Состязания умов: загадки вместо палиц
Если в апокрифах и духовных стихах вопросы и ответы, восходящие к ритуальным загадкам, были формой передачи мифолого-религиозного содержания, то в сказках сакральный смысл загадок забывается. У загадок в сказках есть своя эволюция: это движение от "загадок всерьез" – загадок испытаний и состязаний – до загадок-шуток. Параллельно снижению загадок шло их проникновение в более поздние и простые виды сказок: из древнейших, прежде всего волшебных сказок, загадки перешли в бытовые сказки и народные анекдоты.
В волшебных сказках обмен загадками иногда предваряет, иногда заменяет поединок героев, иногда загадки – это свадебное испытание. Иногда от умения разгадать загадку зависит жизнь. Если в волшебных и вообще "серьезных" сказках загадки – лишь один из элементов сюжета, то поздние и шутливые сказки нередко полностью сводимы к сюжетному развертыванию серии из трех загадок.
В сказках, переходных между волшебными и бытовыми, происходит некоторое снижение загадок, что обычно связано с элементами шутки и розыгрыша. Ср., например, загадки из сказки "Мудрые ответы" – о том, как отставной солдат отгадал царские загадки, а потом научил этим загадкам купцов, взяв с каждого по тысяче рублей (№ 326 в собрании А.Н. Афанасьева, см.: Афанасьев, 1936-1940).
– Высоко ль небо от земли? – Столь высоко, что там стукнет, а здесь не слышно.
– А широка ли земля? – Вон там солнце всходит, а там заходит – столь широка.
– А глубока ли земля ? – Да был у меня дед, умер тому назад с девяносто лет, зарыли в землю, с тех пор домой не бывал.
В глобальности царских вопросов слышны отзвуки космогонического масштаба. Однако в солдатских отгадках всеобщее и вечное измеряется земными и человеческими мерками. Ответы мнимо безыскусны и подчеркнуто личны, это ответы народного балагура и насмешника – в них больше остроумия и игры словом, чем "серьезного" знания. Контраст загадок и отгадок привносит в состязание снижающую и шутливую интонацию. Несомненно, такие вопросы и ответы – это предвестники не только будущих диалогов ученого умника и здравомыслящего хитроватого мужичка в батлейках и вертепах, но и будущих загадок-шуток, народного балагурства в форме загадок.
О дальнейшем снижении загадок в сказках говорит то, что отгадчиками выступают дети: например, в "Мудрой деве" (Афанасьев, № 328) царские загадки отгадывает семилетняя дочь мужика.
Загадки-насмешки
Дальнейшее снижение загадки происходит в бытовых сказках, в сказках о животных, народных анекдотах.
Глумливые загадки-шутки при надувательстве – то ли Лисы, то ли солдата на коротком постое – составляют сюжет и само содержание таких сказок.
В сказке "Лиса-повитуха" (Афанасьев, № 9) Лиса тайком съедает мед приютившего ее Волка и при этом свои отлучки на чердак (где припасен мед) объясняет тем, что ее на повой зовут (принимать роды). Каждый раз, когда Лиса возвращается в избу, Волк спрашивает, Что Бог дал? Лиса в первый раз отвечает: Початочек, во второй – Середышек, в последний – Поскребышек.
В сказках, известных под заглавием "Солдатская загадка" (Афанасьев, № 392-394), хозяйка, думая, что солдат не знает про ее гуся в горшке, загадывает ему загадку: А что, служивой, не бывал ли ты в городе Горшанске, не знавал ли там Гагатея Гагатеевича? Солдат, уже успевший тайком подменить гуся лаптем, отвечает: Как не знать! только теперь его там нету: Гагатей Гагатеевич вышел оттудова в город Кошелянск, в село Заплечанское, а на его место в город Горшанск приехал Плетухан Плетуханович, сын Ковырялкин.
Обычно один из персонажей таких сказок не чувствует второго (переносного) плана вопросов и ответов, т.е. не видит самой ситуации загадки. В его диалогах с лукавым персонажем, который не только видит, но и создает оба плана, обычно заключено основное эстетическое и игровое удовольствие таких сказок.
В предельном случае, в качестве полного отрицания былых сакральных функций загадок, появляются непристойные загадки.
Таким образом, основной процесс в истории загадки – это ее десакрализация и затем дальнейшее жанрово-стилистическое "снижение", сопровождавшее распространение загадок "вширь". Росло тематическое разнообразие загадок, менялась их эмоционально-стилистическая окраска: торжественный ритуальный диалог о первоначалах мира превращался в забаву и балагурство, состязание в складности и лихости языка, в красном словце. В конце концов то, что некогда было диалогом жрецов, стало жанром детского фольклора. Однако характерно, что, например, в культуре индоевропейских народов еще долго сохранялась приуроченность загадывания загадок к дням зимнего солнцеворота (к колядам, новому году) – как подспудная память о ритуальном диалоге, призванном возвратить уходящее солнце*.
* Исследователи отмечают также связь между ритуальным обменом загадками и ритуальным же обменом дарами, который также приурочивается к началу года (Елизаренкова, Топоров, 1984, 39); ср. следы этой традиции в обычае рождественских подарков.
IV.
РЕЛИГИОЗНЫЕ КНИГИ
ИНФОРМАЦИОННЫЙ "ПЕРВОТОЛЧОК":
ОТКРОВЕНИЕ КАК "ГЛАВНОЕ ЗНАНИЕ" О МИРЕ
И СМЫСЛОВОЙ ЦЕНТР СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ