Психоделические метаморфозы процесса смерти 1 страница

Начиная работать с умирающими от рака пациентами, в простоте душевной

мы полагали, что, в отличие от случаев с душевнобольными, нам придется

вводить ЛСД, в основном, относительно "нормальным" людям, страдающим от

тяжелой болезни и с развитой, понятной и полностью мотивированной реакцией

на создавшееся положение. Эта иллюзия быстро рассеялась, так как многие из

больных продемонстрировали широкий диапазон серьезных психологических

затруднений и эмоциональных проблем, предшествовавших возникновению и

диагностированию их заболевания. Как оказалось, в нескольких случаях

характер этих проблем был таков, что почти предполагал патогенную

зависимость. В целом же число депрессивных состояний, ярко выраженного

негативного отношения к жизни и саморазрушительных и суицидальных

наклонностей у данных пациентов нам представляется более высоким, чем можно

было ожидать, исходя из того, что они представляют среднестатистическую

выборку населения. Хотя приведенное выше мнение базируется только на

впечатлениях от лечебной работы и не подвергалось исследованию в

контролируемых условиях на основе принципа систематичности, мы явились

свидетелями поразительно частых случаев, когда больной постоянно испытывал

острое чувство вины, ненависть к самому себе и стремление к самонаказанию за

годы или десятилетия до проявления клинической картины рака. Нередко в ходе

сеансов ЛСД-терапии эти пациенты видели прямую связь между подобными

тенденциями в себе и возникновением злокачественной опухоли. Менее часто, но

и нередко проявлялась склонность истолковывать уже существующую болезнь как

наказание. Наблюдалось также большое число людей, страдавших в детстве от

эмоциональных или физических лишений. Иногда в ранние годы эти

люди прямо подвергались жестокому физическому обращению. Одним из

постоянно возникающих у них в ходе сеансов ЛСД-терапии состояний было

изживание остро болезненных эпизодов, связанных с тревогой, одиночеством,

голодом и жестоким обращением. Иногда умирающие воспринимали эту

заброшенность в детстве как возможную причину своего заболевания.

Мы часто отмечали, что область, в первую очередь пораженная раком, была

объектом повышенного внимания пациента в течение многих лет до развития

опухоли. Иногда нам удавалось проследить существование, начиная с детства

или даже раннего младенчества, разнообразной психосоматической симптоматики

в органе, позже подвергшемся раковому заболеванию. В ходе подготовительной

работы или психоделической терапии мы выявили существование важных

психотравмирующих обстоятельств, связанных с такими областями тела у

значительного числа больных. Некоторые из них указывали, что место, где

находилась злокачественная опухоль, всегда являлось самым слабым и уязвимым

звеном в системе психосоматических процессов, а также, что орган или

область, пораженные раком, специфически реагировали на различного рода

эмоциональные стрессы в их жизни. Так, нередко обнаруживалось, что у женщин

развитию злокачественного новообразования в области, связанной с

гинекологией, предшествовали острая психотравматизация и конфликты на

сексуальной почве. Подобным же образом выраженная психопатология, включающая в тему бреда область рта, прием пищи, пищеварение и т.д., в

нескольких случаях предшествовала возникновению рака желудка. В одном случае

промежуточной фазой между гастритом, возникшим на нервной почве, и

появлением карциномы стала язва желудка. Мы также сталкивались с фактами

продолжительных нарушений в сфере гастроэнтерологии, предшествующих развитию

рака поджелудочной железы, и со случаями, когда серьезные и продолжительные

расстройства в анальной области были предвестниками злокачественного

перерождения в толстой кишке. Хотя эти наблюдения не систематизированы и не

подкреплены солидными статистическими выкладками, они - в ходе проведения

глубинной психологической работы с пациентами в рамках психотерапии с

применением ЛСД -- показались нам настолько поразительными, что в будущем

требуют проведения более систематического исследования.

_____________________________

* В этой связи уместно упомянуть статью Карла и Стефании Саймонтон, в

которой они обозревают медицинскую литературу, касающуюся различных аспектов

взаимоотношений эмоциональных факторов и злокачественных заболеваний. По их

данным, более чем в двухстах проанализированных работах выражено общее

согласие с тем, что между этими двумя явлениями есть связь. Вопрос, таким

образом, заключается не в том, существует ли она, а в выяснении ее степени и

практического смысла. Личностные данные людей, страдающих раковыми

заболеваниями, и наиболее вероятные факторы предрасположенности к ним авторы

упомянутой статьи сводят к следующим: 1) выраженная склонность таить обиду и

заметная неспособность к прощению; 2) тенденция к самосожалению; 3) слабая

способность к развитию и поддержанию долгих и значимых отношений; 4) крайне

низкая самооценка. Саймонтоны предполагают, что, возможно, в основе всех

перечисленных характеристик лежит общая единая матрица, проявляющаяся в

течение всей жизни: фундаментальное отрицание. Согласно их данным, эта

матрица максимально проявляется из-за утраты горячо любимого объекта за 6-18

месяцев до диагностирования заболевания. люди прямо подвергались жестокому

физическому обращению. Одним из постоянно возникающих у них в ходе сеансов

ЛСД-терапии состояний было изживание остро болезненных эпизодов, связанных с

тревогой, одиночеством, голодом и жестоким обращением. Иногда умирающие

воспринимали эту заброшенность в детстве как возможную причину своего

заболевания.

Что же касается собственно сеанса психоделической терапии, то, судя по

всему, многие из умирающих от рака обладали мощной психологической защитой и

испытывали значительные трудности с принятием переживания и пребыванием в

нем. Такие пациенты часто не проявляли желания глубоко заглянуть в свое

подсознание и, как правило, могли снять психологическое сопротивление в ходе

сеансов лишь в случае установления хорошего лечебного контакта. Хотя

проблема капитуляции перед переживанием вставала весьма часто, были,

конечно, и заметные исключения.

Характер психоделических сеансов у умирающих от раковых заболеваний

принципиально не отличался от того, что мы наблюдали, работая с различными

категориями душевнобольных, типа страдающих неврозами, алкоголизмом,

наркоманией, либо от того, что происходило с "нормальными" добровольцами,

проходившими через данные сеансы с целью обучения. Переживания умирающих и

лиц иных категорий простирались в широком диапазоне от абстрактных и

эстетических эпизодов, повторного переживания травматических и позитивных

воспоминаний детства, а также эпизодов смерти и возрождения до глубинных

архетипических и трансцендентных форм сознания. Несмотря на подобное

сходство, сеансы больных раком все же обладали специфическими

характеристиками, отличавшими их от переживаний людей, относящихся к другим

группам.

Как этого и можно было ожидать, у первых в целом чаще возникала

неприятная соматическая симптоматика, и они больше других были озабочены

своим физическим существованием. Различного рода психосоматические

проявления типа тошноты, рвоты, тремора, нарушения сердечного ритма и

затруднении с дыханием характерны для психоделической терапии, независимо от

того, кто подвергается ей. Особенно часто они возникают в самом начале

действия препарата и в моменты пиковых переживаний. Появление интенсивной

физической симптоматики может указать на выход глубоко личной и важной

информации из подсознания и, как правило, соответствует попыткам человека

прорваться сквозь привычное сопротивление и защитные механизмы. Кроме этих

психосоматических симптомов, в ходе сеансов у раковых больных возникают

различные физиологические проблемы, прямо связанные со злокачественными

новообразованиями и отражающие вызываемые ими специфические нарушения в

организме. Наиболее частыми затруднениями подобного рода являются тошнота и

рвота у пациентов с раком желудка или непроходимостью кишечника, а также

недержание мочи и дефекация у лиц, страдающих от рака в области таза или

метастазов в спинном мозгу. Те, у кого рак уже серьезно развился, утомляются

от сеансов психоделическои терапии гораздо сильнее, нежели другие категории

людей, с которыми нам приходилось работать. После особенно продолжительных

сеансов, многие пациенты чувствовали себя уставшими не только вечером того

же дня, но и на следующий день. Поэтому положительное воздействие

ЛСД-терапии часто оставалось скрытым от медицинского персонала различной

степенью физического и эмоционального истощения до второго дня после

применения препарата.

Среди переживаний, характерных исключительно для раковых больных, были,

конечно, эпизоды, прямо связанные с болезнью. В нескольких случаях пациенты,

с которыми прежде диагноз и прогноз заболевания не обсуждались из-за

сильного сопротивления со стороны больного или его близких родственников,

приходили к верным выводам уже в ходе сеанса. Многие из тех, с кем мы

работали, испытали непосредственное переживание болезни либо путем

визуализации самой злокачественной опухоли, либо интуитивно воспринимая

процесс ее развития. Часто возникали образы пораженного раком участка тела,

его анатомические

и топографические характеристики, а также картина "питания" опухоли по

сосудам.

Случалось, лица, ясно убедившиеся в своей болезни, спонтанно

предпринимали попытки самоисцеления. Обычно они следовали голосу интуиции в

том, какую форму должно принять такое лечебное вмешательство. Иногда они

пытались снять психологические и физические блоки с пораженных участков

тела. В других случаях осознавали разрушительные силы, предположительно

лежавшие в основе развития злокачественного новообразования, и пытались

обезвредить их. Еще одним подходом, испробованным раковыми пациентами в ходе

сеанса психоделической терапии, была попытка создать поле целебной энергии,

окутывающее пораженный орган или все тело. Порой такое поле описывалось, как

зеленый или голубой свет. Иные способы, возникающие в подобной ситуации,

включали в себя четкую визуализацию новообразования с последующей попыткой

пережать артерии, снабжающие его кровью, либо попытку активизировать

защитные силы организма и повысить приток антител к опухоли*. Вследствие

деликатности характера процедуры психоделической терапии и недостаточности

знаний о природе рака, мы не пытались специально программировать подобное

лечебное экспериментирование, но и не запрещали его, коль скоро оно

проявлялось спонтанно.

Некоторые виды переживаний, регулярно появляющиеся у других категорий

испытуемых, у умирающих возникали, видимо, чаще, а переживались с большей

степенью эмоциональной вовлеченности. Так, например, в свете их состояния

вполне понятно акцентирование переживаний, связанных со смертью и поиском

смысла человеческого существования. Часто в ходе сеансов появлялась тема

отношений с различными членами семьи, близкими друзьями и знакомыми.

Одновременно предпринимались усилия с целью "закрыть счета" и достичь

большего понимания смысла этих отношений. Умирающие нередко обозревали все

поле своей текущей деятельности в обществе и все, что происходило с ними

______________________

* Эти усилия поразительно напоминают терапевтический подход,

разработанный К. и С. Саймонтон, которые в дополнение к специфически

противораковому лечению, руководят медитационными группами, где обучают

больных раком технике расслабления и визуализации, направленной на усиление

защитных сил организма.

в прошлом, желая таким образом завершить картину жизни в свете

неизбежности кончины. Судя по всему, в их психоделических переживаниях чаще,

чем в ходе типового сеанса, возникали элементы сжатого проигрывания и

переоценки истории всей жизни с момента рождения.

Другим частым переживанием являлось четкое ощущение встречи с духовными

сущностями различных умерших родственников и ободряющий телепатический

контакт с ними. Подобные переживания были необычайно ярки и убедительны.

Нередко они способствовали укреплению точки зрения, что возможна какая-то

форма существования после физической кончины. В некоторых случаях они

помогли внести элемент радостного ожидания и непосредственного знания в

пугающую прежде концепцию умирания и смерти. Таким образом, психоделическая

процедура может привести к возникновению ситуации, естественно реализующейся

во многих культурах вне западного мира, где глубокая вера в духовное

существование предков является могучим средством облегчения процесса

кончины.

Обсуждая результаты психотерапии раковых больных с применением ЛСД, мы

имеем дело со сложным процессом, объединяющим химические и психологические

факторы. Представляется интересным рассмотреть вклад того и другого в

конечный терапевтический итог. Вне рамок специально спланированного

исследования трудно окончательно решить, в какой степени результаты могут

являться следствием эффекта прямого фармакологического воздействия ЛСД как

такового, а в какой -- психотерапии, предшествующей, сопровождающей и

следующей за введением препарата. В условиях отсутствия статистических

данных широкомасштабного контрольного доследования, все представленные здесь

выводы будут носить предварительный характер и основываться на клинических

наблюдениях и впечатлениях. Существуют сведения, указывающие на

эффективность как внелекарст-венной терапии, так и химиотерапии с

использованием ЛСД для умирающих раковых больных. Элизабет Кюблер-Росс,

Цецилия Сандерс, Карл и Стефания Саймонтон и другие сообщили о заметном

прогрессе в области психотерапии умирающих без использования психоделических

препаратов. Больничные священники помогли пациентам и их семьям в

налаживании максимально полноценной жизни в условиях надвигающейся и

неминуемой смерти. С другой стороны, Эрик Каст получал положительные

результаты

в ходе преимущественно химиотерапевтического подхода, при котором

межличностное взаимодействие было сведено к минимуму*

Определение удельного веса фармакологического и психологического

факторов в психоделической терапии является более или менее академическим

вопросом. Психотерапевтическая работа и действие препарата взаимозависимы.

Они дополняют и усиливают действие друг друга, а также создают новый процесс

лечения, качественно отличающийся от каждой из своих составных частей.

История применения галлюциногенов и исследований ЛСД указывают, что

психотерапевтический контакт максимально увеличивает положительные стороны

лечения и сводит к минимуму риск от введения препарата. Однако то, что Каст

получил явно положительные результаты без психотерапевтического воздействия,

четко указывает, чти не следует недооценивать потенциальное анальгетическое

и терапевтическое значение ЛСД.

Теперь мы сосредоточимся на терапевтических изменениях, наблюдаемых у

раковых больных в результате психоделической терапии, и обсудим

психоделические и физиологические механизмы, возможно, срабатывающие при

этом. Поскольку такие изменения происходят в различных областях, их следует

рассматривать раздельно. Наиболее важные результаты наблюдались в следующих

пяти областях: 1) аффективная патология типа депрессии, суицидальных

тенденций, напряженности, тревожности, бессонницы и интраверсии; 2)

физическая боль и дистресс; 3) страх смерти, философская концепция .смерти,

отношение к умиранию;

отношение ко времени и фундаментальная шкала ценностей;

________________________

* Вследствие различий, касающихся уровня дозировки, лечебной концепции,

целей, а также методики и условий работы, результаты, полученные в ходе

исследований "Спринг Гроув", весьма сложно сравнивать с результатами,

полученными Э. Кастом. В своих экспериментах он обычно применял 100

микрограммов ЛСД, как правило, не предупреждал пациентов о введении

препарата и нередко прерывал сеансы при помощи хлорпромазина в случае

появления малейших признаков дистресса. Мы же вводили ЛСД в гораздо более

высоких дозах (200-600 микрограммов) после тщательной подготовки и в

условиях интенсивной психотерапии. Нашей целью было облегчить не только

физические, но и эмоциональные страдания и, говоря конкретнее, уменьшить

страх пациентов перед смертью. Несмотря на то, что глубокое позитивное

трансперсональное переживание считалось наиболее желаемой целью, больные

активно поощрялись проходить через эмоционально трудные переживания, если

таковые возникали в ходе сеанса.

5) печаль и горе остающихся в живых членов семьи и их способность

справиться с потерей.

Наш предыдущий клинический опыт, полученный в ходе работы с различными

категориями душевнобольных, наряду с данными научной литературы, посвященной

ЛСД, указывают на способность психоделической терапии оказывать

положительное воздействие на разнообразные симптомы и проблемы, касающиеся

эмоциональной сферы. Врачи, использующие ЛСД, фактически пришли к согласию,

что депрессия, напряженность и беспочвенная тревожность -- признаки,

характерные для людей, страдающих от раковых заболеваний, -- относятся к

симптомам, наиболее легко поддающимся психотерапии с использованием ЛСД.

Опыт С. Грофа, основанный на его предыдущей работе в Европе, предполагает,

что переживание смерти эго в ходе сеансов психоделической терапии является

наиболее мощным противодействием суицидальным тенденциями. Поэтому

улучшения, достигнутые в данной области, не были особенно неожиданными для

исследователей. Единственной новостью явилось то, что перечисленные выше

симптомы поддаются ЛСД-терапии, даже если носят реактивный характер и

представляются вполне понятным следствием одной из наиболее сложных

жизненных ситуаций. Этот аспект отличает данную симптоматику от имевшей

место у душевнобольных, где эмоциональная патология может быть прослежена

вплоть до раннего детства, и индивид часто сам является причиной усложнения

собственной жизни.

Не просто объяснить часто драматичные перемены в симптомах и структуре

личности, происходящие в результате психоделической терапии.

Подготовительный период, в ходе которого начинаются изменения, занимает

несколько дней, сама же трансформация происходит во время сеанса после

приема препарата, хотя окончательная проработка подобного переживания может

занять дни или недели. Вполне понятно, что этот процесс весьма сложен и не

сводится к одному общему знаменателю. Мы можем вкратце обозреть то, что нам

известно о подспудных движущих силах и обрисовать некоторые из участвующих

факторов.

Судя по всему, психотерапия с применением ЛСД включает в себя удачную

комбинацию нескольких механизмов, действующих и при обычном

психотерапевтическом подходе. Однако вследствие катализирующего эффекта

препарата, воздействие всех этих механизмов значительно возрастает. Из числа

хорошо

известных лечебных факторов, играющих важную роль в психотерапии с

использованием ЛСД, наиболее значительными являются воспоминание и вторичное

переживание травмирующих событий детства, активизация эмоциональной и

интеллектуальной интуиции, корригирующие эмоциональные переживания, усиление

явлений переноса между врачом и пациентом.

Большое число поразительных перемен, происходящих в результате

проведения сеансов ЛСД-терапии, с преимущественно психодинамическим

содержанием может быть объяснено как перемещение и взаимодействие особых

групп памяти: систем конденсированного опыта (СКО) *. Данные психотерапии,

проводимой с использованием ЛСД, указывают, что эмоционально важные события

жизни индивида отпечатываются на матрицах памяти, образуя специфические

группы, аккумулирующие опыт. Функциональная структура данных групп такова,

что относящиеся к различным периодам жизни воспоминания, в которых действуют

похожие факторы либо факторы, наполненные сходным эмоциональным содержанием,

оказываются сгруппированными в тесно переплетающиеся объединения.

Соответственно характеру эмоционального наполнения, мы можем различить

негативные СКО, суммирующие конкретные психотравмирующие и неприятные

воспоминания, а также позитивные СКО, соотносящиеся с приятными сторонами

жизни человека. Те, кто настроен на связь с первой, воспринимают себя и мир

с пессимистической точки зрения. Они испытывают подавленность, тревожность

либо какую-то другую форму эмоционального дистресса (зависящую от характера

и содержания действующей СКО). Те же, кто находится под влиянием позитивной

СКО, пребывают в состоянии эмоционального благополучия, функционируют

оптимальным образом и способны наслаждаться собой и миром. Изменения в

функциях воздействия СКО могут происходить вследствие различного рода

физиологических или биохимических процессов, протекающих в организме, либо

как реакция на разные внешние воздействия психологического или органического

характера. Сеансы ЛСД-терапии, видимо, являются глубинным вмешательством в функционирование СКО.

Внезапные улучшения лечебного порядка в ходе ЛСД-терапии могут быть

объяснены, как переход от доминирования в психике негативной СКО к

состоянию, при котором человек оказывается под воздействием позитивной

группы воспоминаний. Такая перемена не обязательно означает, что весь

подсознательный материал, лежащий в основе патологического состояния, был

проработан или -- для данной ситуации -- в какой-то степени разрешен. Нет,

она просто указывает на переход от одной системы к другой. Подобный случай

может обозначаться как трансмодуляция СКО.

____________________

* Концепция СКО и их функционирование были детально описаны в книге С.

Грофа "Области человеческого бессознательного: данные исследований ЛСД"

Данный переход от одной воздействующей системы к другой не обязательно

влечет за собой улучшение клинического состояния пациента. Существует

вероятность того, что плохо разрешенный сеанс ЛСД-терапии приведет к замене

позитивной системы негативной. Эта ситуация характеризуется неожиданным

проявлением психопатологической симптоматики, которая не наблюдалась до

применения препарата. Возможен также переход от одной негативной СКО к

другой, тоже негативной, но с иным содержанием. Внешне подобное

интрапсихическое событие выражается в изменении клинических синдромов в

психопатологии человека.

Хотя обсуждаемые выше механизмы способны быть причиной существенного

смягчения эмоциональной симптоматики в ходе психоделической терапии, они,

безусловно, не могут служить адекватным объяснением всех случаев резкого

улучшения. Большинство действительно поразительных результатов, достигнутых

в данной области, наблюдалось в сеансах ЛСД-терапии, когда наиболее ярко

оживлялись перинатальные переживания. У людей, прошедших смерть и

возрождение это, вслед за которыми наступало переживание единства,

симптоматика, существовавшая до сеанса, резко уменьшалась или даже полностью

исчезала. Подобное улучшение состояния после одноразового применения

препарата может длиться дни, недели и даже месяцы, в зависимости от многих

факторов. Судя по всему, этот глубинный опыт, обычно называемый пиковым

психоделическим переживанием, может оказаться новым мощным средством для

достижения серьезных целебных изменений, а также возможно его использование

для трансформации личности.

Данный, только что названный аспект психотерапии умирающих с

использованием ЛСД, связанный с терапевтическим изменением личности, скорее

относится к явлениям межличностной, чем интрапсихической природы.

Определенные стороны такого улучшения эмоционального статуса больного прямо

связаны с психотерапевтической работой, проводимой с членами семьи и

ближайшим социальным окружением. Налаживание запутанных связей, преодоление

защитных блоков, раскрытие путей для прямого и честного общения уже само по

себе является важным фактором перемен. Подобная работа наверняка окажет

положительное воздействие на чувства безнадежности, отчуждения и

замешательства, столь часто испытываемые людьми, стоящими на пороге смерти.

Труднее поддается объяснению часто наблюдаемое поразительное

воздействие психотерапии с использованием ЛСД или ДПТ на острую физическую

боль. После единичного сеанса пси-ходелической терапии невыносимая боль

нередко значительно уменьшалась, а то и полностью исчезала, иногда даже у

тех пациентов, на которых не действовали высокие дозы сильнодействующих

наркотиков. Это потенциально важное явление весьма сложно, загадочно и

представляет трудную в теоретическом отношении проблему. Объяснение такого

рода воздействия ЛСД на физическую боль во всех его аспектах вполне могло бы

способствовать кардинальному изменению наших представлений о природе боли.

Действие ЛСД на болевые ощущения не может быть истолковано в рамках

только фармакологических характеристик. Его проявление нельзя предсказать с

достаточной степенью точности и устойчивости, а потому препарат не стоит

рассматривать как фармакологическое обезболивание. Не существует также

прямой зависимости между количеством ЛСД и вызываемым им действием:

значительное снижение боли происходило иногда после сеансов с

применением относительно малых доз, в то время как высокие дозы не приносили

сколько-нибудь заметного обезболивающего эффекта. Случалось, что у некоторых

раковых больных обезболивающее действие проявлялось после одних сеансов и

отсутствовало после других, хотя дозы препарата были одинаковы в обоих

случаях. Кроме того, иногда боли отсутствовали в течение недель и даже

месяцев после единичного введения препарата. Это со

всей определенностью предполагает присутствие психологического

компонента в обезболивающем действии ЛСД.

Перемены в восприятии боли после проведения сеансов ЛСД-терапии не

всегда заключаются только в снижении ее уровня. Трансформация такого

восприятия проходит по нескольким определенным схемам. Некоторые пациенты

сообщают, что непосредственно за сеансом или вскоре после него боль

значительно смягчалась, а иногда полностью исчезала. Другие отмечали, что

она продолжала присутствовать, но менялось отношение к ней: возникал гораздо

более высокий уровень болевого порога либо внимание больше не столь прочно

привязывалось к ней, и они могли концентрироваться на других предметах.

Иногда умирающие сообщали о весьма необычных переменах в восприятии боли и

отношении к ней. У них возникала способность переоценить эмоциональный

подтекст боли и найти в ней философское значение, качество

трансцендентального опыта, религиозное значение и кар-мический смысл. Для

одной из таких пациенток -- Сюзанны (см. стр. 97 и далее) -- сеанс

психоделической терапии оказался весьма плодотворным в смысле уменьшения

глубины ее депрессии и страха перед смертью, но не смог оказать влияния на

изматывающую боль, концентрирующую на себе все ее внимание. Он, однако,