Критика принципа элементаризма и проблема целостности в психологии

Как мы помним, одним из главных принципов классической интроспективной психологии был принцип элементаризма, согласно которому целое (сознательный образ) равно сумме его

¹ В данном случае мы используем понятие «цель» в широком смысле (как предвосхищаемый субъектом результат его деятельности), не оговорив еще, что некоторые исследователи (в частности, А.Н.Леонтьев) считают понятие «цель» более узким по объему и предполагают, что она есть только у человека, поскольку целью называется только осознанно предвосхищаемый результат, что невозможно у животных.

частей (ощущений). Некоторые психологи и философы уже давно заметили, что этот принцип не может объяснить многие реальные психологические факты. Одним из первых в этом ряду был английский философ, социолог и психолог Джон Стюарт Милль{Mill, 1806— 1873), который называл психологию не «ментальной механикой» (как его отец, Джеймс Милль), а «ментальной химией». Он считал, что какие-то сложные образные структуры хотя и образуются на основе сочетания простых «идей» (ощущений), но получившееся целое имеет новые свойства, не сводимые к свойствам входящих в целое частей. Подобное уже давно заметили химики, которые, как писал Дж. С. Милль, не могут вывести из свойств кислорода и серы свойства серной кислоты, в состав которой входят и кислород, и сера [84].

На один из аналогичных фактов в психологии обратил внимание физик и философ Эрнст Мах в 80-е гг. XIX в., а затем сделал предметом специального обсуждения ученик Ф. Брентано Христиан фон Эренфельс(Ehrenfels, 1859—1932), представитель Австрийской психологической школы¹, в небольшой работе 1890 г. «О гештальт-качествах». В этой работе X. Эренфельс, обобщив существовавшие ранее идеи целостности еще в рамках элементариз-ма, фактически поставил и попытался решить проблему целостности в психологии.

Факт, о котором идет речь, заключался в несводимости восприятия мелодии как целостного образования к сумме ощущений звуков, из которых она состоит: при транспонировании мелодии в другую тональность звуки могут весьма существенно измениться, а восприятие мелодии сохраняется. X. Эренфельс сформулировал следующую проблему: откуда берется это новое «качество целостности», или «гешталып-качество» (от нем. Gestalt, обычно переводимого как «целостная структура» или «форма»)? Сам X. Эренфельс решал эту проблему так: новое «качество целостности» (гештальт-качество) представляет собой еще одно, новое, содержание сознания, которое «автоматически» появляется в сознании, как только в нем возникнут составляющие мелодию звуки, т.е. сумма N элементов становится целостностью благодаря прибавлению к ней в сознании нового элемента (N + 1). С его точки зрения, целостных мелодических структур в самой реальности (объективно) не существует. Целостность психического образа — это, видимо, результат работы самого сознания, механизм которой X. Эренфельс не раскрыл.

¹ К Австрийской (или Грацской) школе относится группа исследователей (X. Эренфельс, С. Витасек, В. Бенусси и др.), работавших с 1880-х по 1910-е гг. в основном в Градском университете под руководством философа и психолога, ученика Ф. Брентано — Алексиуса Мейнонга, основавшего в 1894 г. первую в Австрии лабораторию экспериментальной психологии. Как философ А. Мейнонг известен своей «теорией предметов», дополнившей «психологию акта» Ф. Брентано.

Именно этот механизм и стал активно обсуждаться на рубеже веков, в том числе в Австрийской школе, в которую входил Х.Эренфельс. Ее глава А. Мейнонг считал гештальт-качество результатом специального «продуктивного» духовного акта, т.е. гештальт-качество вовсе не автоматически появляется в сознании — для его возникновения требуется специфическая активность субъекта по установлению отношений между звуками, результатом которой и является переживание целостной мелодии. Поскольку при транспонировании мелодии в другую тональность отношения между звуками (пусть даже и другими) остаются прежними, поскольку восприятие мелодии сохраняется. Таким образом, восприятие не есть зеркальное отражение физической реальности; восприятие есть результат специальной «целостнообразующей» духовной деятельности. Отсутствием или наличием подобного акта объяснялись в Австрийской школе отсутствие или возникновение оптико-геометрических иллюзий и особенности восприятия музыки. Таким образом, решение проблемы целостности в Австрийской школе не вышло за рамки элементаристского подхода к сознанию. Для ее представителей целое — по-прежнему сумма его частей, хотя суммация этих частей в целое осложнена прибавлением нового элемента.

Против этого выступили сторонники так называемой целостной психологии — довольно большого течения в Германии, к которому принадлежало несколько психологических школ. Остановимся подробнее на идеях Берлинской школы гештальтпсихологии.

§ 7. Целостный подход в гештальтпсихологии. Понятие «гештальт»

Гештальтпсихологии была основана как психологическое направление в начале 10-х гг. XX в. тремя немецкими психологами — Максом Вертгеймером(Wertheimer, 1880— 1943), Вольфгангом Кё-

лером(Kohler, 1887- 1967) и Куртом Коффкой(Kofflca, 1886- 1941). Условной датой рождения этого направления считается 1912 год — год выхода в свет работы М. Вертгеймера «Экспериментальные исследования восприятия движения». В многочисленных экспериментах М. Вертгеймера, испытуемыми в которых были его друзья В. Кё-лер и К. Коффка, изучалось в основном кажущееся движение, т.е. восприятие движения при отсутствии такового объективно. Подавляющее большинство экспериментов строилось в соответствии со следующей схемой.

Давалось два изображения простого объекта (допустим, светящейся в темноте полоски) на некотором расстоянии одно от другого. Сначала зажигалось (подсвечивалось) левое изображение, затем через какое-то время правое. Если интервал времени между появлением первого и второго объектов был достаточно велик, испытуемый видел просто одну

полоску слева, а затем вторую полоску справа. Если интервал был очень мал, испытуемый не успевал проследить за тем, последовательно объекты предъявляются или нет, и видел их одновременно на обычных местах. И только при некоторой средней скорости смены одной экспозиции другой испытуемый видел отчетливое движение полоски из левого положения в правое, хотя в действительности никакого движения не было.

Все еще господствовавший в то время принцип элементаризма (даже в варианте Австрийской школы) был абсолютно непригоден для объяснения данного феномена, названного М.Вертгей-мером фи-феноменом. В самом деле, возникающее целостное впечатление вовсе не строится как сумма входящих в его состав ощущений — ведь фактически во всех трех вышеуказанных случаях имеют место два ощущения (или элементарные восприятия) двух полосок света, однако во всех случаях они воспринимаются по-разному, т.е. каждый раз возникает новый гешталып — новое, качественно отличное от других целостное образование.

Более того, стоит только как-то изменить пространственно-временные условия предъявления изображений полосок (увеличить или уменьшить расстояние между ними при одновременном изменении интервалов их следования друг за другом), изменить их цвет (сделать, например, одну полоску синей, а другую — красной) и т. п. — и каждый раз возникают качественно отличные друг от друга гештальты (т.е. разные целостные психические структуры). Так, кроме феномена «обычного фи-движения» в исследовании 1912 г. были открыты еще и феномен «чистого движения» (когда кажется, что полоски стоят на месте, а между ними происходит движение какого-то объекта, но какого — неизвестно), и явление «частичного движения» (когда кажется, что движутся оба объекта: только первый из начального положения куда-то к середине, а второй откуда-то из середины в свое конечное положение) и т.п.

Поэтому для объяснения полученных явлений М.Вертгеймер был вынужден отказаться от элементаризма в любом из его вариантов и предложил альтернативный ему целостный подход. Это означало, что (в данном случае) восприятие движения не следует рассматривать как сумму каких-либо ощущений, являющихся частями целого, — оно (восприятие) изначально строится как целостная структура, особенности которой определяются здесь и теперь существующими пространственными и временными условиями восприятия того или иного конкретного материала.

Итак, целое дано в восприятии испытуемого раньше, чем какая-либо его часть. Поэтому испытуемыми в экспериментах геш-тальтпсихологов должны были быть «наивные» испытуемые, которые не будут «испорчены» титченеровским требованием «расчленения целого на элементы», и используемый в гештальтпси-хологии метод получил название «метода феноменологического

Рис. 6. Пример влияния фактора близости

самонаблюдения». Этот последний был очень похож на метод «внутреннего восприятия» Ф.Брентано, при котором предлагалось воспринимать явления внутреннего мира непредвзято и целостно.

Впрочем, целостность структуры вовсе не предполагает, что внутри общей целостности не могут быть выделены в качестве составных частей более мелкие гештальты, каждый из которых воспринимается как фигура на фоне¹. Так, в упомянутых экспериментах М. Вертгейме-ра в одной из экспозиций у испытуемого возникало впечатление двух одновременно возникших кажущихся движений в разных направлениях, каждое из которых воспринималось как фигура на общем фоне. Однако эти гештальты не менее целостны, чем общий гештальт сознания; они являются поэтому единицами анализа сознания, а не его элементами. В отличие от элемента, не сохраняющего свойства целого, единицы анализа несут в себе эти свойства. Добавим, что, в отличие от рассмотренных нами ранее психоанализа и бихевиоризма, гештальтпсихология не меняла радикально предмет исследования — им по-прежнему выступало сознание человека, изучаемое методом феноменологического (целостного) самонаблюдения, и частично психика животных, при изучении которой гештальтпсихологи фактически разработали объективные методы ее изучения.

Свою конкретную экспериментальную разработку идеи геш-тальтпсихологов получат в основном в исследованиях 20-х гг. XX в. в Берлинском университете. На примере восприятия плоских изображений прямых и кривых линий, геометрических фигур и т.п. гештальтпсихологи обнаружили, с их точки зрения, законы восприятия вообще: фактор близости, фактор сходства, фактор «общей судьбы» и т. п.

Согласно первому закону, в качестве фигур на фоне воспринимаются те элементы общего целостного изображения, которые находятся друг к другу ближе. Так, попарно расположенные линии (рис. 6) будут видеться испытуемым как колонны или полоски на общем фоне. Если же испытуемый увидит изображение, составленное из множества кружочков двух цветов (скажем, зеленого и красного), то вполне вероятно объединение красных кружочков в единый гештальт — фигуру, а зеленых — в фон (или наоборот). Это результат действия фактора сходства. На нем основана работа так называемых таблиц Штиллинга, с помощью которых офтальмолог проверяет, не дальтоник ли его пациент. Если вы не различаете красный и зеленый цвета, то вы увидите на этих таблицах (картинках) неструктурированное, однородное поле, составленное из

¹ Специально феномены «фигуры — фона» изучали Э. Рубин и Д.Катц.

кружочков одного цвета, а не фигуру на фоне. Различающий указанные цвета отчетливо увидит трехзначное число (скажем, красного цвета), составленное из кружочков, как фигуру на зеленом фоне.

Необходимо сказать о самом фундаментальном, с точки зрения представителей Берлинской школы, законе восприятия — законе «прегнатности», согласно которому наше перцептивное поле стремится к структурированию наиболее хорошим (при данных условиях), т.е. простым, симметричным, экономным, образом. Так, например, если на очень короткое время испытуемым предъявляют окружность с разрывом, испытуемый этого разрыва не замечает, достраивая воспринимаемое изображение до «хорошей формы» — целостной окружности. Это называется «завершением гештальта». Согласно гештальтпсихологам, так происходит потому, что на самом деле за психической реальностью стоит физиологическая работа мозга — и именно мозг экономит таким образом энергию физиологических процессов, которые связаны с психическими процессами отношениями изоморфизма. Последнее означает, что физиологические и психические процессы тождественны по структуре (гештальт в психической сфере, переживаемый субъектом как субъективный феномен, объективно оказывается физиологической структурой) и нет никаких особых, отличных от физиологических, психологических законов: ведь наше психическое структурирование зрительного поля на самом деле является законом «целостного» распределения энергии работающего по принципу экономии головного мозга.

Закон стремления к «хорошей форме» лежит в основе и иных психических процессов, в частности мышления. Приведем пример исследований мышления в гештальтпсихологии на материале классической работы В. Кёлера «Исследование интеллекта человекоподобных обезьян». Вот схема его исследований.

Перед шимпанзе ставится задача достать банан, который лежит вне клетки, где сидит обезьяна. Банан лежит слишком далеко — рукой или ногой до него не дотянуться. Но в поле зрения обезьяны, на полу клетки, лежит палка. Вначале обезьяна безуспешно старается дотянуться до банана, прыгает, злится, но ничего не помогает. Затем некоторое время она сидит как бы безучастно. Затем «вдруг» ее взор падает на палку, она схватывает ее, просовывает через прутья решетки и достает банан. И здесь, по мнению В. Кёлера, присутствуют процессы структурирования зрительного поля. Решение данной задачи возникает в результате образования целостной образной структуры — гештальта, который «охватывает» как цель (банан), так и средство (достать этот банан) — палку. Фактически здесь нет субъекта решения — не сама обезьяна решает задачу, а у нее образуется гештальт — целостное видение ситуации, «схватывание» отношений между предметами, которое дано буквально уже на уровне образа. При этом палка в целостной структуре ситуации приобретает свое специфическое функциональное значение средства для доставания банана.

Однако эту функцию палка приобретает только в том случае, если обезьяна «охватывает» своим взором и палку, и цель одновременно, т.е. если оба эти предмета становятся частями одного гештальта. Примечательно, что гештальт, как правило, не возникает в том случае, если палка лежит перпендикулярно взору обезьяны: тогда она не образует «хорошей формы» вместе с целью — бананом. То же происходит и в случае, если палка лежит так, что обезьяна не может охватить одним взором (образовать зрительный гештальт) палку и банан (когда, например, палка лежит за спиной у обезьяны). Впрочем, для опытных обезьян (уже использовавших палку в подобных ситуациях) это уже не помеха, и они «видят» палку в ее функциональном значении даже тогда, когда она лежит в данный момент вне поля их зрения, и начинают ее искать для решения подобной задачи. Однако в этом случае это будет уже не интеллектуальное решение, а использование сформированных в прошлом опыте способов действия.

Интересно то, что если какой-либо элемент ситуации встраивается неожиданно в другой гештальт, входит как часть в другую целостную структуру, то для субъекта он как будто перестает существовать. Это наблюдается как в восприятии, так и в мышлении. На этом законе основаны приемы маскировки объектов во время войны. Чтобы замаскировать стоящие на открытых площадях объекты (например, отдельные особо ценные здания, отчетливо воспринимаемые сверху летчиком на самолете-разведчике как фигуры на фоне), достаточно нарисовать вокруг них изображения деревьев или кустов, и отдельно стоящие постройки будут теперь восприниматься как часть «лесного массива» и «потеряются» — перестанут восприниматься как отдельные гештальты.

В одной из задач на мышление в экспериментах В.Кёлера произошла похожая ситуация: обезьяна, уже привычно решая задачу достать банан, подвешенный на крючке к потолку, с помощью ящика, начала искать ящик в клетке и не могла его найти, поскольку он оказался для нее «замаскирован» — на нем сидела другая обезьяна. Выступая в роли сиденья для другой обезьяны, этот ящик стал, таким образом, частью другого гештальта. Значит, в процессе решения интеллектуальных задач действуют те же закономерности образования гештальтов как прежде всего образных структур. От того, как сложатся отношения предметов в зрительном поле, зависит, возникнет у обезьяны инсайтили нет. Это слово буквально переводится как усмотрение, а именно усмотрение отношений между предметами зрительного поля. Это еще раз доказывает, что все психические структуры подчиняются, согласно концепции Берлинской школы, одним и тем же законам построения целостных форм, или гештальтов.

Начиная с конца 20-х гг. XX в.в изучении гештальтпсихологами процесса решения интеллектуальных задач появляются новые черты: происходит переход от глобального подхода к объяснению ре-

шения интеллектуальных задач как инсайта (видения хорошей структуры) к выделению основных фаз процесса решения проблемы.

Подводя итоги рассмотрения некоторых исследований"гештальт-психологов, можно высоко оценить их вклад в разработку целостного подхода в психологии. Критика гештальтпсихологами принципа элементаризма классической интроспективной психологии побуждает каждого исследователя, в какой бы области он ни работал, прежде всего решать проблему единицы анализа изучаемой реальности и думать над тем, как бы не потерять свойств целого в процессе его анализа. Однако многие конкретные идеи гештальтпсихологов (в частности, идея о том, что единицами анализа сознания должны быть гештальты, имеющие законы своего образования, одинаковые у ребенка и взрослого, у человека и животного, в восприятии и мышлении) подвергались критике практически с момента их возникновения. Одним из критиков Берлинской школы гештальтпсихологии выступила возникшая одновременно с ней Лейпцигская школа (также относимая к целостной психологии), предложившая свой вариант целостного подхода к изучению психических феноменов.