Бретт: Если бы мои руки могли говорить, они сказали бы... 7 страница

— Давайте заключим сделку. Мы с вами объединимся, чтобы понять, что представляет собой ваша другая, по-детски непосредственная часть.

130 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

мами, они сами склонны их воспроизводить. Это может оказать губи­тельное влияние на терапию. Честно говоря, в чем-то Мэри меня очень разочаровала. Она очень хорошо знала, к чему это приведет, и все же рискнула пойти на еще один неудачный роман и унижение. Вызов в ее взгляде очень походил на тот, что я наблюдаю у своей юной дочери Де­вон, когда прошу, чтобы она прибрала свою комнату или доела блюдо. Она делает это, но тогда, когда соблаговолит. Это бунт, стремление к не­зависимости. Нежелание подчиниться чьему-либо контролю. Это и ока­залось ключом... к Мэри, Мэри, без чувства меры!

Я повернулся к Мэри, посмотрел ей прямо в глаза и твердо заявил:

— Я должен вам кое-что сказать.

Сделал паузу, создавая напряженную тишину. Мэри была похожа на школьницу, которой учитель только что велел остаться после уроков. Она ожидала худшего.

Мой тон смягчился:

— Следует воздать вам должное. Должно быть, нелегко было прийти и сказать мне, что у вас опять все пошло по-старому. Что вы ожидали ус­лышать от меня сегодня?

Мэри выглядела робкой, но уже не такой напряженной:

— Я думала, вы на меня рассердитесь.

— А зачем вообще об этом рассказывать? Вы не обязаны этого делать.

— Потому что знаю, что поступила плохо, — объяснила Мэри. — И знаю, что мне потом будет больно.

— Может быть, — признал я. — Но ведь вы все равно изменитесь, когда созреете для этого, не так ли?

На ее лице появилась слабая улыбка.

— Большую часть своей жизни, Мэри, вы подвергались давлению со стороны мужчин старше вас. Теперь, весьма вероятно, таким челове­ком могу стать я. Стоит вам понять, чего я от вас хочу в процессе лече­ния, и вашей жизнью начнет управлять новый мужчина.

Улыбка чуть-чуть расширилась.

— Что ж, если будет больно, значит, будет больно. С этим мы спра­вимся. Главное — то, что все это происходит в рамках вашего лечения. Вот почему я так рад, что вы заговорили о происшедшем. Для вас гораздо важнее поступать самостоятельно, чем пытаться избежать моей реакции.

Сначала создать настроение, затем сделать сообщение. Сначала стро­гость, затем похвала. Когда автомобиль замедляется, вы включаете пони­жающую передачу прежде, чем начать разгоняться. Если не переключить передачу, мотор заглохнет. Но стоит переключиться, и тут же появляется крутящий момент. Изменение не может произойти до тех пор, пока вы не переключите передачу; нажатие на акселератор при прежней умствен­

ной передаче прекращает движение вообще. Большинство людей обраща­ются за психотерапевтической помощью с залитым двигателем: нажатие на акселератор ни к чему не привело, но они не знают, что еще можно сде­лать. Они еще не нашли свой рычаг переключения передач, ту пару очков, которая помогает видеть мир с помощью другого ума. Попытки делать то, что кажется наименее естественным, разрушают их нормальные модели мышления, восприятия и поведения. Именно из этого временного хаоса с наибольшей вероятностью прорастут новые поведенческие модели.

СОПРОТИВЛЕНИЕ ДОБРУ

Как ни странно, самый сильный кризис у Мэри наступил, когда у нее на­конец появилась возможность установить по-настоящему теплые отно­шения. Рассуждая цинично, Мэри было проще терять мужчин, которые не заботились о ней. Перспектива же настоящей любви оказалась силь­ной угрозой, пугающей тем, что Мэри не сможет оправдать свои мечты.

Эта возможность возникла по чистой случайности в ходе ее занятий литературным творчеством. Мэри присоединилась к группе авторов из окрестностей г. Сиракузы (штат Нью-Йорк). Те приняли ее с интере­сом и благосклонностью. Один из членов группы, Лэрри, увидел боль­шой конверт Мэри и попросил дать ему почитать ее работы. К ее чести она не стала реагировать на его просьбу сексуальными призывами, как это было в случае со мной. Охотно, но чувствуя себя при этом очень уяз­вимой, Мэри позволила ему читать свои сочинения и общаться с нею ис­ключительно на творческом уровне. Она была потрясена и удивлена тем, что он разговаривал с ней как писатель, показал свои собственные про­изведения и выразил интерес к ее дальнейшей работе. Когда Лэрри при­гласил ее на обед, Мэри согласилась, испытывая опьяняющую смесь на­дежды, предвкушения и паники.

Иногда Мэри позволяла себе помечтать, что это может быть тот са­мый случай. А иногда беспокоилась, что он сумеет разглядеть ее личность между строк и разочаруется. Страхи Мэри возрастали в прямой пропор­ции по мере роста его интереса к ней.

— Как я могу рассказать ему о своем прошлом? — жаловалась Мэри у меня на приеме. — Что он обо мне подумает?

Для нее стали пыткой даже, казалось бы, простые решения, такие как выбор платья и косметики.

— Что мне надеть? — спрашивала она меня в который раз, понимая, что ей не следует посылать ложные сексуальные сигналы, но при этом надо и постараться выглядеть привлекательной.

В психотерапии весьма обычна ситуация, когда клиенты просят пря­мого совета. Просьбы Мэри, однако, выходили за рамки обычной обрат­ной связи. Она хотела, чтобы я конкретно указывал ей, что и как делать. За ее просьбами скрывалось предположение, что сама она не может спра­виться с ситуацией или сделать правильный выбор. Она была беспомощ­ной девочкой, ищущей поддержки у зрелого мужчины.

Это была очевидная ловушка. Любой данный мною ответ косвенным образом приводил к созданию ущербной иерархической структуры на­ших отношений. Посоветуй я Мэри надеть то или иное платье или расска­зать Лэрри про одно, но не говорить о другом, и я тем самым признал бы, что она не способна принять эти решения самостоятельно. Получив вре­менное облегчение, она осталась бы довольна мной, но это лишь увели­чило бы ее зависимость при возникновении новых кризисов в будущем.

Такая же ловушка имеется в трейдинге. Многие аналитики, журнали­сты, комментаторы и преподаватели подают себя в качестве гуру, подчер­кивая, что они знают, как достичь успеха на рынке. Даже если эти люди действительно когда-то добивались успеха (хотя доказательства тако­вого отсутствуют с удручающим постоянством), это совсем не означает, что кто-то другой когда-либо сможет обрести уверенность в собственной торговле, просто усвоив заповеди гуру. Напротив, создавая вокруг себя ауру уникальной проницательности или обладания информацией и ве­щая перед растерянными людьми, гуру неизбежно взращивает в них за­висимость и неуверенность, которые мешают успешной торговле.

Чтобы избегать таких ловушек, психотерапевты развивают в себе спо­собность слушать людей «двумя ушами»: одним—содержание, другим — процесс. Содержание отражает то, что говорится, буквальное значение высказываний людей. Процесс касается того, как передается это содержа­ние. Это невербальная оболочка, в которую облекаются слова человека. Например, фраза «Что мне делать?» может быть беспомощной мольбой о наставлении, продуманной просьбой дать совет или раздраженной ре­акцией на визит к психотерапевту. Процесс охватывает межличностный контекст коммуникации.

Когда процесс в ходе психологической консультации проблематичен даже среди, казалось бы, положительного содержания, обычно стоит сме­стить акцент сеанса. То есть прервать беседу и привлечь внимание к про­исходящему в данный момент. Это в особенности уместно, когда про­цесс обесценивает содержание, как в ситуации, когда человек просит: «Научите меня, как стать более независимым!» Обычно вообще не имеет смысла обсуждать, если способ обсуждения укрепляет саму обсуждае­мую проблему. Когда мои корреспонденты пытаются ставить меня в роль гуру, например просят спрогнозировать развитие рынка, я обычно пере-

ГЛАВА ПЯТАЯ. МЭРИ. МЭРИ. БЕЗ ЧУВСТВА МЕРЫ 133 134 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

ключаюсь на процесс и спрашиваю, почему они чувствуют себя так не­уверенно и почему испытывают потребность в открытии или поддержа­нии позиции на рынке в обстановке такой неопределенности.

Переход от содержания к процессу может показаться беспокойным и трудным тем людям, которые часто не вникают в контекст своих межличностных отношений. Несколько лет назад один из моих клиен­тов, пришедший на консультацию по семейным отношениям, назвал во время сеанса свою жену «сукой», вызвав у нее сильную обиду и него­дование. Когда я указал на конфликтный процесс и попросил его расска­зывать о собственном опыте исключительно в первом лице, он долго ду­мал и так перефразировал свое замечание: «Я чувствую, что ты сука!» Как вы можете себе представить, жена его не нашла в этих словах ника­кого утешения!

Так и Мэри не видела процесс, происходивший на наших сеансах. Она хотела лишь избавиться от страха и неуверенности, а этого она могла до­стичь благодаря моему мудрому совету. Однако, действуя как типичный психотерапевт, я указал ей на опасность сложившейся ситуации. Мэри боялась погубить новые отношения и теперь, под давлением стресса, сомневалась в своей способности справиться с положением. Я выразил свою уверенность в ее здравомыслии и убедил ее в том, что если она, бу­дучи ребенком, считала, что не может выстраивать отношения с людьми, то теперь у нее эта способность есть. Я внушил ей, что даже неправиль­ный выбор, сделанный ею, будет лучше хорошего выбора, сделанного мной, потому что позволит ей, по крайней мере, поучиться на собствен­ном опыте и сохранить свою индивидуальность.

Это было совсем не то, что хотела услышать Мэри.

К моему удивлению, она ответила вспышкой слепого гнева.

— Если вы хотите от меня избавиться, так и скажите! — прокри­чала Мэри. — Я прихожу сюда за помощью, а вы только и говорите, что я должна все делать сама. Да если бы я могла сама справиться, меня бы здесь не было!

С этими словами она бросилась за дверь, не обращая внимания на мои призывы вернуться и обсудить все это.

Хотя в следующий раз Мэри опять пришла на прием, ее дела с Лэрри складывались неважно. Она цеплялась к каждому его недостатку, чтобы найти причины для разрыва отношений. Если он не звонил ей, когда у нее были трудности, она кляла его за невнимательность, игнорируя тот факт, что он, возможно, и не знал о ее проблемах. Если во время свидания его взор падал на другую женщину, Мэри начинала ревновать и утверждать, что он изменял ей. Сначала Лэрри отшучивался; со временем же стал ак­тивнее защищаться или проявлять безразличие. Это лишь усиливало на­падки Мэри, пытавшейся доказать, что он ей не подходит, не заботится о ней и что вообще ничего у них не получится. Как ни странно, Мэри возводила стены, отгораживаясь от тех самых людей, которые были ей больше всего нужны, — от бойфренда и психотерапевта.

Писатель Хорхе Луис Борхес как-то написал, что бедам нужен потерян­ный рай. Мэри понимала, что будет несчастна без этих поддерживающих ее отношений. Получалось, что Лэрри был слишком хорош для нее и по­этому ей нужно было сбросить его с пьедестала. То же самое, конечно, относилось ко мне. Мои слова о наличии в ней уверенности оказывали на Мэри слишком большое давление, повышая ставки на случай, если она потерпит неудачу. Легче было отпихнуть меня, чем допустить воз­можность, что она разочарует меня и я оттолкну ее сам. Стоит ей разру­шить отношения, и ее худшие страхи будут подтверждены, а круг судьбы замкнется. Однако тогда она, по крайней мере, могла бы найти утешение в том, что сама, а не другие стала причиной своей гибели.

Ноя не спешил ее отпевать. Понимал, что требовалось решающее вме­шательство. Потеря многообещающих отношений с Лэрри, равно как пре­кращение нашего альянса, значительно отбросили бы ее назад, убедив в том, что она могла предложить мужчинам только свое тело. Как, однако, передать ей эту идею? Интуиция мне подсказывала: если просто объяс­нить Мэри, что происходит—как она отталкивает других, чтобы избежать возможности собственного отторжения, — это заставит ее, вероятно, еще больше замкнуться в себе и обидеться. Проверив свои собственные чув­ства, я понял, что боялся рассказать ей об этом. Я не хотел рисковать воз­можностью еще одного скандала и перспективой ее окончательного ухода.

Но чего я боялся? Может быть, того, что Мэри никогда не возобно­вит психотерапию и тем самым загубит свою жизнь? Нет, дело было не в этом. Хорошая часть ее личности знала, что ей нужна помощь, и по­этому мы продолжили нашу работу, несмотря на то что Мэри наброси­лась на меня.

Проконсультировавшись со своим «внутренним наблюдателем», я уви­дел нелицеприятную правду: я боялся, что Мэри начнет на меня кри­чать. Мне причинил боль ее прошлый взрыв, и я не хотел его повторе­ния. Как интересно развиваются события, подумал я: Мэри оскорбляет, а я жертва. Она гневается, а я должен подчиниться.

Приняв решение, я глубоко вздохнул и устремился вперед.

— Что вы подумали, когда Лэрри не позвонил вам вчера вечером? — спросил я невинно.

Голос Мэри начал повышаться:

— Я не могла в это поверить. Я потратила так много времени, по­дыскивая ему нужный подарок на день рождения. Звонила ему каж­

дый день, когда у него были экзамены. И где же он, когда мне от него что-то надо?

— Со мной было то же самое, — указал я. — Когда вам от меня потре­бовался совет, но я не пожелал дать его вам, вы встали и ушли.

— Я сыта этим по горло, — завопила Мэри. — Вы понятия не имеете, каково это, когда тебя не ценят. А я только отдаю, отдаю, отдаю...

Я поднялся, прервав литанию Мэри. В ее глазах отразилось удивле­ние, затем шок.

— Извините, пожалуйста, — сказал я мягко. — Мне нужен перерыв. Я на минутку, схожу за кофе.

Мэри промолчала. Я никогда не прерывал сеанс таким образом.

Возвращаясь, я не знал, чего ожидать. Будет ли она рассержена на меня за то, что я прервал ее? Использует ли это как предлог для того, чтобы уйти навсегда?

Одного взгляда хватило понять, что она была испугана. Очень испу­гана. Я бросил ее. Сердитая Мэри исчезла. Передо мной снова был рани­мый ребенок.

Я подвинулся к Мэри поближе, примерно так же, как это было на на­шей второй встрече.

— Еще раз прошу простить меня, — объяснил я. — Мне необходимо было покинуть вас. Мне казалось, что я разговариваю не с Мэри. Я слы­шал ее деда, сердитого мужика, кричащего, что, мол, никто его не ценит. Это меня напугало да и уязвило. Иногда взрослым, когда они чувствуют свою уязвимость, бывает нужно отойти в сторону. Этим, помимо мно­гого прочего, они отличаются от маленьких детей. Дети не могут отойти в сторону.

Слезы потекли по лицу Мэри. Она объяснила, что не хотела быть та­кой, как дед. Понимала, что ее гнев причинял Лэрри боль, но понимала, что это был единственный известный ей способ прогнать ее собствен­ную боль.

— Возможно, дело вовсе не в Лэрри, — предположил я. — Возможно, проблема в том дедушке, что живет в вашей голове. Это как записанная в голове команда, которая начинает проигрываться всякий раз, когда вы чувствуете боль, — и заставляет вас на всех нападать.

Идея показалась Мэри разумной, и вот так, из нашего совместного опыта, родилось правило «тайм-аута». Мэри получила право делать на на­ших встречах все то, что делал я, когда чувствовал себя неудобно: могла прерваться, чтобы разобраться в своих чувствах. Могла использовать тайм-аут, чтобы определить для себя источник реакции на ситуацию — собственные чувства или «запись ее деда». И могла направить свой гнев на эту запись, а не на людей, которые были для нее дороги.

На наших последующих встречах Мэри несколько раз брала тайм­ауты. Она также рассказала о тайм-аутах Лэрри, что позволило ей «отхо­дить в сторону», когда в ее отношениях с ним возникали болезненные си­туации. Как ни странно, именно благодаря этим «уходам» Мэри узнала, что другие люди не собираются ее бросать.

Схема та же самая: сначала создать настроение, затем передать сооб­щение. После переключения передачи с гневной обиды на страх перед отторжением, возникший в момент, когда я вышел из комнаты, Мэри была готова воспринять новое сообщение: проблема не в Лэрри; про­блема не в Бретте. Проблема в «записях», проигрываемых в ее голове. И как только ее врагом стали «записи», а не Лэрри и психотерапевт, Мэри стала готова относиться к этим людям по-другому.

Это была долгая и изнурительная работа, но она того стоила. Восемь месяцев спустя Мэри и Лэрри прислали мне приглашение на свадьбу.

СОЗДАНИЕ В ТРЕЙДИНГЕ СИЛЬНЫХ ЭМОЦИОНАЛЬНЫХ ПЕРЕЖИВАНИЙ

Консультирование Мэри отлично демонстрирует, как психотерапевты выступают в качестве зеркал для своих клиентов, позволяя им восприни­мать себя по-новому. Если человек не готов выступать в роли собствен­ного «внутреннего наблюдателя», эту роль может взять на себя психо­терапевт, стоящий в стороне от текущей суеты и помогающий клиенту понять смысл происходящего. Без малейшего преувеличения, отраже­ние способности к наблюдению в форме, приемлемой для восприятия другими людьми, является сердцем и душой психотерапии. Сначала об­раз, отражаемый психотерапевтом, может казаться чуждым и смущать. По мере повторения, однако, он становится все более и более знакомым и возможным для приятия.

А какое отношение все это имеет к трейдингу?

Торгуя с кушетки, вы выступаете в роли собственного психотера­певта. Вы следите за своими эмоциональными и поведенческими моде­лями даже тогда, когда изучаете модели рынков. Ваша цель, как своего собственного психотерапевта, состоит в подключении повторяющихся новых исходов к привычным моделям таким образом, чтобы вы могли ус­ваивать новые способы мышления и поведения на рынках.

О силе позитивного мышления написано немало. Многие трейдеры пытаются вызвать позитивный настрой, воображая благоприятные сце­нарии и повторяя воодушевляющие девизы. Воображение — вещь хоро­шая, но, возможно, самыми эффективными репетициями являются от-

ГЛАВА ПЯТАЯ. МЭРИ. МЭРИ, БЕЗ ЧУВСТВА МЕРЫ 137 138 ПСИХОЛОГИЯ ТРЕЙДИНГА

нюдь не позитивные. Наоборот, заставляя себя воображать самые пагуб­ные модели — одновременно активно и эмоционально напоминая себе об их разрушительном воздействии, — вы способствуете развитию у себя способности к наблюдению, которая позволит вам «проснуться» и избе­жать слепого повторения прошлых ошибок.

Как я упоминал ранее, одним из приемов, позволяющих достигнуть этого, является «прививка от стресса». Как и вакцина, которая вводит небольшую дозу вируса, чтобы стимулировать иммунную систему ор­ганизма и отразить болезнь, вызываемую вирусом, так и прививка от стресса подвергает трейдера взвешенным дозам проблемных ситуа­ций, позволяя ему мобилизовать свои лучшие бойцовские качества при возникновении реальной проблемы.

На практике это означает: избегайте позитивного мышления при размещении сделки. Почти сразу же после размещения ордера на пере­гретом рынке вам следует переключить передачу, взять тайм-аут (как Мэри) и погрузиться в очень сосредоточенное расслабленное состояние, используя глубокое ритмичное дыхание при совершенно неподвижном положении тела. Находясь в этом состоянии, представьте себе все невер­ные пути, которыми может пойти ваша сделка. Полезно думать о каж­дой сделке как о гипотезе: вы — ученый, выдвигающий гипотезу, что ры­нок пойдет в определенном направлении, на определенное расстояние, в пределах данного отрезка времени. Восприятие своей сделки в таком формате облегчает изучение всех вариантов, в которых ваша гипотеза может оказаться несостоятельной.

Эту идею прекрасно иллюстрирует один мой недавний торговый опыт. После движения рынка вниз фьючерсы Standard & Poor’s (S&P) резко пошли вверх и затем стабилизировались в относительно узком диапазоне. В это время имела место значительная покупка, о чем сви­детельствовали последовательно положительные фьючерсные премии и высокие значения TICK для акций промышленного индекса Доу-Джонса (the Dow) и Нью-Йоркской фондовой биржи (NYSE). Другой мой индика­тор, который сравнивает количество сделок во время восходящих одно­минутных периодов с количеством сделок во время нисходящих перио­дов, также указывал на давление со стороны покупки. Тем не менее цена не могла вырваться из этого узкого диапазона. Мои исследования, как правило, подтверждают, что, если высокое давление на покупке не мо­жет существенно подбросить рынок вверх, весьма вероятно наступле­ние коррекции.

Однако вскоре после того, как я открыл короткую позицию, S&P ныр­нул и затем пробил максимум недавнего торгового диапазона. Объем увеличился, поскольку трейдеры пытались заработать на кажущемся прорыве волатильности. За считаные секунды сделка ушла в минус, за­ставив меня ощутить выброс адреналина. Вернувшись к торговому мо­нитору, я ввел ордер на покрытие короткой сделки с убытком. Я был го­тов нажать кнопку и выйти из сделки, как только будет достигнут уро­вень стопа.

Тем не менее понимал, что моя реакция (страх) не соответствовала масштабам ситуации. Мне не нравится получать убыток, но я знал, что мой стоп был установлен достаточно близко, чтобы в случае его сраба­тывания мой счет пострадал несильно. В этот момент вспомнил, что на прошлой неделе подобная ситуация на рынке причинила мне серьез­ный убыток. После периода узкого диапазона, который, казалось, начи­нал склоняться вниз, я разместил ордер на короткую продажу. Неверо­ятно, но забыл проверить экономический календарь на этот день, и ока­залось, что мой ордер был исполнен за одну минуту до выхода важных данных. И конечно же, эти показатели превысили ожидания, и рынок стремительно рванул из диапазона вверх. К тому времени, когда срабо­тал мой стоп, восходящий разрыв и проскальзывание обеспечили мне болезненный убыток.

Понимая, что моей нынешней сделке никакой такой экономический отчет, скорее всего, не грозит, я сделал несколько глубоких вдохов и, со­знательно замедлив темп торговли, стал изучать таблицы Excel, чтобы понять, сколько акций в отслеживаемом мною портфеле фактически вы­рвалось из недавнего диапазона. Этот портфель состоит из 40 акций (30 из Dow и еще 10 из различных отраслей промышленности), отражающих поведение S&P 500. Я нашел, что, как правило, если S&P совершает про­рыв к относительному максимуму или минимуму, а большинство этих ценных бумаг — нет, то весьма вероятно, что прорыв окажется ложным. Динамически связав листы Excel с акциями в используемой мною торго­вой платформе Townsend Real Tick III, я могу в автоматическом режиме рассчитывать восходящие и нисходящие прорывы без необходимости проверять каждую из 40 акций вручную.

К моему изумлению, лишь семь из 40 ценных бумаг совершили про­рыв из диапазона, достигнув нового относительного максимума. «Про­рыв» S&P был почти полностью обеспечен несколькими акциями, совер­шающими сильный отскок вверх. Увидев это, я сказал вслух: «Это движе­ние ни при каких обстоятельствах не может быть длительным». По дол­гим часам исследований я знал, что в движении должно участвовать го­раздо больше ценных бумаг, чтобы оно могло обрести реальную силу.

Едва я произнес это, как был достигнут мой ценовой стоп. На этот раз я принял сознательное и аргументированное решение не исполнять, а передвинуть стоп. Вместо того чтобы привязывать стоп к уровню цен,

я решил выйти из сделки, как только 15 или больше акций портфеля со­вершат прорыв. Я подождал какое-то время, и вскоре моментум пошел на убыль. Когда S&P вернулся в предшествующий диапазон, я понял, что прорыв был ложным, и с чувством облегчения откинулся на спинку кресла. Сделка принесла мне хорошую прибыль после того, как была про­бита нижняя граница диапазона. Рынок, таким образом, дал мне то, что я дал Мэри: новый исход привычного сценария.

Забавной разновидностью этого упражнения является проговарива- ние вслух или визуализация прошлых ошибок, сделанных в тех случаях, когда ваши гипотезы не подтвердились. Например, если рынок пошел против меня в первые же минуты сделки и я увеличил свои проблемы, удвоив позицию (пытаясь достигнуть лучшей средней цены входа), то я зрительно представляю себе, как делаю это снова, смеясь над самим собой или улыбаясь и качая головой. Очень трудно отождествить себя с моделью, когда высмеиваешь ее. Смех над собой — мощное средство, позволяющее лучше видеть себя со стороны. Пытаясь предвосхитить не­благоприятные повороты рынка, подумайте обо всех тех вещах, которые вы могли бы натворить, чтобы всерьез испортить дела, а затем высме­ивайте их прежде, чем они смогут быть реализованы по-настоящему.

Заметьте, что эта психотерапевтическая тактика не сильно отличается от лечения Мэри. В обоих случаях изменение происходит, когда вы вос­производите в реальном времени привычную разрушительную модель поведения, развиваете визуальное понимание того, что происходит, пе­реключаетесь в другой режим и пробуете что-то новое. В случае с Мэри я помог встряхнуть ее привычные модели, нарушив ее комфорт, когда не стал сразу же отрицать мой интерес к ней и когда выходил из ком­наты во время ее приступов ярости. В торговой ситуации встряска прои­зошла, когда я просмотрел таблицы Excel и понял, насколько мала веро­ятность прорыва. Здесь роль психотерапевта сыграли исследования, за­ставившие меня усомниться в своем понимании событий и позволившие увидеть вещи в другом свете.

Ложный прорыв S&P продемонстрировал, как недавняя неудача в тор­говле сделала меня чрезмерно чувствительным к возможности ее повто­рения на следующей неделе. Часами упражняясь в антистрессовой при­вивке, я научился сомневаться в себе каждый раз, когда эмоциональная реакция рынка выглядит чрезмерной. Таким образом, выброс адрена­лина стал сигналом, побудившим меня сделать несколько глубоких вдо­хов и изучить причины моей реакции. Вместо того чтобы растеряться от страха, я использовал его, чтобы углубиться в данные. Если бы цифры подтвердили мои страхи, я наверняка быстро вышел бы из сделки и по­заботился о том, чтобы сработавший стоп оставил мне достаточно капи-

ГЛАВА ПЯТАЯ. МЭРИ. МЭРИ. БЕЗ ЧУВСТВА МЕРЫ 141

воспрепятствовать воспроизведению вами привычных решений, уже из­живших свою полезность. В психотерапии этот толчок совершают врачи, сознательно противостоящие шаблонным тенденциям клиентов. Трей­деры могут корректировать себя сами, используя эмоциональные упраж­нения, такие как десенсибилизация, прививка от стресса и высмеивание устаревших привычек, и обращаясь к основанным на исследованиях стра­тегиям, противоречащим устоявшемуся видению рынков.

Потребность в таких стратегиях для ломки ажитирующих моделей, проявляющихся в торговле, похоже, особенно важна для менее опытных трейдеров. В своей захватывающей работе Эндрю Лоу и Дмитрий Репин из Массачусетского технологического института подключали к маши­нам биологической обратной связи как опытных, так и неопытных трей­деров с целью исследования их реакций на рынки. Координируя биоло­гическую обратную связь с поминутным поведением рынка, исследова­тели могли наблюдать, как те или иные события вызывали эмоциональ­ные реакции трейдеров. Интересно (и, вероятно, закономерно), что не­опытные трейдеры демонстрировали наиболее яркую эмоциональную реакцию на такие события, как увеличение волатильности. Это позво­ляет с уверенностью предположить, что опьпгные трейдеры приобретают свой опыт и добиваются успеха отчасти за счет применения стратегий, позволяющих снижать физиологическое возбуждение в сложных ситуа­циях. Их предшествующий опыт, вкупе со многими часами исследований и планирования, может выполнять роль прививки от стресса, уменьшая их чувствительность к событиям, которые бросают новичков то в жар, то в холод.

Далее в работе Лоу и Репина утверждается, что вовсе не обязательно страдать от эмоциональных и поведенческих расстройств, чтобы приме­нять неправильные модели торговле. Для создания помех вполне доста­точно нормальных, естественных методов обработки информации. Хо­рошим примером тому может служить эффект наделения, описанный исследователями Тверски и Канеманом. Предположим, я готов потра­тить на приобретение некоего предмета обихода только $5. Но, купив его, я, возможно, не пожелаю расстаться с ним даже за $10. Как только что-то становится моим, я совершенно естественно наделяю его особой ценностью и значением.

Это в равной степени относится к заключениям и прогнозам в трей­динге. На своем личном сайте (www.greatspeculations.com/brett/weblog. htm) я веду блог, в котором делюсь своими гипотезами о рынках и раз­мышлениями о психологии трейдинга. Он стал полезной частью моей подготовки — здесь я излагаю свои мысли, получаю полезные отклики и встраиваю их в свои последующие торговые планы. Недавно я опубли- тала для следующих сделок. Но цифры не подтвердили мои страхи, по­зволив мне написать новый исход сценария.

Пару лет назад мы с моей 10-летней дочерью Девон сидели, рассма­тривая рыночные графики и составляя совместное электронное письмо в Speculators List, детище Лорел Кеннер и Виктора Нидерхоффера. Лорел и Вик любезно увековечили этот труд Девон в следующем выпуске со­ветов Speculators List. Рынок, утверждала Девон, походит на стаю рыб. Существует два типа рыб, которые могут отбиваться от стаи: 1) слабые и нерешительные; 2) лидеры. Вся стая перемещается вслед за лидерами, оставляя слабейших позади. Чтобы предвидеть вероятное движение, предположила она, нужно выявить лидеров.

С тех пор я с пользой применял идею Девон во многих торговых ситуа­циях. Очень часто какой-нибудь сектор, например акции полупроводни­ков или финансовые акции, совершает прорыв раньше общего рынка. Иногда такие сектора сообщают о своем случайном лидерстве, отказы­ваясь падать во время утреннего снижения и затем оказываясь в первых рядах достигших положительной территории на отскоке. Легко поте­ряться в отдельных движениях и перестать видеть общую картину рынка. По этой причине я держу в прямом доступе на своем мониторе миними­зированные графики самых распространенных лидеров стаи. Отслежива­ние их поведения увеличивает шансы стать настоящим «наблюдателем» рынка, способным ловить возникающие движения.