Тестостерон – главный мужской половой гормон.

Именно это вещество отвечает за агрессивность, оволосение тела, раннее облысение головы, низкий голос, уверенность в себе, логическое мышление и решение пространственно-скоростных задач. Боевые танцы дикарей перед охотой, крики и прыжки боксера перед боем на ринге – просто способ поднять уровень тестостерона в крови.

Строго говоря, называть тестостерон гормоном агрессии – некое упрощение. Точнее было бы сказать, что это гормон активности. Активность может превращаться в агрессию, а может – в научно-исследовательский и первопроходческий раж, в азартное увлечение математикой или строительство государства. Зависит от способа канализации бурлящей энергии. В период гиперсексуальности юноши очень агрессивны. Они могут собираться в подростковые банды, драться стенка на стенку, бить «хачиков» на рынках, но если их активность «переполюсовать», направив, скажем, в спорт, она примет социально приемлемые формы.

Борясь с тестостероном, феминистки думают, что борются с агрессией. На самом деле – лишь с одной из форм проявления активности. Угробив вместе с агрессией самцовую активность, они остановят цивилизацию. Я уже упоминал, что жидкобородые и писклявоголосые азиаты от природы имеют малое содержание тестостерона. Не в этом ли причина отсталости Востока? Великая Поднебесная империя, когда-то обгонявшая дикую лесную Европу, первой изобретшая порох и компас, так и застыла в своем средневековом величии. Не догадавшись использовать порох для орудий убийства – пушек, а компас – для мореплавания и, соответственно, покорения отсталых народов огнём и мечом. Было в Поднебесной что-то от женщины. Империя законсервировалась в своем средневековье, раздувшись от собственной гордости и не заметив, что её уже технологически и культурно обошли более прыткие и ретивые бородатые «варвары».

…Горючего Востоку не хватило. Мы теперь знаем, как называется это горючее…

– А поедем-ка, постреляем в воскресенье, – однажды предложил мне агрессивное занятие мой знакомый агрессивный самец Б. – За городом есть карьер, где устроили полигон для стрельбы по тарелочкам.

– А поехали!

Агрессивный самец Б. – бывший журналист из газеты «Ведомости». Пока стреляли, он рассказал мне эпизодик из истории газеты. Вместо главного редактора мужчины успешную газету возглавила женщина – подтянув с собой своих знакомых журналисток.

– Я подумал: чем закончится это обабление для газеты? – рассуждал Б., переламывая ружье. – И понял: газета перестанет развиваться. Она застынет в той точке успеха, до которой добралась во время своего агрессивного поведения на рынке при бывшем главном редакторе. Ведь женщина – это консервативное начало. А мужчина – агрессивно-наступательное.

Оказался прав.

Женщина – это храповик. Упор, который не даёт эволюции нашего вида откатываться от достигнутого рубежа. Мужчина – отбойный молоток. Но принципы эволюции таковы, что, однажды достигнув чего-то, невозможно остановиться и почивать на лаврах успеха: обойдут. Или конкуренты уничтожат или, если конкурентов на планете уже нет, с тормознутыми расправится сама природа, изменив условия жизни так, что прежнее существование станет уже невозможным (солнце, например, погаснет или кончится нефть), а новых технологий выживания взять будет уже неоткуда, ибо утерян инструмент активности. (Помните мечтания Соланас – всё автоматизировать и почивать на лаврах?)

Профессор Даббс (университет Джорджии) провёл интересный эксперимент. Он брал образцы слюны у мужчин: бизнесменов, политиков, священников… Оказалось, чем выше общественное положение самца, тем выше уровень тестостерона в его слюне. Самый низкий уровень тестостерона был у священников – людей, отказавшихся от мирской конкурентной суеты и от секса. И оттого, и от другого им отказаться легче, чем другим – именно из-за недостатка тестостерона. Ожирение у священников часто бывает так называемого женского типа. Это говорит о наличии повышенной концентрации женских половых гормонов. Поэтому в среде священников столь часто встречаются гомосексуалисты.

Биология, как видите, не только судьба. Но иногда и профессия.

Конец феминизма

«Женщины всё ещё составляют меньшинство в большом бизнесе и в политике, но не из-за того, что их угнетают мужчины, а из-за отсутствия интереса к этим вещам…» – вот опять невзначай процитировал Камиллу Палью. Привязалась как банный лист…

Ей хорошо, она отпетая. Другим авторам сложнее. Уже упомянутый мною Алан Пиз, написавший книжульку о биологических различиях между мужчинами и женщинами, на протяжении всей книги вынужден раскланиваться, извиняться, реверансы в сторону феминизма отпускать. Вот только четыре характерных цитатки из его книги:

«В Книге рекордов Гиннесса все рекордно большие и рекордно высокие люди – мужчины. Самым высоким человеком в мире был Роберт Пешинг – 2 метра 79 сантиметров, а самый высокий человек в 1995 году – Алан Чанна из Пакистана – 2 метра 31 сантиметр. Исторические книги полны определениями „Большой Джон“ и „Маленькая Сюзи“. Я не сексист. Я только привожу факты.

…Мы не оправдываем наглого вульгарного разглядывания женщины, которым грешат некоторые мужчины; мы объясняем: если мужчина засмотрелся на постороннюю женщину, к его постоянной любви это никакого отношения не имеет – просто по своему биологическому устройству он не может иначе.

…Мнение некоторых авторитетных людей, от руководителей корпораций до университетских профессоров, нам удалось получить только анонимно – полуосвещённая комната, закрытые двери – после многочисленных уверений: конечно, полная гарантия, что их имена и названия соответствующих организаций упомянуты не будут. У многих было два мнения: «политически выдержанное» и собственное с предупреждением «цитировать не надо».

…Мы опросили более 10 000 участников семинаров в шести странах, где вопрос о политической выдержанности стоит очень остро. Выяснили, что 98% мужчин и 94% женщин ощущают, что концепция политической выдержанности начала угнетать их, подавляет их свободу говорить то, что они думают, без оглядки на цензуру».

Что происходит на Западе сейчас и происходило на протяжении всего XX века? Какой самый характерный процесс можно обозначить? Процесс, который тянется на протяжении более ста последних лет, приводя к революциям и социальным потрясениям?

Отвечаю: бывшие социальные аутсайдеры поднимают голову – маргиналы, негры, женщины… Сначала возникли социалистические теории, которые утверждали, что богатые – плохие, а бедные – хорошие. С их возникновением и распространением невинное слово «эксплуатация» (обычный синоним слова «использование») окрасилось негативной эмоциональной краской. Мы все используем (эксплуатируем) бытовую технику, хорошую погоду, друг друга…

Я использую зубного врача – как зубного врача и больше никак. Зубной врач использует продавщицу в магазине только как продавщицу, и наплевать ему на её внутренний мир. Пассажир использует вагон как вагон, а машиниста тепловоза – исключительно как машиниста, причём даже в глаза его не видя. Капиталист использует рабочего как рабочего – отбирает от всей его целостности одну только рабочую силу, то есть полезные навыки и умения. Рабочий эксплуатирует капиталиста только как работодателя, и наплевать ему на всё, что творится в нежной душе эксплуатирующего. Любящий человек использует предмет своей любви как предмет любви (а не по профессиональной принадлежности любимой) – и в этом использовании как раз уместна заинтересованность внутренним миром используемого.

Процесс использования (эксплуатации) друг друга в разных качествах настолько естествен и привычен, что даже не замечается. Но социалистические теории, родившиеся в XIX веке, умудрились окрасить вполне нейтральное слово в яркий эмоциональный негатив. Если человек использует-эксплуатирует пылесос – это нормально. Если человек влюбился и использует-эксплуатирует свою любимую невесту как любимую невесту, а не как продавщицу в супермаркете, где она трудится в свободное от любви время, – это хорошо и поощряемо… Но как только словечко «эксплуатация» возникает в отношениях, скажем, работодателя и наёмного работника, белого и негра, мужчины и феминистки, все сразу смекают: идет речь о чем-то недопустимом! Почти преступном. Эксплуатация же!..

Те, в отношении кого словечко «эксплуатируют» применяется с негативной коннотацией, чувствуют себя нехорошо. Они кажутся себе несправедливо обиженными. В своих теориях «эксплуатируемые» кажутся себе лучше, моральнее, чище «эксплуатирующих». Бедные лучше богатых. Негры лучше белых. Женщины лучше мужчин. «Обижаемые» всегда кажутся им самим и даже посторонним зрителям лучше «обижателей». Потому что их жальче.

А на самом деле?

…А на самом деле бедные хуже богатых. Фарид Закария в своей книге «Будущее свободы» приводит удивительный пример. Когда затонул «Титаник», среди спасшихся пассажиров первого класса было практически 100% женщин и детей. Среди пассажиров второго класса процент женщин и детей достигал 80%. А среди сброда, ехавшего в третьем классе, выжившими оказались одни мужчины, то есть самые сильные. Они, отталкивая женщин и детей, заняли спасительные шлюпки. А что мы видим у Камерона в фильме «Титаник»? Всё наоборот! В кино именно богатые пассажиры хищно отталкивают женщин и детей на пути к шлюпкам. Почему Камерон снял неправду? Может быть, он социалист? Нет. Просто если бы Камерон снял, как было в действительности, зритель режиссеру бы не поверил: слишком уж въелась в кровь эта формула «бедные – бедненькие и добренькие, а богатые – злые, жадные хищники».

Между тем, этологи – специалисты по инстинктивному поведению животных – отмечают: буквальные подонки, то есть обитатели дна – социальные низы стаи или племени, субдоминантные особи, стоящие на самых нижних ступеньках иерархической лестницы, в личностном отношении представляют собой самых настоящих подонков. Они – худшие. И если зоологам путём различных обманных ухищрений удаётся сделать вчерашнего подонка доминантной особью, вожаком, кровью умывается вся стая. Более жестокого правителя, чем вчерашний маргинал, трудно себе представить – и в животном мире, и в человеческом. Самые худшие черты несут в себе подонки общества – завистливость, неблагородство, озлобленность, жестокость. Так что мистер Горький сильно ошибался, рисуя благородных обитателей ночлежки в своём «На дне»…

На самом деле негры показывают худший интеллект, чем белые.

На самом деле женщины хуже, чем мужчины, разбираются в точных науках, на которых стоит цивилизация.

Только благородство последних – богатых белых мужчин, позволило вчерашним аутсайдерам поднять голову. Но если злобному, неблагородному зверю дать палец, он оттяпает всю руку, ибо любую уступку воспринимает как слабость – таково свойство неразвитого сознания. Именно поэтому оголтелые феминистки норовят загнать белых мужчин в газовые камеры, а негры додумались требовать от правительства США за эпоху рабства материальных компенсаций в размере миллиардов долларов. То есть за то, что двести лет назад какой-то чёрный был рабом какого-то белого (оба давно умерли), сегодняшний белый должен расплатиться с сегодняшним негром – только на том формальном основании, что у одного из них белая кожа, а у другого чёрная. Нынешним неграм, требующим компенсаций за прошлое рабство, даже в голову не приходит, что если бы рабов не завозили в Америку из Африки, их – сегодняшних чёрных наглецов, просто не было бы на свете. Это в худшем случае. А в лучшем, если бы им повезло родиться, они бы сейчас бегали по Африке с копьем. Вместо того чтобы смотреть телевизор (придуманный белыми), играть в баскетбол (придуманный белыми) и требовать через прессу (придуманную белыми) себе много-много долларов (придуманных белыми).

Всем этим социальным аутсайдерам не приходит в голову, что именно потому они и стали аутсайдерами, что по многим параметрам не выдерживают конкуренции с социальным авангардом.

Не негры создали цивилизацию. Не женщины. И не люмпены. Это факт.

Иногда мне кажется, что феминизм – самоедство западного общества. Когда обществу нечем заняться, оно начинает дурью маяться. Если живая система не тренируется, она постепенно атрофируется. Мышцы без нагрузок слабеют, в невесомости начинают потихоньку растворяться кости (из них вымывается кальций).

Если иммунную систему человека совершенно лишить всех врагов, она начнет бороться с организмом – выдавать аллергические реакции на безобидные вещества. Проводили такие эксперименты в прошлом веке с космонавтами. Сажали в стерильные условия и наблюдали рост аллергических реакций.

Социальный организм от биологического принципиально не отличается. Ему тоже нужна борьба. Если нет внешнего врага, национальный организм может объединиться в борьбе с внутренним. Вы заметили, как изменились голливудские фильмы после победы Запада в Холодной войне? Кино – отражение коллективного бессознательного. Внешний враг пропал – и местные рэмбо, герои-одиночки, так любимые Голливудом, стали бороться против собственного зловредного, замышляющего недоброе правительства. Или против поганых корпораций, уничтожающих природу. Или против инопланетян. Или террористов.

Организму нужна деятельность. Без этого он или атрофируется, или начинает пожирать самое себя. То есть обществу необходим либо враг, либо глобальная идея. Скажем, покорение Марса – достойная задача для концентрации сил. Но пока она не овладела сознанием масс, энергия масс уходит на борьбу с псевдоврагом – белым гетеросексуальным мужчиной. Враг был нужен – он появился. Организм западного общества стал пожирать сам себя. Размывать свои белые кости.

Не рановато ли? Ведь предстоит возвращение на Землю…

Одно такое «возвращение на землю» состоялось 11 сентября, когда два Боинга протаранили башни Международного торгового центра. В восприятии рядового американца обрушение двух зданий в городе стало фактом военного «нападения на Америку». Нация оцепенела. И вот тогда мерзкая гидра феминизма чуть-чуть вздрогнула. Чуть-чуть как бы даже и съежилась. Едва-едва. Но заметно.

Потому что на передовой – в битве с огнём на руинах торгового центра среди пожарников почему-то не оказалось всех этих «угнетённых» – ни женщин, ни негров, ни хотя бы китайцев для разнообразия. Спасали рушащееся здание цивилизации только те, кто его строил…

Белые-Мужчины-Католики.

Американская журналистка Энн Колтер позже написала:

«…Феминистки ненавидят оружие, потому что оружие напоминает им о мужчинах. Закипая, одна из феминисток… объясняет: «Так же, как секс – это абсолютное оружие патриархата, используемое, чтобы проникать и обладать женщинами, единственная цель оружия – нанести вред жертве. Контроль над оружием является, таким образом, средством “обуздать вековечный патриархат”.

Если вы не поняли, насколько абсурдно разоружать мужчин, неожиданное нападение на США 11 сентября – хорошее тому напоминание. Мы видим мужчин, разбирающих развалины Торгового центра, мужчин, летящих бомбить Афганистан, и мужчин на земле, готовящихся к захвату Осамы бен Ладена…

Когда Америке угрожают извне, мужчины поднимаются на её защиту. Естественно, феминисток такой поворот событий приводит в раздражение. Но теперь, когда это реальная война, а не голливудский блокбастер «Солдат Джейн»… вооруженные силы нуждаются в женщине, как рыба в велосипеде. Болтовня о мужском патриархате и фаллическом оружии теперь звучит так же глупо, как рассуждения о том, что Фюрер остановился бы в Чехословакии…

Мы должны преклонить наши колени перед Богом прямо сейчас за то, что для мужчин является естественным бороться, защищать и умирать».

Не только у Энн Колтер в голове просветлело. Вот что пишет Рэчел Ньюман из «Ньюсвик»:

«Когда мне исполнилось 19, я… на политическом уровне оставалась женщиной, лесбиянкой и еврейкой.

В колледже я изучала экономику и теорию гендера, и нас с подругой настолько злило американское неравенство, что мы всерьёз обсуждали, как нам эмигрировать отсюда (наверное, в Арабские Эмираты. – А.Н.). 11 сентября всё переменилось. Я поняла, что принимала свободу за данность. Теперь я ношу на своей сумке американский флаг, улыбаюсь истребителям, пролетающим надо мной, и называю себя патриоткой».

…Жареный петух. Как я люблю эту птицу!..

Нет, бешеной оголтелости феминизма меньше не стало, она лишь чуть притухла: во-первых, у власти теперь республиканец Буш, а не демократ Клинтон со своими подружками. Во-вторых, все-таки 11 сентября – это не война, а локальная катастрофа. Война, конечно, пристукнула бы феминизм ниже плинтуса. А так – слегка попугали…

В последние годы «женские исследования» в американских университетах переименовали в «гендерные исследования». Официальная причина: чтобы не дискриминировать мужчин, заменим слово «женские» на более нейтральное – «гендерные». То ли это отступление, вызванное отрезвлением общества после этапа бешенства, то ли, наоборот, победа бешеных – трудно сказать: мы же помним борьбу феминисток за слово «гендер».

Американское общество, поражённое гангреной феминизма, в последние 10 лет начало постепенно вырабатывать на эту заразу антитела – там и сям стали возникать разного рода «Мужские движения». Я не буду о них рассказывать, чтоб не сглазить. Чтобы не задуть взволнованным дыханием надежды пока ещё слабенький огонек Сопротивления. Слишком велики ставки.

На кону стоит Цивилизация. Либо разум заколотит последний гвоздь в гроб социал-феминизма, либо социал-феминизм уничтожит цивилизацию – вместе с собой, как безмозглые микробы, которые убивают своего носителя и подыхают сами. Третьего не дано.

Между тем, метастазы феминизма проникают в другие страны. В Россию, например.

Карфаген должен быть разрушен.

Эпилог

Мы дружим семьями – я и Валера Чумаков. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мы с женой однажды утром сели в машину и махнули в город Орел. Там у тёщи Чумакова дом, в который Валера с супругой пригласили нас на майские праздники шашлычка пожрать. Погодка выдалась не особо удачной: шашлыки пожарить успели, а поесть на улице не вышло – дождь стал накрапывать. Завернул холодный порывистый ветер. Перешли в дом.

За столом сам собой затеялся разговор о том, какие мужики все невнимательные, и о нелегкой бабской доле. Говорили, как вы уже поняли, моя Галка с его Юлькой. А мы с Валерой делом занимались – по шашлыку ударяли и вином запивали.

Поскольку бабский разговор всегда ассоциативен, а не предметен, он как-то незаметно перешел на местную докторицу. Юля рассказала, какая это хорошая женщина и специалист.

– Очень талантливая! Ей ещё сорока нет, а она уже завотделением эндокринологии. Научную работу ведёт. Она даже по выходным ходит, навещает пациенток, бабушек своих…

Вот тут я, краем уха слушавший все эти излияния, перестал вытряхивать из бутылки сацибели и поставил врачихе диагноз:

– Она одинокая.

– Ну да, – кивнула жена Чумакова. – Одинокая.

По статистике, для большинства мужчин в жизни главное работа, а для большинства женщин – семья. Не от хорошей жизни ещё относительно молодая врачиха по воскресеньям старушек-пациенток ходит навещать. Это трагедия вообще-то. Страшно даже представить, какая гнетущая пустота выгоняет эту женщину по выходным из дома. Мужчина, бегущий по выходным на работу, счастлив. Женщина, бегущая из дому в выходные… врагу не пожелаешь такой судьбы.

Моя реплика оказалась стрелкой, которая перевела состав женской беседы на путь женской самореализации.

– Вот я, с тремя красными дипломами, сижу дома, – жаловалась Юлька. – Только дом, ребёнок, хозяйство.

– Меня тоже долгое время угнетала проблема самореализации, – подхватила Галка. – Что я со своими дипломами погрязла в домашнем хозяйстве. Что мир не узнает, какая я талантливая на самом деле. А потом успокоилась. Потому что сама занимаюсь своим ребёнком, не передоверяю его чужим людям. Неужели какая-то там работа может быть важнее моего ребёнка?! Это же бред. Ребёнок в тыщу раз важнее. Он – моя главная работа. Всему, что я, такая умная и талантливая, знаю и умею, я его могу и должна научить. А то вырастет какой-нибудь… потом и спрашивать будет не с кого.

Я снова перевернул бутылку сацибели и затряс её над тарелкой в тщетной надежде вытряхнуть остатки соуса на кусок шашлыка. Красное сухое вино уже в третий раз было разлито по бокалам. На большом блюде зеленели лук и петрушка. Из соседней комнаты раздавались детские голоса – это щебетали о чём-то наши дети. За окном шумел в ветках холодный, совсем не майский ветер. Оранжевый абажур освещал стол и комнату. В углу чуть слышно бубнил телевизор.

…Счастье – это отсутствие несчастья…

Сноски

¹ На самом деле суффикс thon образует существительные, обозначающие действия и процессы, требующие значительного напряжения и времени (вычленен из существительного marathon), например, telethon – многочасовое сидение у телевизора или очень долгий разговор по телефону.)