тебя такого понаписали! Переврали все, что только можно… И про Хобса, и про то, куда ты после этого угодил, и про Лектора… Уилли очень расстроился. Я спросила, не хочет ли он поговорить со мной, но он лишь поинтересовался, знала ли я… Я сказала: да, мы с тобой говорили на эту тему, и ты мне перед свадьбой все рассказал. Потом я хотела рассказать, как все было на самом деле, но он ответил, что предпочитает узнать от тебя.
– Очень хорошо. То есть для него хорошо. А что за газетенка? «Сплетник»?
– Не знаю. Наверное.
– Ну, спасибо, Фредди!
При мысли о Фредди Лаундсе Грэхем рассвирепел и вскочил со стула. Пришлось даже зайти в туалет и умыться холодной водой.
Сара собралась уходить, как вдруг зазвонил телефон. Она положила на стол сумочку и зонтик и сняла трубку.
– Особый отдел Крофорда. Нет, мистера Грэхема здесь нет, но вы можете передать мне… Да нет, я бы с радостью… Да, завтра он будет, но мне все-таки хотелось бы узнать, кто…
Ее тон насторожил сидевшего за столом Крофорда, и он обернулся.
Сара держала трубку так, словно это была змея.
– Он позвал Уилла и сказал, что позвонит завтра после полудня. Я пыталась из него что-нибудь вытянуть, но…
– Из кого?
– Он сказал: «Просто передайте Грэхему, что звонил Пилигрим». Но ведь так доктор Лектер называет…
– Зубастого парию, – подхватил Крофорд.
Пока Молли с сыном распаковывали вещи, Грэхем пошел в овощной магазин. Купил несколько желтых дынь и спелой смородины. Припарковав машину напротив дома, несколько минут посидел, стиснув руль. Ему было стыдно, что из-за него Молли вынуждена покинуть дом, который она так любит, и остаться среди незнакомых людей.
Крофорд сделал все, что мог. Он предоставил им не безликое казенное жилье, где подлокотники кресел захватаны чужими руками, а в ванной и туалете воняет хлоркой. Нет, их поселили в прелестном, только что побеленном коттедже.
Здесь домашняя обстановка и настоящий уют. На заднем дворе, выходившем к Чезапикскому заливу, лежал плот.
За шторами голубовато мерцал экран телевизора. Грэхем знал, что Молли с Уилли смотрят бейсбол.
Отец Уилли был бейсболистом, и очень неплохим. Они познакомились с Молли в школьном автобусе, а поженились, еще учась в колледже.
Отец Уилли играл в юношеской команде, и они с Молли исколесили всю Флориду. Уилли ездил с ними, и это было прекрасное время. Они питались одними консервами, но были полны энтузиазма. Отца Уилли взяли в команду «Кардинале» с испытательным сроком, и он удачно провел первые две игры. Но потом ему вдруг стало трудно глотать. Сделали операцию, но оказалось, что опухоль дала метастазы. Болезнь прогрессировала не по дням, а по часам. Он умер через пять месяцев после операции. Уилли было тогда шесть лет.
Мальчик до сих пор старался не пропускать ни одного бейсбольного матча. А Молли смотрела бейсбол только когда грустила.
У Грэхема не было ключа. Он постучал.
– Я открою, – донесся до него голос Уилли.
– Подожди! – Между шторами мелькнуло лицо Молли. – Да, все в порядке, можно открывать.
Уилли стоял на пороге, прижимая к груди гарпун.
Грэхем догадался, что мальчик привез гарпун в чемодане.
Молли взяла у Грэхема сумку.
– Хочешь кофе? Тут есть джин, но ты такой не любишь.
Пока она возилась на кухне, Уилли вызвал Грэхема во двор.
Оттуда им были видны огоньки судов, стоявших на якоре в заливе.
– Уилл, я хочу уберечь маму.
– Что нужно для этого сделать?
– Здесь вы в полной безопасности, Уилли. Помнишь машину, которая специально ехала за нами из аэропорта? Никто не знает, где вы.
– Этот сумасшедший хочет убить маму, да?
– Возможно. Ему стало известно, где мы живем, и я, естественно, потерял покой.
– Ты собираешься его убить?
Грэхем на мгновение закрыл глаза.
– Нет. Я должен просто разыскать его. Его поместят в психиатрическую клинику и будут там лечить, чтобы он больше никому не смог причинить зла.
– Мама Томми купила эту газетенку, Уилл. Там говорится, что будто бы ты убил в Миннесоте какого-то парня и тебя упекли в сумасшедший дом. Я раньше об этом не знал. Это правда?
– Да. – я начал было расспрашивать маму, но потом решил, что лучше будет спросить тебя.
– Я ценю твою искренность. Это был не сумасшедший дом, а обычная больница, где лечат разные заболевания. – Грэхему казалось, что это имеет принципиальное различие. – Меня поместили в психиатрическое отделение. Вижу, тебе это не безразлично. Ну да, ведь я женат на твоей маме!
– Я обещал папе заботиться о ней. И сдержу свое обещание!
Грэхем почувствовал, что должен многое рассказать Уилли, но ему не хотелось вспоминать.
Свет в кухне погас. Сквозь стеклянную дверь Грэхем видел смутный силуэт Молли.
Он знал – мир между ними зависит от того, сумеет ли он поладить с Уилли.
А тот явно не знал, о чем спрашивать. Грэхем пришел ему на выручку.
– Я попал в больницу после той истории с Хоббсом.
– Ты его пристрелил?
– Да.
– А как это случилось?
– Ну.., начать с того, что Гарретт Хоббс был сумасшедшим. Он нападал на школьниц и… убивал их.
– Как?
– Ножом.
Мне удалось обнаружить на одежде одной из девочек маленький кусочек металла. Что-то типа металлической стружки, которая появляется, если режут водопроводные трубы. Помнишь, такая оторвалась, когда мы устанавливали на улице душ?
Мне пришлось встретиться с десятками газовщиков, водопроводчиков и других рабочих. Это заняло уйму времени. Когда я пришел на стройку, Хоббс уже уволился оттуда. Я прочитал его заявление, и оно показалось мне… каким-то странным. Хоббс нигде не работал, и я отправился к нему домой.
Я поднимался по лестнице к, нему в квартиру. Со мной шел полицейский в форме. Хоббс, должно быть, увидел нас. Я еще не успел подняться по лестнице, как вдруг он открыл дверь, вытолкнул жену. Она покатилась по лестнице… мертвая.
– Он ее убил?
– Да. Поэтому я попросил полицейских вызвать ребят из спецназа. Но потом услышал крики и понял, что в квартире дети… Нужно было дождаться ребят, но я не смог.
– И ты ворвался в квартиру?
– Да. Хоббс схватил свою дочку. У него был в руках нож, и он резал ее этим ножом… А я его застрелил.
– Девочка умерла?
– Нет.
– Она поправилась?
– Не сразу. Но теперь она уже здорова.
Уилли молча переварил услышанное.
С корабля, пришвартовавшегося в заливе, доносилась тихая музыка.
Грэхем очень хотел бы выговориться и все забыть, но перед ним вновь и вновь всплывали картины прошлого. Миссис Хоббс, которой муж нанес Бог знает сколько ножевых ранений, цеплялась за одежду Грэхема… Увидев, что она уже не дышит, и услышав доносившиеся из квартиры крики, Грэхем разжал ее скользкие залитые кровью пальцы и вышиб плечом дверь. Хоббс держал свою дочь и пытался перерезать ей горло, а она вырывалась, прижав подбородок к груди. Грэхем разрядил в Хоббса кольт тридцать восьмого калибра, но тот все не падал и продолжал полосовать дочь ножом. А затем рухнул на пол и разрыдался. А девочка как-то странно попискивала… Грэхем схватил ее и увидел, что Хоббс перерезал ей горло, однако артерии остались целы. Девочка глядела на отца широко открытыми остекленевшими глазами, а он сидел на полу и рыдал, приговаривая:
– Видишь? Видишь?..
И вдруг упал и умер.
Именно тогда Грэхем понял, что кольт тридцать восьмого калибра не такое уж и надежное оружие.
– Уилли, история с Хоббсом на меня подействовала ужасно. Понимаешь, я только об этом все время и думал. И больше ни о чем! Мне казалось, что я должен был действовать как-то иначе. А потом у меня вдруг атрофировались все чувства… Я не мог есть, перестал разговаривать с окружающими.
Началась жуткая депрессия. Поэтому когда врач предложил мне лечь в больницу, я согласился. Через некоторое время мне удалось отстраниться от того, что случилось. Меня пришла навестить девочка… Ну, та, которую ранил Хоббс. Она уже поправилась, и мы с ней долго разговаривали. В конце концов мне удалось справиться с этим потрясением и вернуться к работе.
– Неужели так ужасно убить человека? А если это вынужденная мера?
– Это самое страшное в жизни, Уилли.
– Слушай, я сбегаю на минутку на кухню, ладно? Тебе что-нибудь принести? Хочешь кока-колы?
Уилли часто приносил Грэхему что-нибудь вкусненькое, но всегда делал это как бы заодно, по пути.
– Да, конечно, принеси мне кока-колы.
– Скажу маме, чтобы она тоже вышла во двор и полюбовалась огнями кораблей.
Поздно вечером Грэхем и Молли сидели на крыльце, выходящем во двор. Моросил мелкий дождик, огни судов мягко поблескивали сквозь дымку тумана. С залива дул прохладный ветер, и у Грэхема и Молли бегали по коже мурашки.
– Это может продлиться довольно долго, да? – высказала предположение Молли.
– Надеюсь, что нет. Хотя все возможно.
– Уилл, Эвелин сказала, что приглядит за моей лавкой всю эту неделю и четыре дня на следующей. Но мне все равно придется денька на два съездить в Маратон, чтобы не потерять своих покупателей. Я бы могла пожить у Сэма и Эвелин. Еще мне нужно будет съездить на рынок в Атланту. Я должна подготовиться к сентябрю.
– Эвелин знает, где ты?
– Я ей сказала, что еду в Вашингтон.
– Правильно сделала.
– Как трудно сохранить то, что имеешь, да? И заполучить-то нелегко, а сохранить – и того труднее! До чего ж зыбок наш мир!
– Да, черт возьми.
– Мы ведь вернемся к себе, правда?
– Вернемся.