Psychology of old age: peculiarities of personality development in latest adulthood 2 страница

D. Grubin [74] считает, что изменение самоидентичности вследствие переживания физического, сексуального или психического насилия в раннем возрасте (наряду с органическими, гене-

стр. 105

тическими предпосылками или последствиями раннего поражения головного мозга) является одним из существенных факторов нарушения эмпатии. Автор полагает, что способность сочувствовать страданию жертвы должна предотвратить сексуальное насилие. Возрастание количества различных видов насилия становится возможным индикатором садистического действия и должно свидетельствовать о нарушении "эмоционального" компонента сопереживания, сочувствия.

Имеются данные о том, что у насильников выявляется высокий уровень андрогинии, т.е. их маскулинные и фемининные качества в равной степени выражены [76]. Смешанность инструментальности и экспрессивности, властности и стремления к удовлетворению эгоистичных целей характеризует гетеросексуальные отношения насильника, который производит исключительно инструментальный акт для достижения глубоко подавленного "экспрессивного интереса".

При исследовании психологических механизмов многоэпизодных сексуальных убийств обнаружено, что основной их патогенной характеристикой является наличие особо напряженных и обостренных сексуальных переживаний [30], которые определяются не столько уровнем полового влечения, сколько потребностью в самоутверждении, что, в свою очередь, может вызываться нарушениями половой идентичности.

Ю.М. Антонян, В.П. Голубев, Ю.Н. Кудряков [3] связывают субъективные причины изнасилований непосредственно с особенностями представлений преступника о самом себе, Я- концепцией и самовосприятием. В этом аспекте сексуальное преступление рассматривается ими как попытка субъекта изменить имеющееся психотравмирующее представление о самом себе, которое в большей степени им не осознается. В других случаях изнасилование может быть формой защиты имеющегося у насильника представления о самом себе. Такой "вид защиты" вызван субъективно унижающим его поведением женщины, которое наносит удар по его оценке себя в мужской роли. При этом авторы анализируют неоднородную по клиническому составу группу, не дифференцируя четко аномалии сексуального влечения с нарушением объекта и способа реализации влечения от групп сексуально агрессивных лиц, что смешивает различные механизмы противоправного сексуального деяния. В.В. Гульдан [14] обсуждал влияние рассогласованности образов актуального и реального "Я" в саморегуляции у психопатов с аномалиями влечения.

По данным некоторых исследований (см., например, [76]) у насильников отмечается высокий уровень андрогинии, что интерпретируется в терминах экспрессивности- инструментальности. A. Heilbmn [76] рассматривает маскулинность как фактор опосредствования поведенческих проблем (средства их решения), вследствие чего субъект с низкой маскулинностью подвержен более широкому спектру адаптационных проблем. Экспрессивность (фемининность) отражает значимый для насильников аспект межличностных взаимоотношений.

Наличие многообразных данных, указывающих на существование различных типов половой идентичности сексуальных насильников, объясняется тем, что исследования проводились в рамках разных подходов к ее пониманию, и отражает уже обсуждавшуюся выше проблему выбора объекта изучения.

S.A. Suarez, F.G. Villanova, J.P. Lopex [112] сравнивали лиц с гетеро- и гомосексуальной направленностью, используя тест MMPI. В результате не было получено значимых различий между обследуемыми группами по личностным особенностям, за исключением шкалы "Мужественность-женственность", что может служить индикатором нарушений половой идентичности у данной категории лиц, но не позволяет рассматривать эти нарушения в рамках целостного полового самосознания. Отмечается также фемининность мужчин-гомосексуалистов [111, 114]. Неудачные попытки изучения сексуальных преступников с помощью MMPI подтверждают многие авторы. Так, никаких результатов не дало сопоставление профилей педофилов, насильников и несексуальных преступников [48]. M.J. Herkov et al. [79] получили данные о большей выраженности психопатологических характеристик по MMPI в группе лиц с девиантным сексуальным поведением по сравнению с "нормой". Многочисленные исследования, посвященные изучению личностной детерминации насильственных противоправных сексуальных действий, не подтвердили достоверно значимого отличия личностных особенностей такого рода испытуемых от преступников других групп [75, 101]. По данным отечественных исследователей [3], лица с противоправным сексуальным поведением существенно не отличаются от других категорий преступников (за исключением шкалы 5 "Мужественность-женственность"). По мнению авторов, это отражает однородность распространения определенных типов личности в рассматриваемых группах. М.Е. Johnson, G. Jones, С. Brems [83], проверяя валидность шкал GF и GM в MMPI-2, выявили, используя различные шкалы изучения полоролевой идентичности (Bern Sex Role Inventory, Sex Role Behavior Scale и Sex Role Identity Scale), что они характеризуются и низкой устойчивостью, и низкой конкурентной валидностью. Кроме того, GF и GM имеют большее отношение к личностным чертам уверенности в межличностных отношениях и чувствительности

стр. 106

(сензитивности), чем к фемининности-маскулинности.

Существуют более определенные данные относительно проблемы половой идентичности лиц с аномалиями сексуального влечения. Так, в ряде работ указывается на недостаточность у садистов именно полоролевых качеств (маскулинных характеристик), причем на всех уровнях личности -от самосознания до поведения. R. Brittain [61] одним из первых обратил внимание на "женоподобный оттенок" личности сексуальных убийц. Он представил ставший уже классическим портрет серийного сексуального убийцы как человека интровертированного, робкого, тревожного и социальноизолированного, слишком зависимого от матери, с которой у него складываются амбивалентные отношения. Такой человек чувствует себя ниже других мужчин, сексуально сдержан и неопытен, обнаруживает сексуальные отклонения, чаще визионизм, фетишизм или трансвестизм, обладает богатыми садистическими фантазиями, реализация которых движется низким чувством самоуважения. Правильность подобного описания подтверждалась неоднократно. Р. Volk et al. (цит. по [28]) считают "изнеженность" одной из характерных черт личности насильников, которые в социальной среде занимают подчиненное положение. Им свойственно постоянное ощущение собственной неполноценности, хроническое переживание полоролевой фрустрации. Элементы же садизма в их действиях осуществляются в целях самоутверждения в мужской половой роли. И наконец, наиболее определенно высказались R. Langevin et al. [87], указавшие на характерное для большинства садистов нарушение половой идентичности, проявляющееся в половой индифферентности или фемининных тенденциях. В некоторых случаях наблюдается истинная фемининная ориентация, сходная с таковой у транссексуалов [40].

Разнообразие и противоречивость данных относительно искажений идентичности у лиц с сексуальными девиациями объясняются как разнородностью групп насильников в клиническом отношении (зачастую не разделялись клинические и ситуативно-личностные причины сексуального насилия), так и тем, что подобные исследования проводились в различных парадигмах сосуществующих подходов к пониманию половой идентичности.

В работе Н.В. Дворянчикова [16] показаны специфические нарушения полоролевой идентичности у лиц с парафилиями. Полученные результаты позволяют установить роль нарушений половой идентичности в онтогенезе как одного из условий формирования аномалий влечения. При аномалиях сексуального влечения выявлены структурные и содержательные искажения полоролевой идентичности: фемининность полоролевой идентичности, идентификация с женскими полоролевыми стереотипами, недостаточная эмоциональная усвоенность мужской половой роли (формальность представлений об образе мужчины, расхождение полоролевых предпочтений и стереотипов), недифференцированность паттернов полоролевого поведения по маскулинности. Однако нарушение именно регулятивных аспектов полового самосознания - изменение полоролевых предпочтений, стереотипов - может отражаться на нарушении собственно поведенческих паттернов полового поведения в сексуальной сфере. Показана роль стереотипов полоролевого поведения, полоролевой Я-концепции в саморегуляции. Согласно полученным результатам, участие полоролевых стереотипов (норм) в регуляции активности снижается при наиболее глубоких формах аномалий влечения, затрагивающих личность, иерархию ее мотивационно- потребностной сферы. Такие формы изменяют эмоциональное отношение к полоролевым стереотипам, а также к запрещенным в обществе способам реализации сексуального влечения. В тех же случаях, когда самоотношение не так сильно искажено, ведущие личностные установки сохранны, поло-ролевые стереотипы могут оказывать сдерживающее влияние, приводя к борьбе мотивов, конфликтам в аффективно-мотивационной сфере.

Таким образом, психологические исследования в области девиантного поведения и клинической психологии показывают, что нарушение половой идентичности (маскулинности-фемининности, М/Ф), является тонким индикатором нарушений как в сфере психосексуальных ориентации, так и психического здоровья и адаптации вообще.

В настоящее время существуют различные модели половой идентичности, объясняющие свой вклад в регуляцию поведения.

Биполярная модель. Ранние исследователи психологии пола отдавали предпочтения биполярной модели М/Ф, в соответствии с которой выраженность маскулинных черт для мужчины и фемининных - для женщины отражает наибольшую психологическую адаптированность [115]. Это означает, что если мужчина имеет высокие показатели маскулинности, то его показатели по фемининным качествам должны быть низкими. В подходах З. Фрейда и К. Хорни важным механизмом как нормального, так и невротического развития является идентификация, причем нормальной признается идентификация с родителем своего пола. Идентификация же с родителем противоположного пола считается патогенной, приводит к полоролевым трансформациям - маскулинизации мужчин и феминизации женщин. Этот вывод нашел свое отражение в работе В.Е. Кагана [22], который провел клиническое изучение

стр. 107

связи половой идентичности с этиопатогенезом и клиникой неврозов. В частности, автор обнаружил, что вариации полоролевого поведения могут рассматриваться как отражение клинической картины и динамики невроза, а возможность изучения особенностей полоролевой идентичности является важным фактором становления невротической личности.

Маскулинная модель. В 80-х годах был сделан вывод о том, что существует сильная положительная связь между маскулинными качествами и психическим здоровьем [54, 113].

Последующее применение различных методов в рамках этой парадигмы продемонстрировало положительную связь между выраженностью маскулинных черт и высокой самооценкой уровня адаптации у мужчин и женщин (независимо от пола) [108]. Взаимосвязь же фемининных характеристик и уровня адаптации оказалась слабой независимо от пола. Однако исследователи обнаружили показатели более успешной социальной адаптированности фемининных индивидуумов (см. [108]).

Впоследствии эти данные были подтверждены. Так, A.L. Carsrud, K.B. Carsrud [63] установили, что фемининные субъекты воспринимают себя как более тревожных и боязливых по сравнению с маскулинными и андрогинными. В то же время С. Edwins et al. (1980) (цит. по [49]) считают, что наличие именно маскулинных атрибутов более существенно для социальной адаптации по сравнению с балансом маскулинности и феминин-ности. По мнению R.E. Ingram et al. [81], высокофе-мининные индивидуумы отличаются большей самосфокусированностью и соответственно большей сензитивностью к негативным эмоциональным переживаниям и как следствие - к депрессивным состояниям, а высокая маскулинность не способствует самосфокусированию и предупреждает фик-сированность на негативных эмоциональных состояниях.

В работе Е. De Gregorio, C.S. Carver [68] показано, что тип поведения "А" (коронарный) является наиболее адаптивным в контексте выраженных маскулинных полоролевых черт, в то время как сочетание указанных личностных черт и низкого уровня маскулинности отражается на низкой самооценке, высокой социальной тревожности и депрессии.

С.А. O'Heron, J.L. Orlofsky [99] установили, что низкомаскулинные мужчины и женщины склонны к депрессии, тревожности и социальной дезадаптированности. Как показывает М.Р. Sanfilipo [106], обычно у юношей и девушек больший уровень маскулинности сочетается с меньшей склонностью к депрессии по сравнению с фемининностью, выраженность которой независимо от пола сопровождается различными по степени тяжести депрессивными состояниями.

Согласно результатам исследования J. Aube et al. [49], маскулинные черты связаны с удовлетворенностью жизнью и позитивным настроением как для мужчин, так и для женщин.

Андрогинная модель. В начале 70-х годов биполярная модель была пересмотрена в концепции андрогинии С. Бем. Предполагалось, что мужчины и женщины не обязательно должны соответствовать традиционным моделям и могут сочетать в своем поведении как маскулинные, так и фемининные характеристики.

Существует целое направление исследований, посвященных изучению проблемы личностной адаптации и саморегуляции в рамках парадигмы "андрогинии" как базового аспекта психического здоровья, A. Steinman, D. Fox [110] предположили в качестве базовой модели здоровья наличие совокупности маскулинных и фемининных черт независимо от половой принадлежности. S. Bern [58], описывая андрогинию как совмещение маскулинных и фемининных черт, подчеркивала, что андрогинная личность может предоставить более гармоничный стандарт психического здоровья в обществе, где ригидная типизация половых ролей изживает себя. Bern и ее коллеги результатами своих исследований показали малую приспособленность к жизни индивидов, обладающих характеристиками, строго соответствующими их полу, тем самым высказав точку зрения, противоположную взгляду традиционной психологии. Наиболее приспособленным к жизни оказался андрогинный тип - самый распространенный, имеющий черты того и другого пола. Согласно этому подходу, андрогинная личность имеет наиболее богатый репертуар полоролевого поведения, чем носители стереотипов, тем более - недифференцированные. Андрогиния способствует широкому использованию имеющегося репертуара в зависимости от требования ситуаций инструментальности или экспрессивности. Человек, демонстрирующий как маскулинные, так и фемининные характеристики, обнаруживает большую гибкость в пределах полоролевого поведения, чем носители только маскулинности или фемининности. Обе составляющие полоролевой идентичности развиваются самостоятельно. Субъект может развивать свою маскулинность независимо от имеющегося у него уровня фемининности [76].

Т.Л. Бессонова [5] рассмотрела полоролевую модель личности, основой развития полового самосознания которой является характер удовлетворения в раннем детстве и особенности возможной фиксации на двух базовых потребностях - в аффилиации и достижении. В дальнейшем происходит интериоризация данных состояний в аутосимпатию и самоуважение, что составляет основу инте-

стр. 108

гративного отношения личности к себе и выражается в уровне развития фемининности и маскулинности независимо от биологического пола. Фрустрация этих потребностей на разных стадиях развития ведет к личностной дисгармонии: 1) фрустрация потребности в аффилиации - к патологической зависимости, симбиотическим отношениям, патологической потребности в "растворении" в другом, предрасположении к нарушениям контроля пищевого и полового поведения (гиперфемининности); 2) фрустрация потребности в достижении - к перфекционизму, сверхзначимости достижений, прямолинейности в достижении целей любыми средствами (гипермаскулинности по Т.Л. Бессоновой). В результате дисгармоничного развития этих потребностей формируется поло-ролевой конфликт, в основе которого лежит представление о полярности мужественности и женственности, закрепившееся в период ранней социализации в семье. Основной конфликт самоидентичности определяется как "ложная дилемма жесткой логической дихотомии маскулинности-фемининности".

Впоследствии андрогинная модель личности активно использовалась в многочисленных исследованиях самооценки, самоуважения, коммуникативной компетентности, удовлетворенности браком, социальной адаптированности, агорафобии [76, 100, 107 и др.].

Большое количество работ по данной проблеме доказывает важность и значимость исследований полового самосознания, с одной стороны, и неудовлетворенность объяснительными и прогностическими функциями существующих теоретических моделей - с другой. В первую очередь это касается неспецифичности обнаруживаемых индикаторов (криминального, девиантного, адаптивного поведения). На наш взгляд, причиной данных трудностей является ограниченность методологических подходов, акцентрирующих внимание на вопросе становления гендерных и сексуальных структур самосознания. Пути их преодоления лежат в привлечении динамических моделей самосознания, объясняющих роль не только онтогенетически сформированных предиспозиций личности, но и ситуационных факторов в регуляции различных форм поведения.

Приведенное утверждение основывается на рассмотрении современных тенденций, обнаруживаемых при анализе структуры половой идентичности.

Первая тенденция - переход от однофакторных к многофакторным концепциям [57, 69, 76, 85, 109]. Это подтверждают и отечественные исследователи [7, 24, 28].

И.С. Кон [24] отмечает: с изменением системы половых ролей многие традиционные психологические различия между полами, на которых основываются стереотипы маскулинности и фемининности, исчезают или уменьшаются, что ослабляет поляризацию между ними. При этом определенные существенные различия в характере деятельности, направленности интересов и протекании психических процессов у мужчин и женщин сохраняются. Соответственно изменяется и содержание категорий маскулинности и фемининности в теоретической психологии. Так, раньше они считались строго дихотомическими, взаимоисключающими, причем каждое отступление от норматива воспринималось как патология или шаг в направлении к ней. Маскулинность и фемининность рассматривались как простой биполярный конструкт. Это означает, что если человек имеет высокие показатели маскулинности, то его показатели фемининности должны быть низкими. Такая модель определяется как континуально-альтернативная. В ней связь параметров маскулинности и фемининности отрицательная. Затем жесткий нормативизм уступил место идее континуума маскулинно-фемининных свойств. На этой основе в 30-60-х годах было создано несколько специальных шкал для измерения маскулинности-фемининности (М/Ф) (например, шкала в MMPI). Подобные шкалы предполагают, что индивиды могут различаться в пределах какой-то нормы по степени М/Ф. Но сами эти свойства представлялись альтернативными, взаимоисключающими: высокая маскулинность должна коррелировать с низкой фемининностью, и наоборот (альтернативная модель). Вскоре, однако, выяснилось, что далеко не все психические качества поляризуются на М/Ф. Кроме того, разные шкалы (интеллекта, эмоций, интересов) не совпадают: индивид, высокомаскулинный по одним показателям, может быть весьма фемининным по другим [108].

Современные тесты рассматривают М/Ф уже не как альтернативы, полюсы одного и того же континуума, а как независимые измерения. Сравнение показателей одного и того же индивидуума по шкалам М/Ф позволяет вычислить степень его психологической андрогинности (андрогинными считаются индивиды с выраженными маскулинными и фемининными чертами, что дает им возможность менее жестко придерживаться полоролевых норм и свободнее переходить от традиционных женских занятий к мужским и т.д.). Так, в опроснике Bern [57] связь между этими параметрами находится в пределах нуля. По данным A. Heilbrun [76], на крайних полюсах выраженности Миф показателей между ними существуют отношения взаимоисключения, а при их средней выраженности - отношения взаимонезависимости. Иначе говоря, только для полюсов параметров маскулинности и фемининности валидна континуально-альтернативная модель, а при их средней

стр. 109

выраженности - ортогональная, когда маскулинность и фемининность взаимонезависимы.

В настоящее время исследователи соглашаются с тем, что психологический пол индивида не ограничивается осознанием себя как представителя определенного пола или выраженностью маскулинности и фемининности. На смену концепциям о независимости полотипических качеств последнее время приходят модели, рассматривающие половую идентичность как совокупность множества факторов (полотипических установок, коррелирующего с полом поведения, интересов, физических атрибутов), которые в целом определяют собственно половую идентичность индивидуума [85, 109]. Подобный подход наиболее близок к разрабатываемым в отечественной психологии концепциям психологического пола. То, каким он будет, зависит и от социальной половой роли - набора предписаний и ожиданий, предъявляемых обществом, оценивающих его половую идентичность (манер общения, эталонов "мужественности" и "женственности" и др.), и от отношения личности как к собственным индивидным свойствам, связанным с полом, так и к своим социальным половым ролям. Он также зависит от того, какой личностный смысл приобретут в совместной деятельности индивидно-половые особенности личности и социальные стереотипы, предписываемые в культуре [1, 5, 22, 24, 27].

Вторая тенденция - переход от анализа роли индивидуально-психологических характеристик к изучению взаимодействия личностно-ситуационных характеристик.

В психологии сложилось несколько основных подходов к исследованию механизмов полоролевой социализации, особенностей формирования полоролевых предпочтений и некоторых типичных для пола личностных характеристик: традиционная психоаналитическая концепция [44, 46, 47], теория социального научения [51, 97], теория идентификации [83], теория когнитивного развития [86], "новая психология пола" [57, 90], теория дифференциации социальных ролей [1, 2], "многофакторная" теория половой идентичности [85, 87, 109]. Современные исследователи психологии пола критикуют традиционные теории половых ролей, идущие еще от Фрейда, в связи с тем, что усвоение характерных для пола черт личности и интересов зависит не от врожденных инстинктов и психологических потребностей индивидов быть сохраненными в своей половой идентификации, а от усвоения ребенком в раннем детстве своей половой принадлежности и от социальных ожиданий общества и ближайшего окружения [23, 34, 90].

Психологические конструкты "маскулинности" и "фемининности" в этих концепциях рассматриваются в контексте личностно-ситуационного взаимодействия. Согласно Т. Parsons и R.F. Bales [100], маскулинностъ проявляется в ориентации личности на достижение целей за пределами непосредственной ситуации межличностного взаимодействия и характеризуется нечувствительностью (невосприимчивостью) к эмоциональным реакциям окружающих; фемининность состоит в направлении интересов личности непосредственно на ситуацию межличностного взаимодействия с учетом эмоциональных реакций окружающих.

Маскулинная половая роль, таким образом, включает те типы поведения, которые обычно ожидаются от мужчин для поддержания целевой ориентации и отражают невосприимчивость в межличностных контактах. Фемининная же роль включает в себя виды активности, ориентированные на поощрение взаимно полезных качеств в межличностных взаимодействиях. Инструментальная компетентность проявляется через уровень достижений при наличии широты знаемых целей, преимущественно относясь к развитию маскулинной роли. Экспрессивная компетентность определяется в терминах успешности межличностных взаимоотношений, обусловливая развитие фемининной роли.

Следует отметить, что при анализе данных по изучению полового самосознания в литературе существует проблема соотношения терминов "половой или сексуальной" и "полоролевой или гендерной" идентичности. Смешение этих терминов проявляется на методическом уровне, когда сходные феномены описываются с помощью различных методов. Например, профиль маскулинности-фемининности многие авторы рассматривают, следуя терминологии и половой, и полоролевой идентичности, допуская двойную интерпретацию получаемых данных - в рамках как сексуального, так и межличностного полоролевого взаимодействия. Но существует проблема и на методологическом уровне, когда одним и тем же термином обозначаются различные структуры полового самосознания, различающиеся по своей глубине, доступности осознавания, возможности изменения непосредственной ситуации. На наш взгляд, приближением к методологическому решению этой проблемы может быть рассмотрение половой идентичности с позиции методологии Я-концепции.

Некоторые зарубежные исследователи также отмечают перспективность рассмотрения полотипических характеристик в рамках модели Я-концепции [85]. Они предполагают, что пол встроен в Я-концепцию субъекта множеством факторов. Ими рассматривается многофакторная теория половой идентичности J.T. Spence [109], в которой описывается то, каким образом множество моделей представлений о собственном поле включают-

стр. 110

ся, встраиваются в целостную личностную самоидентичность на различных уровнях Я-концепции.

Подобный подход позволяет интегрировать предиспозиционный и ситуационный подходы к регуляции разных форм поведения [91].

Я-концепция выявляется и организует активность и переживания человека, реализует моти-вационные функции, обеспечивает побуждения, стандарты, планы, правила и сценарии поведения, кроме того, определяет адекватность реакций на социальные изменения. Я-концепция, таким образом, выступает как динамическая объяснительная категория, которая опосредует важнейшие внутриличностные процессы (включая переработку информации, мотивацию и эмоцию) и большинство межличностных (включая социальную перцепцию, ситуации выбора партнера и стратегии взаимодействия, а также реакцию обратной связи). Я- концепция может как облегчать, так и затруднять регуляторные процессы (влиять на их эффективность), при этом элементы образа "Я" представляют собой личностные константы, направляющие поведение [45]. Вовлеченность Я- концепции в регуляторные процессы определяется актуализацией Я-образов, которые релевантны непосредственной ситуации взаимодействия с окружающими [92]. Работа I. Dohi [69] посвящена соотнесению двух парадигм: полоролевой модели S. Bern [56, 58] и теории "схемы Я" Н. Marcus et al. [92]. Автор полагает, что полоролевая модель эффективнее при объяснении процессов "Я", чем модель "схемы Я". Четкая полоролевая идентичность соответствует гармоничной "схеме Я", в то время как нечеткость и недифференцированность соотносится с дисгармоничной "схемой Я". Е. Ishida [82] считает, что психологические измерения "схемы пола" должны отражать субъективную оценку идеального и реального "Я" по сравнению с полотипическими атрибутами. При этом учитываться должны эмоциональная удовлетворенность собственным полом, полоролевая конфликтность, самооценка. W. Wood et al. [116], изучая полоролевую Я-концепцию у здоровых мужчин и женщин, пришли к выводу, что образ половой роли окрашен преимущественно положительно эмоционально и образ актуального "Я" приближается к образам "идеально-Я" и "должного-Я". В работе Р.С. Larson [88] также обсуждается проблема соотношения полоролевых качеств и Я-концепции. В частности, ими показано, что маскулинные и андрогинные половые роли более связаны с позитивной Я-концепцией по сравнению с фемининными и недифференцированными.

В немногочисленных исследованиях, выполненных в рамках этой парадигмы ("многофакторной модели пола"), установлено, что между поло-ролевыми чертами, поведением и интересами нет прямых однозначных связей [49]. Показано, что выраженность маскулинных черт в большей степени связана с удовлетворенностью жизнью и позитивным настроением мужчин и женщин. В то же время маскулинные интересы и паттерны поведения не зависят от удовлетворенности, позитивного настроения и благополучия пар как у мужчин, так и у женщин. Если у мужчин они ассоциируются с переживанием гнева, отвращения, то у женщин - с тревожными переживаниями (страх и боязнь).

Представленный анализ работ отечественных и зарубежных специалистов имеет большое значение для понимания проблем адаптации и дезадаптации, психического и соматического здоровья, нарушений полоролевого поведения. Психологические исследования проблематики пола играют важную роль для решения как теоретических (половой деморфизм, полоролевая социализация, формирование самосознания), так и прикладных задач медицинской, криминологической, экспертной и психокоррекционной практики.

Рассмотренные тенденции требуют расширения арсенала исследовательских и психодиагностических методов, операционализирующих факторы, которые обеспечивают регулятивную роль половой идентичности в контексте решения разнообразных жизненных задач.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Агеев B.C. Психологические и социальные функции полоролевых стереотипов // Вопросы психологии. 1987. N 2. С. 152-158.

2. Алешина Ю.Е., Борисов И.Ю. Полоролевая дифференциация как комплексный показатель межличностных отношений супругов // Вестник МГУ. Сер. 14. Психология. 1984. С. 44-53.

3. Антонян Ю.М., Голубев В.П., Кудряков Ю.Н. Изнасилования: причины и предупреждения: Пособие. М.: ВНИИ МВД СССР, 1990.