Работа - успех - выживание

М

ое мышление чисто визуально. Я без труда вы­полняю конкретные пространственные задачи — например, если требуется что-то нарисовать. Мне случалось проектировать большие и сложные сель­скохозяйственные устройства, однако вспомнить номер телефона или сложить в уме два числа — это для меня сложная задача. Если необходимо вспом­нить что-то абстрактное, я как бы «вижу» перед собой страницу из книги или свой блокнот и «счи­тываю» оттуда нужную информацию. Без визуальных образов я могу вспомнить только мелодии. Чтобы запомнить что-то услышанное, мне нужно, чтобы оно было эмоционально нагружено или соединялось с каким-то зрительным образом. Размышляя об абстрактных понятиях, например о человеческих отношениях, я использую визуальные подобия вроде стеклянной двери, к которой нельзя применять силу, иначе она разобьется.

Исследования показывают, что с аутичными деть­ми можно успешно общаться при помощи рисунков.

Другие исследования позволили установить, что аутичные дети часто усваивают письменный язык лучше устного. Даже сейчас я смешиваю похоже зву­чащие слова, например over и other, иг неправильно пишу такие слова, как freight и receive. В речи я так­же путаю правое и левое, перемещение по часовой стрелке и против часовой стрелки; чггобы понять, как правильно, мне нужно сделать движение рукой.

Прошло более десяти лет с тех пор, как я прошла курс статистики. Первый экзамен я прювалила — не смогла оперировать одновременно двумя пластами информации. Интерпретировать математические символы и одновременно преобразовывать уравне­ние оказалось для меня невозможным.

Недавно, уже взрослой, я прошла «серию тестов, чтобы определить свои сильные и слабые стороны. В тесте пространственного мышления Хиски — Не­браска я оказалась на самом верху шкашы. «Потолок нашего теста, — было сказано в заключении, — слишком низок, чтобы адекватно охарактеризовать ее экстраординарные способности к пространствен­ной визуализации». Надо заметить, однако, что в этом тесте на выполнение заданий отводилось не­ограниченное время.

В тесте Вудкока — Джонсона, реглсаментирован-ном по времени и требующем большей скорости ответов, мои успехи в разделе «Пространственное восприятие» оказались ниже. Я решала задачи пра­вильно, но не успела сделать их столько, сколько нужно, чтобы набрать высший возможный результат. Заключение гласило: «Мышление испытуемой син­тетично, обладает высокой способностью к визуали­зации и тенденцией представлять информацию в виде зрительных образов».

При разработке оборудования мне требуется вре­мя, чтобы создать зрительный образ. Он возникает постепенно, по мере рисования. Когда образ маши­ны в целом готов, я мысленно помещаю в устрой­ство животных и людей и прикидываю, как они будут вести себя в различных ситуациях. Я прокру­чиваю эти образы в уме, словно кинофильм. А како­во невизуальное мышление, я даже не могу вооб­разить.

Из других тестов Вудкока — Джонсона я получила отличные результаты в «Запоминании фраз», «Сло­варе картинок» и «Синонимах — антонимах». С «За­поминанием чисел» я тоже справилась неплохо, поскольку нашла способ перехитрить тест: я повто­ряла числа вслух.

В субтесте, где нужно идентифицировать слово, произносимое по слогам — с темпом слог в секун­ду, — я оказалась на втором уровне. То же — с субтестом «Усвоение визуально-звукового соответ­ствия», где требуется запоминать значение произ­вольно выбранных символов (например, треуголь­ный флажок обозначает лошадь) и переводить эти символы на английский. Мне удалось запомнить только те символы, к которым я могла подобрать визуальный образ: например, человек на лошади с флажком в руках. Существительные я запоминала легче, чем глаголы.

В субтесте «Анализ — синтез», где требовалось найти среди различных комбинаций цветных квадра­тиков одинаковые, я оказалась на четвертом уровне. Данный тест требует большой сосредоточенности, а она всегда дается мне нелегко. Это не сказывается в чертежной работе с «синьками» и при проектирова­нии оборудования, а вот на лекциях по статистике

мне было исключительно трудно следить за ходом мысли преподавателя.

На четвертом уровне я оказалась также в субтесте «Формирование понятий». Здесь требовалось опреде­лить признак или признаки, по которым один набор цветных фигур отличается от другого. С этим тестом я, можно сказать, не справилась вовсе. Перебирая карточки, я должна была хранить в своей кратковре­менной памяти набор признаков, по которым требо­валось отыскивать подходящие карточки, но беда в том, что, сосредоточившись на поиске ответа, я забывала нужные признаки. Если бы в тесте разре­шалось записывать набор признаков, думаю, я бы справилась гораздо лучше.

Плохо справилась я и с субтестом «Объем зри­тельного внимания» из серии Хиски — Небраска. Здесь нужно было взглянуть на набор картинок, затем выбрать из большой группы картинок те, которые входили в первоначальный набор, и разло­жить их в исходном порядке. Картинки я выбрала правильно, но последовательность их перепутала.

Трудным для меня оказался и тест «Устные инструкции» из серии Детройтских тестов на спо­собности к обучению. В этом тесте измеряется кон­центрация внимания и одновременно способность воспроизводить последовательность указаний, со­храненную в кратковременной памяти. От меня требовалось запомнить серию инструкций, а затем согласно им нечто нарисовать или написать в опре­деленных фигурах. Этот тест требует сохранения информации в кратковременной памяти и в то же время концентрации на выполнении самого дей­ствия.

Когда я спрашиваю дорогу на бензоколонке, мне приходится записывать, если передо мной больше

трех развилок или поворотов. Мои трудности во многих тестах связаны с тем, что я не способна одновременно удерживать в памяти одну часть информации и работать с другой. У меня немало черт дислексии: трудности с последовательным запо­минанием и с иностранными языками, смешивание похожих слов (например, «революция» и «резолю­ция»), использование при запоминании зрительных символов.

«Синька» с чертежом автора.

Однако для конструктора визуальное мышле­ние — большое достоинство. Я способна «видеть», как подходят друг к другу части конструкции, и предсказьшать возможные проблемы. Люди с после­довательным мышлением порой делают ошибки при конструировании, поскольку не могут представить себе изделие в целом. Может быть, для человека с

последовательным мышлением проектирование столь же сложно, как для меня инженерные и ста­тистические расчеты. В своей работе мне много раз приходилось видеть, как талантливый рабочий без высшего образования добивается успеха там, где впадают в отчаяние дипломированные инженеры. Порой инженеры совершают ошибки, для меня совершенно очевидные.

Как известно, существуют два основных типа мышления — визуальное и последовательное. Обществу необходимо признать ценность людей, мыслящих визуально. Исследования Службы образо­вательного тестирования показывают, что двадцать лет назад старшеклассники лучше могли представить себе трехмерный объект. Томас Хилтон, старший

исследователь Службы, полагает, что нынешние молодые инженеры и архитекторы, возможно, не столь квалифицированны, как те, которые оканчива­ли школу два десятилетия назад. Неверная интер­претация психологических тестов может привести к тому, что талантливый человек с визуальным мыш­лением оказывается записанным в «туповатые». Визуальным мыслителем был Эйнштейн, всегда при­держивавшийся зрительных методов исследования; в школе он не успевал по языковым дисциплинам. Недавние исследования свидетельствуют, что люди с недоразвитием левого полушария бывают одарены различными талантами. Если когда-нибудь мы нау­чимся предотвращать аутизм и дислексию, платой за это, возможно, станет превращение потенциально талантливых людей в ничем не примечательные посредственности.

Например, аутопсия мозга людей с дислексией показывает, что у них нарушено развитие коры левого полушария и нейроны растут в неправильном направлении. Нарушения в левом полушарии позво­ляют правому полушарию создать более развитые цепи нейронов. Альберт Галабурда из Медицинской школы Гарварда заключает: «Возможно, это поможет нам объяснить тот странный факт, что среди имею­щих дислексию мы видим непропорционально боль­шое количество людей, одаренных музыкально, обладающих талантами к различной визуально-про­странственной деятельности, а также левшей».

Способность к визуализации объясняет, почему некоторые люди с дислексией занимают высокие посты в корпорациях. Они легко могут увидеть проблему в целом и заниматься своим делом, не отвлекаясь и не распыляясь на мелочи.

При аутизме, как и при дислексии, часто встреча­ется недоразвитие левого полушария головного мозга. Исследования при помощи компьютерной томографии в Йельском университете обнаружили дефицитарность левого полушария у некоторых аутичных детей.

Кое-что могут добавить исследования в области искусственного интеллекта. До недавнего времени все компьютеры использовали для решения проблем лишь последовательные методы. На Национальной конференции по проблемам искусственного интел­лекта был прочитан доклад о «машине Больцманна». Этот компьютер имеет развитую параллельную орга­низацию. Его связи работают не столько последова­тельно, сколько параллельно. Визуальное мышление во многом подобно обработке информации при помощи параллельных соединений в компьютере. В недавнем обзоре специальной литературы, сделан­ном Деборой Фейн и ее коллегами из Бостона, отмечено, что «неврологические дефекты при аутиз­ме могут быть как более диффузны и первазивны, так и более вариабельны от случная к случаю, чем это теоретически предполагалось доныне». Сказанное объясняет, почему средства, помогающие одному аутичному ребенку, могут не срабатывать с другим: у этих детей могут быть поврежцены очень разные участки мозга.

Нервные приступы меня больше не беспокоят. Их предотвращает прием 50 мг тоф'ранила в день. Гене-рическое название тофранила — имипрамин. Об этом лекарстве я узнала из статьи П. X. Вендера и Д. Ф. Клейна в «Psychology Today». Имипрамин приводит в норму мой обмен веществ и снижает чувствительность центральной нервной системы к внешним стимулам. Тофранил уменьшает чувстви-

тельность бета-адренергических рецепторов в мозге. Эти рецепторы являются частью нейронных цепей, отвечающих за прием внешних стимулов. При сни­жении активности данных рецепторов, расположен­ных в так называемом сером пятне, понижается и воздействие на мозг внешних стимулов. Тофранил как бы подтягивает «регулировочный винт холостого хода» в «автомобильном карбюраторе» моего мозга: до приема лекарства «двигатель» работает на повы­шенных оборотах; после приема его «обороты» при­ходят в норму.

Недавние исследования подтвердили, что людям, подверженным приступам панической тревоги, часто помогают антидепрессанты. Полагают также, что склонность к повышенной тревожности может пере­даваться по наследству.

Ушли в прошлое и напряженные поиски смысла жизни. Я больше не фиксируюсь на чем-то одном, поскольку не одержима никакой идеей. За послед­ние несколько лет я очень редко записывала что-либо в дневник; антидепрессанты помогают мне относиться к жизни более спокойно. Перестав нерв­ничать, я научилась лучше ладить с людьми; исчезли и досаждавшие мне болезни вроде колитов, возни­кавшие на нервной почве. Однако, начав принимать лекарства в подростковом возрасте, я, возможно, не достигла бы того, чего достигла сейчас. «Нервность» и фиксации помогали мне работать над собой и стремиться к цели — до тех пор, пока не отражались на здоровье. Аутистические и дислексические черты, вероятно, нормальны — просто у некоторых людей они проявляются в экстремальной форме. И упор­ство, и беспокойное отношение к жизни до некото­рой степени необходимы каждому, кто хочет достичь своей цели.

Сейчас я достигла успехов в своем бизнесе. Я объездила все Соединенные Штаты, Европу, Канаду и Австралию, проектируя различное оборудование для ранчо, ферм и мясокомбинатов. Мой опыт нау­чил меня сочувствию к животным и пониманию их нужд. Так, например, я делаю загоны для скота изогнутыми. В этом случае животные перемещаются по нему легче. Тому есть две причины: во-первых, при такой конструкции у животного нет причин бояться, поскольку оно не видит, что ждет его впе­реди; во-вторых, от природы животным свойственно двигаться по кругу. Мой принцип — не бороться с животным, а подсказывать ему, что надо делать. Ду­маю, тот же принцип применим к аутичным детям: мы должны работать с ними, а не против них — то есть раскрывать и развивать их скрытые таланты.

В настоящее время я работаю над докторской диссертацией по зоологии в Университете штата Иллинойс. Ее основная тема — влияние окружаю­щей обстановки на поведение животных, а также на развитие их центральной нервной системы. Исследо­вания В. Т. Гриноу и его коллег, проводимые в настоящее время в том же университете, показыва­ют, что мозг весьма пластичен и обладает высокой реактивностью на изменения в окружающей среде. Даже мозг взрослого постоянно наращивает все новые нейронные цепи и связи в ответ на воздей­ствие внешних стимулов.

Как можно видеть, я посвятила много времени и сил изучению неврологии аутизма — не только для того, чтобы лучше понять себя, но и чтобы осмыс­лить свой опыт с научных позиций и тем самым принести пользу другим людям. В последние годы я несколько раз выступала на мероприятиях, призван­ных содействовать врачам, родителям и учителям

аутичных детей. После одной такой встречи Лорна Кинг, моя подруга, тоже выступавшая там, написала мне такое письмо:

Дорогая Темпл!

Слушая твою лекцию в Чикаго на прош­лой неделе, я невольно возвращалась мысля­ми на двенадцать лет назад, в Финикс, где впервые услышала тебя на встрече местно­го Общества помощи аутичным детям. Хоть слушателей было и немного, я видела, насколько ты взвинчена. Твоя речь звучала нервно и ненатурально, слова вылетали изо рта, словно осколки при взрыве. Ты держа­лась неестественно прямо и, очевидно, нервничала, когда кто-то пытался пожать тебе руку.

Какой контраст с твоей речью в Чикаго! В этот раз ты держалась раско­ванно и расцвечивала свою речь шутками, на которые аудитория охотно отклика­лась. Ты легко отвечала на вопросы, без колебаний пожимала руки, свободно соприкасалась с людьми в толпе и вообще выглядела спокойной и уверенной в себе.

Кажется, исчезла и твоя старая склон­ность к «зацикленности» на одной теме. Раньше ты с трудом переключалась с одно­го предмета на другой и хотя, насколько мне известно, знала об этой своей особен­ности, ничего не могла с собой поделать. Похоже, это тоже ушло в прошлое.

Как прекрасно, что ты по-прежнему растешь и развиваешься/ Твой пример

вдохновлет всех нас также не останавли­ваться на месте и двигаться вперед.

Это письмо напомнило мне о недавно прочитан­ной газетной статье, где рассказывалось о принципе «руки прочь от детей», который завоевывает все большую популярность в садах, школах и других детских учреждениях. Я понимаю, чем это вызвано. Разумеется, совращение детей — ужасное преступле­ние, но стоит ли впадать в крайности? Представьте, что учитель подбадривает ученика такими словами: «Ты молодец, хорошо справился с заданием — а теперь похлопай себя по плечу!» Смешно и абсолют­но бесполезно. Тактильная стимуляция нужна всем детям — аутичным же всего лишь больше, чем остальным.

ГЛАВА 12

АУТИЗМ И РЕАЛЬНЫЙ МИР

В

ы прочли мою историю и узнали, как через ряд символических дверей я «вышла» в реальный мир. Но что я могу посоветовать вам — родителям, врачам, учителям, которых любовь или професси­ональный долг привлекли к проблеме детского аутизма?

• Прежде всего: среди аутичных детей, как и
среди всех остальных, нет двух одинаковых. То, что
помогает одному, может не сработать с другим.
Разумеется, существуют некие общие принципы обу­
чения, годные в любой ситуации, однако необходи­
мо внимательно наблюдать за специфическими
реакциями каждого ребенка и исходить уже из них.

• Попытайтесь понять, что интересует и при­
влекает ребенка. Если, например, он проводит целые
дни в туалете, беспрерывно спуская воду в бачке, —
спросите себя, что его завораживает? Шум воды,
дерганье за ручку, или, может быть, причинно-след-

ственные отношения между действием и результа­том? Ответив на этот вопрос, постарайтесь напра­вить его увлечение в другое русло.

• В детстве я обожала кружиться. Аттракцион
«Сюрприз» стал для меня навязчивым увлечением —
я каталась на нем часами. Сейчас очевидно, что если
только у ребенка нет предрасположенности к
эпилептическим приступам, вращение полезно: оно
развивает вестибулярный аппарат и чувство равнове­
сия, улучшает координацию движений и восприятие.
Предостережение: не стоит кружиться до тошноты.
Достаточно достичь нистагма, т. е. непроизвольного
ритмического движения глазных яблок, возникаю­
щего при восстановлении равновесия.

• Я считаю также, что пресс-машина может
помочь некоторым аутичным детям избавиться от
тактильно-защитного поведения, научиться не
бояться прикосновений других людей и принимать
от них ласку. Научившись принимать любовь, аутич-
ный ребенок, возможно, научится и дарить ее. Тогда
ему удастся избежать той неспособности к сострада­
нию, которой отличаются некоторые аутичные люди
с высоким уровнем интеллектуального развития.
Пресс-машина и другие способы стимуляции давле­
нием, используемые в методике сенсорной интегра­
ции, успокаивают перевозбужденную нервную систе­
му и снижают гиперактивность. Сейчас все больше
становится специалистов по сенсорной интеграции,
владеющих методами А. Джин Эрз.

• Будьте внимательны. Старайтесь понять, не только какие моторные действия (например, спуска­ние воды в туалете) нравятся ребенку, но и что ему

неприятно. Я, как многие аутичные дети, не выно­сила громких звуков и задыхалась в крепких объяти­ях взрослых. А любимым моим занятием было реше­ние разных головоломок — вроде загадки Комнаты Иллюзий.

• От профессионалов часто можно услышать
такие слова: «Нет, этого Билли не делает! (Или: не
способен сделать!) Я ведь тестировал его два года
назад!» Но это было два года назад, а не сейчас.
Исследования, осмотры, тесты необходимо прово­
дить регулярно и достаточно часто. Дети быстро рас­
тут, и аутичные — не исключение.

• Поощряйте аутичного ребенка к двигательной
активности, способствующей осознанию своего тела.
Мои тактильные ощущения были скованы сверхчув­
ствительностью и тактильно-защитным поведением,
а вот кинестетические — открыты для развития и
обучения. Осязание может научить очень многому, и
его следует использовать чаще — не только с аутич-
ными, но и с обычными детьми. Предлагайте ребен­
ку различные материалы — шелк, шерсть, глину,
наждачную бумагу. Пусть он играет с глиной и пес­
ком. Танцы и движение под музыку приносят таким
детям неоценимую пользу. Неговорящие дети с
аутизмом иногда пропевают слова, которые не могут
произнести.

• Все мы порой нуждаемся в уединении. Аутич-ным детям тоже бывает необходимо «тайное место», где они могли бы спрятаться и углубиться в свой внутренний мир. Помимо всего прочего, аутизм — это неспособность находиться внутри ситуации, и таким людям иногда бывает необходимо отключить-

ся от всего окружающего. У меня тоже было «тайное место», где я обдумывала свой опыт и набиралась сил на будущее.

• Будьте осторожны с домашними животными.
Из-за неправильного восприятия мира аутичные
дети часто бывают с ними жестоки. Сперва подарите
ребенку мягкую игрушку, которую можно ласкать и
гладить. Когда он поймет, что значит любить живот­
ное и заботиться о нем, можно переходить от игру­
шечного котенка или щенка к живому. Дайте ребен­
ку подержать его и погладить. Становится все более
и более очевидным, что домашние животные удиви­
тельно помогают улучшать состояние не только
аутичных, но и просто очень пожилых и ослаблен­
ных разными немощами людей.

• Еще один метод работы — применение тех­
ник модификации поведения. Но трудность здесь в
том, что при аутизме, как правило, нарушена спо­
собность к обобщению задачи. Например, аутичный
ребенок научился есть ложечкой мороженое. Значит
ли это, что он с такой же легкостью использует при­
обретенное умение при использовании столовой
ложки для супа? Часто он не способен воспользо­
ваться своими умениями в новой ситуации. Предла­
гайте ему каждую задачу как что-то новое. И имейте
в виду: совершив очередное обобщение, ваш ребе­
нок сделал еще один шаг к реальности.

• Помните о спонтанных реакциях. Я швыряла
в товарищей книжками, не думая, что делаю. Упре­
ки и выговоры иногда могут привести к улучшению
поведения, но гораздо чаще ребенок не контролиру-

ет такие реакции и попросту не может с собой спра­виться.

• Следите за правильным питанием ребенка. Для роста и развития необходимо стабильное пита­ние. При аутизме часто бывают нарушены внутрен­ние механизмы, отвечающие за выработку необходи­мых веществ. В таком случае, чтобы добиться ста­бильности (гомеостаза), необходимы специальные минеральные добавки. Многие аутичные дети стра­дают от недостатка цинка, а также, согласно доктору медицины Аллану Котту, от избытка меди — оба элемента должны в небольших количествах содер­жаться в крови; их умеренное присутствие благо­творно сказывается на иммунной системе организма. Чтобы выяснить, имеется ли у вашего ребенка недо­статок цинка (что влияет на развитие внутреннего уха и, как следствие, вестибулярного аппарата), обратитесь к специалисту по биохимическому анализу и попросите провести восьмичасовой тест на толерантность к глюкозе. Возможно, ребенок нуждается в мегавитаминной терапии. Бернард Рим-ланд из Института исследований поведения ребенка в Сан-Диего выполнил несколько работ, результаты которых свидетельствуют о том, что многим аутич-ным детям полезны витамин Bg и магнезия. Другие исследователи подтвердили его открытие. Кроме того, необходимо определить, не подвержен ли ребе­нок аллергии. Проверьте все это, прежде чем обра­щаться к лекарствам.

• Многие аутичные дети страдают сильными пищевыми аллергиями. Иногда после исключения из меню аллергенов у ребенка улучшается поведение. Аллергию могут вызывать следующие общеизвестные

продукты: молоко, пшеничная мука, кукуруза, поми­доры, шоколад, сахар и грибы. Постарайтесь найти специалиста, знакомого с влиянием пищевых аллер­гий на поведение.

Мэри Коулман, доктор медицины из Вашингтона, округ Колумбия, изучает нарушения обмена веществ при аутизме. Она выяснила, что при определенных типах аутизма специальные диеты могут помочь сгладить или исправить нарушения обмена веществ.

• Не пичкайте ребенка лекарствами без нужды. Лекарственные вещества действуют великолепно — если действуют вообще. Для меня тофранил стал чудесным снадобьем, но для кого-то другого он может оказаться настоящим ядом. Особенно опасна для детей передозировка лекарств. Лично я полагаю, что им лучше не давать лекарств вовсе или прибе­гать к ним только как к крайнему средству. Если вы считаете, что ребенку все же необходимы лекарства, не давайте ему больше одного лекарства за раз и тщательно следите за результатом. Его трудно оце­нить, если несколько препаратов даются пациенту одновременно. Часто случается, что препарат лишь маскирует симптомы; но чрезвычайно полезно найти лекарство, которое бы действительно исправляло и компенсировало у ребенка биохимические наруше­ния. Найдя такое лекарство, используйте наимень­шую эффективную дозу.

• Создайте для ребенка спокойную, стабиль­ную, безопасную обстановку. Аутичный ребенок просто не может нормально жить, если мир вокруг него постоянно меняется. Установите четкий распо­рядок дня. «Утром мы встаем, затем умываемся, затем завтракаем...» — и так далее. Аутичный ребе-

нок не способен сам внести порядок в свой мир. Этот порядок должны установить вы. Изменения в обычном ритме жизни допустимы, если они имеют смысл.

• Что слышат аутичные дети? Иногда я слыша­ла и понимала все, но порой звуки окружающего мира и человеческие голоса превращались для меня в однообразный невыносимый шум, подобный гро­хоту проходящего поезда. Особенно страдали мои чувства от шума, производимого множеством людей. Следите за тем, что и как вы говорите ребенку. Обращайтесь к нему с короткими, простыми фраза­ми. Смотрите прямо на него: аутичные дети воспри­нимают не только слова, но и «язык тела». Если это необходимо, возьмите ребенка за подбородок и уста­новите зрительный контакт. Конечно, для аутичного ребенка это непростое испытание: он готов смотреть на что угодно, только не на собеседника... Будьте драматичны в выражении чувств. Пусть ребенок до­гадается о вашей радости по улыбке, а об унынии — по скорбно опущенным уголкам губ. Эта смена выражений привлечет его внимание к вашим глазам, лицу и телу. Ваш голос не должен быть монотон­ным; подчеркивайте главное слово, например: «Какого красивого кролика ты нарисовал!»

• Не боритесь с чрезмерными увлечениями, а переводите их в позитивное русло. Упорство, т. е. сосредоточенность на одной цели, может творить чудеса. Аутичные взрослые, способные самостоя­тельно жить и работать, часто трудятся в области своих детских увлечений. Так, один человек, с дет­ства увлеченный цифрами, сейчас успешно состав­ляет налоговые ведомости.

• Обращайтесь к специалистам. Выслушивайте разные мнения. Посещайте местные общества помо­щи детям с нарушениями развития. Будьте в курсе событий — новых открытий, исследований, разрабо­ток, методик. И, разумеется, обсуждайте свои проб­лемы с другими родителями!

Сейчас я — владелица процветающей компании по проектированию оборудования для животновод­ческих ферм. Кто бы мог подумать много лет назад, что «эта ненормальная» достигнет такого успеха? Сегодня мне пришло приглашение на встречу наше­го класса — и я, пожалуй, поеду. Благодаря любви и помощи своей семьи и многих других людей я прошла долгий, очень долгий путь. И теперь в своих мечтах я вижу, как и другие «меченые аутизмом» открывают свои символические двери и идут навстречу успеху.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1