Анализ типичного религиозного консультанта
Чтобы помочь читателю понять себя, я представляю анализ некоего отвлеченного персонажа - религиозного консультанта. Сводная характеристика этого образа сложилась в моем сознании после многочисленных встреч с людьми религиозных профессий, которых я консультировал, и это должно было привести к построению картины их "типичного невроза". После того как я представил эту картину на недавнем собрании религиозных деятелей, ко мне обратились несколько участников с вопросом: "Это был я?" или "Вы говорили обо мне, не так ли?" Конечно же, мне доставило удовольствие заверить их, что я не имел ввиду никого конкретного и что если это вызвало у них некие ассоциации, то я. должно быть правильно уловил характеристики типичных неврозов, к которым склонны религиозные деятели. Я надеюсь, что многие читатели увидят себя в последующем анализе в достаточной степени, чтобы извлечь пользу в понимании собственных паттернов.
Какие черты мы наблюдаем в типичном служителе Бога? Во-первых, он упорно и добросовестно работает. Он не расслабляется так часто, как это делают люди других профессий, и у него не столько непрофессиональных интересов, сколько у них. Он полностью погружен в свою работу и даже гордится своим превосходством в этом отношении. Продолжительность его рабочего времени растянута и может длиться все 24 часа. Иногда она настолько продолжительна, что ему тяжело взять отпуск и отдохнуть, не испытывая при этом чувства вины.
Этот типичный религиозный деятель добросовестно тянет лямку своей службы. Он очень внимателен к подробностям как социальной, так и профессиональной проблематики - настолько, что иногда это даже раздражает окружающих. Мы наблюдаем в нем сильное стремление избежать неудачи. Боязнь потерпеть неудачу - здоровая черта, когда она имеет отношение к важным делам, но здесь она преувеличена и касается незначительных и второстепенных вещей.
Все эти наблюдения указывают на то, что религиозные деятели придерживаются закона, который Ранк называл "Все или ничего", с головой погружаясь во все, чтобы они ни делали, с отсутствием способности реагировать на ситуацию не в полную силу. Это отсутствие способности отвлекаться связано с недостатком интересов и друзей вне работы, неумением наслаждаться жизнью и заботой о конечных целях. Одна из главных характеристик невротической личности, между прочим, чрезмерная обеспокоенность конечным результатом. с которой невозможно совладать и которая становится навязчивой.
Там, где ест напряженность, страх потерпеть неудачу в мелочах и преувеличенная озабоченность деталями, мы подозреваем наличие больших амбиций. Наш герой необыкновенно уверен в важности, необходимости своей работы. он постоянно спешит, как будто от него зависят судьбы мира.
Поймите меня правильно: нормальная убежденность в необходимости своей работы здорова и желанна. Но когда она проявляется в длительном напряжении работника, мы можем сделать вывод, что его эго-паттерн слишком вовлечен в работу. Это его работа, и раз он преувеличивает собственное значение, то и работа его должна быть самой необходимой в мире. Поэтому люди часто замечают о таких личностях: "Он слишком серьезно воспринимает себя". Суждение "Он слишком серьезно воспринимает свою работу" может выражать почти ту же переоценку самого себя. Определенная форма амбиций - неэгоцентричная форма - здорова и нормальна, как спонтанное выражение творческих способностей личности. Такая форма дает человеку возможность иногда расслабиться. Но когда человек работает без отдыха, мы подозреваем что его мотив - эго-устремления, а не бескорыстное желание пожертвовать собой ради человечества.
Мы можем назвать это преувеличенное устремление, поскольку оно проявляется у так называемых религиозных деятелей с "комплексом Мессии". Это убеждение человека в незаменимости собственной персоны, сопровождающееся с чувством того, что человечество и вселенная не могут обойтись именно без его деятельности. Таким образом, он надевает маску гордости и подает себя как преобразователя, морального судью над своими собратьями и продолжает вещать экс-катедра. Возможно, он убежден, что нет более важной работы в мире чем религия; но это не значит, что без него работа встанет. Это работа во славу Божью, а не во славу эгоистической личности; и мы вправе ожидать покорности, чувства незначительности человеческих попыток в сравнении с величием и могуществом Бога. Религиозный работник служит Христу, но он не Христос.
Достаточно обратиться к истории, чтобы увидеть, каким опасным может быть этот "комплекс Мессии". Какой дьявольской властью была наделена инквизиция, основатели которой убеждали себя, что они исполняют волю Христову! Это стало поводом для отказа от последних следов совести и человечных чувств; и мнимый "святой человек", который исполняет свою священную профессию как предлог для достижения целей своего эго, более страшен (свидетельством тому крестоносцы в Константинополе), чем обычный мирской человек. Нет нужды в дополнении, что тот факт, что этот эго-мотив, скрытый за "комплексом Мессии", бессознателен, только подтверждает эту позицию. У невротичного религиозного работника этот процесс бессознателен и требуется объективная точка зрения, чтобы определить, насколько бескорыстны мотивы такого рвения. Престиж Бога используется для камуфлирования собственного стремления к доминированию - сколько иронического трагизма в том, что религией можно так злоупотреблять!
Так же очевидно, что типичный религиозный деятель, решая проблему сексуального приспособления, не добился успеха. Некоторые люди религиозных профессий не испытывают нормального влечения к противоположному полу; но это явное равнодушие по отношению к сексуальному влечению - возможное свидетельство ошибочного руководства, которое может привести к последующему проявлению импульсов в более проблемных формах. Склонность исключить саму половую функцию, представленная в стремлении относиться к браку как к семье и потомству, часто свидетельствует об отсутствии прямодушия перед лицом проблемы секса.
Мы можем понимать это избегание сексуальной проблемы как продукт нашей культуры, которой характерны некий налет осуждения самого полового акта и последующие тенденции отделить его от нормальной жизни. Подобные внешние воздействия падают на голову людей религиозных профессий с особой силой. Зачастую верующие и социальные работники используют концепцию "сублимации" как рационализацию отсутствия у них адекватных попыток для разрешения собственных сексуальных проблем. Но сублимация - емкий фрейдовский термин - не имеет того значения, которое приписывается ему в широких религиозных кругах. Фрейд, употребляя этот термин, пытался объяснить общественную и художественную деятельность как аспект выражения либидо; но он конечно же, не имел ввиду, что благодаря погружению в искусство или социальную работу происходит окончательное освобождение от сексуальных импульсов. Конечно, человек может снять напряжение в организме, работая и упражняясь, увлеченно участвуя в несексуальных аспектах общественной деятельности, - и в ограниченной степени популярное содержание, приписываемое этому термину, совершенно точно. Но у человека все равно имеется нормальное сексуальное влечение, и он может подойти вплотную к необходимости сексуальной депривиации, если ситуация этого требует.
Конечно, можно нормально жить и без особого сексуального выражения, но только посредством искреннего и честного обращения к ситуации, а не позорного подавления. Чрезмерные старания игнорировать и скрывать сексуальный фактор в большинстве случаев - чистой воды неискренность и фактически равносильны "затоплению" влечения, по выражению доктора Оливера Баттерфильда, а не сублимации. Многие люди находятся в ситуации сексуальной депривиации; смелая и психологически здоровая адаптация в таком случае - необходимым образом принять эту депривиацию и честно отказаться. Даже женатые люди все же должны обратиться к этому аспекту их жизни с некоторой способностью к отказу в определенных ситуациях. А неженатые люди, которые честно смотрят в лицо своей проблемы, избегая и подавления, и распутства, а тренируя мужество стойко переносить необходимое напряжение, оказываются в наилучшем положении, чтобы решить проблемы любви и женитьбы удовлетворительно.
Каковы же результаты отсутствия разрешения сексуальной проблемы в работе религиозного консультанта? Во-первых, он или она не способны дать совет кому бы то ни было в области секса. Консультант должен поостеречься, чтобы не навязать собственную неприспособленность другим, и если его собственные сексуальные проблемы не решены, то он должен быть очень осторожен в этой области консультирования.
Во-вторых, религиозный работник с нерешенной сексуальной проблемой может выражать эмоциональную привязанность, вредоносную для человека, с которым он или она работает. В частности, нельзя отрицать, что консультант особенно стремиться "сублимироваться" в этих других людях.
Мы можем привести в пример типичный случай преподавателя-мужчины, работающего в женской группе, который часть времени думает о студентках как о своих детях (это осознанно), а часть времени - как о своих возлюбленных (это, конечно, неосознанно, но очевидно для любого внимательного наблюдателя). Таким образом подключается субъективный элемент, который делает невозможным эффективное консультирование. Одна из самых сложных задач для консультанта - оградить себя от привязанности к консультируемому; если эмоциональная привязанность возникает у обеих сторон, то консультируемые отношения необратимо разрушаются. Как только консультант замечает, что он получает удовольствие в присутствии консультируемого, ему нужно быть осторожным.
Теперь, чтобы обратиться к глубинным аспектам личности типичного религиозного работника, можем ли мы обнаружить какой-либо паттерн, с помощью которого станет понятен стиль его жизни в целом? Мы уже указали, что этот человек полностью погружается в работу в соответствии с законом "Все или ничего", особенно обращает внимание на детали, склонен избегать своих сексуальных проблем, отделяя их от нормальной жизни, и преувеличивает значение своей работы.
Сильная озабоченность деталями и другие симптомы подобного рода - один из признаков выдающих то состояние, которое мы называем "компульсивным" или иногда "обессивным неврозом". При таком неврозе человек по некоторой непонятной причине ощущает себя вынужденным выполнять определенные мелкие действия, которые обычно не считаются важными. Возвращение каждое утро к двери дома с тем, чтобы проверить, заперта ли она, - вот пример безвредного и более менее универсального невроза. Человек одержимый своим долгом, особенно когда этот долг - вопрос внешних мелочей, другой пример. Компульсивный невроз типичен для религиозных служителей, а согласно Ранку, его можно назвать неврозом нашего времени. Он часто связан с предчувствием божественного и мистического наказания. Компульсивный невротик в некоторых случаях чувствует, что случится что-то сверхъестественное, ужасное, если он сделает неправильный шаг.
В нашем типичном религиозном работнике мы видим проявление этого невроза. Ему нельзя ошибаться в мелочах, и, чтобы предотвратить свою верную погибель, он должен одеваться абсолютно правильно или по-особому молиться, например, прибегая к языческим атрибутам, или идти особым путем в свой кабинет. Почему он так боится потерпеть неудачу? Люди все время ошибаются и даже в крупных делах не обращают внимание на мелочи. Человеку свойственно ошибаться; но рассматриваемый типаж в особенности слишком остро переживает то, что любая ошибка приведет его к неминуемой гибели.
Мы уже указали, что особое напряжение, с которым он работает, обнаруживает его преувеличенные амбиции. То, что амбиции невротика связанны с глубинным чувством неполноценности, - основополагающий принцип; и, чтобы проверить это, поищем проявление этого чувства в нашем типичном религиозном работнике. Оно может облечься в моральную форму, проявляясь в преувеличенном чувстве вины и несовершенства, и тем самым делая очевидным всемирные усилия компенсировать его амбициозными устремлениями. Источники неполноценности варьируются в разных случаях.
Независимо от того, какой источник неполноценности, последующая преувеличенная амбициозная воля в религиозном служителе принимает моральную и духовную форму. Другими словами, такой человек выбирает сферу морали в качестве поля битвы своего эго за превосходство. И он будет чувствовать особую вину, если не окажется на вершине. Установка "святее чем ты" не исключение: это комплекс превосходства, обратная сторона комплекса неполноценности. Вот почему такие люди уделяют столько внимания подробностям морали. Посторонний человек может сказать, что эти подробности в конце концов, не так много значат, - но для этого человека они важны - все важно для его доминирования, которое является центральным понятием в его жизни. Религиозные и моральные реформаторы - если в их реформах нет объективной необходимости - принадлежат к этой категории.
Несложно заметить, как эти люди возвышают себя над другими благодаря этому методу сосредоточения на незначительных моральных и религиозных мелочах. Действительно, в случае со священником, который отказывается от чая, кофе или какао мы видим, что его реальна причина не "сохранить тело храмом Господним", но возвысить себя над окружающими, которые не отказали себе в удовольствии выпить эти напитки. Адлер рассматривая подобный пример, заключает: "Это показывает, как амбиции вмешиваются в религиозные проблемы и как тщеславие делает их судьей над добродетелью, пороком, непорочностью, разложением, добром и злом".
Теперь более серьезный аспект этой проблемы, аспект приковывающий большее внимание к тем искушенным в религии деятелям, которые не вписываются в вышеприведенную категорию. Так человек, в той степени, в которой он чувствует неполноценность и последующие преувеличенные амбиции, не может помочь морально осуждаемым людям. Ибо, раз его эго-устремления лежат в моральной сфере, моральное унижение других будет означать возвышение себя. Неважно, как часто он попрекает себя Христовыми словами "Не суди", и неважно, насколько жестко он подавляет подобные осуждения, и, даже получая определенное удовольствие от отказа "сплетничать", он все равно бессознательно продолжает судить. Неосознанное осуждение других даже более нездорово, чем осознанное, потому что, если мы говорим человеку в лицо, у него есть возможность защищаться. Есть ли выход из этого порочного круга? Только понимание эго-паттерна - что мы в этот самый момент и пытаемся проделать.
Это подводит нас к теме нравственного осуждения при консультировании. Во-первых, с христианской точки зрения ясно, что ни один человек не имеет право судить другого: заповедь "Не суди" неоспорима. Во-вторых, с точки зрения психотерапии осуждение недопустимо: "И прежде всего, - как пишет Адлер, - никогда нельзя позволять себе никакого морального осуждения, осуждения, которое может нанести моральный вред человеку".
Но как было указано выше, именно религиозному консультанту очень сложно избежать осуждения. Юнг полагает, что причина, по которой люди не решаются исповедаться священнику, а вместо этого идут к психиатру - это боязнь того, что служитель церкви осудит их. "Он никогда не найдет контакта, - пишет далее Юнг, - если будет высказывать осуждение… Мы посредством установки беспристрастной объективности". Фрейдисты утверждают, что терапевт должен быть этически нейтрален, что совсем не подходит религиозным служителям. Однако это не решает проблем; терапевт не может быть этически нейтрален; это одно из заблуждений фрейдизма. Терапевт - в нашем случае консультант - должен подразумевать некоторого рода этическое значение, то он все равно продолжает делать это бессознательно. Сам Фрейд предлагает гедонистическую, детерминистскую этику.
Единственный выход - истинная вера, в которой консультант учится уважать и принимать других людей, не осуждая их. Вот путь понимания "беспристрастной объективности"; вот путь эмпатии. Умение "не судить" отличает истинную веру от эгоцентричной религиозности. Оно превосходно видно, когда провозглашающий эту команду сам может сказать: "Не я тебе судья".
После подробного обсуждения этих типичных невротических тенденций религиозного служителя, позвольте нам закончить советом консультанту преодолеть их, и через это подготовить себя к эффективной службе.
Для начала консультант должен понять определенную форму этого невротического паттерна, таящегося в его собственной личности. Только понимание приведет к исправлению; и, конечно же, оно высветит ему то непонятное в себе самом, против чего ему следует бороться, пока он консультирует других людей. Понимая свой комплекс неполноценности, он увидит свои эгоцентрические устремления в их искаженном виде; и вследствие этого невротический аспект его устремления ослабнет. Не следует думать, сто это расслабление снизит творческую и продуктивную деятельность человека. На самом деле оно активизирует его творчество, ибо творчество требует спонтанности, которая наступает при периодическом расслаблении, и оно блокируется напряжением сильного эго-устремления.
Во-вторых, религиозный консультант должен развивать мужество к несовершенству. Это означает умение потерпеть неудачу. Человек с компульсивным неврозом, не желающий терпеть неудач, должен в силу необходимости вести борьбу только за второстепенное; не удивительно, что он будет уделять внимание мелочам, ибо, так сказать, в собственном дворике ему нельзя провалиться. Мужество к несовершенству означает перенос усилий в более важную сферу, где происходят важные вещи и где неудача и неуспех становится относительно несущественными.
В третьих, консультант должен учиться наслаждаться процессом жизни так же, как и ее целями. Это поможет ему избежать навязчивой установки "Все или ничего", ибо "наслаждение процессом" подразумевает пристрастное реагирование, получение удовольствия "в полете" по мере продвижения к цели. И это удовольствие от процесса освободит его от необходимости скрытых мотивов своих поступков, делая так или эдак ради какой-то цели за пределами картины. Таким образом, он позволит себе развить внешние интересы и дружеские отношения - тем самым раскрывается один из недостатков нашего исходного анализа.
В четвертых, консультанту следует быть уверенным в том, что он заинтересован в людях ради них самих. Если он все еще полагает, что любит их "ради Бога", спросим его, не прикрывает ли этот "Бог" его эго-устремлений? Или если "ради Христа", ему следует проверить, не оправдывает ли это расхожее выражение его непонимание людей.
И это значит, что этот будущий консультант должен основательно очистить свою веру, неуклонно отыскивая элементы фальши и искореняя их проверенным методом раскаяния. Тогда имеется шанс, что он будет способен искренне сказать: "Не моя воля, но Твоя да будет". Когда он сможет сделать это, то докажет, что религиозный подход разрубает гордиев узел эго-искажений при консультировании и что, в конце концов, истинно верующий человек - лучший консультант.