Врожденные преступники»: медико-социальные аспекты
Туринский врач, психиатр и криминолог Ч. Ломброзо (1835—1909) применил в криминологии антропологический и антропометрический методы и сделал вывод о существовании «врожденных преступников». Он изучал не преступление, а преступника как конкретного человека, совершившего конкретное преступление. И по видам преступлений он объединил преступников, у которых обнаружил общие, как он назвал, «стигмы преступности»: у воров — свои, у убийц — свои, у насильников — свои, у мошенников — свои и т.д. Кроме того, Ламброзо следовал идее об «атавизме» преступника, то есть считал, что преступник ближе к дикарю, чем к цивилизованному человеку: та же нечувствительность к боли, то же пристрастие к татуировкам, тот же почерк, похожий на иероглифы, то же отсутствие угрызений совести и нравственного чувства. Особенно Ламброзо не щадил женщин-преступниц.
Во времена Ломброзо великие социальные потрясения Европы только вызревали. Еще существовали могущественные монархии, и тон Европе (если не всему миру) задавали Габсбурги и Романовы. Поэтому у Ломброзо так мало «улицы», толпы, социального фактора.
Теории Ламброзо вызвали решительный протест со стороны криминалистов, восставших против его попытки уничтожить основы существовавшего уголовного правосудия и заменить тогдашних судей-криминалистов судьями-специалистами в области естественно-научных знаний. Не поддержали Ломброзо и антропологи, которые совсем не были готовы к тому, что их могут пригласить в суд в качестве экспертов обвиняемого.
В Брюсселе специально собрался международный уголовно-антропологический конгресс, состоявший в основном из противников теорий Ломброзо. Вердикт был суров: обе теории ученого были признаны «надуманными», даже частности их положений отрицались как ненаучные, был подвергнут критике даже стиль их и жанр.
Отвечая всем своим оппонентам (настоящим и будущим), Ч. Ломброзо писал в «Предисловии» к четвертому изданию своих работ: «На язвительные насмешки и мелочные придирки наших противников мы, по примеру того оригинала, который для убеждения людей, отрицавших движение, двигался в их присутствии, ответим лишь тем, что будем собирать новые факты и новые доказательства в пользу нашей теории. Что может быть убедительнее фактов и кто станет отрицать их? Разве одни только невежды, но торжеству их скоро наступит конец».
Мы не случайно так подробно остановились на теориях Ломброзо, ибо именно он ввел понятие «врожденный преступник» (хотя эти мысли уже приходили в голову его предшественника — Ф. И. Галля (1758—1828 гг), австрийского врача, находившего на черепе «шишки преступности» и создавшего «френологию» (от латинского «френос» — череп).
Ломброзо нашел последователей, прежде всего, в России. К его теории серьезно у нас обращались дважды: в начале 30-х годов (как указано выше, при создании «Клинического Архива гениальности и одаренности (эворопатологии)» ) и в начале 90-х годов при непосредственном участии автора (проект «Изучение типов личности и особенностей характера преступника и одаренных лиц», осуществляемый сектором личности ИСИ АН СССР, Институтом МВД СССР и Политотделом лесных ИТУ). Оба исследования носили социально-медицинский характер.
Не повторяя теоретических выкладок Ломброзо, ученые старались, используя его наблюдения за психически больными и преступниками и результаты антропометрических исследований, найти его социальные трактовки. Антропометрическому методу в первом случае подвергались патобиография и патография одаренного лица. Не отрываясь от конкретных особенностей человека, признанного гением или одаренным, авторы «Клинического Архива» тщательно изучали и анализировали связь этих особенностей с их социальными последствиями.
О втором исследовании поподробнее.
В советское время никому бы не удалось реабилитировать Ломброзо как ученого. Поэтому исследователи 90-х годов (под руководством профессора А.А. Зворыкина и автора этой книги) обозначили в качестве «объекта» изучения личность преступника вкупе с его преступлением (и также личности одаренных людей вместе с плодами их творчества). Личность при этом рассматривалась как социально-биологическая структура (где «биологическое» понималось как психосоматическое). Были разработаны антропометрические тесты, которые апробировались на заключенных лесных ИТУ. Не будем указывать (по известным причинам) количество исследованных рецидивистов (преступников с рождения, что соответствует врожденным преступникам всех мастей). Исследованиям в качестве контрольной группы подвергались также начальники отрядов и старшие инспектора мест заключений; всего 600 человек. Результаты математически обрабатывались. «Одаренные» личности, согласившиеся принять участие в наших исследованиях, были из разных социальных групп: актеры, писатели, министры, секретари ЦК КПСС, художники, музыканты, летчики-испытатели, космонавты, крупные ученые. Были найдены теснейшие взаимосвязи между теми или иными их психосоматическими особенностями и родом деятельности, в котором добились выдающихся успехов; при этом принималось во внимание и ближайшее социальное окружение; учитывались такие факты, как семья, дети, жизнь с родителями, отношение к родителям, наличие друзей, характер дружеских взаимосвязей и т.д.).
Результатом исследований, проведенных сектором личности ИСИ АН СССР, стала методика тестирования человека по определению типа личности и особенностей характера во взаимосвязи с его родом деятельности и образом жизни[23].
Представляется более целесообразным говорить о «личности» преступника (личность есть то, что передается человеку генетически, если иметь виду не формальный аспект понятия, а содержательно-структурный, то есть конкретный тип личности, конкретные особенности ее характера, связанные с ее психосоматикой и способом жизнедеятельности). Это и есть социально-медицинский подход к преступнику на современном этапе научного знания.
Такой подход к личности преступника сближает социальную медицину с пенитенциарной социологией[24]: каждая со своей стороны изучают не преступника отдельно от преступления и не преступление отдельно от преступника, а то и другое вместе, во взаимодействии и во взаимоотношении. В современной России для подобных исследований следует ввести еще один существенный параметр социальной медицины — психическую эпидемиологию. Если рассматривать современных преступников и современные преступления в этом параметре, то теоретические взгляды Ломброзо отнюдь не опровергаются, а обогащаются новыми фактами и обобщениями.