Цит. по Мору а А. Литературные портреты/Пер, с франц.€

Подведем некоторые итоги. Половая принадлежность индивида, даже в чисто биологическом понимании термина,— сложная, многоуровневая система, складывающаяся в процессе индивидуального развития. Степень половых различий варьирует не только от вида к виду, но и в разных подсистемах и сферах жизнедеятельности организма; строение половых органов, телосложение, функции центральной нервной системы и поведение взаимосвязаны, но формы, сроки и степени их половой дифференцировки существенно различны, так что переносить выводы, сделанные в одной сфере, на другую, особенно когда речь идет о поведенческих характеристиках, не связанных непосредственно с продолжением рода, весьма рискованно. Отсюда следует необходимость концептуального разграничения социально-нормативных и индивидуально-личностных аспектов полоролевого поведения.

Половая роль — это некоторая система предписаний, модель поведения, которую должен усвоить и которой должен соответствовать индивид, чтобы его признали мужчиной или женщиной; половая идентичность — единство поведения и самосознания индивида, причисляющего себя к определенному полу и ориентирующегося на требования соответствующей половой роли. «Роль» и «идентичность» взаимосвязаны и предполагают друг друга. По выражению Мани, половая идентичность — это субъективное переживание половой роли, а половая роль — публичное выражение половой идентичности [267]. Тем не менее, они не тождественны и их изучение имеет разные точки отсчета: половые роли соотносятся с системой нормативных предписаний культуры, а половая идентичность — с системой личности. Общая логика взаимосвязи половой роли и идентичности — та же, что и в других сферах соотношения ролевого поведения и индивидуального самосознания [46]. Однако в сексологии проблема осложняется несовпадением понятий пола и секса. Поскольку сексуальность и репродуктивное поведение — самые характерные и важные проявления полового диморфизма, медицинские психологи и клиницисты предпочитают определять пол в терминах анатомии, а не гражданского состояния. Однако сексуальное поведение человека — частный случай социального поведения, а психосексуальные ориентации индивида производны от его половой идентичности, поэтому социологи и социальные психологи идут в противоположном направлении — от гражданского пола к сексуальности. Как совмещаются эти подходы в теории сексуальности?

БИОЛОГИЯ СЕКСУАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ

В ранних теориях сексуальности все было просто. Естественная и единственная цель половой жизни, поставленная природой,— продолжение рода. Для этого люди, как и животные, наделены половым инстинктом, сексуальными потребностями. Количество половой энергии индивида ограничено — немецкий ученый О. Эффертц в 1894 г. даже «подсчитал», что каждый мужчина обладает «запасом» в 5400 эякуляций [62],— чем раньше начинается и чем интенсивнее протекает половая жизнь, тем раньше она заканчивается импотенцией и т. д. Однако уже условно-рефлекторная теория И. П. Павлова показала сложность возникающих в мозге связей. В. М. Бехтерев, анализируя природу полового влечения, выделял в нем два компонента: а) безусловную внутреннюю потребность организма в освобождении от накопившихся продуктов деятельности половых желез и б) обусловленные индивидуальным жизненным опытом и воспитанием «сочетательные рефлексы», благодаря которым выбирается надлежащий сексуальный объект и обеспечивается спаривание. Современная биологическая сексология

61 ставит более конкретные вопросы. Каковы психофизиологические механизмы полового возбуждения? От чего зависит уровень сексуальной реактивности самца и самки? Какова природа сексуальных автоматизмов, например эрекции полового члена? Какие акустические, химические, зрительные и другие сигналы вызывают у животных и человека влечения к определенному сексуальному партнеру или типу партнеров? Как дифференцируются стадии копулятивного цикла? Чем отличается женский оргазм от мужского? На эти и подобные вопросы невозможно ответить спекулятивно, они требуют сложных экспериментально-клинических исследований, причем физиолог, генетик и эндокринолог могут объяснять одно и то же явление по-разному, и эти объяснения не обязательно будут взаимоисключающими, так как являются разноуровневыми.

Американский ученый Пол Д. Мак-Лин и его сотрудники в многочисленных исследованиях на обезьянах рода саймири и других животных нашли, что раздражение некоторых отделов головного мозга вызывает определенные сексуальные реакции — в одном случае эрекцию, в другом — эякуляцию, в третьем — мастурбацию [236]. Электрическое стимулирование лобных долей головного мозга у людей также вызывает эротические оргазмоподобные переживания. Интересно, что нервные центры, регулирующие оральные реакции, тесно связаны с центрами, регулирующими генитальные реакции: их низкочастотное раздражение вызывает сначала слюноотделение и жевательные движения, а примерно через минуту — эрекцию полового члена. Недаром у животных и человеческих младенцев эрекция нередко наблюдается во время кормления. Мак-Лин объясняет это закономерностями филогенеза обеих систем: в неокортсжсе, т. е. в высших, филогенетически позднейших, отделах мозга голова и хвост представлены как противоположные точки тела, но в лимбических долях они сближаются благодаря обонянию (запахи одинаково существенны как для питания, так и для спаривания животных). Обнюхивание или облизывание ано-гениталыюй области — важная часть ритуала знакомства и приветствия у многих животных. Физиологи связывают это с действием феромонов — выделяемых гениталиями пахучих веществ, вызывающих у особи противоположного пола половое возбуждение. Существование феромонов у человека пока остается гипотетическим. Некоторые ученые считают, что у человека в связи с особенностями его анатомии (прямохождение) роль обонятельных раздражителей в сексуальном поведении значительно меньше, чем у животных, уступая место зрительным ощущениям. Тем не менее, некоторые запахи оказывают явное эротизирующее воздействие, а другие предположительно способствуют синхронизации некоторых физиологических реакций пары [261]. Кроме того, даже если роль обонятельных анализаторов в сексуальном поведении человека уменьшилась, то древняя связь соответствующих нервных центров может сохраняться в мозге. Недаром, напоминает Мак-Лин [236], несмотря на все религиозные запреты и эстетические соображения, человеческая сексуальность включает разнообразные формы орально-генитальных (фелляция, куннилингус и т. п.) и анально-гениталькых контактов, которые современная сексология вовсе не считает извращениями. Это заставляет вспомнить и фрейдовскую концепцию «оральной» и «анальной» эротики; как бы ни относиться к его теории фаз, отмеченная еще Аристотелем эрогенность орального и анального отверстий и прилегающих к ним частей тела сомнений ни у кого не вызывает. Спазматическое сокращение заднего прохода — такой же всеобщий физиологический спутник оргазма, как учащение пульса и усиленное потоотделение. Более того, мышечные сокращения заднего прохода, сопутствующие мужскому оргазму, имеют особый индивидуальный ритм [112].

Отдельные сексуальные реакции нейрофизиологически связаны не только друг с другом, но и с множеством несексуальных реакций. Алан Фишер [161] ввел в мозг крысы-самца тестостерон, рассчитывая вызвать агрессивное поведение и половое возбуждение. Однако у самца неожиданно проявился материнский инстинкт: вместо спаривания с подсаженной к нему самкой он начал «нянчить» ее. Инъекция тестостерона в соседнюю точку мозга действительно вызвала агрессию и половое возбуждение, а инъекция между этими двумя точками — «смешанное» поведение, когда агрессивность перемежалась с проявлением заботы и материнскими реакциями. Возможно, в этом есть некоторое указание на нейрофизиологические основы амбивалентности сексуальных переживаний, в которых нежность подчас сплетается с агрессией. Однако нельзя не учитывать также целостность нервной системы, в том числе «эмоционального мозга». Раздражение одних и тех же участков головного мозга может вызывать не только реакции, отмеченные Мак-Лином, но и многие другие, которые при всем желании невозможно «увязать» с сексуальностью. Обоняние служит животным не только ключевым сексуальным анализатором, но и важнейшим средством общей ориентировки, а такие сексуальные автоматизмы, как эрекция, могут быть элементами как сексуального, так и несексуального поведения.

Достижения нейрофизиологии ясно показывают невозможность монокаузального объяснения сексуальности. Самые авторитетные специалисты в этой области, например Уэйлен, настойчиво предостерегают от иллюзии легкого перехода от экспериментального манипулирования отдельными сексуальными реакциями к «управлению» и нейрохирургической коррекции сексуального поведения человека как системного образования. Они указывают на расплывчатость и неясность самого понятия «половые центры, локализованные в мозге», а также полифункци-ональность многих мозговых механизмов, регулирующих сексуальное поведение, подчеркивая принцип единства и целостности центральной нервной системы.

Этот вопрос имеет не только теоретическое значение. Некоторые нейрохирурги ФРГ в 60-х годах, увлекшись достижениями экспериментальной нейрофизиологии и не вполне отдавая себе, отчет в сложности проблемы, стали практиковать операции на гипоталамусе для излечения от сексуальных аномалий, таких, как садизм, педофилия и т. п. Описано 75 таких операций. Результаты оказались плачевными. В одних случаях был нанесен вред психическому здоровью пациентов, а в других операции оказались неэффективными. Например, мужчина-педофил с выраженными садомазохистскими фантазиями подвергся операции на гипоталамусе и через 2 1/2 года был освобожден из тюрьмы. Однако стоило ему прекратить прием антиандрогенов, снижающих половое влечение, как он убил 10-летнего мальчика [312]. В конце концов, под давлением критики со стороны Немецкого сексологического общества правительство ФРГ приостановило проведение таких операций.

Такой же отказ от монокаузальности наблюдается и в эндокринологии. После того как было доказано [237], что сила полового возбуждения и уровень сексуальной активности как у мужчин, так и 'у женщин зависят от уровня андрогенов (андрогены часто называют «либидо-гормонами»), многие ученые стали думать, что открылась широкая возможность управления эротическими чувствами и сексуальным поведением людей. Однако вскоре выяснилось, что андрогены воздействуют только на силу полового влечения, а не на его содержание. Иначе говоря, с помощью соответствующей гормонотерапии можно повысить или понизить половую возбудимость, но нельзя изменить сексуальную ориентацию личности,, превратив гомосексуала в гетеросексуала. Затем, как и в исследованиях гормональной регуляции половой дифференцировки, выявились другие ограничения, например разная сенситивность к половым гормонам в зависимости от пола, возраста и некоторых индивидуальных особенностей [97, 99]. В опытах на животных обнаружилось, что одни и те же гормоны не совсем одинаково влияют на разные компоненты сексуального поведения. Например, у приматов сексуальное поведение самки включает 3 компонента: привлекательность — то, что делает ее сексуальным стимулом для самца, процептивность — жесты и другое поведение, которым самка поошряет самца к спариванию, и рецептивность, т. е. готовность самки принять самца. Выяснилось, что эти разные виды поведения вызываются и активизируются разными гормонами: привлекательность стимулируется воздействием эстрогенов на влагалище, процептивность зависит от андрогенов, а природа рецептивных реакций пока не ясна [97]. Как подчеркивает Д. Херберт [203], нужно не только отличать соматическое воздействие гормонов от поведенческого, но и уточнять, какой именно компонент сексуального поведения чувствителен к тому или иному гормону. Неоднозначность нейро-фармакологических факторов сексуального поведения касается и моноаминов [Дэвидсон Д. М. и др., 1984]. Хотя эти вещества могут оказывать глубокое положительное или отрицательное влияние на мужскую и, вероятно, и на женскую сексуальность, один и тот же препарат может воздействовать на разные компоненты сексуального поведения (например, на эрекцию и семяизвержение) в противоположных направлениях.

Сравнение уровня сексуальной активности (частота половых сношений и т. д.) и эротических интересов нескольких групп молодых мужчин с измеренным уровнем тестостерона в плазме крови не выявило между ними значимых корреляций [117, 290]. Вариации в уровне тестостерона, находящиеся в пределах нормы, не объясняют различий в уровне сексуальной активности и эротических интересов. Сравнение динамики сексуального поведения с изменениями в уровне тестостерона у 11 супружеских пар в течение 3 менструальных циклов, причем сравнивались гормональные характеристики обоих супругов, выявило еще более сложные и тонкие взаимосвязи [280]. По-видимому, гормональные факторы могут быть решающими для возникновения отдельных сексуальных реакций рефлекторного типа, но их недостаточно для объяснения сексуального поведения как системного целого. По справедливому замечанию Бича [99], рабочая гипотеза о том, что гормоны влияют на поведение, модулируя определенную взаимосвязь стимулов и реакций, уже предполагает устойчивую взаимосвязь, на которую могут воздействовать гормоны, причем формирование этой системы связей обязательно включает индивидуальный опыт и научение. Многочисленные наблюдения за преждевременно созревшими детьми показывают, что наступление гормональной зрелости не сопровождается у них столь же ранним психосексуальным развитием (появлением эротических интересов, ухаживания и т. п.), которое больше зависит от воспитания и собственного сексуального опыта, чем от гормонов. Мужчины, страдающие гипогонадизмом, не реагируют на сексуальные стимулы, хотя и знают их значение, пока не будет искусственно повышен уровень тестостерона в их организме [267]. Иначе говоря, нормальное психосексуальное поведение — результат совместных усилий природы и воспитания. Следовательно, необходимо различать количественную и качественную стороны сексуальности.

Количественная, или энергетическая, сторона сексуальности измеряется силой, длительностью и частотой сексуальных реакций. Ее системное описание и интерпретацию дает Г. С. Васильченко под названием «половая конституция индивида», которую он определяет как «совокупность устойчивых биологических свойств, складывающихся под влиянием наследственных факторов и условий развития в пренатальном периоде и раннем онтогенезе; половая конституция лимитирует диапазон индивидуальных потребностей на определенном уровне половой активности и характеризует индивидуальную сопротивляемость в отношении патогенных факторов, обладающих избирательностью к половой сфере» [62]. Основными векторами ее определения у мужчин являются возраст пробуждения либидо, возраст первой эякуляции, максимальный эксцесс (количество эякуляций в сутки), возраст вхождения в условно-физиологический ритм, т. е. стабильный уровень половой активности, максимально близкий к конституциональным и физиологическим потребностям, а также два генотипических показателя — так называемый трохантерный индекс (отношение роста к длине ноги) и характер оволосения лобка. Разные типы половой конституции определяются в количественных терминах как «слабая», «средняя» и «сильная».

Понятие половой конституции существенно прежде всего тем, что оно ориентирует на индивидуальный подход вместо того, чтобы попытаться обуть всех людей в обувь одного размера. Однако сила, длительность и частота полового возбуждения еще ничего не говорят нам о характере реального сексуального поведения индивида даже на чисто физиологическом уровне. Мужчина с сильной половой конституцией может или рано жениться и вести интенсивную половую жизнь в браке, или поддерживать экстенсивные связи с разными женщинами, или находить половое удовлетворение в мастурбации, или, как средневековый аскет, вообще отказаться от «плотской жизни» (хотя ему это будет гораздо труднее, чем тому, у кого половые потребности меньше). Это зависит от многих других психофизиологических и социальных факторов, о которых мы, к сожалению, знаем очень мало.

Помимо собственно гормонального баланса существует, по-видимому, устойчивая связь половой конституции с телосложением и темпераментом. Первая линия связи в схеме Г. С. Васильченко представлена трохантерным индексом. В литературе высказывалась также мысль о том, что степень маскулииности / фемининности человеческого поведения, в том числе сексуального, коррелирует с особенностями строения тела. Однако связь между сексуальным поведением и телосложением, скорее всего, опосредуется психологическими факторами, включая самосознание, которые в свою очередь зависят от социальной среды и воспитания. Более серьезны данные о зависимости типа сексуального поведения от темперамента, в котором преломляются особенности нервной системы. Уровень динамичности, подвижности и уравновешенности нервных процессов безусловно влияет на сексуальность; оценка этих факторов занимает важное место в диагностических картах руководимого Г. С. Васильченко Всесоюзного научно-методического центра по вопросам сексопатологии.

Известный английский психолог Ганс-Юрген Айзенк придает решающее значение в биологической детерминации сексуальности свойствам экстраверсии (ориентация преимущественно на внешние впечатления и деятельность) и интроверсии (ориентация на внутренний опыт, мысля о прошлом и будущем и т. п.), измеряемым специальными тестами. Экстраверсия и ее предполагаемые психологические компоненты — общительность и импульсивность — биосоциальную природу '. Поскольку экстраверсия, по Айзенку, связана с меньшей возбудимостью коры головного мозга и, следовательно, с меньшим самоконтролем и эмоциональной сдержанностью, сексуальное поведение экстравертированных лиц обычно более активно и раскованно, чем интровертированных. Сравнение сексуального опыта одно- и двуяйцовых близнецов (153 мужчины и 339 женщин) показало, что по так называемому либидо-фактору (высокая .сексуальная активность и половая возбудимость, агрессивность, готовность принять относительно безличные формы половой близости и одновременно низкие показатели по шкалам стыдливости и застенчивости) генетические различия объясняют около 67% всех вариаций [156, 157]. Если даже сделать скидку на несовершенство методов и биологизаторские пристрастия Айзенка, эти данные заслуживают внимания. Да и странно было бы, если бы тип сексуального поведения не имел существенных генетических детерминант.

Половая конституция, телосложение, темперамент и другие параметры определяют психосексуальные установки и поведение индивида не непосредственно, а через его сексуальный сценарий (термин введен американскими социологами Джоном Ганьоном и Уильямом Саймоном), который формируется под влиянием научения в процессе индивидуального развития личности. Сексуальный сценарий как разновидность поведенческой программы, без которой не обходится никакое социальное поведение, предопределяет возможный и предпочитаемый тип сексуального партнера, эротические стимулы, требования к месту, времени и ситуации полового сближения и способы его обоснования и оправдания. Эти факторы мы подробнее рассмотрим позже, в связи с психологией сексуальности и закономерностями формирования сексуальной ориентации. Однако биология сексуальности не ограничивается эндогенными процессами. Спонтанные сексуальные реакции и тем более целенаправленные действия обычно предполагают взаимодействие двух или нескольких индивидов, причем на каждой стадии копу-лятивного цикла поведение одного партнера служит стимулом для другого. Бич называет это принципом взаимодополнительности стимула и реакции и прослеживает его действие на 4 стадиях копулятивного цикла [100] (рис. 2).

Айзенка справедливо критикуют за преувеличение генетических факторов в развитии интеллекта и связанные с этим реакционные политические выводы, но мнение о врожденном характере экстраверсии разделяют многие психологи.

Стадия привлечения характеризуется появлением сексуального интереса как у самца, так и у самки. У животных этот процесс регулируется гормонами, а соответствующий контакт устанавливается благодаря феромонам. У человека факторы сексуальной привлекательности партнера значительно более многообразны; чаше всего это образы или «когнитивные схемы», выработанные в процессе индивидуального развития.

Сексуальная привлекательность партнера вызывает половое возбуждение, которое выражается не только в соответствующих физиологических реакциях, но и в специфических для данного вида коммуникативных формах поведения («ухаживание» самца, «дразнящее* поведение или «подставление» самки и т. д.). При этом появляется определенная индивидуальная избирательность и иногда выясняется несовместимость намечавшейся пары. Доказано, что самцы неодинаково реагируют на разных самок (это изучалось на крысах, собаках и шимпанзе). Однако у большинства млекопитающих самцы в этом отношении менее разборчивы, чем самки. Демонстрация поведения, свидетельствующего о половом возбуждении, увеличивает привлекательность данной особи для партнера, вызывает у него встречную сексуальную реакцию, побуждая обоих партнеров переходить к следующей, консумматорной, стадии, т. е. к спариванию.

Самка Самец

-

Привлечение Привлечение

+

Возбуждение + Возбуждение

Консуммация + Консуммация

Постнонсумматорная + Постконсумматорнан

(рефрактерная)стадия (рефрактерная) стадия

Рис. 2. Последовательные фазы взаимоотношений партнеров в копулятивном цикле (по Ф. Бичу).

Стадия консуммации включает специфический для данного вида способ копуляции. Ритуал спаривания у большинства млекопитающих, по мнению зоологов, строго единообразен; животные не пытаются индивидуализировать или разнообразить его технику, у них нет эротики в человеческом смысле слова. Межвидовые различия в длительности и частоте копуляции очень велики. Длительность полового акта у животных обычно меньше, чем у человека. У слонов интромиссия продолжается меньше минуты, у быка — около 23 с, зато спаривание может быть очень частым. Ученые подсчитали, что один бык за 6 ч спаривался 77 раз, а пара львов в Дрезденском зоопарке за 8 дней спаривалась 360 раз [157]. Однако индивидуальные вариации в этом отношении очень велики. Следует подчеркнуть, что здесь также налицо взаимодействие: действия самца провоцируют соответствующие реакции самки, которые в свою очередь служат подкреплением самцу, приводя копулятивный акт к благополучному завершению.

Последняя, постконсумматорная (или рефрактерная), стадия характеризуется общим расслаблением и временным выпадением реакции на те стимулы, которые первоначально способствовали сексуальной привлекательности партнера. У всех изученных млекопитающих самцы после эякуляции временно становятся «импотентными» (продолжительность рефрактерной стадии зависит от вида, возраста, индивидуальности и особенно числа предшествующих эякуляций), самки же большей частью остаются сексуально рецептивными в течение всего периода течки, значительно превосходя в этом смысле самцов, хотя процептивность самки, ее склонность самой инициировать спаривание после удачной копуляции обычно временно уменьшается. У ряда видов отмечен так называемый эффект Кулиджа ': при появлении новой сексуально привлекательной самки потенции самца восстанавливаются значительно быстрее, чем с самкой, с которой он уже спаривался. Какова же психофизиология полового акта у человека?

До 1966 г., когда вышла классическая работа американских ученых гинеколога Уильяма Мастерса и психолога Вирджинии Джонсон «Человеческая сексуальная реакция» [249], сексологическая клиника, как правило, имела дело только с одиночками. Врачи лечили мужчин «от импотенции», а женщин — «от фригидности», давали консультации по вопросам половой жизни, но сексуальный партнер, супруг или супруга привлекались лишь эпизодически. Как фактически происходит половой акт и каковы психофизиологические реакции партнеров друг на друга на разных стадиях копулятивного цикла, ученые знали лишь по собственному опыту да по рассказам друзей или пациентов. Можно ли объективно судить о том, чего нельзя наблюдать? Особенно загадочной была физиология женского оргазма. Не зная его, можно ли добиться желанной согласованности мужских и женских сексуальных реакций, чтобы оба партнера получали максимальное удовлетворение? О лабораторном исследовании полового акта мечтал уже Кинзи. Правда, самая мысль об этом казалась кощунственной, нарушая вековые нормы стыдливости, но так ли универсальны эти нормы? Этнографическая и медицинская литература знает немало случаев, когда половой акт совершался на глазах у многочисленных зрителей. Так почему не в лаборатории?

Уильям Мастере заинтересовался этой проблемой еще на студенческой скамье. Учителя предостерегли его, что за столь рискованное дело можно взяться только при 3 условиях: быть человеком зрелого возраста, не моложе 40 лет; иметь солидную профессиональную репутацию в другой, смежной области знания; пользоваться финансовой и моральной поддержкой крупного университета. Эти условия, кроме первого (ему было 38 лет), Мастере выполнил к 1954 г., когда совместно с Джонсон приступил к осуществлению «Проекта исследования пола», позже получившего название «Проекта по исследованию репродуктивной биологии» под эгидой медицинского факультета Университета имени Вашингтона в Сент-Луисе. В 1964 г. Мастере основал в Сент-Луисе на частные средства собственный Исследовательский институт репродуктивной биологии, успешно работающий и сегодня.

Название феномена связано с историческим анекдотом. Рассказывают, что при посещении президентом США К. Кулиджем животноводческой фермы его жена обратила внимание на необычайно высокую активность племенного быка. «Ты права, дорогая,— согласился Кулидж.— Но заметила ли ты, что он ни разу не покрыл вторично одну и ту же корову?» [168].