Какую роль играют наши цели

В своей книге «Дзэн и искусство ухода за мотоциклом» Роберт М. Пирсиг[48]рассказывает о том, как он примкнул к группе почтенных буддистских монахов, которые совершали восхождение в Гималаях. Несмотря на то что Пирсиг был самым молодым членом экспедиции, он был единственным, кому восхождение давалось с трудом. В конечном счете он отказался от этой затеи, тогда как монахи легко взобрались на вершину.

Пирсиг, зацикленный на одной-единственной цели — взобраться на вершину горы, ошеломленный трудностью того, что ждало его впереди, был неспособен получать удовольствие от восхождения; у него пропало желание — и силы — продолжать подъем. Монахи также все время поглядывали вверх, — но только чтобы убедиться, что они правильно держат курс, а вовсе не потому, что самым важным для них было подняться на саму вершину. Они знали, что идут в правильном направлении, поэтому у них была возможность целиком отдаться тому, что с ними происходит, наслаждаясь каждым шагом, вместо того чтобы отчаиваться из-за трудностей, которые ожидали их впереди.

Истинная роль целей в нашей жизни заключается в том, чтобы раскрепостить нас и дать нам возможность наслаждаться жизнью здесь и теперь. Если мы отправимся в дорогу, не имея перед собой никакого конкретного пункта назначения, то путешествие вряд ли будет приятным. Если мы понятия не имеем, куда идем, и даже не знаем, куда хотели бы пойти, каждая развилка на дороге становится источником неуверенности: куда повернуть — налево или направо; ни то, ни другое решение не кажется удачным, поскольку нам не известно, хотим ли мы попасть туда, куда ведут эти дороги. Поэтому вместо того, чтобы любоваться пейзажем и цветочками по обочинам дороги, мы поглощены сомнениями и неуверенностью. Что случится, если я пойду этой дорогой? Где я окажусь, если сверну здесь? Но если мы все время помним, куда держим путь, если нам более или менее понятно, в какую сторону направляемся, мы вольны всецело сосредоточиться на том, чтобы получить удовольствие от жизни здесь и сейчас.

В своем подходе к этой проблеме я упираю не столько на то, как важно достичь цели, сколько на то, как важно ее иметь. В статье «Позитивная эффективность» психолог Дэвид Уотсон[49]подчеркивает, насколько ценным и важным для нас является путь к цели: «Современные исследователи особо акцентируют тот факт, что именно процесс борьбы за достижение цели — а не достижение цели само по себе — является необходимым условием для счастья и позитивной эффективности[50]». Основное назначение цели, когда она у нас есть, — ее предназначение в плане будущего — заключается в том, чтобы помочь нам получить как можно больше удовольствия от того, что происходит с нами здесь и теперь.

Цель — это еще и средство, а не просто результат! Если мы хотим когда-нибудь узнать, что такое счастье, нам нужно изменить свое отношение к целям и отказаться от несбыточных надежд. Вместо того чтобы воспринимать цель как цель (и надеяться, что, достигнув цели, мы будем счастливы раз и навсегда), нужно воспринимать ее как средство (и понимать, что наличие цели делает наш жизненный путь более приятным). Коль скоро наличие цели помогает нам получить больше удовольствия от того, что происходит с нами здесь и теперь, это косвенным образом приводит к повышению уровня нашего духовного благосостояния; причем этот уровень растет с каждым пройденным шагом — в противоположность тому кратковременному пику счастья, который сопутствует достижению цели. Наличие цели позволяет нам, занимаясь каким-либо делом, ощутить его смысл[51].

Хотя я и утверждаю, что человек не может продолжительное время быть счастлив, если у него нет цели, одного лишь наличия цели явно недостаточно. Для того чтобы наше счастье росло как на дрожжах, необходимо, чтобы цель была значимой для нас, а путь, на который она нас толкает, был для нас приятен.

Какие цели в прошлом послужили для вас наиболее щедрым источником наслаждения и смысла? Какого рода цель, по-вашему, принесла бы вам столько же счастья в будущем?

Всякая ли цель, являющаяся для нас источником смысла и наслаждения, приносит нам одинаковую прибыль в пересчете на всеобщий эквивалент? Что, если, к примеру, смысл жизни для меня состоит в зарабатывании денег, а престиж доставляет мне наслаждение? Ведь жажда обладания материальными благами и потребность нравиться составляют неотъемлемую часть человеческой натуры и в той или иной степени присущи большинству людей. С учетом всего этого не является ли погоня за богатством и почестями очень важной составляющей моего стремления к счастью?

Подводя итоги многочисленных исследований, проводившихся с целью установить взаимосвязь между наличием целей и счастьем, Кеннон Шелдон[52]и его коллеги пишут:

«Людям, которые мечтают о крепком здоровье и благоденствии, стоило бы посоветовать:

а) не гнаться ни за деньгами, ни за красотой, ни за популярностью, а предпочесть такие цели, как личностный рост, добрые человеческие отношения и солидарность с другими людьми;

б) не преследовать никаких других целей, кроме тех, которые интересны и значимы для них самих, и решительно отказаться от погони за целями, которые, как они ощущают, навязаны им людьми и обстоятельствами».

Как отмечает Шелдон, в противовес тому, что большинство людей — чтобы не сказать все, — слишком уж гонятся за популярностью, красотой и деньгами и временами чувствуют себя так, будто их насильно заставляют делать это, мы были бы намного счастливее, если бы переключились на цели, максимально созвучные с нашим внутренним «я». Благодаря научным исследованиям в этой области мы научились намного тоньше понимать, какого рода смысл и наслаждение послужат для нас наиболее щедрым источником счастья.

Цели, созвучные нашему внутреннему «я»

Цели, созвучные нашему внутреннему «я», — это цели, которых мы стремимся достичь в силу глубокой личной убежденности и/или потому, что нам это интересно. Как полагают Кеннон Шелдон и Эндрю Эллиот, эти цели «теснейшим образом интегрированы с нашим внутренним „я“» и проистекают «непосредственно из самовыражения». Для того чтобы цель была самосогласующейся, человек, как правило, должен ощущать, что выбрал ее сам; что стремление достичь этой цели коренится в его страстной потребности самовыражения, а не в желании произвести впечатление на других. Мы стремимся достичь цели, созвучной нашему внутреннему «я», не потому, что кому-то другому кажется, будто мы должны так поступать, и не потому, что мы ощущаем себя обязанными достичь этой цели во что бы то ни стало, а потому, что мы действительно этого хотим, — поскольку сама по себе цель представляется нам значимой, а достигнув ее, мы испытаем наслаждение.

Научные исследования, проводившиеся в этом направлении, ясно указывают на то, что существует качественное различие между смыслом, который мы черпаем во внешних благах — таких, как социальный статус и состояние нашего банковского счета, — и смыслом, который мы черпаем во внутренних благах — таких, как личностный рост и ощущение связи с другими людьми. Обычно финансовые цели не слишком-то согласуются с нашим «я» — ведь они проистекают из внешнего, а не из внутреннего источника. Жажда статуса и страстное желание произвести впечатление на других очень часто, хотя и далеко не всегда, сопутствуют бессмысленной погоне за богатством.

В своем исследовании под названием «Темная сторона американской мечты» Тим Кассер[53]и Ричард Райан[54]наглядно демонстрируют, что погоня за финансовым успехом приводит к негативным последствиям, если превращается в главную цель и в руководящий принцип жизни. Тем, для кого самая важная цель — это зарабатывание денег, намного труднее состояться в жизни и полностью раскрыть свой потенциал. Обычно таким людям суждено пережить много горя и душевных страданий, они легче впадают в состояние депрессии и нервозности. Хуже того — поскольку тело и душа теснейшим образом связаны между собой, у таких людей и здоровье слабее, и меньше жизненных сил. Те же самые результаты исследований получены и за пределами Соединенных Штатов: студенты школы бизнеса в Сингапуре, «которые в сильной степени впитали в себя материалистические ценности, также жаловались на снижение уровня самоактуализации и счастья, упадок жизненных сил, рост нервозности и беспокойства, усиление соматической симптоматики и ощущения собственной несостоятельности».

Когда психологи исследуют сущность целей, созвучных нашему внутреннему «я», они отнюдь не считают, что мы должны отказаться от погони за материальными благами и почестями, — ведь такой отказ был бы равнозначен объявлению войны своей собственной природе. Они не пытаются также убедить нас, будто нам нет нужды заботиться о своем финансовом положении. Необходимо, чтобы нам хватало денег на еду, кров, приличное образование и удовлетворение других базовых потребностей, иначе ни о каком благополучии не может быть и речи. Однако сверх удовлетворения этих базовых потребностей ни о деньгах, ни о престиже заботиться не надо, — поскольку счастье принимается за всеобщий эквивалент, нельзя допускать, чтобы деньги и престиж превращались в основной объект наших устремлений.

Несмотря на то что в большинстве подобных исследований деньги трактуются как сугубо внешняя цель, бывает и так, что они принимают на себя функции внутренней цели, — в этих случаях материальное благосостояние хотя и является основным объектом наших устремлений, но счастью оно не вредит и даже помогает. Среди тех, кто лезет из кожи вон, чтобы заработать лишнюю копейку, немало людей, которым глубоко наплевать на материальную сторону дела; в богатстве для них гораздо важнее то, что оно олицетворяет собой в их глазах, — вознаграждение за труды, свидетельство их компетентности и так далее. В этом случае зарабатывание денег обусловлено скорее причинами внутреннего характера, например потребностью в личностном росте, нежели такими внешними факторами, как социальный статус.

Более того, если воспринимать и использовать деньги как средство для обретения смысла, погоня за богатством легко превращается в цель, созвучную с нашим внутренним «я». Например, при наличии денег у нас освобождается время для занятий, которые значимы лично для нас, или появляется возможность оказать материальную поддержку делу, в которое мы верим.

Очевидно, нам было бы весьма полезно понять, какие цели максимально созвучны нашему внутреннему «я», и постараться их достичь, но сделать это не так-то просто. По меткому замечанию Шелдона и Линды Хоузер-Марко[55], научиться выбирать внутренне созвучные цели — это «непростое дело, требующее от нас, наряду со способностью к адекватному восприятию собственного „я“, еще и умения сопротивляться давлению общества, которое зачастую подталкивает нас в неверном направлении». Прежде всего нам необходимо знать, что мы хотим сделать со своей жизнью, а затем иметь в себе достаточно храбрости, чтобы ни при каких обстоятельствах не поступаться своими желаниями.

Какие из ваших целей максимально созвучны вашему внутреннему «я»? Какие внешние или внутренние барьеры мешают вам добиваться этих целей?

«Хочу» и «надо»

Важнейшая предпосылка, обусловливающая соответствие наших целей нашему внутреннему «я», — ощущение, что мы свободно их выбираем; это обстоятельство во многом объясняет тот факт, что люди, живущие в свободных странах, как правило, более счастливы, чем те, кто живет под гнетом репрессивных режимов. И тем не менее множество людей в просвещенных демократических государствах на протяжении большей части жизни ощущают себя рабами — не режима, а внешних факторов, которым они добровольно подчинились, таких как престиж, желание нравиться, долг или страх. Они воспринимают жизнь в большей или меньшей степени как бесконечную каторгу, которую им приходится выносить изо дня в день, а не как дело, которым им хочется заниматься. Всяческие «надо», если только они не согласуются с нашим внутренним «я», обычно лишены смысла или не доставляют нам ни капли удовольствия, — а чаще всего в них нет ни того, ни другого. «Хочу» — это цель, созвучная нашему внутреннему «я», поэтому она является для нас источником не только смысла, но и наслаждения.

Единственный способ стать счастливее, повысить базовый уровень своего духовного благосостояния — это уменьшить количество «надо» и увеличить количество «хочу»; причем это касается не только главного дела нашей жизни, но и мелких повседневных забот. Почему я мечтаю стать врачом — потому ли, что я вижу в этом смысл (внутренний фактор), или потому, что мной движет жажда социального статуса, ассоциирующаяся с этой профессией (внешний фактор)? Почему я выбрал коммерческую стезю — в первую очередь из-за того, что меня приятно возбуждает сам процесс отслеживания рынка (внутренний фактор), или потому, что тут можно заработать много денег (внешний фактор)?

Представленные выше альтернативы вовсе не являются взаимоисключающими. Чаще всего мы делаем выбор на основе многих факторов — некоторые из них внутренние, другие внешние. Человек, который становится адвокатом в угоду своей семье, конечно же, помимо этого испытывает еще и чувство удовлетворения, оттого что помогает вершить правосудие. Аналогичным образом, если человек становится адвокатом, потому что влюблен в закон, он вряд ли останется равнодушен к статусу, который неизбежно сопряжен с успехом на этой стезе. Вопрос лишь в том, какие факторы в большей мере послужили основой для выбора — внутренние или внешние. Если первичный импульс идет изнутри, иными словами, когда наши устремления максимально согласуются с нашим внутренним «я», тогда человек воспринимает их как «хочу»; если же первичный импульс идет извне — тогда они будут восприниматься как «надо».

Тот же самый метод анализа можно применить не только в отношении главного дела нашей жизни, но и в отношении мелких бытовых хлопот. Сколько времени в день у меня уходит на то, что мне хочется делать, а сколько на то, что надо? Какое-то количество «надо» в нашей жизни неизбежно. Лично я хочу быть учителем, но для этого я вынужден часами проверять письменные работы и принимать экзамены у студентов. Проблема не в том, чтобы полностью избавиться от всяческих «надо», а в том, чтобы уменьшить их число и в максимально возможной степени заменить «надо» на «хочу». То, насколько я счастлив, в значительной степени зависит от того, как соотносятся в моей жизни «надо» и «хочу». От этого соотношения в значительной степени зависит, просыпаюсь ли я утром с радостным предвкушением событий предстоящего дня или с ощущением усталости от одной только мысли о том, что надо вставать, и что я чувствую в конце рабочего дня или рабочей недели: удовлетворенность достигнутым или облегчение, оттого что все мои муки позади.

Мысленно представьте свой типичный рабочий день. Чего в нем больше — «надо» или «хочу»? Испытываете ли вы приятные чувства в предвкушении начала нового рабочего дня или рабочей недели?

Зачастую бывает недостаточно вновь и вновь задавать себе вопрос, что мы хотим делать или какое занятие могло бы стать для нас источником смысла и одновременно наслаждения. Нужно копать глубже. Когда я закончил колледж и не знал, куда податься, мой учитель философии Охад Камин[56]дал мне один очень ценный совет: «Жизнь коротка. Поэтому, выбирая путь, первым делом определи, что ты умеешь делать. Из этого выбери то, что ты хочешь делать. Затем сузь свой выбор еще больше и подумай о том, что ты хочешь делать на самом деле. И наконец, выбери то, что ты хочешь делать на самом-самом деле — и именно этим и занимайся». В действительности Охад очертил для меня четыре концентрических круга, причем внутренний круг заключал в себе те самые занятия, которые бы сделали меня самым счастливым человеком на свете.

Внешний круг охватывает те возможности, которые мне доступны. Самая сердцевина круга включает в себя мои сокровенные желания и мечты. Когда я воплощаю их в жизнь, то чувствую себя самым настоящим и подлинным, к тому же единоличным творцом своей собственной судьбы. Увы, мы далеко не всегда можем позволить себе роскошь действовать в соответствии с правилом «сердцевины круга» — очень часто нам мешают ограничения, с которыми мы ничего не можем поделать. И тем не менее, если мы сумеем чистосердечно и осмысленно ответить на упомянутые вопросы, это откроет нам путь к осуществлению наших мечтаний. В конце концов, ведь одно-единственное слово способно сотворить целые миры.

Что вы хотите делать на самом-самом деле?

Мы с моей женой Тами частенько помогаем друг другу в постановке целей — не только личных, но и совместных. Пару лет назад, когда я говорил, что было бы неплохо установить для решения одной из наших задач «линию смерти» (по-английски deadline— «крайний срок»), Тами в ответ очень остроумно заметила, что правильнее было бы говорить «линия жизни» (по-английски lifeline), поскольку цель, созвучная нашему внутреннему «я», нас вдохновляет — в буквальном смысле слова вдыхает в нас жизнь. Аналогичным образом, когда мы стремимся достичь цели, которая для нас не только важна, но и доставляет нам удовольствие и приносит благо не только в настоящем, но и в будущем, — мы оживляем время, а не убиваем его.

По утверждению Абрахама Маслоу, «когда мы заняты решением какой-либо задачи, все в нас и вокруг нас устраивается таким образом, чтобы обеспечить максимальную эффективность данного процесса». Это особенно верно в том случае, когда задача, решением которой мы заняты, максимально согласуется с нашим внутренним «я», с нашими насущнейшими интересами и самыми сокровенными желаниями. В своем последнем интервью крупнейший ученый-мифолог двадцатого столетия Джозеф Кэмпбелл[57]на вопрос Билла Мойерса[58], было ли у него когда-нибудь ощущение, словно бы «чья-то незримая рука все время тайно ему помогает», ответил так:

«Все время. Это поразительно. Во мне даже развилось какое-то суеверие из-за того, что некая незримая рука все время приходит мне на помощь, — сиречь, если вы всецело полагаетесь на снизошедшую на вас благодать, вы встаете на путь истинный, который всегда был там, где он есть, и дожидался вас, и вот наконец вы живете той жизнью, какой должны были жить изначально. Как только у вас откроются глаза, у вас появятся знакомства среди влиятельных людей в этой сфере, и они откроют перед вами все двери. Я говорю — руководствуйтесь снизошедшей на вас благодатью, ничего не бойтесь, и перед вами распахнутся двери туда, куда вы и не думали когда-нибудь попасть».

Результаты исследований, направленных на выяснение того, какого рода задачи наилучшим образом согласуются с нашим внутренним «я», свидетельствуют, что вера Кэмпбелла — это нечто намного большее, чем суеверие. Когда мы предаем себя во власть снизошедшей на нас благодати, мы не просто получаем большее наслаждение от самого процесса, а еще и добиваемся более заметных успехов. В отсутствие ясных, личностно притягательных ориентиров мы легко впадаем в бесцельное блуждание и утрачиваем связь с нашим реальным и подлинным «я». Когда мы знаем, куда идем, — и знаем, что очень-очень хотим туда попасть, — нам гораздо проще держаться выбранного курса и сохранять верность самим себе. Нам проще сказать «нет» налагаемым на нас извне обязательствам, притязаниям, которые не согласуются с нашими собственными интересами, искушениям высокого статуса — и сказать «да» призванию, тихому голосу, который идет изнутри.

Время — это игра с нулевой суммой[59], ограниченный ресурс. Жизнь слишком коротка, чтобы делать только то, что мы должны; ее едва-едва хватает на то, чтобы делать то, что хочется.

Упражнения

• Как научиться ставить цели, созвучные нашему внутреннему «я»

Люди, умеющие четко формулировать цели, которые были бы созвучны их внутреннему «я», и стремящиеся во что бы то ни стало их достичь, как правило, более счастливы и успешны. Запишите, что вы на самом-самом деле хотели бы сделать во всех ключевых областях своей жизни, начиная со взаимоотношений в семье и заканчивая работой. В каждой из них продумайте следующие моменты:

Долгосрочные цели.Это конкретные цели с ясно очерченными границами планирования от одного года до тридцати лет. Эти цели должны быть перспективными и требовать от вас значительного напряжения сил. Следует помнить, что для долгосрочного счастья не так уж и важно, добились ли вы реально своей цели или нет; гораздо важнее сбросить с себя гнет социальных ограничений и раскрепоститься настолько, чтобы иметь возможность наслаждаться жизнью здесь и теперь. К примеру, одна из моих долгосрочных целей заключается в том, чтобы к 1 июня 2013 года составить учебный план по курсу «Счастье», который будет включать в себя целый ряд книг, а также видеозаписи лекций и семинаров (у меня есть специальный файл, в котором я уточняю, какие именно книги, лекции и семинары я должен буду подготовить для этого учебного курса).

Краткосрочные цели.На этом этапе происходит дробление и постепенное осуществление долгосрочной цели. Что вы должны сделать в наступающем году, в нынешнем месяце или сегодня для достижения ваших долгосрочных целей? Сейчас, когда я это пишу, одна из моих краткосрочных целей, вытекающих непосредственно из долгосрочной цели, заключается в том, чтобы завершить черновой вариант этой книги к концу сентября.

План действий.Что вам необходимо сделать в ближайший месяц, неделю или день для достижения своих краткосрочных и долгосрочных целей? Пометьте в своем календаре, какие действия вам нужно выполнять регулярно — еженедельно или ежедневно (это и есть ритуалы) — или одноразово. То, чем я занят в данный момент, — это часть моего плана действий: ежедневный ритуал, в рамках которого я каждый день отвожу три часа на работу над этой книгой.

Если мы не будем ставить перед собой четких и конкретных целей, то очень скоро окажемся во власти внешних сил, которые крайне редко подталкивают нас к действиям, созвучным с нашим внутренним «я». Таким образом, мы оказываемся перед выбором между пассивной реакцией на требования извне и активным созиданием нашей собственной жизни.

Комитет счастья

Создайте свой личный консультационный комитет счастья — пусть это будет группа людей, которые вас любят и заботятся о вашем благополучии, а вы будете подотчетны им во всем, что касается всеобщего эквивалента. Попросите членов комитета запоминать ваши обещания и следить за тем, чтобы вы их выполняли. Регулярно встречайтесь и обсуждайте ход выполнения вашей программы — в чем вам удалось добиться существенных улучшений, над чем хотелось бы еще поработать, а где надо бы сменить тактику.

Выполнять свои обещания и добиваться поставленных целей зачастую не так-то легко; для того чтобы новый порядок действий превратился в привычку и сделался ритуалом, нужно время — вот почему попытки что-то изменить в итоге обычно терпят поражение. Какие бы перемены мы ни затеяли — будь то начало регулярных занятий физкультурой, избавление от вредоносной привычки откладывать любое дело на потом или попытки проводить больше времени с семьей, — нам будет проще продержаться, имея поддержку со стороны других людей.

Кроме собственного комитета счастья можно поучаствовать и в чужом (а можно и объединиться в небольшую группу, в которой все будут друг у друга «членами комитета»). Если вы это сделаете, то будете помогать одновременно и себе, и другим. Ведь если кто-то будет отчитываться перед вами в своих махинациях со всеобщим эквивалентом и вам придется постоянно напоминать ему о необходимости заниматься чем-то таким, что служило бы для него источником смысла и наслаждения, вы тем самым косвенно укрепите свою решимость бороться за собственное счастье[60].

Часть II

Счастье в реальной жизни

Счастье в учении

Нет лучшей возможности для счастья, нежели учение.

Марк Ван Дорен[61]

Мой брат изучал психологию в Гарварде. Пока он не пошел учиться, он каждую свободную минуту хватался за книги по психологии и только о ней и говорил, писал и думал. Однако, став студентом, он ее возненавидел.

И подобные чувства отнюдь не редкость: большинство учеников и студентов терпеть не могут школьные и университетские занятия. Но тогда что же заставляет их посвящать так много времени учебе? Когда однажды я беседовал с братом о том, как несчастлив он был в университете, до меня вдруг дошло, что существуют две модели обучения, отражающие разные подходы к тому, как заставить учеников и студентов учиться: обучение по типу утопления и обучение по типу любовной игры.

Обучение по типу утопления — это наглядное свидетельство, во-первых, того, что стремление избавить себя от страданий — это могучая сила, побуждающая нас действовать; а во-вторых, того, что, избавившись от страданий, мы частенько путаем облегчение со счастьем. Человек, голову которого силой удерживают под водой, будет страдать от сильнейшего дискомфорта и всеми силами пытаться высвободиться. Если в последний момент его голову отпустят, он будет хватать ртом воздух и испытывать чувство опьяняющего облегчения.

Возможно, ситуация ученика, который терпеть не может школу, не столь драматична, но природа его мотивации — потребность избежать негативных последствий — точно такая же. На протяжении всего семестра студенты «утопают» в работе, которая не доставляет им ни малейшего удовольствия; ими движет лишь страх провалиться на экзамене. А когда семестр заканчивается и студентов выпускают на волю, где нет ни учебников, ни контрольных работ, ни экзаменов, они испытывают громадное чувство облегчения, которое в какой-то момент может восприниматься ими как счастье.

Этот пример, в котором вслед за страданием наступает облегчение, намертво врезается в наше сознание еще со времен начальной школы. Нетрудно понять, каким образом, даже не подозревая о существовании альтернативной модели, человек приходит к выводу, что участие в крысиных бегах — это и есть самая нормальная и привлекательная жизненная перспектива.

Однако существует еще и другая модель — обучение по типу любовной игры; в ее основе — принципиально иные представления о самом процессе обучения с учетом нашей потребности как в настоящем, так и в будущем благе. Те долгие прекрасные часы, на протяжении которых мы читаем, занимаемся исследованиями, размышляем, пишем, можно рассматривать как своего рода прелюдию. А затем наступает «эврика», когда на стыке знания и интуиции происходит мгновенный прорыв и мы внезапно находим решение проблемы — это похоже на оргазм. Как и в случае «утопления», в конце нас ждет желанная цель, но «любовная игра» позволяет попутно получить удовлетворение от всего того, чем мы занимаемся.

Каждый ученик или студент отчасти сам должен позаботиться о том, чтобы процесс обучения доставлял ему удовольствие, — этот момент личной ответственности особенно очевиден, когда речь идет о студентах колледжа и аспирантах, поскольку на данном этапе им предоставлено больше независимости. Однако к тому времени, когда студенты становятся достаточно зрелыми для того, чтобы взять всю ответственность за свою учебу на себя, большинство уже твердо усвоило идеал участника крысиных бегов. От родителей они научаются тому, что высокие оценки и призы — это и есть главная мера успеха и что их обязанность заключается в том, чтобы приносить домой табель успеваемости с отличными отметками, а не в том, чтобы любить учебу ради нее самой. Педагоги — родители и учителя, для которых действительно важно, чтобы их ребенок прожил счастливую жизнь, должны сначала сами поверить в то, что именно счастье и составляет главную ценность в жизни. Дети чрезвычайно восприимчивы к репликам, которые доходят до их ушей, и моментально усваивают догмы, исповедуемые их учителями, даже если эти догмы не высказаны вслух.

Со школьной скамьи нужно поддерживать в детях стремление избрать для себя такую жизненную стезю, которая будет для них источником смысла и наслаждения. Если школьник или студент мечтает стать социальным работником и не спешит взвешивать все «за» и «против» подобной карьеры, преподаватели должны его в этом поддержать — пусть даже им доподлинно известно, что в качестве менеджера по инвестициям он заработает во сто крат больше. Если ребенок хочет стать бизнесменом, то родители должны его в этом поддержать — пусть даже им всегда хотелось, чтобы он занимался политикой. Когда родители и учителя искренне убеждены в том, что всеобщим эквивалентом является счастье, такого рода линия поведения для них вполне естественна и логична[62].

Подумайте, кто у вас в школе был лучшим учителем. Что он или она делал или делала для того, чтобы заставить вас полюбить свой предмет?

Когда в школе больше упирают на успехи детей (которые вполне измеримы), вместо того чтобы прививать им любовь к учению (которую ничем не измеришь), это лишь укрепляет в учениках менталитет участников крысиных бегов и сдерживает их духовное развитие. Участник крысиных бегов достаточно быстро уясняет, что эмоциональное удовлетворение — это не так уж и важно по сравнению с какими-то иными критериями успеха, которые пользуются одобрением со стороны других людей и имеют в их глазах больший вес, что эмоции только мешают успеху и лучше всего их проигнорировать или подавить.

По иронии судьбы эмоции необходимы не только для счастья — без них невозможно достичь самого обычного материального успеха. Вот что пишет об этом Дэниел Гоулман в своей книге «Эмоциональный интеллект»: «Психологи единодушно утверждают, что показатель интеллекта (IQ) на 20 % определяет успех. Остальные 80 % успеха проистекают из других факторов, в том числе из того, что я называю эмоциональным интеллектом». Менталитет участника крысиных бегов — это прямая противоположность эмоционального интеллекта, а следовательно, он несовместим с нашим представлением о счастливой и успешной жизни.

Что же тогда могут сделать родители и учителя, чтобы помочь ученикам получать наслаждение от школьных занятий и вместе с тем хорошо успевать по школьным предметам? Как примирить между собой хорошие отметки и любовь к учению? В трудах психолога Михая Чиксентмихайи по теории «потока» мы можем почерпнуть массу интересных идей и рекомендаций по поводу того, как создать в школе и дома такую обстановку, которая была бы источником настоящего и будущего блага, наслаждения и смысла для наших детей.

Поток

Согласно Чиксентмихайи, поток — это такое состояние, когда человек погружен в переживания, которые сами по себе стоят всех денег, — состояние, в котором мы ощущаем свое единство с чем-то таким, в чем «действие и понимание слиты воедино»[63].

Всем знакомо ощущение, когда мы настолько поглощены чтением книги или написанием статьи, что не слышим, когда нас окликают по имени. Или, готовя еду, болтая с приятелем либо играя в баскетбол в соседнем парке, вдруг обнаруживаем, что прошло несколько часов, хотя казалось, что прошли минуты. Это и есть переживание «потока».

Когда мы пребываем в состоянии потока, мы ощущаем и высочайший духовный подъем, и пик производительности: мы и работаем, и получаем удовольствие на полную катушку. Спортсмены называют это «вторым дыханием». Вне зависимости от того, чем мы занимаемся в состоянии потока — гоняем мяч по двору, выпиливаем лобзиком по дереву, пишем стихотворение или зубрим материал к экзамену, — мы полностью поглощены своей деятельностью; ничто нас не отвлекает и не борется за наше внимание. Когда мы выкладываемся в работе на 100 %, то непременно растем, совершенствуемся и движемся семимильными шагами в будущее, где нас ждет наше предназначение.

Как поясняет Чиксентмихайи, для того чтобы попасть в поток, необходимо иметь перед собой четко сформулированную цель и ясно осознавать свое предназначение. Цели со временем могут меняться и действительно меняются, но в тот момент, когда мы заняты какой-либо деятельностью, ее направленность должна быть абсолютно однозначной. Если нас не отвлекают никакие другие дела, которыми мы могли бы в этот момент заниматься, если мы всем сердцем преданы своей работе, мы вольны безраздельно посвятить себя решению стоящей перед нами задачи. Как я уже раньше пояснял в главе о целях, когда у нас в голове есть ясное представление о том, в какую сторону мы направляемся, мы вольны наслаждаться самим путешествием. В потоке сливаются воедино благо для настоящего и для будущего: ясно сформулированная будущая цель не противопоставляется, а скорее благоприятствует опыту жизни здесь и теперь. Когда мы испытываем «поток», повышается уровень счастья, поскольку пресловутая формула «Терпи, казак, атаманом будешь» превращается в формулу «Радуйся, казак, будешь атаманом, и не простым, а целого войска!».

Теория потока, сформулированная Чиксентмихайи, наглядно показала, что стандартная формула «Терпи, казак, атаманом будешь» основывается на чистейшем мифе, согласно которому высокий уровень производительности труда достигается лишь посредством чрезвычайно интенсивного и длительного перенапряжения. Исследования показали, что напряжение отнюдь не является оптимальным условием для достижения пика производительности. Это скорее происходит где-то посередине между перенапряжением и недогрузкой; именно в этих условиях мы не только выкладываемся на полную катушку, но еще и получаем удовольствие от того, что делаем. Мы достигаем состояния «потока», когда наша деятельность обеспечивает нам определенный уровень нагрузки, то есть когда стоящая перед нами задача не является ни слишком трудной, ни слишком легкой.

Как показано на графике, если сложность задачи слишком высока, а уровень наших навыков слишком низок, то мы нервничаем; если же уровень наших навыков очень высок, а сложность задачи явно недостаточна, мы скучаем.

Мы испытываем состояние «потока», когда сложность задачи соответствует уровню нашей квалификации.

В какие минуты вы испытываете состояние «потока»?

Поскольку огромная часть студентов и школьников в стенах учебного заведения страдают либо от нервотрепки, либо от скуки, они не получают от учебы ни малейшего удовольствия и не показывают, на что они способны. Для того чтобы школа приносила детям как можно больше пользы и в настоящем, и с прицелом на будущее, учителя должны по мере возможности строить уроки и любые другие учебные занятия в соответствии с уровнем подготовки каждого отдельного ученика. Как видно из графика, убивать в учениках ощущение потока можно двумя разными путями. Первый — создать в классе напряженную обстановку, которая порождает нервозность. Второй — создать в классе такую обстановку, в которой нет места ни для трудностей, ни для их преодоления, что очень быстро приводит к скуке.

В первом случае учитель применяет в обучении ребенка метод «утопления». На ребенка слишком сильно давят, так что это превышает все прелы, допустимые для зоны роста, и в результате школьные занятия очень скоро превращаются для ученика в синоним страдания, нервозности и уныния. Его приучают нацеливаться только на конечный результат и ни на что больше не обращать внимания, видеть только цель и не замечать дорогу, которая к ней ведет. В итоге ребенок очень быстро становится участником крысиных бегов, и он уже не может испытать состояние «потока» не только в школе, но и на протяжении всей последующей жизни — будь то на работе или в часы досуга.

Во втором случае вместо перенапряжения и нервозности дети страдают от недогрузки и скуки. Когда трудностей слишком мало, это ничуть не менее вредно, чем если трудностей слишком много, — последствия того и другого выходят далеко за рамки простой утраты состояния «потока». Педагоги, особенно родители, частенько путают трудности со страданиями; желая защитить своих детей от страданий они заглядывают ребенку в рот, потакают любому его капризу и заботливо оберегают от каких бы то ни было проблем. В попытке обеспечить своим детям «привилегированную» жизнь такие родители отказывают им в праве на борьбу, вследствие чего ребенок так никогда и не ощутит, что такое «поток» и что такое здоровое чувство удовлетворения от преодоления трудностей.

Когда я рос, моим любимым мультиком был «Богатенький Ричи: Бедный маленький богатый мальчик»[64]о страданиях ребенка, у которого, казалось бы, было все. Оксюморон в самом названии — герой одновременно бедный и богатый — легко расшифровывается, если прибегнуть к понятию всеобщего эквивалента: в нашем относительно зажиточном обществе мы видим все больше и больше богатых детей — и взрослых, — которые чувствуют себя несчастными. Иногда говорят: «С жиру бесятся». А я пришел к мысли, что богатые тоже в чем-то обездолены.

Богатые тоже плачут

Еще в 1858 году Сэмюэль Смайлз[65], отец современного движения самоусовершенствования, писал: «Каждого молодого человека нужно заставить почувствовать, что его счастье и благополучие в жизни непременно должно зависеть больше от него самого и от приложения его собственных сил, нежели от помощи и покровительства со стороны других». Когда родители «помогают» своим детям уклониться от тяжкого труда, это может в конечном итоге обернуться большим несчастьем: «Весьма сомнительно, может ли человек подвергнуться более страшному проклятию, чем дотошное исполнение всех его желаний без каких-либо усилий с его стороны, так что в его жизни не остается места для надежд, страстей или борьбы». Когда перед детьми ставят серьезные задачи, дети — как и взрослые — видят смысл в том, чтобы их решить, и получают наслаждение от самого процесса достижения цели.

«Бедность» богатых до некоторой степени помогает объяснить, почему в условиях относительного изобилия, достигнутого нашей цивилизацией, уровень депрессии постоянно растет и почему депрессия атакует людей более молодого возраста, чем это было в прежние времена. Для многих молодых людей жизнь в буквальном смысле слова стала слишком легка.

Труды, невзгоды, лишения, необходимость решать сложные задачи — все это неотъемлемые составляющие эмоционально богатой жизни; не существует легких обходных путей к счастью. И тем не менее, когда другому человеку приходится трудно, особенно в случае, если этот другой человек является собственным ребенком, наша непосредственная реакция — это желание облегчить ему жизнь. Нам кажется противоестественным, когда родному чаду приходится несладко, а мы, имея возможность «подстелить соломку», почему-то этого не делаем; но временами нам просто необходимо обуздать свой порыв и предоставить детям право самим бороться с лишениями и невзгодами.

Уныние широко распространено среди богатых еще и потому, что на них все сильнее и сильнее давят, пытаясь заставить их чувствовать себя счастливыми людьми. Я сталкивался с этим феноменом среди некоторых моих студентов, которые происходили из привилегированных классов. «Какое я имею право быть несчастным? Какие у меня есть для этого причины?» — частенько вопрошал меня один такой студент. Он до сих пор страдает от чувства вины и ощущает себя неблагодарной скотиной из-за того, что недостаточно признателен судьбе за доставшийся ему «счастливый» жребий. Больше того — поскольку он не находит серьезных оснований для того, чтобы быть несчастным, он обвиняет в своих бедах самого себя и ощущает себя неадекватным. Чем сильнее на него давят, требуя от него быть счастливым, тем сильнее его чувство вины и неадекватности перед лицом отрицательных эмоций, — и от этого он еще более несчастен. И ни он сам, ни многие другие в нашем насквозь материалистическом мире не в состоянии понять, что наши эмоции по большей части не имеют ни малейшего отношения к тому, богаты мы или бедны в материальном отношении.

Наши рекомендации