Стресс формирует механизм реагирования на стресс

Фактически система реагирования на стресс формируется в зависимости от того, с каким количеством стрессов ей пришлось столкнуться в период формирования, а также от того, насколько ей помогали восстановиться. Выходит так, что от системы получаешь то, что ей даешь, — младенец, имеющий доступ к разным ресурсам, которому помогают регулировать собственные состояния, затем становится ребенком, а потом и взрослым, который может справляться со своими чувствами вполне успешно. А младенец, у которого были проблемы с доступом к ресурсам и которому оказывали недостаточно помощи в регуляции, становится человеком, которому сложно справиться со своими чувствами и состояниями. Так, способ справиться со стрессом, который переживает Билл, например, будет зависеть частично от его устойчивости или, иными словами, от его стрессовой реакции.

Если он «высокореактивен» в смысле запуска механизма реагирования на стресс, то в его организме будет вырабатываться много кортизола в ответ на малейшую провокацию. Он легко может впадать в депрессию или панику, а также иметь склонность к перееданию. Без Каролин он может впасть в депрессию и начать набирать вес. Этот тип стрессового ответа связывают с недостаточным вниманием матери в раннем возрасте, что случается, когда мать недостаточно опытна, находится в депрессии, либо с непредсказуемой матерью, которая то доступна, то нет.

С другой стороны, если он «малореактивен», он может вырабатывать меньшее количество кортизола. Его коллегам может показаться, что он хорошо держится, будет казаться, что он не сильно страдает, но они могут быть удивлены его внезапным приступам агрессии. Эта стрессовая реакция более характерна для тех, кто рос в условиях эмоциональной недоступности взрослых — более или менее постоянной. Это могут быть родители разного типа: от закрытых людей «с поджатыми губами» до более открыто враждебных, применяющих физические наказания для обуздания эмоций сына. Ну и конечно, этот тип реагирования демонстрируют сироты.

ПРИРОДА ИЛИ ВОСПИТАНИЕ?

Но восприимчивость младенца к плохому обращению может начаться еще раньше, в утробе. Даже на этой стадии те элементы мозга, которые ответственны за формирование механизма реагирования на стресс, наиболее восприимчивы к разным воздействиям. С самого начала беременности механизм реагирования на стресс начинает формироваться у развивающегося плода, и на него влияет состояние здоровья матери. В частности, ее высокий кортизол может проникнуть через плаценту и поступить в мозг плода (Гитау и др., 2001а), он потенциально опасен для гиппокампа и гипоталамуса. Одно исследование, проводившееся на животных, показало, что если плод подвергался воздействию высоких доз кортизола, то во взрослом возрасте у особи наблюдалась гипертония (Додик и др., 1999). На самом деле это неудивительно, что плод так чувствителен к состоянию тела и души матери, поскольку материнское тело временно является и его телом. Нехватка питания матери и ее уровень стресса также становятся недостаточностью питания и стрессом для него. Это означает, что она может передать ребенку- не через гены — ее собственную гиперчувствительность к стрессу.

Использование матерью наркотиков и лекарственных препаратов также оказывает огромное влияние на еще нерожденного ребенка. Матери, злоупотребляющие алкоголем в беременность, также могут повысить этим уровень кортизола у ребенка, и существует ряд доказательств, что у таких детей формируется гипер-реактивная стрессовая реакция, которая сохраняется таковой и во взрослом возрасте (Ванд и др., 2001). Курение также было признано влияющим на ребенка — не только на его рост, но и на поведение, приводя к тому, что оно колеблется от нервозности до полного безразличия (Келмансон и др., 2002). И опять же — само рождение может оказаться травматичным для ребенка. Сложные роды с наложением щипцов повышают уровень кортизола у ребенка в значительно большей степени, чем обычные вагинальные роды или кесарево сечение (Гитау и др., 20016).

Дети, подвергнувшиеся таким воздействиям еще в утробе, являются «трудными» с самого начала. Разумеется, часть детей рождаются с более чувствительным темпераментом в связи с доставшимися им генами. В настоящее время удалось прийти к общему пониманию, что дети рождаются с разными темпераментами, и есть более требовательные и менее требовательные дети. Несмотря на то что есть более тонкие способы описания темпераментов, в общем их можно разделить на две основные группы: более реактивные (реагирующие) и менее реактивные дети. Более реактивные дети (они составляют всего около 15 % общего числа детей), возможно, одарены более тонкими способностями ощущать; такой ребенок больше плачет и кажется более застенчивым и пугливым, так как различные раздражители могут слишком быстро их перегрузить. Интересно также, что у таких детей есть тенденция иметь узкие лица, что, согласно Кагану (1999), может иметь какую-то генетическую подоплеку.

Не важно, является ли ребенок высокореактивным или суперчувствительным в результате особенностей темперамента или из-за предродового опыта, он в гораздо большей степени подвержен стрессу, и ему необходима очень серьезная родительская поддержка и помощь для избегания стрессов. Такие дети больше обычного нуждаются в успокоении и утешении, их нужно чаще брать на руки и чаще кормить для поддержания их систем в состоянии нормальной восприимчивости. Так как родителям таких детей сложнее, чем родителям «легких» детей, то многие из этих супер-чувствительных малышей будут сталкиваться с тем, что их системы реагирования на стресс будут перегружаться, и они могут стать взрослыми людьми с гипер- реактивными системами, высоким базовым уровнем кортизола и высоким риском эмоциональной незащищенности.

Этот современный взгляд на темперамент, основанный на понимании чувствительности или устойчивости ребенка, в значительной степени отличается от классического психоаналитического взгляда, основой которого было разделение детей на разные типы на основании уровня сексуального и агрессивного мотивов в поведении. Согласно теории Фрейда, сила или слабость этих мотивов делала их более или менее склонными к неврозам. Первые психоаналитики имели тенденцию фокусироваться на том, как каждый ребенок прошел те или иные стадии раннего развития; все возникающие проблемы относились к фиксации на анальной или оральной стадии. Несмотря на то что этот подход признает важность раннего опыта для диагностики более поздних проблем, он не анализирует того, как родители и другие взрослые воспитатели могли повлиять на развивающегося ребенка. Только после Второй мировой войны психотерапевты переключили свое внимание на изучение реальных взаимоотношений людей и лишь затем более пристально стали изучать связи между опытом грубого обращения, непредсказуемого поведения родителей, а также их пренебрежением и более поздними эмоциональными проблемами. Последующие исследования и в самом деле подтвердили, что стиль родительства, примерно в той же мере, что гены и врожденные свойства, определяет многие последствия.

Например, возьмем две группы крыс — в одной из них крысы генетически более предрасположены быть пугливыми, чем в другой. Оставленные со своими биологическими матерями, эти крысята оставались пугливыми и легко подверженными стрессу. Но когда экспериментаторы отдали их на «усыновление» мамам-крысам, которые не были склонны к пугливости, крысята выросли смелыми. Очевидно, что, несмотря на генетическую склонность, более важным оказалось воспитание (Франсис и др., 1997). Аналогично, крысы из «мало агрессивной» группы стали агрессивными, когда их поместили на воспитание к агрессивным приемным матерям, и наоборот (Фландера и Новаков а, 1974). Но работает ли это с людьми?

Возьмем группу темпераментно реактивных детей. Кажется, гены приговорили их к тому, что они будут суперчувствительны к стрессу. Эти нытики и плаксы, рыдающие дети, которые становятся невротичными взрослыми. В самом деле, исследования показывают, что если предоставить их самим себе, то они будут склонны иметь ненадежную привязанность к своим матерям. Однако голландская исследовательница Дафна Ван ден Боом решила не останавливаться на этом. Она хотела выяснить, могут ли их матери научиться тому, чтобы помочь им справляться со стрессом. Для этой цели она разработала своего рода краткую инструкцию и поддержку для матерей чувствительных детей, с целью помочь матерям лучше реагировать на своих детей. С такой помощью большинство детей в самом деле выросли, имея надежную связь с матерью (Ван ден Боом, 1994).

Такие исследования показывают, что темперамент не делает последствия неизбежными. Эмоциональная безопасность в гораздо большей степени зависит от того, получает ли ребенок нужную заботу, и от того, могут ли родители детей принять вызов и отвечать требованиям своих детей с большими потребностями. Как отмечают исследователи в области привязанности, надежная эмоциональная привязанность является в итоге продуктом взаимоотношений, а не темперамента.

СТРЕСС ДЛЯ МЛАДЕНЦА

Большинство из нас имеет представление о том, чем является стресс для взрослого человека. Возможно, вам представятся долгие часы на работе в попытках переделать все дела под давлением желания многого достичь; или, например, образ родителя, 24 часа выполняющего родительские обязанности без сна и передышки; или, возможно, борьба за то, чтобы оставаться на плаву в условиях нищеты и насилия. Общее у всех этих образов стресса то, что они говорят о потрясении, разбитости, недостаточности ресурсов для того, чтобы достойно встретить вызовы жизни, или о том, как выжить в условиях, когда так не хватает поддержки других людей. Это взрослая версия стресса. Что же означает стресс в детстве?

Для детей стресс — это, возможно, то, что в большей степени связано с простым физическим выживанием. Ресурсы малышей так ограниченны, что они не могут самостоятельно выжить, так что для них крайне угрожающей является ситуация, когда мамы нет или она реагирует недостаточно быстро, обеспечивая младенца молоком, теплом или чувством защищенности, которое ему так необходимо. И если такие нужды ребенка не удовлетворяются взрослыми, он может погрузиться в ощущение собственной беспомощности и бессилия. Стресс для ребенка может оказаться травмирующим. Без помощи родителей он и в самом деле может умереть. У новорожденных детей механизм реагирования на стресс может быть запущен родами с применением щипцов или проведением раннего обрезания (Гуннар и др., 1985а, 1985б), что подтверждает пользу такой реакции для защиты целостности тела и потребности в выживании.

Детский плач, вызванный душевной болью, когда ребенок чем-то глубоко опечален, также несет важную функцию. Плач успешно вызывает ответный стресс у родителя, прекращая опасное родительское невнимание, обеспечивает отклик — и с ним выживание ребенка. Во взрослом возрасте наша стрессовая реакция также запускается в ситуациях, угрожающих существованию, таких как аварии, хирургические операции и физическое насилие. Но в наше время, когда физические опасности не столь часты, механизм реагирования на стресс чаще запускается в ответ на психологические угрозы. Мы гораздо больше подвержены стрессу, вызванному потерей положения, или тем, что вас застают с проституткой, чем, скажем, от преследования тигра. Это определенно имеет смысл, так как в современном обществе выживание зависит от социального принятия и социального статуса; сильный стресс вызывают ситуации, когда такие вещи оказываются под угрозой.

В современном обществе существует своеобразная биржа эмоций, на которой кортизол является побочным продуктом. Чем больше поднимаются ваши социальные акции, тем ниже опускается ваш кортизол. И наоборот, чем больше акции падают, тем выше кортизол. Роберт Сапольски в своей работе с бабуинами показывает, что чем больше у особи социальной власти, тем ниже ее кортизол. У бабуинов-лидеров низкий кортизол, а у бабуинов с низким социальным статусом кортизол высокий (Сапольски, 1995). Мы можем наблюдать это наиболее явно в человеческом обществе на примерах перипетий жизни в начальной школе. Когда ваша маленькая дочь или сын переживает болезненный отказ в дружбе, при этом говоря «он ужасный, я его ненавижу» в течение одной недели, а через некоторое время спешит домой, радостно восклицая «он мой лучший друг!», мы видим этот процесс во всей красе. (Взрослые, возможно, лучше умеют прятать такие эмоции, как, впрочем, и управлять этими взлетами и падениями.)

ОПАСНЫЙ СТРЕСС

Это нормально, когда стресс приходит и уходит. Но если он перестает быть быстро проходящим в течение дня и превращается в постоянное ощущение беспомощности, отсутствие облегчения, становится хроническим, то в самом деле может повредить физическому и умственному здоровью. Короткий стресс, который явным образом завершается, позволяет внутренним системам организма восстановиться и прийти к нормальному состоянию, вреда от него немного. На самом деле многие считают, что небольшой стресс оказывает стимулирующее воздействие. Но когда годы проходят в волнениях о вашей пенсии или из-за соседей с их громкими вечеринками, когда вы долго не можете получить нужную вам работу или построить отношения с человеком, который вам дорог, беспокойство и беспомощность, чувство, что вы ничего не можете сделать, могут подорвать ваше здоровье.

По большому счету, стресс порождается тем, что является непредсказуемым и неконтролируемым. Если вы не в состоянии (у вас нет полномочий), чтобы предотвратить нежелательный исход какого-то события или получить то, в чем вы нуждаетесь, это вызывает сильный стресс. Например, в состоянии сильного стресса оказываются те люди, которые не могут получить лекарства от своей болезни. С другой стороны, те люди, которые уже умирают, вырабатывают очень низкий уровень кортизола, несмотря на то что их жизнь находится в опасности. Возможно, медленное угасание физических систем организма на этой стадии принимается человеком и не вызывает сопротивления и стресса. Но ситуации, которые являются непредсказуемыми, которые происходят вне вашего контроля, которые вы хотите изменить, но практически не можете, являются определяющими характеристиками стресса. С этой точки зрения становится очевидно, что детство само по себе является сильным стрессором в отсутствие нежной и защищающей поддержки родителей.

Многими источниками стресса можно управлять в случае, когда есть ресурсы для того, чтобы встретить вызовы судьбы. Если вы богаты и у вас есть целая команда юристов и советников, то вам, конечно, проще справиться с угрозами вашему пенсионному обеспечению, чем тому, у кого нет сбережений и образования. То же и с внутренними ресурсами — при наличии внутренней уверенности можно справиться со многими ситуациями. Очевидно также, что большую помощь оказывает наличие надежных социальных связей. С такой поддержкой стресс является управляемым — не важно, в детстве или во взрослом возрасте. Недавние значимые исследования показывают, что дети с надежной привязанностью не вырабатывают большого количества кортизола в состоянии стресса, в то время как дети, не сформировавшие надежной привязанности, вырабатывают (Гуннар и Нельсон, 1994; Гуннар и др., 1996; Нахмиас и др., 1996; Эссекс и др., 2002). Существует мощная связь между эмоциональной незащищенностью и дисфункциональными выбросами кортизола. Так что значимой может оказаться не природа стресса, а доступность других людей, которые могли бы помочь в его урегулировании, так же как и наличие внутренних ресурсов у человека, который стресс испытывает.

Природа этих внутренних ресурсов не всегда очевидна. Исследователи полагали, что у застенчивых детей, со склонностью к боязни, уровень кортизола во время стресса будет высоким, но оказалось, что это не так. При стрессе у них был нормальный уровень кортизола, за исключением тех случаев, когда у этих детей не была сформирована надежная привязанность к родителям. С другой стороны, у тех детей, которые выглядели спокойными и уверенными, уровень кортизола был высоким в тех случаях, когда и у них наблюдалось отсутствие надежной привязанности. Значимым оказалось отсутствие привязанности, а не свойства личности или ее стиль поведения, которые не всегда точно характеризуют внутренние ресурсы человека. К 1 году те дети, состоявшие в надежных взаимоотношениях с заботящимися о них взрослыми, которые отвечали на их потребности и помогали им в регуляции различных состояний, были не склонны вырабатывать высокие дозы кортизола, даже когда они были расстроены, в то время как дети, не имевшие таких отношений, демонстрировали обратное. Ключевой фактор ненадежной привязанности — отсутствие уверенности в эмоциональной доступности других людей и в их поддержке.