Журнальная статья. Der Zeitschriftenbeitrag

Если у кого-то имеются особые знания и опыт в какой-либо специальной области и он хотел бы с ни­ми поделиться, то для этого лучше всего подходит статья в журнале. Мы выносим за скобки так назы­ваемые популярные журналы, поскольку господ­ствующий в них "иллюстративный стиль" подчиняется особым законам, который мы не хотим рассматривать в данной книге. У нас речь пойдёт о специальных журналах, которых в немецком языковом пространст­ве поразительное количество (в одной Федеративной республике 5800). У большинства из них ограничен­ный тираж, они рассчитаны на относительно неболь­шой, но конкретный профессиональный, политиче­ский, религиозный или интересующийся другими об­ластями знаний круг читателей. Издаются журналы даже по таким узко-специальным областям, что автор знает своих читателей чуть ли не по именам.

Журнальным изданиям приравниваются сборники, праздничные и юбилейные выпуски, изданные, на­пример, ко дню рождения известного ученого или по поводу юбилейных торжеств какой-нибудь школы, фирмы или объединения. В этом случае различные статьи посвящены той или иной личности или напи­саны по соответствующему поводу.

Этот факт предъявляет определенные требования к составлению таких статей. В них не столь важны эле­гантные формулировки и разнообразие в строении, как возможно более ясный и трезвый, а также точный

язык и наглядное построение статьи. Автор должен отдавать себе ясный отчет, успех статьи зависит не только от содержания, другими словами, от результа­тов его научных исследований, его опытов и знаний, как его статья будет воспринята читателями, но и в не меньшей мере от "упаковки", в которой будут предло­жены результаты его интеллектуальной деятельности.

Мы только что приводили критическую статью на премьеру "Трёхгрошовой оперы" Берта Брехта. В со­чинении одного социолога (Prof. Rene König, Zur Soziologie der zwanziger Jahre, in: Die Zeit ohne Eigenschaften, Eine Bilanz der zwanziger Jahre, herausgeben von Leonhard Reinisch, Stuttgart 1961, S. 95) в подобной теме чувствует меньше страстности сочувствующего, чем трезвого интереса научно мыс­лящего человека, который каждое событие, даже и личного характера, привык помещать в огромное зда­ние мира своих идей. Такой стиль более зрелый, вы­пуклый, чем этого критика.

"1928 flackerten alle diese Hoffnungen [gemeint sind die Hoffnungen auf eine, soziale und demokratische Ordnung der Mitte'] noch ein letzes Mal auf, als Bert Brechts, Dreigroschenoper' im Theater am Schiffbauerdamm aufgeführt wurde, allen, die es erlebt haben, eine unvergeßliche und unvergeßene Erfahrung. Ich möchte diese Aufführung als die letzte Epiphanie der Ideen von 1918 bezeichnen; allerdings waren diese Ideen mittlerweile schon so dünn geworden, daß sich fast alle Schichten in Deutschland an ihnen begeisterten, die verliebenen Sozialisten und die im allgemeinen Lebenstaumel der Nachinflantion aufgelockerte bürgerlichdemokratische Welt. Aus der revolutionären Doktrin von 1918 war eine inadäquate Ideologie geworden, die sich in ästhetischer und philosophischer Verdünnung immer mehr universalierte, statt ein revolutionäres Instrument des Proletariats zu sein."

Текст читается легко, язык почти элегантен, делается попытка обойти содержательно темные места. Посколь­ку несомненно, что автор привносит профессиональную опасность абстрактной многозначности, что для читате­ля означает - неопределенности.

Абзац начинается конкретным описанием, и язык автора нагляден. Однако: "Die Ideen waren so dünn geworden; daß sich...begeisterten"? Может ли идея "dünn werden"? Лучше было бы сказать "so verwassert". Но сохраняется противоречие: может ли расплывчатая идея воодушевлять? Подобную необдуманную связь мы находим и в последнем предложении "statt zu ... sein".

И, наконец, мы натыкаемся на такие неясные ино­язычные выражения-штампы, как "unadäquate Ideologie" и "sich universalieren" - можно догадаться, что под этим подразумевается, но то ли самое, что хотел сказать автор?

Мы попытаемся - без всякого пиетета перед интел­лектуальным авторством критика - преобразовать приведенное выше в качестве образца предложение: "Aus den revolutionären Forderungen von 1918 war eine bläßliche Ideologie geworden, die den ursprünglichen Absichten gar nicht mehr entsprach. Sie war ihres kraftvollen Schwunges beraubt, und das revolutionäre Instrument des Proletariats wandelte sich durch das Hinzutreten ästhetischer und philosophischer Elemente in eine verbürgerlichte Idee, die allgemein anwendbar wurde."