Психологическое знание о труде в сочинениях М. В. Ломоносова и А. Н. Радищева

Если культура есть совокупность достижений людей в ма­териальном и духовном производстве, умственном, нравст­венном развитии и общественном устройстве и если труд, та­ким образом, не может не быть ее существенным условием и звеном, то характеристика места и значения М. В. Ломо­носова в отечественной культуре была бы неполной, если бы мы не приняли во внимание его идеи и разработки, относя­щиеся к вопросам психической регуляции труда как важней­шей стороны человеческой активности.

Существенное специфическое основание для рассмотрения затронутого вопроса состоит в своеобразном складе личности самого Ломоносова, что ставит его на особое место среди людей, мнение которых о труде и его психологических осо­бенностях может представлять историко-культурную, а сле­довательно, и актуальную ценность.

Реконструируя склад личности Ломоносова, выделим сле­дующие его особенности, существенные в контексте задачи уразумения его взглядов на психологические составляющие и факторы труда.

1. Широкое понимание Ломоносовым труда вообще как созидательной деятельности в любой области науки и прак­тики. Слова «труд», «труждаться» он применяет и к рудоко­пу, и к полководцу, и к живописцу, и члену Императорской Академии Наук, и к мореплавателю, и т. д.

2. Уважительное отношение к человеку как субъекту тру­да, доверие к его инициативе и интеллекту. Наряду с тем, что Ломоносов в необходимых случаях разрабатывает под­робные предписания о выполнении каких-либо работ, он соз­нательно оставляет те или иные стороны труда «на произво­ление» людей, занятых им.

Давая подробнейшие рекомендации к снаряжению экспе­диции по освоению «Сибирского океана» (Северного морско­го пути), Ломоносов считает нужным в заключительном раз­деле отметить: «Сии предписанные для показанного морско­го путешествия пункты наблюдать господам командирам со всякою исправностью; однако смотря по обстоятельствам, имеют позволение делать отмены, служащие к лучшему ус­пеху, что полагается на их благорассуждение и общее согла­сие, которое им паче всего рекомендуется, чтобы единодушным рачением и якобы единым сердцем и душою внимали, прилежали и усердствовали...» [44. Т. VI. С. 535].

Излишне говорить, что приведенные высказывания харак­теризуют не только стабильное отношение Ломоносова к лю­дям, занятым делом, но и вполне определенные взгляды на вопросы управления людьми - психологии управления, как мы бы сказали.

3. Отношение к всякому труду «без гнушения», а точнее, уважительное отношение ко всякому труду: «...предостеречь мне должно, дабы кто не подумал... якобы я с некоторыми нерассудными любителями одной своей должности с презре­нием взирал на прочие искусства. Имеет каждая наука рав­ное участие в блаженстве нашем» [44. Т. II. С. 368].

4. Глубокая личная (мотивационная и операциональная) включенность в разнообразные виды труда, сопровождающа­яся соответствующей умелостью. Идет ли речь об «учинении проекта» нового «Регламента» Академии Наук или об изго­товлении цветного стекла, о написании трагедии по повелению ее императорского величества или о проведении химических, физических опытов, анализах солей, «пробах» руд по «орде­ру» академической канцелярии, Ломоносов обнаруживает и глубокое понимание общественного смысла, перспективного значения творимого, и дотошность, настойчивость, изобрета­тельность в исполнении дела.

5. Неуемная любознательность, необычайная широта и ак­тивность интересов. Эта сторона личности М. В. Ломоносова многократно отмечена и общепризнана.

6. Широкая и детальная осведомленносгь в мире труда. Обсуждая вопросы физики, химии, физической химии, Ломо­носов очень часто делает экскурсы в соответствующие облас­ти практического труда, обнаруживая дотошное знание под­робностей.

Рассматривая различные химические «операции», называ­ет кондитеров, работу в солеварнях, в «заведениях», изготов­ляющих селитру, вспоминает оружейников, стеклоделов, «пробирных мастеров», гончаров, «кирпичников», «мастеров фарфоровых изделий, прачек, ремесленников, делающих из свинца сурик и др.

Описание области труда, даваемое Ломоносовым, оказы­вается подчас поразительно скрупулезным и многоохватным. Он принимает в расчет и внутреннюю - психологическую - сторону труда, и внешние средства, инструменты, производст­венные условия. Можно подумать, что он читал современные нам работы по эргономике, в которых провозглашается ком­плексный подход анализа систем «человек-средства труда- производственная среда». Вот фрагменты, характеризующие профессиографический, психографический (как теперь бы ска­зали) подход Ломоносова к труду: «Рудоискатели прежде, нежели руд и жил искать начинают, смотрят и рассуждают наперед положение и состояние всего места, причем следую­щие вещи примечают...» [44. Т. V. С. 431] - и далее следует подробнейшее описание признаков, дающих возможность предположительной оценки месторождения, дополненное со­ображениями о том, нет ли неприятеля, наводнений, «ядови­того воздуха» или какого-нибудь иного «противного случая» [44. Т. V. С. 431].

Отнюдь не забывал отец российской науки о том, что в наши дни принято обозначать «человеческим фактором». Это тем более ценно, что писалось все это в условиях сословно-классового общества.

«Труждающиеся» у Ломоносова не только совершают ра­бочие движения, но «рассуждают», «видят», «примечают», проявляют «осторожность», имеют «надежды», «изволение» или «произволение», печалятся, радуются, проявляют муже­ство и т. д. Некоторые разделы его сочинения о «рудных де­лах» изложены (и даже озаглавлены) буквально в таких терминах, как «осторожность горных людей», «надежды ру­докопов», «надежды от положения жил», «надежды от жиль­ных материй» и т. д. Иначе говоря, технология часто изло­жена как бы глазами человека, непосредственно включенно­го в труд с его муками и радостями, а не с позиции стояще­го в стороне (или «надстоящего») наблюдателя-регистрато­ра. Подобного рода психологические «антропоцентрические» интерпретации труда часты и в общих оценочных суждениях Ломоносова, например: «...людей, которые бедственными тру­дами или паче исполинскою смелостию тайны естественные испытать тщатся, не надлежит почитать предерзкими, но му­жественными и великодушными» [44. Т. III. С. 23].

7. Гармоничное сочетание теоретического и практического творческого ума. Это утверждение едва ли нуждается в спе­циальном обосновании - весь неподдающийся охвату вклад М. В. Ломоносова в отечественную культуру говорит об этом как нельзя более красноречиво.

Перейдем от характеристики личности М. В. Ломоносова к рассмотрению его научных представлений, которые можно отнести к области психологии труда.

В целом материалы сочинений М. В. Ломоносова, даю­щие основание реконструировать его научные представления, относящиеся к области, именуемой в наши дни как «психо­логия труда», можно упорядочить прежде всего в виде сово­купности следующих тем.

1. Построение эмоционально насыщенных образов-целей (и, следовательно, «смыслов») труда и вопросы его стимулирования. В научных сочинениях, публичных выступлениях, за­метках, «мнениях» и разработках Ломоносов неизменно ярко рисует ценностные представления, которые кяк бы призваны задать мотивационную основу той или иной полезной дея­тельности. В результате возникает целая система «смыслов» труда. Это и «умножение счастья человеческого рода», и «сла­ва и польза («вечное удовольствие») отечества», и преодоле­ние тягостных состояний («умаление скуки»), «облегчение ра­бот», «отвращение препятствий», в том числе благодаря ис­пользованию приспособлений, «махин», удобство и безопас­ность труда, экономическая выгода, удовольствие («увеселе­ние») от нахождения истины, страсть «насыщать свой дух при­ятностью самого дела» и многое другое.

Наряду с позитивными ценностями Ломоносов с необходи­мой долей иронии или сарказма называет своего рода анти­ценности, в частности те нежелательные варианты человече­ской активности на профессионально-трудовых постах, с ко­торыми надо, по его мнению, бороться или которых следует избегать.

Смыслы труда тонко дифференцируются. Если речь идет о научной работе в лаборатории, то Ломоносов подчеркивает, что «труды предпринимаются не для получения выгоды, но ради науки» [44. Т. II. С. 5691 Если речь идет о практи­ческой стороне дела, то он акцентирует то, что «меньшим тру­дом и иждивением (затратами. - Е. К; О. Н.) лучшее дейст­вие производит» [44. Т. II. С. 365].

Поучительно, что причину необходимости работ по улуч­шению труда Ломоносов усматривает в первую очередь не в выгоде, но в заботе о здоровье людей и их безопасности.

Проектируя крупное предприятие (например, освоение «Сибирского океана» или «исправление» Санкт-Петербургской Императорской Академии Наук), Ломоносов детально разрабатывает систему стимулирования занятых соответству­ющими делами людей, в частности способов их «ободрения», преодоления утомления и т. д.

Особенно интересны с психологической точки зрения ре­комендации на случай вынужденного зимовья («Если боже сохрани, судно повредится...»). Он дает предписания по уст­ройству зимовья, общей организации поведения («всячески быть в движении»), борьбе с цингой и наряду с этим советует действовать «...ограждаясь великодушием, терпением и вза­имным друг друга утешением и ободрением, помогая едино­душием и трудами, как брат брату, и всегда представляя, что для пользы отечества все понести должно и что сему их под­вигу воспоследует монаршеская щедрота, от всея России бла­годарность и вечная в свете слава» [44. Т. VI. С. 532].

В затронутых материалах существенно вовсе не то, на­сколько «вечными» являются рекомендации Ломоносова. Важ­но другое: он располагал исторически конкретным истинным знанием о психике занятого трудом человека и был при этом не просто академическим «держателем» этого знания, но при­менял его в практике рационализации труда.

2. Вопросы волевой саморегуляции труда. Соответствую­щие идеи Ломоносова закономерно связаны с его представле­нием о трудящемся как человеке, которому многое доверяется на его «произволение», «рассуждение». Так, он отмечает: «При искании жил не надлежит скоро от дела отставать, когда кто нескоро до руд дойдет, ежели многие признаки их на том ме­сте показывают» [44. Т. V. С. 440].

3. Вопросы проектирования средств и условий труда с уче­том психологических особенностей людей. Сочинения Ломоно­сова изобилуют предложениями разного рода средств труда, причем очень часто эти предложения обосновываются ссыл­ками на особенности психики человека. Интересен с точки зрения психологии труда как науки проект «особливого само­пишущего компаса», который можно рассматривать не толь­ко как навигационный прибор, но и как первый известный нам самопишущий прибор (в проекте) для психологических иссле­дований трудовой деятельности - деятельности рулевого («правящего») на судне [44. Т. IV. С. 150-152].

Предлагая еще один навигационный инструмент, Ломоно­сов приводит в пользу его рациональности чисто психологиче­ский довод: «Для умаления скуки точного разделения цело­го квадранта для получения большей исправности сие средст­во за лучшее почитаю» [44. Т. IV. С. 135]. С позиций совре­менного психолога, это отнюдь не слабый довод, поскольку вопрос «умаления скуки» переобозначенный в современных терминах, входит в структуру актуальнейшей проблемы кор­рекции неблагоприятных функциональных состояний человека в труде.

Предлагая новый способ «находить и наносить полуденную линию», Ломоносов опять-таки опирается на психологические доводы: «Обыкновенный способ требует раздвоения внима­ния наблюдателя, именно последний должен и следить за дви­жением звезды и отмечать время; а наш не требует часов, не отвлекает внимания и ничем иным не отвлекает зрение, за­нятое одним делом» [44. Т. IV. С. 3951. Вот превосходный пример использования психологических знаний о свойствах внимания - распределении («раздвоении») и отвлечении его - при проектировании средств труда. Из ограничений, которые психологические особенности человека накладывают на вещественные условия и средства труда химика-исследова­теля, исходит Ломоносов и при обсуждении оборудования хи­мической лаборатории; оборудования не должно быть слиш­ком много, так как «химик не может быть в достаточной мере осмотрителен, если поставит опыты в количестве, превышаю­щем то, какое может быть охвачено вниманием его мысли» [44. Т. II. С. 569].

Как известно, свойственная нашему времени специализа­ция областей науки и техники давно уже привела к тому, что средства труда проектируют одни люди, а о субъектном - психологическом - «факторе» труда знают и думают другие, что в свою очередь породило множество проблем делового «стыкования», «психологического» и «инженерного» проектирования. В силу исторических обстоятельств и специфических личных качеств Ломоносов сочетал в одном лице и конструк­тора техники и знатока человеческой психологии, поэтому для него не существовало деление «человек» и «техника». В своих проектах он умел также учитывать сферу делового взаимодействия людей (социально-психологические явления, как теперь говорят).

4. Вопросы проектирования больших систем с учетом психологических особенностей труда. К числу соответствующих проектов М. В. Ломоносова можно отнести документы, касаю­щиеся «исправления» Академии Наук (ее, кстати, Ломоносов сам подводит под понятие «система») и освоения Северного морского пути.

Требования профессии к человеку отличаются в работах Ломоносова весьма тонкой нюансировкой в зависимости от специфики деятельности.

С точки зрения методологии проектирования больших сис­тем (неизбежно включающих «человеческий фактор») особый интерес представляет то, что Ломоносов уделяет специальное внимание общим основаниям и принципам проектирования. Проводимые ниже утверждения встречаются в его материалах трижды, причем один раз они сформулированы им на латин­ском языке.

В связи с «исправлением» Академии Наук эти основания сводятся к следующим положениям:

- необходимо отвлекаться от ситуации в том виде, как она сложилась к настоящему времени, и заботиться о некоторой обобщенности устанавливаемой системы;

- предусматривать самообеспечение системы и ее внешний полезный выход;

- разумно использовать имеющийся опыт (свой и зарубежный);

- строить оптимальные межлюдские отношения в сис­теме;

- дифференцированно подходить к оценке деловой акти­визации людей в системе;

- неукоснительно и точно осуществлять порядок распре­деления руководящих функций в системе;

- равномерно, пропорционально, целесообразно распреде­лять материальные ресурсы [44. Т. 10. С. 14-16].

5. Вопросы оптимизации межлюдских отношений в труде. Соответствующие идеи высказываются Ломоносовым, как мы уже не раз имели возможность убедиться, по поводу любого мало-мальски важного дела, будь то проверка кунсткамеры, постройка зданий, работа Академии или работа в лаборато­рии.

В заметках для себя он пишет: «На людей, имеющих за­слуги перед республикой (общим делом. - Е. К; О. Н.) нау­ки, я не буду нападать за их ошибки, а постараюсь приме­нить к делу их добрые мысли» [44. Т. 1. С. 107]. И еще: «Ошибки замечать не многого стоит; дать нечто лучшее - вот что приличествует достойному человеку» [44. Т. 1. С. 129].

Как мы могли заметить, психологическое знание о труде и трудящемся М. В. Ломоносов учитывал и порождал не для академических деклараций, а для делового применения. В этом состоит важная и поучительная для современных пси­хологов специфическая черта великого ученого, определяю­щая его место и долю участия в нашей науке.

А. Н. Радищеву (1749-1802) принадлежит выдающееся место в истории отечественной передовой общественной мыс­ли второй половины XVIII в. Он первый в нашей стране ре­волюционер, выступивший публично на борьбу с самодержа­вием и крепостничеством с проповедью идеалов буржуазно-демократической республики.

А. Н. Радищев опирался на передовые идеи французских деятелей просвещения (прежде всего Гельвеция), а также оте­чественных ученых-материалистов (М. В. Ломоносова и др.).

Психологические представления о труде и роли труда в жизни личности являются органичной частью системы ма­териалистической философской концепции А. Н. Радищева.

В главном труде его жизни «Путешествие из Петербурга в Москву» А. Н. Радищев рисует картины жизни крестьян в ус­ловиях крепостного права.

В главе «Любань» А. Н. Радищев оказывается в роли ин­тервьюера, беседующего с пашущим крестьянином. Он описы­вает старательность крестьянина, легкость, с которой он ма­нипулирует сохой.

Материал беседы представлен так, чтобы читатель был причастен к событиям и убедился в разнице труда на себя, труда свободного, которым был занят крестьянин, и труда под­невольного, при отработке барщины, а также в различном по­ложении крестьян, принадлежащих помещикам (с их неогра­ниченной хищнической эксплуатацией крестьян), и крестьян «казенных», озабоченных фиксированным размером оброка [68. С. 56-57].

В главе «Крестьцы» А. Н. Радищев обращается к своим детям с наставлениями им к будущей жизни и показывает чи­тателю, одновременно какими целями, способами и принципами он сам руководствовался в их воспитании. Оказывается, что, несмотря на то, что дети его - дворяне, они умеют до­ить корову, варить «щи и кашу», они быстро бегают, могут поднимать тяжести «без натуги», умеют «водить соху», вско­пать грядку, владеют косою и топором, стругом и долотом» [68. С. 111]. Зачем эти умения нужны в жизни? Чтобы суметь «заставить сделать» и быть снисходительным к погрешностям, зная трудности исполнения. Он отмечает необходимость в фи­зическом развитии и поддерживании тела в крепком, здоро­вом состоянии, ибо укрепляя тело, одновременно укрепляем и дух.

Деятельная позиция в жизни рекомендуется им как сред­ство преодоления недуга, болезни. Если нет аппетита, нездо­ровится, нужно привести себя в движение, поголодать, дове­сти себя до усталости и тем самым вернуть аппетит и хоро­ший сон. Человеку необходимо равновесие рассудка и страс­тей; последнего можно достичь только трудом, трудолюбием.

Нужно «трудиться телом» и тем самым управлять волне­нием, страстями; «трудиться сердцем», упражняясь в соболез­новании, милосердии (чтобы страсти имели благое, нравственное начало); необходимо «трудиться разумом», упражня­ясь в отыскании истины, тем самым «разум управлять будет вашею волею и страстями» [68. С. 114].

§ 13. Предреформенная Россия XIX века: