Определение социального познания 3 страница

С.Л.Рубинштейн предложил иное решение, в большей степени опиравшееся на предыдущую психологическую тра­дицию. Он смог изящно совместить планируемость и управ­ляемость, с одной стороны, и спонтанность, с другой. "Реальный процесс мышления... представляет собой и дея-

В. ф. Спиридонов____________________________31_

хельность (человек мыслит, а не просто ему мыслится), и процесс..." (Рубинштейн, 1957, с. 257). Психическое существует как процесс и в таком качестве в некоторых случаях может характеризоваться самостоятельной активностью. Но суб­станцией, в действительности придающей ей движение, вы­ступает деятельность субъекта. Причем, в этом случае психи­ческое ("процесс") выступает, ее необходимым атрибутом.

Если в формулировках общих положений теории деятель­ности можно обнаружить определенные различия между по­зициями ее создателей, то их конкретно-психологические взгляды на природу сознания были весьма схожими.

С .Л. Рубинштейн рассматривал человеческое сознание как рефлексию на мир и на самого себя (точнее, как психическую деятельность, которая выступает в таком качестве) (Ру­бинштейн, 1957). По своей функции сознание - "это способ регуляции поведения, деятельности, действий людей. Этот специфический способ выражается в целенаправленном ха­рактере человеческих действий - в возможности предвосхи­тить результат своего действия в виде осознанной цели и спланировать самые действия в соответствии с ней" (Рубин­штейн, 1957, с. 280). В рамках такого понимания осознанное закономерно оказывается уже психического и захватывает лишь его часть.

Сознание обязательно предполагает познавательное от­ношение к предмету: это всегда знание о чем-то, что вне него. Подлинной конкретной "единицей" психического (сознатель­ного) является целостный акт отражения объекта субъектом, включающее в себя единство двух противоположных компо­нентов - знания и отношения (Рубинштейн, 1957). Причем, "в психологическом плане сознание выступает как процесс осоз­нания" (Рубинштейн, 1957, с. 275).

Таким образом сознание - это осознание субъектом объек­тивного окружающего мира. "Осознавать - значит отражать объективную реальность посредством объективированных в слове общественно выработанных обобщенных значений" (Рубинштейн, 1957, с. 274). Это происходит по мере выделения рефлексии на окружающий мир и на собственную жизнь. "Наличие у человека сознания - означает, что у него склады­вается совокупность объективированных в слове знаний, с помощью которых он осознает явления действительности и себя через их соотношение с этими знаниями (Рубинштейн,

32________Теория деятельности и возможности анализа сознания

1957, с. 276). Этот процесс имеег ряд характерных особенно­стей. Так, "внимание выражает специфическую закономер­ность процесса осознания" (там же, с. 272).

А.Н.Леонтьев определял сознание как рефлексию субъектом действительности, деятельности и себя: "Сознание в своей непосредственности есть открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен он сам, его действия и состояния" (Леонтьев, 1983, с. 167), подчеркивая, что "отождествление психического отражения и сознания - не более, чем иллюзия нашей интроспекции" (там же). При этом функция сознания оказывается вполне прозрачной: "Психический образ продукта как цели должен существовать для субъекта так, чтобы он мог действовать с этим образом" (там же). Челове­ческое сознание имеет таким образом две взаимосвязанные ипостаси: сознание-образ и сознание-деятельность, задаю­щие направление развития сознания. Причем сознание не дано изначально, оно производится обществом: в ходе развития посредством интериоризации внутренний план формируется (Леонтьев, 1983).

Пуантой взглядов Леонтьева выступает попытка преодо­ления теоретических изъянов классической психологии соз­нания. Как известно, существенным недостатком интроспек­тивного метода является невозможность выделить сознание в "чистом виде": "Сознание выступало в психологии лишь как условие протекания психических процессов... Сознание - бес­качественно. Это качество презентированности психических процессов" (Леонтьев, 1983, с. 107). Полученные в результате многочисленных исследовании описания структуры и законов протекания процессов сознания равно применимы и к "полю сознания", и к его содержанию. Различить их не удается. Истоки такого положения дел, безусловно, связаны с характерными чертами процедуры cogito, использованной Декартом и ставшей затем основанием европейской психо­логии сознания (Зинченко, Мамардашвили, 1977; Мамарда-швили, 1994).

Пытаясь нащупать саму "материю" сознания, Леонтьев постулирует многомерность этого феномена и выделяет его психологическую структуру, которая включает в себя значе­ния, личностный смысл и чувственную ткань. Особенности названных конструктов заключаются в следующем. Значения представляют собой абстрагированные и идеализированные познавательные результаты общественно выработанных дей-

В.Ф.Спиридонов_______________________________33_

ствий, зафиксированные в языке. Они всегда реализуют в со­знании какие-либо смыслы. Личностный смысл - это значение значения для субъекта. А чувственная ткань (то, в чем су­ществует для субъекта предметное содержание), образующая чувственный состав конкретных образов реальности, придает реальность сознательной картине мира (Леонтьев, 1983).

Сознание представляет собой не плоскость, а внутреннее движение его образующих, погруженное в общее движение деятельности. Суть этого внутреннего движения - во взаимо­переходах непосредственно-чувственных содержаний и значе­ний, приобретающих в зависимости от мотивов деятельности различный смысл и реализующих становление связной системы личностных смыслов человека. Взаимодействуя друг с другом, выделенные составляющие включают сознание в реальный процесс жизни: чувственность связывает значения в сознании субъекта с реальностью объективного мира, а личностный смысл связывает их с реальными мотивами человеческой деятельности. Они также определяют собой свойства сознания: предметность (значение, не составляющее предметной области отнесенности знака - нонсенс), пристрастность (наличие неравнодушного отношения или, что то же самое, личностного смысла), реальность или "ощутимость" (обязательное присутствие чувственной основы) и т.д. (Леонтьев, 1983).

Таким образом, любое содержание сознания, чтобы быть представленным субъекту должно быть реализовано в трех названных составляющих. 8 "Системный анализ сознания требует исследовать составляющие со стороны той функции, которую каждое из них выполняет в процессах презентирова-ния (представленности) субъекту картины мира" (Леонтьев, 1983, с. 172). Постоянная внутренняя работа сознания и на­правлена на достижение осознания: на перевоплощение не­посредственно "невыразимых" личностных смыслов и чув­ственных представлений в адекватные значения. "Поэтому-то внутреннее движение развитой системы индивидуального со­знания и полно драматизма" (Леонтьев, 1983, с. 185).

Проведенный анализ позволяет сформулировать достаточно неожиданные выводы. В своих взглядах на сознание

В некоторых особых условиях представление может быть осу­ществлено посредством одной чувственной ткани (Леонтьев, 1983,

с.173).

34_______Теория деятельности и возможности анализа сознания

создатели теории деятельности были парадоксально близки к взглядам В.Вундта, У.Джемса, Э.Б. Титчнера - представителям классической психологии сознания. В русле традиции, восходящей к Декарту, сознание трактуется здесь как осознание - представленность или явленность содержания субъекту. Причем, достоверность осознания не подвергается сомне-ник>9. Это сходство представляется тем более удивительным, если учесть научные и социальные контексты, в которых воз­никали названные подходы, их совершенно различные теоре­тические и методологические предпосылки, научные ориен­тиры авторов. Включение сознания в контекст человеческой деятельности значительно обогатило это понятие: сознание превратилось в социокультурный по своей природе, объек­тивно опосредованный, связанный с языком, развивающийся в фило- и онтогенезе предмет психологического анализа. Но все это лишь - "... такая совокупность (или система) объекти­вированных в слове, более или менее обобщенных знаний, посредством которых он может осознавать окружающее и са­мого себя, опознавая явления через соотношения с этими зна­ниями" (Рубинштейн, 1957, с. 276). Понимание сущности про­цессов сознания остается неизменной: презентированность мира субъекту или осознание им мира и самого себя.

Оно представляется недостаточным. Исторически первым его критиком в психологии выступил З.Фрейд, сравнивший в одной из своих работ "философов Вундтовской школы", ко­торые считали сознание никогда не отсутствующим признаком психической жизни, с маленьким Гансом, видевшим в мужском половом органе признак всего живого (Фрейд, 1989). Фрейд первым из психологов зафиксировал, что феномен сознания не сводится к осознанию. Ведь бессознательное - это тоже часть сознания, но не презентированная субъекту, не осознаваемая им. Причем наличие знаний, изрядной ког­нитивной сложности и даже искреннего желания не слишком помогает его прояснению. Более того, если первоначально источником скрытых содержаний считался процесс "вытеснения" их из сферы осознаваемого, то затем были "об-

⁹ Такой ход мысли целиком укладывается в рамки "классического идеала рациональности" в отличие от "неклассического", основания которого были заложены работами Э.Гуссерля и З.Фрейда (Мамардашвили, 1994).

д. Ф. Спиридонов____________________________35

наружены целые слои сознания, никогда не всплывающие "на поверхность" (Юнг, 1991).

Введение понятия "бессознательное" оказалось эвристич-ным для решения весьма различных проблем. В этом ряду помимо объяснении причин невротической симптоматики и "психопатологии обыденной жизни" могут быть названы це­лостность личности, непрерывность и преемственность суще­ствования человека (ведь осознание не может быть непре­рывным, что не мешает непрерывности индивидуального опыта), и принципиальная несводимость психического к другим формам бытия. Психоанализ нащупал совершенно не­ожиданные возможности анализа сознания. В рамках теории деятельности их было трудно как-то ассимилировать, и по­этому приходилось корректировать или опровергать, "...на­лицо гибкая подвижная динамика непрерывных переходов, не позволяющая говорить об отделенных друг от друга не­проходимыми барьерами устойчивых сферах осознанного и "вытесненного" (Рубинштейн, 1957, с. 279); "Неосознаваемое и осознаваемое не противостоят друг другу; это лишь разные формы и уровни психического отражения" (Леонтьев, 1983, с.213). Таким способом сознание (осознаваемое) сохраняется в качестве предмета исследования, но оказывается сводимым к иным процессам (например, познавательным).

Важно понять, что же выпало из "деятельностного" ана­лиза сознания. Возможный общий ответ таков: то, что не может выступить продуктом человеческой деятельности, что создается или осуществляется помимо предварительного плана или цели (Щедровицкий, 1996).

В соответствии с этим критерием (хотя в самой психологии он и не был отчетливо сформулирован) вне пределов изучения остается несколько узловых проблемных моментов. Первый из них связан со структурой и динамикой сознания. Так, в рамках очерченных представлений трудно полноценно зафиксировать наличие разнообразных слоев сознания, об­ладающих различными функциями, свойствами и, безусловно, разной степенью осознанности, выявить принципы их взаимодействия 10. Не ясно, как возникают сложные, опи-

^|0Скажем, феноменология постулирует существование нерефлек­сивных слоев сознания ("интенций" в терминологии 'ХГуссерля (Гуссерль, 1994)), которые и выступают его основой, создавая "почву" для рефлексии. Существуют и иные варианты поиска

36________Теория деятельности и возможности анализа сознания

рающиеся на символические структуры превращенные формы осознания. Особенно важным здесь представляется описание устойчивых "фигур": например, архетипов (Юнг, 1991), навязчивых страхов, доминирующих ценностных и иных предпочтений субъекта и т.п. Вместе с тем, требует осо­бого обсуждения и сама целостность сознания, принятая соз­дателями теории деятельности как аксиома: в связи с чем психический образ имеет целостную природу?

Второе проблемное поле связано с необходимостью опи­сания "недеятельностных" состояний сознания: переживаний (например, сомнения), творческих процессов или вообще че­ловека, как агента случайных событий (например, везения или "фарта"). К этой тематике примыкает и анализ галлю­цинаций, сновидений, а также патологических феноменов (трудно представить раздвоение сознание как результат це­ленаправленной деятельности), т.е. тех феноменов, которые в современной психологии объединяются под рубрикой "измененных состояний сознания". 11

Третий круг проблем связан с контроверзой свободы и закономерности. Можно ли считать субъекта деятельности свободным? С точки зрения субстанциональных философ­ских теорий ответ должен быть отрицательным: свобода -это осознанная необходимость (Маркс, 1955). Однако, как уже отмечалось, в отечественной психологии деятельность интерпретируется скорее как деятельность человека. В этом случае ситуация перестает быть однозначной. И чтобы в ней разобраться, необходимо зафиксировать принципы взаимо­отношений субъекта с собственным сознанием: насколько оно подчиняется ему и где лежат пределы этого управления, что в структуре сознания допускает целенаправленное фор­мирование, насколько вообще важна собственная активность субъекта для протекания процессов его сознания.

"нулевого уровня" сознания. Например, механизмы "кроссмодальной" трансляции, обеспечивающие психофизическую целостность субъекта.

¹¹ Отметим целый ряд попыток дать деятельностную трактовку самых разных составляющих психики: переживания (Василюк, 1984), творческого мышления (Данилова, 1978; Идобаева 1981), ми­ровоззрения (Залесский, 1983). Несмотря на отдельные удачные на­ходки, все они, по-моему, не очень убедительны.

Д. Ф. Спиридонов____________________________37

Без учета перечисленных проблем сознание как предмет исследования теряет свою психологическую глубину. Именно с этим обстоятельством связана, на мой взгляд, не слишком счастливая судьба изучения сознания в рамках теории дея­тельности. Перевести его анализ от общих формул к кон­кретным исследованиям в полном объеме так и не удалось. Более того, современная ситуация свидетельствует о потере авторитета данным теоретическим направлением. Представ­ляется, что это не в последнюю очередь связано с той кон­кретной исторической формой, в которой "сформулирована" теория деятельности, с тем кругом проблем, который она анализировала. Поэтому центральным здесь является вопрос о том, что еще сможет теория деятельности сказать о сознании, какие еще теоретические резервы его интерпретации она потенциально содержит.

Возможной "точкой роста" может послужить анализ дея­тельности с "предметами", которые "больше" субъекта и не поддаются его контролю. Потенциальными объектами при­ложения сил могут выступить религия, творческое мышление, глубокие мотивационные структуры, невротические симптомы и т.д. В результате такой работы сторонники теории дея­тельности либо смогут представить сознание в целом (а не только осознание) как деятельность, либо обнаружат объек­тивные пределы своего подхода. Причем это будет проверкой не только объяснительных возможностей самой теории, но средств описания индивидуального опыта человека.

Психологическая наука постепенно вступает в новый этап своего развития: сознание как предмет исследования снова начинает привлекать к себе внимание. Об этом свидетельствует обострение и чисто академического интереса к исследованиям сознания, и общественного внимания к этой проблематике. Но речь не идет о том, чтобы возвратиться в 1879 год. Психология вынуждена вновь заниматься сознанием, привлекая для этого все имеющиеся в ее арсенале средства, чтобы стать наукой о реальных человеческих проблемах. Без психологической теории сознания описание психики остается неполным, а построение исчерпывающей теории невозмож­ным.

38 Теория деятельности и возможности анализа со мат.

Литература

Абульханова-Славская К.А. Принцип субъекта в концеп­ции СЛ.Рубинштейна. // С.Л. Рубинштейн. Очерки. Воспо­минания. Материалы. М., 1989, с. 10-61.

Василюк Ф.Е. Психология переживания. М., МГУ, 1984.

Данилова В.Л. Воспитание систематического мышления в решении задач на соображение. Автореф. на соиск. уч. степ, канд. психол. наук, М., 1978, 26 с.

Гуссерль Э. Феноменология внутреннего сознания времени. М., Гнозис, 1994, 162с.

Зинченко В.П., Мамардашвили М.К. Проблема объектив­ного метода в психологии. Вопросы философии. 1977, № 7, с 109-125.

Идобаева Т.А. Ориентировка в структуре действия и об­общение анализа задачи. Автореф. на соиск. уч. степ. канд. психол. наук, М., 1981, 20 с.

Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. // Из­бранные психологические произведения. Т.2, М., 1983, с. 94-231.

Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеалы рациональности. 2-е изд. М., 1994.

Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология. // Сочинения, изд. 2-е, Т.З М., 1955.

Рубинштейн С.Л. Проблемы психологии в трудах Карла Маркса. Советская психотехника. 1934, №1.

Рубинштейн С. Л. Проблемы психологии в трудах Карла Маркса. //Проблемы общей психологии. М., 1976, с. 19-46.

Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959.

Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. О месте психического во всеобщей взаимосвязи явлений материального мира. М., Изд. АН СССР, 1957.

Умрихин В.В. Ленинградский период творчества С.Л.Ру­бинштейна: формирование исследовательского коллектива научной школы.// С.Л. Рубинштейн. Очерки. Воспоминания. Материалы. М., 1989, с. 113-128.

Фрейд 3. Анализ фобии пятилетнего мальчика. // Психо­логия бессознательного. М,. 1989, с. 39-122.

Щедровицкий Г.П. "Естественное" и "Искусственное" в развитии и функционировании знаковых систем. // Акмеоло-гия. 1996 №2, с. 57-71.

Юнг К.Г. Архетип и символ. М., Ренессанс, 1991.

СОЦИАЛЬНОЕ ПОЗНАНИЕ

СОЦИАЛЬНОЕ МЫШЛЕНИЕ:

РЕФЛЕКСИВНОСТЬ, РАЦИОНАЛЬНОСТЬ,

ПОНЯТИЙНЫЕ СТРУКТУРЫ¹²

Д. В. Ушаков. Институт психологии РА Н

В классической философии существует многократно сформулированный принцип, согласно которому рациональ­ным может быть только мышление, осознающее свои осно­вания. Относительно недавно в отечественной философии этот принцип высказывался М.К.Мамардашвили (М.К.Ма-мардашвили, 1994). Классическая же его реализация осу­ществлена еще И.Кантом, введшим понятие трансценден­тального единства апперцепции (И.Кант, 1994, с 100).

В психологии применительно к экспериментальным дан­ным этот принцип эксплицитно не применялся, хотя, как мы постараемся показать ниже, он позволяет по-новому взгля­нуть на ряд феноменов, особенно связанных с социальным мышлением. Многократно зафиксированная экспериментально иррациональность социального мышления является следствием мощного влияния аффектов, которое обычно ускользает из-под контроля познающего субъекта. Социальное мышление в связи с большой значимостью его результатов имеет особую аффективную значимость, хотя даже решение шахматных задач или задачи о соединении четырех точек тремя линиями, как показывают исследования (А.В.Брушлинский, 1979; Я.А.Пономарев, 1976; О.К.Тихоми­ров, 1984), не обходятся без развития аффективных состоя­ний.

Прежде чем перейти к дальнейшему введем одно уточнение по поводу того, что мы будем понимать под социальным мышлением. Это понятие включает разные пласты содержания в зависимости от того, относится ли социальность к предмету мышления или к его субъекту. В англоязычной ли­тературе принят термин "interpersonal intelligence" - межлич­ностный интеллект (или мышление, что в данном случае почти то же самое), способность понимать другого человека, предсказывать его поведение. Другими словами, это мышле-

¹² Исследование выполнено при поддержке Российского Гума­нитарного Научного Фонда, грант № 96-03-04290.

Д В Ушаков___________________________41

ние, направленное на других людей, социальное в плане своего предмета. Дополнением к термину "межличностный интеллект" является интеллект "внутриличностный" (interpersonal intelligence), направленный на самого себя, свои чувства, мысли, переживания, способности и т.д. Внутрилич-ностное мышление явно не является социальным в плане своего предмета, однако по своим механизмам оно очень близко к межличностному. Эти два термина сближаются даже теми авторами, которые, как М.Гарднер, выделяют внут-риличностное и межличностное мышление в отдельные спо­собности.

Мышление, социальное в плане субъекта, может быть на­правлено на любые предметы, порождая "социальные пред­ставления" (Э.Дюркгейм). Мышление в этом смысле оказы­вается социальным постольку, поскольку мыслящие люди выступают как члены тех или иных социальных групп. Вклад в исследование социального мышления в этом смысле внесли С.Московичи (С.Московичи и др., 1994) и К.А.Абульханова-Славская (КААбульханова-Славская, 1994).

В психологии мышления всегда особый упор делался на изучение ошибок, что дало повод одному из последователей Б.Рассела сказать, что "логик интересуется истинными мыс­лями, тогда как психолог находит удовольствие в том. чтобы описывать мысли ложные" (пит. по Ж.Пиаже, 1969, с 78). Это действительно в значительной мере верно и объяснимо -именно сбои наиболее информативны в плане работы меха­низма. В отношении социального мышления это имеет осо­бый смысл. Ниже мы попробуем разобрать ряд известных феноменов социального мышления, которые собственно по­тому и являются феноменами, что обнаруживают некоторую систематическую ошибку, подобную иллюзиям восприятия, но происходящую в сфере абстрактного мышления.

Со времен исследований М.Шерифа (M.Shertf, 1967) из­вестны феномены ингруппового фаворитизма и аутгруппо-вой дискриминации. Х.Теджфел (H.Tajfel, I978) и Дж.Тэрнер (Дж.Тэрнер, 1994) показали, что эти феномены возникают даже при отсутствии каких-либо реальных противоречий между группами, в ситуации чисто условного разделения, так называемой "минимальной группы". Он связал эти феномены со стремлением субъекта поддерживать высокую самооценку путем повышения оценки группы, к которой субъект принадлежит. Получается, таким образом, что искажения в

42_______Социальное мышление: рефлексивность, рациональность

оценках своей и чужой групп связаны с особыми отношениями, складывающимися вокруг структуры Я, и влиянием, ока­зываемым этими отношениями на мышление. Аналогичные явления характеризуют также и когнитивный диссонанс, из­учавшийся Л.Фестингером.

Если иллюзии социального мышления порождены некон­тролируемым вторжением желаний в сферу мысли, то, может быть, не будет несправедливым сказать, что эти иллюзии связаны с недостаточной интенсивностью нашего "взгляда внутрь". Таким образом, выступает взаимосвязь между соци­альным и внутриличностным познанием. Возникает вопрос -возможно ли избавление от иллюзий социального познания путем осознания? Другими словами, может ли познание себя избавить нас от иллюзий в сфере социального познания, по­добно тому как оно (познание себя) составляет часть психо­терапевтического процесса в психоанализе? Эксперимен­тальный ответ на этот вопрос мы постараемся дать в нашей следующей работе. Здесь же затронем вопрос о "внутриличностном интеллекте", о том, почему с таким ко­лоссальным трудом нам даются знания о казалось бы наиболее известном нам предмете - нас самих.

Хотя интроспекция использовалась в психологии как на­учный метод, однако практически ничего неизвестно о том, какие механизмы люди используют, чтобы узнать о своих чувствах или состояниях. Слово интроспекция по своей эти­мологии подталкивает нас к интерпретации этого процесса в терминах непосредственного восприятия, "смотрения внутрь". На практике, однако, потребовался недюжинный ум З.Фрейда и многие годы работы, чтобы "воспринять" тайные желания, остававшиеся неизвестными людям на протяжении тысячелетий. Нам далеко не всегда удается просто заглянуть в себя и сказать, допустим: "Я ревную". Процесс познания себя больше похож на мышление, чем на восприятие, если под мышлением понимать опосредованное познание, то есть такое, при котором по ряду непосредственно данных признаков мы что-то умозаключаем о других, нам непосредственно не данных. Здесь возникает ряд вопросов. В чем состоят "непосредственно данные" и "неданные" признаки в случае познания внутренних состояний? В чем заключается сама "данность"? Данность кому, не гомункулюсу же?

Существует несколько групп аргументов для ответа на эти вопросы. Первая группа связана с эмпирическими дан-

Д.В. Ушаков_______________________________43

ными по развитию осознания у детей. Вторая - с логическими предположениями о природе познаваемых объектов.

Возьмем два примера. Ж.Пиаже еще очень давно заметил, что дети до 10 лет, решив, например, арифметическую задачу, не могут объяснить, как они ее решили. На вопрос "Как ты это нашел?" ребенок или не может воспроизвести ход своих мыслей или изобретает фантастическое объяснение. На­пример, семилетнего Вента спрашивают, сколько метров будет в столе, который в 3 раза длиннее стола длиной 4 метра. Венг отвечает: "12 метров. - Как ты сделал? - Я прибавил 2 и 2и2и2и2и2, все 2. - Почему 2? - Дня того, чтобы состави­лось 12. - Почему ты взял 2? - Для того, чтобы не взять другого числа." (Пиаже, 1932, с.327)

По Ж.Пиаже получается так, как будто ребенок сознает исходный и конечный пункты рассуждения, но не свой путь между ними. При просьбе объяснить этот путь, он дает объ­яснение наобум.

Другой пример - в работе, выполненной в нашей исследо­вательской группе Н.Д.Былкиной и Д.ВЛюсиным, дети должны были оценить эмоции, которые испытывает герой небольшого рассказа (см. статью "Развитие когнитивных схем эмоций" в настоящем издании). Одно из наблюдений состояло в том, что дети в возрасте до 5 лет вместо описания эмоции описывали порождающую эту эмоцию ситуацию, например: "Чувствует, что над ним смеются". Как пишут ав­торы, в этом возрасте "эмоция сливается с воздействием, ее вызывающим". Здесь опять есть осознание внешнего воздей­ствия, ситуации, но не внутреннего состояния, этим воздей­ствием вызываемого.

Чтобы перейти от этих эмпирических фактов к проблеме непосредственно данных нам состоянии, факты следует до­полнить двумя логическими предположениями. Первое пред­положение состоит в том, что развитие детской мысли идет от непосредственно данного к гипотетическим конструктам. Это предположение очень естественно и общепринято, фак­тически Ж.Пиаже строил на нем свою генетическую эписте­мологию. Второе предположение несколько более гипоте­тично. Оно заключается в том, что то, что является непосред­ственно данным для взрослого, является им и для ребенка, и наоборот.

Если принять приведенные посылки, то из них вытекает следующая модель процессов, с помощью которых мы позна-

44 ___Социальное мышление рефлексивность, рациональность

ем себя. Нам непосредственно дано, то есть запечатлевается в памяти и может стать содержанием нашего мышления, лить то, что связано с нашим взаимодействием с внешним миром: ситуация, как мы ее себе представляем, и наш ответ на эту ситуацию, будь то в виде внешнего действия или намерения. Такое свойство легко объяснимо с эволюционной точки зрения - мы отбирались по признаку способности действовать во внешнем мире, а не изучать себя. Получается, что нам даны вход и выход нашего психологического механизма, между которыми находится черный ящик, свойства которого (т.е. наши установки, отношения к другим людям, мотивы и т.д.) доступны нам лишь опосредованно. Безусловно, мы непо­средственно знаем о себе больше, чем о других людях, - нам даны наши намерения. Однако о себе мы в большей степени склонны заблуждаться, поскольку предмет мышления оказы­вается часто слишком уж небезразличным.

Познание черного ящика, идущее часто вопреки нашим желаниям, есть определенная часть человеческой культуры, развивающейся с историей человечества. Другими словами, это познание осуществляется благодаря культурным спосо­бам, так же как и познание математическое, физическое, гу­манитарное и т.д. Оно предполагает и некоторые знания, в данном случае "метакогнитивного" характера. Так, метаког-нитивным является христианское представление об исходной греховности человеческой природы и Божественной благодати, дающей надежду на спасение. Это представление определило христианский способ анализа чувств и состояний, как например в "Исповеди" блаженного Августина.

Если верно сказанное о наличии непосредственно данных и конструируемых интеллектом знаний о нашей душевной жизни, то можно выявить различные способы, которыми мы узнаем о себе. Эти способы, подобно способам познания фи­зической, химической и др. реальности, могут включать экс­периментирование, индукцию, дедуктивный вывод и т.д. Ниже мы предпримем попытку описать один из способов, к которому люди прибегают, чтобы понять свои состояния. Задача будет заключаться в том, чтобы выяснить, какие данные люди при этом используют, на чем основывают индукцию, происходит ли нечто подобно'е внутреннему эксперименту. Задача эта очень новая, поэтому научной психологией в этой области может быть пока предложен лишь приблизительный и частный подход. Зато в художественной литералу-