О взаимодействии полушарий головного мозга в процессах письма 7 страница

Очень изменчива картина расположения третич­ных борозд. Все вышесказанное создает неповтори­мость и своеобразие макроскопического строения лобной области новорожденного человека и свиде­тельствует о наличии макроскопических признаков индивидуальной вариабельности мозга уже у ново­рожденного человека.

Интересным фактом является то, что у новорож­денного человека уже выявляются основы лате­ральной асимметрии лобной области мозга. Так, при сопоставлении строения основных лобных борозд и извилин в левом и правом полушарии наблюдаются выраженные особенности их топографии, протя­женности, глубины и т.д. Так, например, в левом полушарии мозга новорожденного ребенка (Ag-190) лобные борозды имеют довольно типичное строе­ние. Нижняя лобная борозда окаймляет нижнюю лобную извилину на всем ее протяжении.

В правом полушарии мозга новорожденного ре­бенка (Ag-190) отмечалось атипичное расположение нижней прецентральной и верхней прецентральной борозд, которые выходят на дорсальную поверхность полушария и занимают месторасположение верхней и средней лобных борозд. Верхняя и средняя лобные борозды развиты в правом полушарии этого мозга слабо и несколько сдвинуты на латеральную поверх­ность. Нижняя лобная борозда очень короткая, окаймляет нижнюю лобную извилину только час­тично сверху и сливается с нижней прецентральной бороздой. Ее передний конец очень близко подходит к нижней прецентральной борозде, но не сливается с ней.

В левом полушарии мозга новорожденного ре­бенка восходящая ветвь сильвиевой борозды по сво­ей протяженности равна ramus horizontalis fissura Sylvii. Эти ветви отходят от сильвиевой борозды, образуя общий ствол.

В правом полушарии мозга новорожденного ре­бенка восходящая ветвь сильвиевой борозды короче горизонтальной ветви сильвиевой борозды. В отли­чие от левого полушария обе ветви отходят от силь­виевой борозды самостоятельно, не образуя общего ствола.

В отличие от левого полушария в правом полу­шарии мозга новорожденного ребенка диагональная борозда развита хорошо, и верхний конец соединя­ется с нижней лобной бороздой.

Отмечаются значительные особенности в строе­нии триангулярной и оперкулярной извилин мозга новорожденного ребенка. В левом полушарии триангу-лярная и оперкулярная извилины имеют типичное строение и хорошо выражены. В правом полушарии оперкулярная извилина более широкая и разделяется четко диагональной бороздой на две части. В связи со слабым развитием нижней лобной борозды передняя граница триангулярной извилины условная, в отли­чие от левого полушария того же мозга.

В результате проведенного исследования было вы­явлено, что в постнатальном онтогенезе во всех изу­ченных мозгах у детей 4 лет, 7 лет, 12 лет жизни и взрослых строение правого и левого полушарий раз­личаются по топографии, строению, степени про­тяженности, разветвленности и глубине борозд и извилин. Так, было отмечено, что в левом полушарии изученных мозгов наблюдается наиболее типичный вариант расположения основных трех лобных борозд: берхней лобной борозды, средней лобной борозды и нижней лобной борозды. Часто встречаются боль­шие различия во взаимосвязи нижней лобной бо­розды с прецентральной бороздой в правом и левом полушариях. В левом полушарии изученных мозгов восходящая ветвь и горизонтальная ветвь имеют, как правило, общий ствол, отходя от сильвиевой бороз­ды. В правом полушарии восходящая ветвь и гори­зонтальная ветвь часто являются самостоятельными бороздами. Триангулярная извилина в левом полу­шарии мозга человека обычно лучше выражена.

Также были установлены особенности топогра­фии и формы полей 44 и 45 лобной области мозга ребенка в постнатальном онтогенезе. Поле 44 лежит на наружной поверхности полушария и занимает оперкулярную часть нижней лобной извилины, ко­торая располагается между восходящей ветвью силь­виевой борозды и нижней прецентральной бороздой. Поле 44 граничит каудально с полем 8, кпереди поле 44 отделяется восходящей ветвью сильвиевой бороз­ды от поля 45, кверху поле 44 граничит с полем 8 и 9 нижней лобной борозды, книзу поле 44 граничит в основном с инсулярными полями и полем 47.

Поле 45 располагается на наружной поверхнос­ти полушария, занимает триангулярную извилину, которая отграничивается сзади восходящей ветвью сильвиевой борозды, книзу горизонтальной ветвью сильвиевой борозды, кверху нижней лобной бороз­дой. Поле 45 граничит сзади с полем 44, спереди — с полем 9 и 10, сверху с полем 9, книзу с полем 47.

Результаты наших исследований показали, что топография поля 45 в левом и правом полушарии изу­ченных мозгов различна. Так, в некоторых исследо­ванных мозгах поле 45 располагается несколько ближе к лобному полюсу и как бы сдвинуто в ростральном направлении в отличие от правого полушария.

Проведенные детальные исследования объема поля 44 и 45 в левом и правом полушарии мозга че­ловека показали разницу этих объемов в правом и левом полушарии в различные возрастные периоды.

Изучение объема полей 45 и 44 новорожден­ных детей показали, что они различаются в левом и правом полушариях. Так, объем поля 45 в пра­вом полушарии мозга одного из новорожденных равняется 0,674 см 53 0, а в левом полушарии — 0,600 см 53 0, в мозге другого новорожденного ребенка в правом полушарии объем поля 45 равня­ется — 0,356 см 53 0, в левом полушарии — 0,369 см 53 0. Это свидетельствует о гетерохронии развития речедвигательного поля 45 мозга в правом и левом полушариях мозга к моменту рождения.

Анализ размеров поля 44 показал, что его объем в правом полушарии больше, чем в левом, а имен­но в мозге первого исследованного новорожденного ребенка в правом полушарии объем поля 44 равня­ется 0,327 см 53 0, а в левом полушарии — 0,303 см 53 0, в мозге второго новорожденного ребенка в правом полушарии равняется 0,556 см 53 0, в левом полушарии — 0,325 см 53 0.

Подводя итоги, можно сказать, что в правом по­лушарии по сравнению с левым полушарием: в мозге Ag-192 общий объем зоны Брока равняется 0,683 см 53 0, в левом полушарии — 0,672 см 53 0, в мозге Ag-90 — в правом полушарии — 1,230 см 53 0, в левом полушарии — 0,925 см 53 0.

У 2-летнего ребенка также была установлена яркая асимметрия объема поля 45 в левом и пра­вом полушариях. Так, объем поля 45 мозга 2-летне­го ребенка (Ag-40) равняется в левом полушарии 3,010 см 53 0, а в правом полушарии 3,840 см 53 0. Объем поля 44 в мозге 2-летнего ребенка в правом полушарии равняется 0,932 см 53 0, а в левом полу­шарии — 0,999 см 53 0. Таким образом, было уста­новлено значительное увеличение объема поля 44 и 45 и всей области Брока у 2-летнего ребенка по срав­нению с новорожденным. Именно к 2 годам у детей начинают формироваться впервые в постнатальном онтогенезе речевые функции, ребенок начинает про­износить первые слова и первые предложения. Это является очень важным этапом в формировании и развитии речи младенца.

Проведенные исследования размеров речедви-гательных полей 44 и 45 у ребенка в возрасте 7 лет показывает дальнейшее увеличение объема рече­двигательного центра в правом и левом полушарии. Интересной особенностью является превалирование объема поля 45 в левом полушарии по сравнению с правым. Так, объем поля 45 мозга семилетнего ре­бенка Ag-25 составляет 4,010 см 53 0, а в правом полушарии — 3,920 см 53 0. У другого исследован­ного семилетнего ребенка объем поля 45 в левом полушарии равняется 3,272 см 53 0, а в правом по­лушарии — только 2,928 см 53 0.

Такое интенсивное развитие поля 45 в левом по­лушарии и превышение его объема по сравнению с правым полушарием коррелирует, по-видимому, с интенсивным развитием речевых функций ребенка и подростка.

К 12 годам преобладание объема речедвигатель-ных полей 44 и 45 и всей области Брока в левом полушарии по сравнению с правым полушарием ста­новится более очевидным и ярким. Так, объем поля 45 в левом полушарии равняется 4,188 см 53 0, а в правом полушарии 3,166 см 53 0. Объем всей рече-двигательной зоны Брока в левом полушарии равняется 6,116 см 53 0, а в правом полушарии — 4,894 см 53 0.

Исследование трех мозгов взрослых людей вы­явило одну и ту же закономерность значительного

преобладания объемов речедвигательных полей 44 и 45 и всей области Брока в левом полушарии по срав­нению с правым полушарием, что, по-видимому, убедительно свидетельствует о ведущей роли рече-двигательного центра левого полушария в формирова­нии речевых функций и ораторского искусства взрослого человека.

Проведенное исследование показывает яркую структурную асимметрию речедвигательных полей 44 и 45 и всей зоны Брока в постнатальном онтогенезе. Очень важным фактом является выявленная гетерохрония развития речедвигательных полей 44 и 45 в левом и

правом полушарии в постнатальном онтогенезе. По-видимому, преобладание размеров речедвигательных полей у новорожденных детей формируется в прена-тальном онтогенезе под влиянием генетических про­грамм. Дальнейшее развитие своеобразия структурной организации разных полушарий мозга человека про­исходит в постнатальном онтогенезе, и к 7—12 годам выявляется преобладание размеров речедвигательной зоны Брока в левом полушарии, что связано с тем, что именно речедвигательный центр левого полуша­рия участвует в основном в формировании речевых функций человека.

Н.Г.Манелис влияние стереотаксических операций на вентро-оральной группе ядер правого и левого зрительного бугра на мнестические функции¹

Многолетние исследования мозговой организа­ции психических процессов в рамках нейропсихоло­гии привели к представлениям о системном строении и динамической локализации психических функций. Описаны нейропсихологические синдромы, специ­фичные для поражения различных зон мозга, выде­лены факторы, лежащие в их основе (А.Р.Лурия, 1969, 1973). Наиболее развиты представления об учас­тии различных корковых зон и роли ряда срединных образований в реализации психических функций (А.Р.Лурия, \976,M.S.Gazz.aniga, 1970). Принцип вер­тикальной организации функций с необходимостью ставит вопрос относительно специфического учас­тия других подкорковых структур в протекании пси­хических процессов.

К настоящему времени накоплен большой фак­тический материал относительно участия различных подкорковых структур (в частности, ядер зритель­ного бугра, базальных ганглиев и др.) в реализации психических процессов. Большинство авторов рас­сматривает эти образования как обеспечивающие тонус связанных с ними корковых зон. Однако в ряде работ, в частности в работах Н.К.Корсаковой и Л.И.Московичюте, обосновывается предположение относительно специфического вклада этих образо­ваний в протекание психических функций (Н.К.Кор­сакова, Л.И.Московичюте, 1979, 1985). Накоплены факты и относительно латерализации функций на подкорковом уровне. Показано, в частности, что по­ражение таламических структур левого и правого по­лушарий приводит к различным нарушениям высших психических функций (Л.И.Московичюте, А.Л.Кадин, 1975). Так, при поражении структур левого зритель­ного бугра наблюдаются нарушения речи, отсрочен­ного воспроизведения словесного материала и др., тогда как при правостороннем поражении чаще встречаются эмоционально-личностные расстройст­ва, зрительные нарушения, трудности непосредст­венного воспроизведения материала.

Большие возможности в плане изучения роли глубинных структур мозга предоставляет метод сте-реотаксических вмешательств на различных подкор­ковых образованиях, в частности ядрах зрительного бугра, субталамической области и ряде других струк­тур, который применяется при лечении больных с гиперкинезами, болевыми синдромами и др.

Разработанные в современной нейропсихологии методы исследования позволяют выявить качествен­ную специфику нарушений психических функций,

¹ Нейропсихологический анализ межполушарной асим­метрии мозга / Под ред. Е.Д.Хомской. М.: Наука, 1986. С.150-152.

связанную со стороной поражения (Н.К.Корсакова, Л.И.Московичюте, Э.Г.Симерницкая, 1979;Э.Г.Симер-ницкая, 1975, 1978), а также количественно оценить степень выраженности дефекта, что дает возможность сопоставлять результаты исследования до и после операции (О.А.Кроткова, 1978).

Задача настоящей работы заключалась в изучении влияния стереотаксической деструкции вентро-ораль-ной группы ядер зрительного бугра на состояние мнестических функций. Исследовались различные мне-стические процессы, а именно: долговременная па­мять и память на текущие события, непроизвольная и произвольная память. Анализировались объем памяти* на разных уровнях семантической организации мате­риала, непосредственное и отсроченное воспроизве­дение материала.

Степень выраженности дефекта оценивалась в бал­лах по принятой в нейропсихологии системе оценок (О.А.Кроткова, 1978): 0 — отсутствие дефекта, 1 — слабо выраженные нарушения, 2 — средняя и 3 — грубая степень проявления мнестических нарушений.

Было обследовано 14 больных до и после стерео-таксических вмешательств на вентро-оральной группе ядер зрительного бугра по поводу различных дискине-зий. У 8 больных операции проведены на структурах левого полушария, у 6 больных — правого.

Нейропсихологическое исследование больных до операции выявило различные нарушения памяти, проявляющиеся в повышенной тормозимости сле­дов в условиях интерференции, сужении объема, трудностях удержания порядка запоминаемых эле­ментов. Семантическая организация материала в большинстве случаев улучшала запоминание. Нару­шений долговременной памяти, как правило, не встречалось. В ряде случаев имело место снижение памяти на текущие события.

После стереотаксических операций на структурах левого полушария наблюдалось два типа изменений мнестических функций. Первый состоял в ухудшении памяти в виде повышенной тормозимости следов в среднем на 1—1,5 балла (у 6 человек), снижении про­извольной памяти на 0,8 балла (у 4 человек). Второй тип изменений заключался в улучшении мнестических функций: удержание порядка запоминаемых элементов улучшилось в среднем на 1 балл (у всех больных), а непроизвольная память в среднем на 1,2 балла (у всех больных). У 5 больных наблюдалось изменение соот­ношения продуктивности произвольной и непроиз­вольной памяти в пользу последней.

После операций на структурах правого полу­шария также можно было наблюдать два типа из­менений. Ухудшение мнестических функций в этом случае выражалось в значительном снижении непро­извольной памяти в среднем на 1,5 балла, однако в отличие от первой группы больных увеличения про­дуктивности произвольной памяти не наблюдалось, хотя она во всех случаях оставалась выше, чем про­дуктивность непроизвольной памяти. Наблюдалось также ухудшение непосредственного воспроизведе­ния в среднем на 0,5 балла (у 3 больных). Улучшение мнестических функций проявлялось в увеличении объема и снижении тормозимости следов в среднем на 1 балл (у 4 больных).

Анализируя характер изменений мнестических функций при операциях на левом и правом полуша­риях, можно видеть, что воздействие на структуры обоих полушарий ведет не только к ухудшению тех сторон мнестической деятельности, которые связаны с работой данного полушария, но и к улучшению

мнестических функций, осуществляемых другим по­лушарием. Особенно явно этот феномен выражен при воздействии на левое полушарие. Ухудшение произ­вольной памяти проявлялось одновременно с улучше­нием непроизвольной памяти, усиление тормозимости следов — одновременно с улучшением удержания по­рядка запоминаемых элементов. Подобную картину можно расценивать как проявление реципрокных от­ношений между полушариями. В меньшей степени эта закономерность наблюдалась при воздействии на пра­вое полушарие. При снижении непроизвольной памя­ти (эффект ухудшения функций правого полушария), отчетливого роста продуктивности произвольной па­мяти не наблюдалось, хотя снижение тормозимости следов можно объяснить теми же закономерностями реципрокного взаимодействия полушарий.

Таким образом, исследование мнестических функций у больных, перенесших стереотаксическую операцию на глубинных структурах левого и право­го полушария, выявили разнонаправленные изме­нения памяти, как в сторону улучшения, так и в сторону ухудшения, что указывает на существование реципрокных взаимодействий полушарий головно­го мозга в обеспечении мнестических функций. По имеющимся наблюдениям можно сделать вывод, что этот эффект (по крайней мере по отношению к слухо-речевой памяти) в большей степени выражен при воздействии на левое полушарие.

Е. В. Ениколопова динамические характеристики психических процессов и их роль в нейропсихологической диагностике¹

Любая высшая психическая функция, пред­ставляющая собой сложную сознательную форму психической деятельности, обладает определенны­ми структурными и динамическими характеристи­ками (А.Р.Лурия, 1973; Е.Д.Хомская, 1987).

Структурный или операциональный состав дея­тельности, опирающийся на готовые, хорошо усвоен­ные системы кодов (речевые, логические, числовые, перцептивные и т.д.), отражает способы реализации того или иного вида деятельности в соответствии с конкретными условиями стоящей перед субъектом задачи.

Динамические характеристики психических про­цессов являются общими неспецифическими харак­теристиками, которые могут проявляться при вы­полнении любого вида деятельности. В Луриевской нейропсихологии традиционно выделяют регуляторные и энергетические аспекты динамических характерис­тик деятельности. К числу первых относятся процес­сы, обеспечивающие программирование, выполнение последовательности .операций в соответствии с задан­ной программой, контроль за полученными результа­тами. К числу вторых — процессы, обеспечивающие энергетическую или активационную сторону психи­ческой деятельности, которая характеризуется такими временными показателями как скорость, длительность, равномерность выполнения, а также продуктивность деятельности и т.д.

Нейропсихологические исследования показывают, что регуляторные и временные характеристики пси­хических процессов связаны с работой структур, вхо­дящих, согласно концепции А.Р.Лурия, в I и III структурно-функциональные блоки мозга, в то время как операциональный состав обеспечивается работой II блокамозга(Л..Р../7у/«я, 1973, 1978). Функции лобных долей мозга и их связи с глубинными структурами, составляющие основу III функционального блока моз­га, в течение многих лет продолжают оставаться в цен­тре внимания исследователей (D.T.Stuss, D.E.Benson, 1986; A.Damasio, S.W.Anderson, 1995; J.Grafman, 1995).

Одной из наиболее интенсивно разрабатываемых в нейропсихологии проблем является проблема межполушарной асимметрии и межлолушарного вза­имодействия. Накоплен большой клинический и экс­периментальный материал, который на современном этапе позволяет поставить проблему асимметрии бло­ков мозга (Е.Д.Хомская, 1995). Подавляющее число публикаций посвящено изучению латеральных разли­чий в нарушении высших психических функций при локальных поражениях отделов мозга, относящихся ко II блоку, и отчасти к III блоку (премоторные отделы).

¹ I Международная конференция памяти А.Р.Лурия, Сб. докладов / Под ред. Е.Д.Хомской, Т.В.Ахутиной. М.: РПО, 1998. С.131—136.

Существенно меньше изучена межполушарная орга­низация I блока мозга (глубинные отделы мозга, рас­положенные по средней линии) и III (префронтальные отделы) блоков мозга (М.О.Шуаре, 1986; А.В.Семено­вич, 1995, 1997; Н.К.Корсакова, Л.И.Московичюте, 1985; Л. И.Московичюте, 1997).

Изучение динамических характеристик психичес­ких процессов является одним из наиболее адекват­ных методов анализа латеральных особенностей I и III структурно-функциональных блоков мозга.

Для изучения динамических характеристик пси­хических процессов были разработаны методы иссле­дования особенностей произвольной регуляции и скоростных характеристик разной по содержанию се­рийной (счетной и вербальной ассоциативной) ин­теллектуальной деятельности (Е.В.Ениколопова, 1989). Применялись два варианта заданий различной степени сложности. В первом варианте испытуемые выполняли однотипные, постоянно повторяющиеся операции — серийное сложение или простые ассоциации (ответ сло­вом-существительным на слово-стимул или словом-глаголом на слово-стимул). Эти задания представляли собой пример автоматизированной интеллектуальной деятельности, в основе которой лежала относительно простая программа. Второй вариант являлся усложнен­ной программой, предъявлявшей повышенные тре­бования к регуляторному аспекту интеллектуальной деятельности. Испытуемые должны были постоянно пе­реключаться от одной операции к другой (чередовать сложение и вычитание или слова-существительные со словами-глаголами).

В эксперименте варьировалась не только слож­ность программы, но и скорость выполнения интел­лектуальных операций. В одних .случаях скорость выполнения операций задавалась с помощью тахис-тоскопа или магнитофона, т.е. точно дозировалось время, отведенное на выполнение каждой операции (от одной операции в 5 с до одной операции в 2 с). В других случаях были использованы бланковые ме­тодики и скорость произвольно регулировалась испы­туемыми в соответствии с инструкцией, требующей выполнения заданий в «оптимальном» или «макси­мально быстром» темпе.

Исследование проводилось на трех группах ис­пытуемых. В первую группу вошли здоровые испытуе­мые с различным профилем латеральной организации мозга. Вторую группу составили больные, подвергав­шиеся воздействию малых доз радиации (ликвидаторы последствий аварии на Чернобыльской АЭС). В тре­тью группу вошли больные с локальными поражениями мозга преимущественно опухолевого генеза.

У здоровых испытуемых на основании показателей моторной, слухо-речевой и зрительной асимметрии определялся профиль латеральной организации мозга (Е.Д.Хомская и др., 1995). Проводилось сравнение двух групп испытуемых. В первую группу вошли испытуе­мые с выраженными правосторонними признаками асимметрии по всем тестам, т.е. с доминированием левого полушария («правши»). Во вторую группу были отобраны испытуемые с выраженным доминированием правого полушария по тесту дихотического прослуши­вания и разной степенью доминирования правого по­лушария по тестам на ведущую руку и ведущий глаз («левши»).

Увеличение скорости предъявления стимулов и ус­ложнение программы выявило различия в успешности выполнения серийной интеллектуальной деятельности между этими группами испытуемых. В группе «прав­шей» возможности выполнения более сложных программ интеллектуальной деятельности при высоких скоростях предъявления стимулов (рис. I, I, А, Б) к способность к произвольному ускорению (рис. 1, II) выше, чем в группе «левшей». Следовательно, высо­кие регуляторные и скоростные характеристики се­рийной интеллектуальной деятельности у здоровых испытуемых связаны с преобладанием признаков правосторонней асимметрии, т.е. с доминировани­ем левого полушария мозга (Е.В.Ениколопова, 1989, 1997).

Все больные предварительно прошли полное ней-ропсихологическое обследование по системе методов, разработанной в школе А.Р.Лурия. Особое внимание уделялось оценке регуляторных и скоростных характе­ристик различных видов деятельности (двигательной, перцептивной, мнестической, интеллектуальной и т.д.). В настоящей работе анализируются данные, получен­ные при исследовании праворуких больных.

У ликвидаторов, подвергавшихся воздействию малых доз радиации, были обнаружены три основных типа нейропсихологических синдромов, связанных с поражением: а) диэнцефальных (диэнцефально-стволовых, диэнцефально-лимбических) отделов мозга, б) диэнцефально-лобных (диэнцефально-пре-моторных, диэнцефально-префронтальных структур), в) диэнцефальных и правополушарных структур с ак­центом на задние или передние отделы правого полу­шария (Е.Д.Хомская и др., 1992, 1995, 1997; E.Kosterina et al., 1996). В отличие от синдромов, описанных на материале опухолевой и травматической патологии, данная категория больных характеризовалась относи­тельно мягко выраженной симптоматикой.

Центральное место в нейропсихологической симп­томатике занимали признаки дисфункции глубинных структур — диэнцефальных, стволовых, лимбических, которые проявились в нарушении прежде всего времен­ных динамических характеристик высших психичес­ких функций, отражающих снижение активационной составляющей деятельности. Это выражалось в сни­жении скорости, неравномерности выполнения зада­ний, быстрой истощаемости и в результате — в общем снижении продуктивности серийной интеллектуаль­ной деятельности.

Регуляторные нарушения наблюдались в тех случа­ях, когда к перечисленным выше признакам дисфунк­ции глубинных структур присоединялись признаки дисфункции передних отделов мозга. Эти нарушения зависели от стороны поражения. Наиболее грубые ва­рианты нарушения функций программирования и кон­троля наблюдались у больных с симптомами нарушения функционального состояния левой лобной доли.

Представляют интерес данные, полученные при анализе результатов выполнения серийной счетной и вербальной интеллектуальной деятельности у больных с негрубо выраженными признаками дисфункции диэнцефальных и правополушарных структур мозга (преимущественно передних отделов). Эти больные демонстрировали самые высокие среди всех групп скоростные характеристики деятельности, иногда пре­вышающие нормативные данные, но вместе с тем вы­раженную импульсивность при включении в задания, а также ошибки, свидетельствующие о трудностях кон­троля за отдельными операциями и поддержания ста­бильности в выполнении программы.

Третий цикл исследований проводился на больных с унилатеральными поражениями лобных долей мозга (Е.В.Ениколопова, 1989, 1991, 1992). Расположение, объем и характер очагового поражения мозга были ве­рифицированы методами рентгено-контрастного исследования, компьютерной томографии и на опера­ции. Нейропсихологическое исследование выявило у этих больных отчетливо выраженные синдромы пора­жения левой или правой лобных долей мозга.

Экспериментальные исследования показали, что у больных с поражением левой лобной доли (как и у больных из группы ликвидаторов) наблюдалось более выраженное снижение регуляторных показателей се­рийной интеллектуальной деятельности, чем у боль­ных с поражением правой лобной доли. Это проявлялось в более низкой продуктивности интеллектуальной де­ятельности, в возрастании числа ошибочных ответов и пропущенных операций при увеличении скорости предъявления стимулов (рис. 1,1), а также в более низ­ких показателях произвольного ускорения интеллек­туальной деятельности (рис. 1, II). Независимо от содержательной стороны интеллектуальной деятельнос­ти, у больных с поражением левой лобной доли преоб­ладали ошибки в программе, связанные с трудностями переключения, с инертным застреванием на отдель­ных звеньях программы.

Для больных с поражением правой лобной доли характерны ошибки в наиболее автоматизированных звеньях программы, пропуски операций, отражаю­щие ситуацию временной потери программы, вы­раженные колебания продуктивности выполнения интеллектуальной деятельности.

Вместе с тем при выполнении более сложных программ, а также при переходе к более сложным семантическим операциям наблюдаются менее вы­раженные латеральные различия по всем перечис­ленным выше показателям.

Полученные результаты можно интерпретировать с точки зрения проблемы асимметрии блоков мозга.

Несомненно, левой лобной доле и ее связям с глу­бинными структурами мозга принадлежит ведущая роль в обеспечении произвольной регуляции деятельнос­ти, включающей программирование, обеспечение не­обходимой последовательности операций и контроль за полученными результатами. Об этом свидетельству­ют данные всех трех серий эксперимента. Однако тот факт, что усложнение самих программ и использова­ние семантически более сложных интеллектуальных операции приводит к уменьшению латеральных раз­личий, может свидетельствовать о возрастающей роли правой лобной доли и о необходимости взаимодей­ствия полушарий в процессе выполнения сложных видов интеллектуальной деятельности. Правая лобная доля и ее связи с глубинными структурами мозга вно­сят свой специфический вклад в обеспечение регуля­торных аспектов деятельности.

Таким образом, в работе получены эксперимен­тальные данные об асимметрии III блока мозга, которая была выявлена при анализе регуляторных характерис­тик серийной счетной и вербальной интеллектуальной деятельности, связанных с функцией программиро­вания и контроля. Экспериментальные доказательства асимметрии I блока мозга на основании результатов, полученных с помощью методики серийной интел­лектуальной деятельности, пока недостаточны. В це­лом вопрос об асимметрии I структурно-функциональ­ного блока мозга остается дискуссионным и требует дальнейшего экспериментального исследования.

Оценка состояния регуляторных и энергети­ческих характеристик высших психических функций является важным диагностическим критерием, ко­торый используется в разных областях нейропси­хологии: при исследовании различных вариантов нормального и патологического старения (Н.К.Корсакова, 1996; Ж.М.Глозман, Д.Таппер, 1994; И.Ф.Ро-щина, 1993), при исследовании индивидуальных раз­личий в развитии высших психических функций у детей (Л.В.Яблокова, Н.Н.Полонская, Т.В.Ахутина, 1998), при оценке процесса восстановления после черепно-мозговой травмы (Н.Н.Привалова, 1995, 1997). Однако вопрос о латеральных особенностях этих характеристик остается пока актуальным.

Результаты настоящего исследования показали, что регуляторные и скоростные характеристики пси­хических процессов являются одними из наиболее 155