Когда возникли брачные отношения?

Этот вопрос до сих пор не потерял актуальности и вплоть до недавних пор не имел ответа. Однако открытия последних лет чуть приподняли завесу тайны. И все-таки: брак – это нечто новенькое или наследие предков? Была ли Люси обручена с неким австралопитеком уже 4 миллиона лет назад? Или брачные узы возникли только с появлением нашего собственного вида – 200 тысяч лет назад? Долго считалось, что моногамия появилась вместе с родом Homo – то есть 1,8 миллиона лет назад. Если это так, то возникает забавное противоречие. Получается, парные брачные отношения возникли вовсе не для заботы обоих родителей о потомстве с необычайно крупным мозгом, ведь мозг стал стремительно увеличиваться намного позже, только с появлением древнего человека (приблизительно 500 тысяч лет назад). К древним людям относится так называемый гейдельбергский человек, Homo heidelbergensis , который считается общим предком и современного человека (Homo sapiens ), и европейского неандертальца (Homo neanderthalensis ).

Оуэн Лавджой был ярым приверженцем теории раннего возникновения моногамных брачных отношений у человека и в последней опубликованной работе на эту тему попытался доказать, что брачные узы и отцовская забота о потомстве появились уже 4,4 миллиона лет назад, когда по лесистым землям восточной оконечности Африки кочевали ранние гоминиды – ардипитеки (Ardipithecus ramidus ). По мнению ученого, в пользу этой гипотезы говорят два ключевых анатомических свидетельства, поскольку они же являются признаками моногамии у других обезьян, крупных и мелких: во-первых, самцы были лишь незначительно крупнее самок, а во-вторых, утратили большие клыки, которые используются в драках за самку. Впрочем, одно дело – утверждать, что конкретный вид (или даже одна популяция внутри вида) придерживался определенной модели поведения, и совсем другое – распространять эту модель на всех его потомков. Вполне возможно, что ардипитек действительно был моногамен, но, даже если это так, он вполне мог представлять исключение из общей полигамности. Трудно делать далеко идущие выводы, основываясь всего на одном виде, представленном небольшим числом образцов. Зато известно, что у более поздних гоминид наблюдались значительные расхождения как в размерах тела, так и в половом диморфизме, хотя маленькие клыки сохранялись у всех (они имеются и у современных людей, в отличие от всех крупных обезьян).

Мои коллеги Эмма Нельсон и Сюзанна Шульц открыли способ атрибуции ископаемых образцов к той или иной брачной системе. Среди ныне живущих приматов у полигамных видов указательный палец заметно короче безымянного, в отличие от моногамных видов, особенно у самцов. Действительно, даже среди современных людей у мужчин указательные пальцы обычно короче безымянных (при том что у женщин эти пальцы имеют почти одинаковую длину). Это соотношение длины указательного пальца к безымянному (2D:4D) управляется эмбриональным тестостероном и отражает уровень тестостерона во внутриутробной среде. Среда, где развиваются зародыши мужского пола полигамных видов, готовит их к будущим битвам. К несчастью для Лавджоя, анализ соотношений длин пальцев у ископаемых образцов позволяет сделать совершенно бескомпромиссный вывод о полигамии не только ардипитека, но и большинства ранних ископаемых образцов современного человека нашего собственного вида. Обнаруженное у них соотношение длин пальцев очень близко к тому, какое наблюдается у современных зулусов, а они в высшей степени полигамны и по этой части сильно обогнали остальное человечество, зато вполне вписываются в нормы крайне полигамных орангутанов и шимпанзе. Современный человек при известной склонности к полигамии (ему далеко до моногамии гиббонов – самых моногамных на свете обезьян, у самцов которых указательный и безымянный пальцы имеют почти одинаковую длину), уступает в этом отношении как прямому предку (гейдельбергский человек), так и неандертальцу. Лишь у австралопитеков длина пальцев, возможно, указывает на реальную моногамию – хотя даже они находятся в этом отношении на полпути между современным человеком и гиббоном. Иными словами, вряд ли моногамия была у них такой же устойчивой, как у современных гиббонов. Похоже, изменения произошли довольно поздно, уже в ходе собственно человеческой эволюции.

Сложность в том, что генетическая моногамия и психологический механизм, стоящий за образованием брачной пары, – не обязательно одно и то же. Как я указывал уже неоднократно, пары в полигамных культурах образуются примерно так же, как и там, где закон и обычай предписывают моногамию. Из чего следует единственный неоспоримый вывод: похоже, мы просто не способны поддерживать больше одной качественной брачной связи единовременно. Но поскольку у мужчин возникает желание заниматься сексом с кем-либо еще, будь то брачный партнер или нет, появление полигинии (многоженства) вероятнее, чем полиандрии (многомужия). Именно это мы и наблюдаем: общества, где распространена полиандрия, в мире крайне редки.

Появление современной модели брачного поведения во многом обусловлено численностью общины: с ее увеличением возрастала и угроза детоубийства. Теоретически мы можем оценить примерный размер общины у ископаемых популяций, потому что существует прямая связь между размерами социальной группы и неокортекса у приматов (причем у всех без исключения). Сопоставив величину мозга в отдельных популяциях ископаемых гоминид с соответствующими показателями, характерными для других приматов, мы получим довольно отчетливое представление о том, как менялась величина общины на протяжении нашей эволюционной истории (это можно проследить по графикам, которые я привожу в своей книге «Человеческая история»). Если вкратце, то долгое время численность человеческих сообществ оставалась постоянной, лишь слегка превышая обычный размер группы, наблюдаемый у современных шимпанзе (от 50 до 70 особей). Положение резко изменилось примерно 500 тысяч лет назад, когда община выросла до 150 человек – предельного для нас круга общения. Если самки шимпанзе едва выдерживают домогательства в группе до 50 особей (из которых 10–12 – самцы-производители), значит, когда численность человеческой общины перевалила за сотню (то есть мужчин репродуктивного возраста в ней было от 20 до 25), сексуальное давление на женщин наверняка усилилось настолько, что сделалось попросту невыносимым. Срочно понадобился защитник. Неясно, когда именно брачная система переключилась с условного промискуитета по типу шимпанзе на парность, однако данные по соотношению длины пальцев указывают на то, что произошло это довольно поздно – возможно, не раньше, чем появились анатомически современные люди, то есть примерно 200 тысяч лет назад. Проходило ли человечество через промежуточный этап вроде той полигамии, что наблюдается у горилл? Думаю, вряд ли, ведь у наших предков никогда не было столь ярко выраженного полового диморфизма, требующегося для появления полигинии.

Кода

К этому заключительному разделу мы шли долгим и извилистым путем, разбирая психологические и физиологические хитросплетения любви и измены, а также их функциональные последствия. В строго биологическом смысле любовные отношения существуют для того, чтобы облегчать задачи размножения, чтобы позволять отдельным людям как можно лучше заботиться о будущем генофонде своего вида. Но ради этого биологии приходится пробиваться сквозь сложные, многослойные процессы, протекающие на физиологическом и психологическом уровнях. Получающаяся в результате яркая и неповторимая картина и есть наша личная жизнь. Некоторые возмущаются, дескать, наука разрушает волшебство и поэзию наших чувств и переживаний, но это говорят только те, кто ничего не смыслит даже в собственной психологии. Понимание механизма, который стоит за нашими чувствами, не меняет – и не способно изменить – сами эти чувства, хотя бы потому, что мы ощущаем их как эмоции, а не как «включение» отдельных участков мозга. Мы все равно будем влюбляться, даже зная, какие именно мозговые зоны при этом активизируются. И по-прежнему будем ощущать боль, когда нас отталкивают или отвергают, даже отдавая себе отчет в том, как именно генерируется это ощущение. А поэты будут по-прежнему нас вдохновлять, пробуждая воспоминания и эмоции своим виртуозным и недоступным нам искусством словесной игры.

Некоторые затронутые нами факты наверняка показались вам знакомыми из повседневной жизни, хотя вы, возможно, не всегда понимали, что за ними скрывается; другие стали неожиданностью. А кое-что могло встревожить, а то и поколебать чьи-то личные убеждения. К сожалению, наука не гарантирует, что новые данные обязательно совпадут с нашими устоявшимися представлениями. Но ведь наша задача – узнать что-то новое о мире, в котором живем, и знание это следует принимать без пристрастия, но с благодарностью.

Я надеюсь, мне удалось познакомить читателя с потрясающими научными достижениями последнего десятилетия. Большинство совершенных открытий никак не связано между собой, и моей задачей стало соединить их в единую картину. Что само по себе оказалось не так просто, ведь мы еще многого не знаем о связи физиологии с психологией, а психологии с поведением. Тем не менее хочется думать, мне все-таки удалось передать главную мысль – что за магией наших непосредственных чувств и ощущений таятся сложнейшие, поразительнейшие химические метаморфозы. Так что известное выражение «химия любви» совершенно справедливо, причем во всех смыслах.

Благодарности

Этой книгой я во многом обязан нашим выпускникам, диссертантам и моим коллегам, которые работали вместе со мной долгие годы и на чьи труды я в существенной степени опирался. Без вас ничего не получилось бы. Спасибо вам всем!

Библиография

Все эпиграфы взяты из стихотворений Роберта Бернса (1756–1796), чья нежная привязанность к жене, Джин Армор, по-видимому, никогда не препятствовала его романтической склонности влюбляться в каждую встречную.

Робин Данбар – известный британский антрополог и эволюционный психолог, специалист по поведению приматов.

Профессор Оксфордского университета. Автор ряда завоевавших широкую популярность книг, в том числе – «Лабиринт случайных связей. Рассказ о том, как мы общаемся, а главное – зачем», изданной в России. Всемирно известным его сделало «число Данбара» – выведенное им предельное количество устойчивых социальных связей, которое может поддерживать человек.

[1]Перевод С. Я. Маршака.

[2]Перевод А. И. Оношкович-Яцыны.

[3]Перевод Дмитрия Седых.

[4]Перевод Елены Головиной.

[5]С. Крамер. История начинается в Шумере. Процитированный стихотворный отрывок приведен в переводе Ф. Л. Мендельсона.

[6]Единственными исключениями, разумеется, являются однопроходные – отряд довольно примитивных яйцекладущих млекопитающих, к которым относятся утконос и ехидна.

[7]Перевод С. Я. Маршака.

[8]Для тех, кто не знает: LOL – это акроним, расшифровывающийся как Laugh Out Loud («Громко смеюсь»), широко принятый сейчас в СМС и на чат-форумах. Старшее поколение, больше привыкшее писать обычные письма, возможно, полагает, что за этим сокращением скрывается фраза Lots of Love («Море любви»).

[9]Кроме всего прочего, при этом берется довольно толстая игла (чтобы она не сломалась о хрящ) и вводится в путь, ведущий прямиком в мозг. Таким образом, ничего не стоит занести в мозг инфекцию – поэтому подобный риск без достаточных оснований неприемлем, даже в интересах науки.

[10]Перевод С. Я. Маршака.

[11]Перевод С. Я. Маршака.

[12]Здесь имеются в виду небольшие традиционные общества. Не стоит путать их с викторианским обществом, где преимущества современной медицины привели к резкому снижению уровня младенческой смертности, благодаря чему в иных семьях насчитывалось и по десять, и по двенадцать детей. Не стоит их смешивать и с современными обществами, которые пережили смену демографической модели и снизили средний размер семьи до двух человек.

[13]Перевод С. Я. Маршака.

[14]Разумеется, обезьяны могут растолстеть в неволе, но только если их кормить чрезмерно жирной пищей и не позволять много двигаться.

[15]Перевод С. Я. Маршака.

[16]Строго говоря, речь идет о 50 %-ной вероятности унаследовать тот или иной ген, справедливой для каждого из генов. Это примерно то же самое, но с точки зрения генетики чисто технически так происходит не всегда, и многое зависит от технологии расчета. Для простоты мы все же будем считать, что у родных братьев и сестер генетический набор совпадает наполовину.

[17]Исторический роман 1859 года Чарльза Диккенса об эпохе Французской революции. – Прим. пер .

[18]Перевод С. Я. Маршака.

[19]Такой обычай распространялся только на высшие сословия: в случае измены женщины мужу его род оказывался опозорен и нес немалые денежные убытки. А вот в крестьянских хозяйствах вклад женщин был столь важен, что крестьяне просто не могли себе позволить поступать по примеру знати и калечить им ноги.

[20]Перевод С. Я. Маршака.

[21]Пер. А. и О. Дьячковых.

[22]Перевод С. Сухарева.

[23]Перевод Е. Чевкиной.

[24]Около 7 % всех ныне живущих мужчин в пределах бывшей империи Чингисхана имеют Y-хромосомы, унаследованные непосредственно от него самого и его братьев. Это соответствует приблизительно 0,5 % всех мужчин, ныне живущих во всем мире. Печально известна его обычная стратегия после разграбления очередного города: мужчин убивали, а женщин насиловали, причем независимо от того, оказывали горожане сопротивление или нет.

[25]Переход к системе майоратного права в Северной и Центральной Европе начался на несколько веков раньше, чем в Португалии, – главным образом потому, что весь Иберийский полуостров вплоть до начала 1400-х годов находился под мусульманским владычеством.