Teaching of chess-play as a tool of intellectual development of elementary schoolers 1 страница

E. V. Romanina *, A. Ya. Gabbazova **

* Cand. sci. (psychology), senior lecturer of department of psychology RSU PC, Moscow

** Post-graduate student, the same University

Positive influence of chess teaching on intellectual development of primary scoolers is investigated. The experimental method of basic chess training is considered. This method includes stirring up of intellectual activity and usage of visual-image schemes.

Key words: chess positions, visual-image schemes, algorythms of chess positions decisions, memory, control and experimental group, visual-image thinking.

стр. 81

Дискуссии. ЕЩЕ РАЗ О ПАРАДОКСЕ НЕДИЗЪЮНКТИВНОСТИ ПСИХИКИ И ДИСКРЕТНОСТИ ИМПУЛЬСНЫХ НЕЙРОФИЗИОЛОГИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ

Автор: А. Н. КОСТИН

В течение двух лет (2002, N 5; 2003, N 6) в журнале публиковалась дискуссия по одной из фундаментальных проблем психологической науки, поставленной С. Л. Рубинштейном и в течение многих лет плодотворно разрабатываемой А. В. Брушлинским, - недизъюнктивности, континульности психических процессов. В соответствии с общепринятыми в научном сообществе этическими нормами ведения дискуссии заключительное слово предоставляется ее инициатору - А. Н. Костину. Обсуждение проблемы выявило несогласие оппонентов с аргументами Костина о частичном признании конценпции недизъюнктивности и существовании "двух классов психических процессов - дизъюнктивных и недизъюнктивных" (2002, N 5, с. 20). Кроме того, и в первой (2002, N 5) и в публикуемой ниже статьях есть утверждения, с научной достоверностью которых члены редакционной коллегии категорически не могут согласиться. Таким образом, данные статьи отражают личную точку зрения А. Н. Костина, не совпадающую с мнением членов редакционной коллегии.

ЕЩЕ РАЗ О ПАРАДОКСЕ НЕДИЗЪЮНКТИВНОСТИ ПСИХИКИ И ДИСКРЕТНОСТИ ИМПУЛЬСНЫХ НЕЙРОФИЗИОЛОГИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ

Г.

Доктор психологических наук, ведущий научный сотрудник ИП РАН, Москва

В разделе "Дискуссии" в последнем номере "Психологического журнала" за 2003 г. были напечатаны статьи Ю. И. Александрова, Е. А. Сергиенко [1] и М. А. Воловиковой [3] в ответ на мою статью о парадоксе недизъюнктивности психики и дискретности нейрофизиологических процессов [4].

Я остановлюсь только на тех аргументах оппонентов, которые непосредственно оспаривают мои рассуждения.

В статье Ю. И. Александрова и Е. А. Сергиенко сформулированный парадокс рассматривается как недоразумение, суть которого в устаревшем подходе к пониманию импульсной активности нейрона. К сожалению, возражения оппонентов представляют уже целую цепь недоразумений и неточностей. Они выражаются в отсутствии строгих формулировок используемых определений дискретного и непрерывного процессов, в опровержении не высказываемых и даже противоположных взглядов, а также в игнорировании ряда существенных положений при рассмотрении парадокса.

Исходным пунктом возражений является то, что активность нейрона неправильно рассматривать "как организованной по принципу "все или ничего": спайк либо есть, либо его нет, а если он есть - то он стандартен по амплитуде и другим свойствам. Интервалы же между спайками - ни что иное, как просто их отсутствие" [1, с. 99]. Далее отмечается, что спайки одного нейрона могут сильно различаться по амплитуде, которая зависит от генеза спайка, предшествующего состояния нейрона и т. д.

Это первое из встреченных недоразумений, так как при определении дискретного процесса мной отмечается, что импульсы (необязательно одинаковые) не являются его определяющим признаком. Вот точная формулировка: "дискретность процесса определяется не импульсной формой сигнала, а наличием выделенных состояний и, в частности, пороговых свойств" [4, с. 16]. Поэтому спайковая активность и не рассматривается по принципу "все или ничего", в ней выделяются два равноценных состояния - высокое и низкое, т. е. отсутствие спайка не менее значимо, чем сам спайк.

Для того чтобы процесс был дискретным, нужны специальные механизмы для преобразования непрерывного сигнала в выделенные (высокое и низкое) состояния. Одним из этих механизмов является пороговый эффект. Именно его наличие в спайках, генерация которых происходит только при превышении электрическими потенциалами на мембране нейронов (потенциалов покоя) определенных пороговых значений, а не их импульсная форма, и послужило основой отнесения спайковых процессов к дискретным. К сожалению, данное положение оппонентами игнорируется.

Во многом причиной недоразумений является то, что оппоненты не дают своих (или тех, которые они используют) определений непрерывного и дискретного процессов. Если попытаться обоб-

стр. 82

щить понятия, используемые для описания непрерывности, то ими окажутся зависимость от предшествующего состояния, взаимообусловленность, неразрывная связь и т. п. Отмечается, что спайки даже для одного нейрона различны и можно построить "континуум амплитуд спайков и их свойств; межспайковые периоды неразрывно связаны со спайковыми, т. е. спайки влияют на состояние нейрона в межспайковом интервале и наоборот. Поскольку идея континуальности предполагает взаимосвязь (взаимообусловленность) состояний объекта, постольку описание нейронной активности ... оказывается описанием континуальности" [1, с 101].

Однако перечисленные понятия не являются специфическими для непрерывности, так как импульсы в компьютерных процессах также зависят друг от друга, и связь между ними определяется программной логикой. Фактически речь идет не о непрерывности, а преемственности, связанности, что далеко не одно и то же. Относительно различий амплитуд спайков и их континуума заметим, что одинаковых импульсов нет и в компьютерных процессорах.

Континуум не образуют и амплитуды спайков. Причиной является наличие уже упоминавшегося выше порогового эффекта на мембране нейронов, что не позволяет амплитудам спайков меняться непрерывно от сколь угодно малого значения электрического потенциала.

Если переходить к дискретности, то оппонентами она понимается как "концепт, относящийся к качественно определенным, конечным в пространстве и времени фазам движения и развития и ... к относительно самостоятельным фазам ... <поэтому> можно говорить о том, что существуют специфические способы описания (выделено мной. - А. К. ) непрерывного изменения состояния нейрона, при котором выделяются определенные фазы этого изменения" [1, с. 101].

Понимание дискретности как специфического способа описания процесса придает ей не онтологический, а гносеологический смысл. Тем самым сама проблема соотношения дискретного и непрерывного приобретает схоластический характер - абсолютно все процессы нужно считать непрерывными!

Для сравнения напомним, что наши теоретические рассуждения строились на совершенно других определениях (для этого, к сожалению, придется привести длинную цитату). "В непрерывном процессе любое бесконечно малое изменение сигнала является следствием возникновения нового состояния, отличного от текущего. Тем самым все значения сигнала являются значимыми для отражения изменений в непрерывном процессе, а его форма имеет вид постепенно меняющейся кривой.

В дискретном процессе новое состояние возникает только тогда, когда изменение сигнала по отношению к текущему состоянию достигает некоторой величины. В этом состоянии сигнал считается неизменным и равным определенному абсолютному или относительному значению. Промежуточные значения сигнала при переходе между новым и текущим состояниями, а также его изменения в каждом из них являются незначимыми. Поэтому отражение изменений в дискретном процессе осуществляется с помощью нескольких выделенных состояний, а изменение сигнала не обязательно связано с изменением самого процесса" [4, с. 15].

В результате дискретный процесс является производным от параметров непрерывного и вторичным по отношению к последнему, кроме этого существуют они на разных структурных уровнях объекта. Поэтому нельзя согласиться с основным выводом оппонентов, что "непрерывность - всеобъемлющий принцип организации живого на разных его уровнях" [1, с. 105]. А в связи с тем, что непрерывные и дискретные способы формирования сигнала по-разному отражают содержание процесса, они несовместимы между собой, т. е. дихотомичны.

Дискретность не может быть и "кажущейся" [1, с. 102 и 103], она (как и непрерывность) или есть, или нет. Кстати, не очень понятно, как непрерывный процесс может казаться дискретным, что в нем создает эффект прерывистости? Обратный же эффект очень распространен, например, кажущийся непрерывным процесс смены дискретных кадров на кино-, телеэкране или мониторе.

Обосновывая непрерывность нейронных процессов, оппоненты специально подчеркивают, что метаболические "процессы в интервале между спайками являются значимыми, даже определяющими для формирования спайка и не могут быть от него оторваны" [1, с. 99]. При этом отмечается, что "движение ионов через мембрану, регистрируемое в электрофизиологии как изменение ее электрического потенциала, связано с транспортом внутрь клетки метаболитов (например, глюкозы), включающихся в клеточные циклы" [там же].

Но, как уже отмечалось, "если рассматривать процессы в интервалах между импульсами, то следует учитывать и изменение сигналов в каждой точке самих импульсов" [4, с. 16]. Тогда понятие спайка теряет всяческий смысл, так как нейронные электрические сигналы нужно рассматривать как некоторый волновой процесс.

Более того, при таком подходе импульсные процессы в транзисторах компьютерных процессоров также следует считать непрерывными! Но импульсы внутри транзистора не существуют как

стр. 83

нечто неизменное, а непрерывно сложным образом преобразуются.

Таким образом, между спайками и компьютерными импульсами можно провести определенную аналогию. И те, и другие реализуются за счет сложных, многообразных и неразрывно связанных с ними, но, безусловно, разных по своей природе (внутри-нейронных или внутри-транзисторных) процессов. Однако дискретность компьютеров сомнению не подлежит, ибо основывается на том, что смысловое содержание информационных и управляющих процессов в них выражают не особенности непрерывной работы транзисторов, а именно импульсы и их комбинации.

Следует учесть, что и сами цифровые компьютеры могут быть разной природы. Например, ведутся разработки квантового и биологического компьютеров, в процессорах которых импульсы будут реализовываться с помощью квантовых переходов и молекулярных преобразований, да и сами транзисторы могут быть разных типов. Но независимо от природы компьютеров на них могут реализовываться одинаковые программы.

Получается, что если импульсы и реализующие их процессы (зависящие от природы компьютера) не разделять, понять смысл выполняемой программы практически невозможно. Поэтому теоретические рассуждения о дискретности и непрерывности приобретают методологическое значение: если спайки являются дискретными, тогда для понимания содержания психических процессов импульсные нейронные процессы нужно отделять от всех остальных!

Тем не менее, допустим, что доводы оппонентов верны и нейрофизиологические процессы все-таки непрерывны, а спайки нельзя отрывать от метаболизма нейронов. Но эти теоретические положения входят в противоречие с современными экспериментальными данными. Имеются в виду исследования по созданию биороботов и соединению нейронов и компьютерных чипов (недавний обзор работ по данному направлению представлен в [5]).

В качестве примера рассмотрим структурную схему двухколесного биоробота [6], в котором оптические сенсоры и электродвигатели соединены через процессорный интерфейс с отдельными нейронами мозга миноги (см. рисунок). Созданная гибридная система управления обеспечивает движение робота по направлению к источнику света в зависимости от его расположения. Частота импульсной стимуляции нейронов устанавливается пропорциональной интенсивности света, измеряемой правым и левым оптическими сенсорами робота, а команды, определяющие скорость движения правого и левого колеса, формируются пропорционально скорости поступления спайков.

Очевидно, что процессы функционирования данного биоробота определяются электрическими импульсами (сенсорный поток) и спайками (моторный поток). Но если нейрофизиологические процессы непрерывны и для возникновения сенсомоторных психических процессов в живом мозге миноги недостаточно только электрических импульсов, а обязательно нужны метаболические процессы, которые, естественно, отсутствуют в электронных компонентах интерфейса, то данное устройство просто не должно работать!

Эти результаты находятся в русле нового направления нейронаук - нейроэлектроники, целью, которой является создание интерфейсов "мозг-компьютер". Они экспериментально доказывают, что импульсные компьютерные, спайковые и, по крайней мере, некоторые психические процессы имеют общую дискретную природу. При этом к возникновению последних приводят именно электрические импульсы, а не метаболизм нейронов.

Особого рассмотрения заслуживает тезис оппонентов, что противоречий между нейронным и психическим процессами можно избежать в парадигме системного подхода. "С позиций системного решения психофизиологической проблемы психическое в физиологическое не соотносимы напрямую, но лишь через общеорганизменные процессы, которые не могут быть сведены к активности отдельных нейронов или даже отдельных мозговых структур. Изоморфизм психики и активности нейрона некорректен. Не спайки отдельного нейрона, а интегративная деятельность всего мозга, взаимосодействие его активности и активности других элементов организма в рамках качественно специфических информационных системных процессов могут быть рассмотрены в качестве мозговой основы психики" [1, с. 102].

Хотелось бы сразу подчеркнуть, что при формулировании парадокса происходило не отождествление конкретных психических и нейронных процессов, а сопоставлялись их абстрактные качества (дискретность и непрерывность). Тем самым, никакой изоморфизм психики и нейронной активности не проводился.

В то же время если в качестве мозговой основы психики рассматривать "качественно специфические информационные системные процессы", то возникает вопрос: эти системные процессы - они непрерывные или дискретные? Системный подход не может дать ответ на этот вопрос, т. к. системы могут быть как непрерывными, так и дискретными (тот же компьютер). Но в любом случае, качество (дискретность или непрерывность) этих системных процессов и связанных с ними психических и нейрофизиологических процессов должно быть общим, одинаковым!

стр. 84

Изложенное выше, на наш взгляд, доказывает, что парадокс, противоречие между недизъюнктивностью психики и дискретностью импульсных (и только импульсных) нейрофизиологических процессов можно считать вполне обоснованным не только теоретически, но и экспериментально.

Несогласие оппонентов вызвал и основной способ разрешения парадокса, заключающийся в разделении психических процессов на два класса - недизъюнктивные и дизъюнктивные - и выделении связанных с ними двух типов мышления - конкретного и абстрактного [1, 3, 4]. Ошибочность такого разделения доказывается в основном с методологических позиций.

Так, М. И. Воловикова считает его редукционизмом и обосновывает это обращением к понятию "живого процесса" мышления у Брушлинского [3]. Ю. И. Александров и Е. А. Сергиенко отмечают, что "современные исследования в когнитивной психологии скорее указывают на существование континуума в разных типах мышления и понятий, которыми оно оперирует, а не на дихотомию понятий конкретное - абстрактное" [1,с. 103].

Прежде всего, здесь опять существует недоразумение из-за различий в определениях типов мышления. В нашем случае разделение мышления на конкретное, аналитическое, и абстрактное, синтезирующее, проводится не по форме, в которой оно осуществляется - "наглядно-действенной и абстрактно-логической", а по типу используемых критериев. Такое деление обосновывается нами внутренним противоречием концепции недизъюнктивности, выражающимся в выделении двух типов проблемных ситуаций, а также дизъюнктивного и недизъюнктивного способов мышления. Кроме того, несомненным является наличие психических процессов, использующих механизм обратных связей, а значит дизъюнктивных. Разделение же указанных типов мышления определяется дихотомией дискретного и непрерывного процессов.

Еще одно недоразумение связано с упоминанием представления О. К. Тихомирова о наличии эмо-

стр. 85

ционального предрешения, которое предшествует осознанному решению и, возникая "еще до появления нового знания, способствует формированию глобального критерия этого знания" [1, с. 98]. С одной стороны, такое представление противоречит утверждению, что одновременно выступает и как новое знание, и как его критерии (эталон), являющийся существенным элементом механизма мыслительного процесса "анализ через синтез" [2]. С другой стороны, это совпадает с моей позицией: критерии искомого "должны возникать раньше, до появления нового знания, а не одновременно с ним!" [4, с. 20]. Более того, качественные "критерии искомого возникают и существуют абстрактно в виде некоторого общего чувства истинности нового знания" [там же, с. 21]. Безусловно, такое чувство имеет определенный эмоциональный компонент, что также сближает его с эмоциональным предрешением у О. К. Тихомирова.

Острота рассматриваемого парадокса состоит в том, что его разрешение неизбежно упирается в психофизиологическую проблему и сделанное предположение о существовании вне мозга класса не дизъюнктивных психических процессов.

Мнение Ю. И. Александрова и Е. А. Сергиенко о том, что сам парадокс снимается в рамках системного решения психофизиологической проблемы и связанные с этим упреки в изморфизме и прямом соотнесении психических и физиологических процессов, сведении психики к активности отдельных нейронов нами уже рассматривалось выше.

Следует помнить, что принцип психофизиологического единства при всей его авторитетности - это все-таки только философский постулат, а не доказательство проблемы. Его спорность можно проиллюстрировать следующей аналогией: демонстрируемые телевизионные программы неразрывно связаны, едины с электромагнитными процессами, происходящими в телевизоре, однако изучение последних никогда не позволит понять механизмы создания телепередач и их внешнее по отношению к телевещанию происхождение.

Приведенные аргументы показывают, что необходимо менять саму постановку психофизиологической проблемы - не просто ставить вопрос о соотношении всей психики и всего мозга, а рассматривать взаимоотношения разных классов как психических, так и физиологических процессов.

Решение психофизиологической проблемы не является исключительно делом нейрофизиологов. Ситуация такова, что кроме психологов и философов, к этому фактически присоединяются и специалисты высоких технологий, разрабатывающие интерфейсы "мозг-компьютер", биороботов и нейропротезы. Может так оказаться, что именно их результаты существенно повлияют на решение данной проблемы. По крайней мере, уже сейчас понятно, что простейшие психические процессы могут возникать под воздействием компьютерных электрических импульсов.

Последнее. Я согласен с оппонентами, что А. В. Брушлинский скорее всего поддержал бы их взгляды, а не мои. Но несколько лет я вел и предполагал продолжать полемику, прежде всего с самим Андреем Владимировичем, потому что, не соглашаясь со мной по многим положениям, он находил их интересными. Именно этот интерес и поддерживал мою работу. Нельзя было себе представить, что трагедия оборвет диалог...

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Александров Ю. И., Сергиенко Е. А. Психологическое и физиологическое: континуальность и/или дискретность? // Психол. журнал. 2003. Т. 24. N 6. С. 98 - 107.

2. Брушлинский А. В. Субъект: мышление, учение, воображение. М.: Институт практической психологии; Воронеж: НПО Модэк, 1996.

3. Воловикова М. М. По поводу парадокса недизъюнктийности психики // Психол. журнал. 2003. Т. 24. N 6. С. 107 - 109.

4. Костин А. Н. Парадокс недизъюнктивности психики и дискретности нейрофизиологических процессов // Психол. журнал. 2002. Т. 23. N 5. С. 14 - 24.

5. Mussa-Ivaldi F. A., Miller L. E. Brain-machine interfaces: computational demands and clinical needs meet basic neuroscience // Trends in Neurosciences. 2003. V. 26. N 6. P. 329 - 334.

6. Reger B., Fleming K., Sanguineti V., Alford S. and Mussa-Ivaldi F. Connecting Brains to Robots: An Artificial Body for Studying the Computational Properties of Neural Tissues // Artificial Life. 2000. V. 6. P. 307 - 324.

стр. 86

Воспоминания, размышления, беседы. "Я РАНО ПОЧУВСТВОВАЛА СВОЕ ПРИЗВАНИЕ ИССЛЕДОВАТЬ, РАСПОЗНАВАТЬ ВНУТРЕННЮЮ ПСИХИЧЕСКУЮ ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА"

Автор: Л. И. АНЦЫФЕРОВА

Людмила Ивановна Анцыферова - доктор психологических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, почетный член Российской академии образования. Награждена орденом "Знак Почета". Международный биографический центр наградил ее серебряной медалью за заслуги в области психологической науки в XX столетии. Ее научная биография помещена в книге Marqns "Who's Who in Science and Technology", 2003 - 2004 гг.

Л. И. Анцыферова родилась 18 сентября 1924 г. в г. Златоусте Челябинской области. В 1933 г. вместе с семьей переехала в Москву. В 1948 г. окончила философский факультет МГУ и поступила в аспирантуру на кафедру психологии МГУ. Научным руководителем был СЛ. Рубинштейн. В 1952 г. защитила кандидатскую диссертацию по проблеме практического (наглядно-действенного) мышления. С 1953 по 1956 г. работала в Институте психологии АПН РСФСР в лаборатории мышления и речи. Занималась экспериментальным изучением мышления - процесса решения задач. Результаты исследований были доложены на Всесоюзном совещании по вопросам психологии познания, проведенном 20 - 22 мая 1957 г. сектором психологии Института философии АН СССР.

С 1956 по 1972 гг. работала в Институте философии в секторе психологии, руководимом до 1960 г. С. Л. Рубинштейном. Исследовала современное состояние зарубежной психологии - ее основные направления, смену на протяжении XX в. концепций мышления и личности. Разработывала методологические проблемы психологии.

В 1972 г. в составе сектора была переведена в организованный в 1971 г. Институт психологии АН СССР. В 1974 г. защитила докторскую диссертацию "Материалистическая мысль в психологии капиталистических стран XX в.". В 1974 - 1984 гг. заведовала сектором философских проблем психологии, 1984 - 1991 гг. - лабораторией психологии личности. В настоящее время - главный научный сотрудник этой лаборатории.

Л. И. Анцыферова - автор более 140 научных трудов, в том числе трех монографий: "О закономерностях элементарной познавательной деятельности" (1961), "Материалистические идеи в зарубежной психологии" (1974), "Развитие и современное состояние зарубежной психологии" (1974, совместно с М. Г. Ярошевским). Под ее руководством защищено 14 кандидатских диссертаций, посвященных теоретико-экспериментальным исследованиям личности. При ее авторском участии и руководстве создан ряд коллективных трудов: "Принцип развития в психологии" (1978), "Психология формирования и развития личности" (1981), "Категории материалистической диалектики в психологии" (1988), "Тенденции развития психологической науки" (1989, совместно с Б. Ф. Ломовым) и др. Была совместно с Б. Ф. Поршневым ответственным редактором труда "История и психология" (1971), а также одним из редакторов книги, выпущенной в Болгарии - "Психична регуляция на дейности" (1980) и др. Ряд трудов, созданных при участиии Людмилы Ивановны, - результат совместной работы отечественных психологов и ученых Болгарии, Германии, Польши.

стр. 87

С1980 по 1989 гг. Л. И. Анцыферова была заместителем главного редактора "Психологического журнала".

В исследованиях Л. И. Анцыферовой получили дальнейшую разработку ведущие принципы психологической науки: общественно-исторической детерминации психического склада человека, единства деятельности, сознания и личности. Ею обоснована необходимость соединения принципов системности и развития. Разработаны проблемы общих закономерностей психического развития. Выдвинут системно-исторический подход к движению психологического знания, включающий положение о его детерминации макро- и микросоциальными условиями, в том числе своеобразием личности и жизненного пути создателя теории. Л. И. Анцыферовой обоснована динамическая концепция личности, раскрывающая зависимость развития личности от меры ее собственной активности.

С 1994 г. она разрабатывает оптимистический вариант геронтопсихологии, исходя из положения о неисчерпаемости потенциалов социально-психологического развития личности, обосновывает положение о развитии на протяжении всего жизненного пути человека психогенетического дара мудрости. Выдвинутые ею гипотезы о разных "техниках жизни" и стратегиях преодоления жизненных трудностей подсказывают идеи новых психологических исследований в условиях общественно-исторических перемен и экономических перемен в нашем обществе.

"Я РАНО ПОЧУВСТВОВАЛА СВОЕ ПРИЗВАНИЕ ИССЛЕДОВАТЬ, РАСПОЗНАВАТЬ ВНУТРЕННЮЮ ПСИХИЧЕСКУЮ ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА"

Г.

Людмила Ивановна, вы разрабатываете проблему развития личности на протяжении всей своей научной деятельности, хорошо знаете состояние в мировой психологии. Последнее десятилетие ваше внимание привлекало исследование особенностей личности в период поздней взрослости. Переживаете ли вы сами те состояния, которые по данным многих психотерапевтов считаются характерными для людей такого возраста?

- Я никогда не задумывалась над этим вопросом, но коль скоро он задан, отвечу на него. Особенности душевного мира и стратегии жизни, пожилых и старых людей изучены очень плохо. Ведь еще 50 лет тому назад спорили, продолжается ли личностное развитие людей средней взрослости, и способны ли они, например, к обучению, приобретению новой профессии? До этого психологи ссылались на мнение Клапареда, что "взрослый человек - замшелая окаменелость". По мнению некоторых зарубежных психологов, у человека в поздние годы появляется потребность обобщить, проинтегрировать свою жизнь, до конца понять себя. С моей точки зрения, человек должен быть всегда неожиданностью для себя. Я рано почувствовала свое призвание исследовать, распознать внутреннюю психическую жизнь человека: мой выбор не был результатом раздумий. Я уже писала о своем эмоциональном взрыве после прочтения в 1942 - 1943 гг. книги Рибо "О воображении". И всю мою жизнь пронизывало, направляло страстное желание проникать в суть личности людей, их переживания, причины поступков. Давно поняв, скорее почувствовав, что люди живут двойной жизнью - для других и для себя, я восприняла положение З. Фрейда и А. Фрейд, К. Юнга, К. Роджерса о стремлении человека окружить себя психологическими защитами, масками, фасадами, как само собой разумеющееся.

- Как представляется вам прожитая жизнь: чем-то целостным, или она делится на отдельные этапы? Например, в концепции Эриксона предполагается, что у человека существует, по крайней мере, две стадии жизни, требующие от него создания интегративного представления о себе - это стадия идентичности и поздняя стадия мудрости. Процесс интеграции как бы свертывает пройденные этапы жизни, превращая ее в единое целое. Не потому ли многие пожилые люди жалуются на то, что "жизнь прошла как один миг"?

- У меня совсем иное переживание жизни. Ощущение такое, что я прожила долгую, долгую жизнь. Точнее сказать, что я прожила несколько жизней и провела их в разных жизненных мирах. Первый мир - дошкольное детство на Южном Урале. Это лютые зимы, острые выветренные скалы, невидимые подземные ручьи, красные сосны, пологие отроги, весной, покрывающиеся нежными подснежниками, лесные тропки, усеянные хвоей и разноцветными камнями. Ночью по городским улицам ходят сторожа с колотушками. И смутное чувство опасности, таящееся в мире, связанное с драматическими случаями в моей жизни, которые происходили из-за моей непоседливости, непослушания и чрезмерной прыти. Но у меня природа такая - я из крепкого казацкого рода жизнелюбов и долгожителей, уродилась в отца - импульсивна, вспыльчива, мне трудно противиться проявлению врожденных своих качеств. Мама - из интеллигентной семьи. Она была прекрасной певицей, играла на фортепиано. Была человеком властным, авторитарным, проницательным. Ей пришлось приложить много усилий, чтобы научить меня вести себя надлежащим образом.

Отец - металлург, учился в Германии, на заводах Круппа. По настоянию министра черной ме-

стр. 88

таллургии И. Т. Тевосяна в начале 1930-х гг. был переведен в Москву, в Наркомчермет.

Я начала жить во втором мире - в Москве 30-х гг. Большая квартира в заводоуправлении завода "Серп и Молот", копоть, сажа, лязг портальных кранов; школа у Рогожской заставы, учениками которой были в основном дети малоквалифицированных рабочих завода. Параллельный мир составляла музыкальная школа-семилетка на Таганской улице. Дети в ней отличались хорошими манерами, а педагоги были людьми высокой культуры.