Эволюционный аспект изучения индивидуальных различий между людьми

«Идея о человеке как о венце творения, воспринимавшаяся на первых порах как выражение человеческой гордыни, как дерзкое посягательство на не принадлежащее ему место, давно стала тривиальной. Люди так привыкли к своим действительно незаурядным деяниям, что перестали удивляться многому, что заслуживает удивления, и забыли о своем недавнем прошлом: рудиментарной психике, волосатом теле, неловких руках, сжимавших сучковатую палку, страхе перед хищниками и грозными явлениями природы. Сейчас это недавнее прошлое кажется нереальным сном, который не может служить безграничной верой в человеческое величие. Но сон напоминает о себе многим: ...став людьми... люди несут в своей телесной организации наследие далекого прошлого, а с ним и пережитки управляющих им биологических законов»[103]. В этих строках одного из основателей исторической антропологии поднимается ряд сложных вопросов, касающихся роли индивидных свойств в развитии личности человека современной исторической эпохи.

Первый из этих вопросов затрагивает проблему изучения историко-эволюционных закономерностей, которым подчиняется развитие индивидных свойств человека в антропогенезе и онтогенезе. Время непосредственного развития индивидных свойств во власти биологической эволюции прошло; оно пережито человечеством. Однако эти закономерности, став «пережитками» и включившись в процесс развития человека в условиях социально-исторического образа жизни, преобразовались, изменили свой характер в естественноисторическом процессе развития человечества. В связи с этим без предварительных представлений о преобразованной форме действия биологических закономерностей в условиях социального образа жизни характеристика развития индивидных свойств человека в процессе становления личности в обществе будет неполной.

Второй вопрос связан с тем, что представляют собой индивидные свойства человека, на какие классы и подклассы они подразделяются в современной психологии.

Третий вопрос — это вопрос о месте индивидных свойств человека в организации личности и ее развитии. В зависимости от того, как он решается, складываются разные представления о роли индивидных свойств в развитии личности и о методах их исследования.

Вопрос об историко-эволюционных закономерностях, определяющих возникновение и генезис индивидуальных различий между людьми, практически не ставится в психологии личности и психологии индивидуальных различий. Данное обстоятельство кажется особенно парадоксальным, если учесть, что пионером психологии индивидуальных различий, или, как ее чаще называют, дифференциальной психологии, был английский исследователь Ф. Гальтон, в конце прошлого века начавший изучение роли фактора «наследственности» в индивидуальных различиях между людьми. Образно говоря, работы самого Ф. Гальтона также появились под влиянием его «наследственности» и «среды», так как он был двоюродным братом Ч. Дарвина. Именно теория эволюции Ч. Дарвина обусловила интерес Ф. Гальтона к изучению наследственных факторов в развитии различных человеческих способностей, и прежде всего в, выраженности интеллекта. Ф. Гальтон является автором работы «Наследственность таланта, ее законы и последствия» (1869), которая была первой работой по евгенике — учению об «улучшении» человеческого рода путем вмешательства в биологические механизмы наследственности. В этой книге Ф. Гальтон доказывал, что законы развития человека подчиняются законам генетики и естественного отбора, а тем самым с помощью селекции и увеличения, полезных и устранения вредных качеств можно не только облагородить, но и вывести новую человеческую породу. Идеи евгеники Ф. Гальтона были подхвачены в британской империи, политические деятели которой увидели в евгенике спасительное «научное» обоснование колониальных завоеваний. Евгеника и социал-дарвинизм, признающий, что и в человеческом обществе действуют чисто биологические законы борьбы за существование, выживание сильнейших, пользуются любыми успехами современной биологии, заменив грехи человека, идущие от дьявола, вечными грехами, идущими от биологии. В конце XX в. многочисленные «гальтоны» по-прежнему считают, что «генная инженерия» может исправить ошибки биологической эволюции.

Известные советские биологи Б. Л. Астауров, А. А. Баев, Д. К. Беляев, Н. П. Бочков отмечают, что социал-евгеника и социал-дарвинизм нанесли непоправимый ущерб и самой биологии, затормозив развитие медицинской генетики, генной инженерии, и в целом генетике, которые были отождествлены с реакционными доктринами, пользовавшимися наукой для оправдания уродливых социальных явлений. До сих пор в ряде общественных наук, в том числе и в психологии, невольно происходит смешение науки с ложными мировоззренческими построениями.

В дискуссиях о роли биологических закономерностей в истории человечества В. П. Алексеев выделяет две полярные точки зрения.

Первая точка зрения, которая по содержанию близка к социал-дарвинизму, состоит в убеждении, что естественный отбор продолжает оставаться основной движущей силой эволюции. Помимо непредсказуемых последствий эта позиция приводит к таким биологическим выводам, как, например, к выводу о подчинении морфофизиологического развития человека законам естественного отбора в его биологическом варианте, а тем самым к появлению со временем «нового вида человека». Вторая точка зрения сформировалась в борьбе с социал-дарвинизмом и привела к выводу о том, что любое влияние биологической эволюции с началом развития человеческого общества практически исчезло. Такого рода крайняя позиция, в том числе смешение морфофизиологической эволюции с эволюцией образа жизни, логически должна прийти к отрицанию законов развития природы в естественноисторическом процессе человечества. Ф. Энгельс в «Диалектике природы» подчеркивал, что законы природы все более и более превращаются в исторические законы, а не отменяются законами человеческой истории. На смену «биологизаторству» приходит «социологизаторство». А крайности, как «известно, сходятся.

Позиция, признающая непосредственное влияние индивидных свойств человека на развитие его личности, и позиция полного «безразличия» развития личности, ее независимости от индивидных свойств человека в равной мере антиисторичны. Следуя концепции А. Н. Северцова, следует признать, что продолжающаяся в истории человечества эволюция образа жизни приводит к преобразованию закономерностей биологической эволюции, поскольку сам образ жизни становится социально-историческим образом жизни. Быстрая эволюция социального образа жизни ведет к тому, что в своем развитии индивидные свойства человека начинают развиваться за счет возникновения «функциональных органов» (А. Н. Леонтьев), обладающих безграничной возможностью адаптации к изменяющемуся миру. Представитель традиционной биологии назовет подобный подход социологизацией, отрицанием биологических закономерностей в развитии человечества. Сторонники традиционного историко-культурного подхода к развитию человека, отрицающие влияние биологической эволюции на историю человечества, могут назвать такой подход вариантом «биологизации». В действительности историко-эволюционный деятельностный подход к пониманию личности в принципе по-иному ставит сам вопрос о соотношении биологического и социального в развитии личности человека. В соответствии с этим подходом социально-исторический образ жизни приводит к преобразованию закономерностей биологической эволюции человеческого вида и к выработке в культуре «средств» (Л. С. Выготский), с помощью которых человек в определенных пределах начинает подчинять себе свои «функциональные органы» и порой поднимается в овладении ими до поражающих воображение вершин искусства саморегуляции[104].

Решение вопроса о преобразованных формах эволюции при переходе к социально-историческому образу жизни человечества, о его влиянии на индивидные свойства человека пока находится в области гипотез. Но без этих гипотез психология индивидуальных различий в целом, психофизиология индивидуальных различий и психогенетика окажутся в прокрустовом ложе антропоцентрической парадигмы мышления о человеке, будут выводить отличия одного человека от другого из конституции самой по себе или, по выражению К. Маркса, выискивать отличия людей от животных по «ушной мочке».

В 1906 г. учеником Гальтона Пирсоном был начат цикл исследований, в которых предпринималась попытка установить корреляцию между антропометрическими характеристиками черепа, тела и... интеллекта. Р. Мейли отмечает, что эти работы дали полностью отрицательные результаты, т. е. корреляции между величиной черепа и выраженностью интеллекта не было обнаружено. Вначале причины развития интеллекта (Пирсон), а затем личности искали под поверхностью черепа, т. е. логика анализа двигалась по пути поиска корреляций между внешними физическими характеристиками индивида и психическими аспектами личности. За такой логикой выступает антропоцентрическая парадигма мышления о человеке, изучающая его вне общества и вне развития. В связи с этим для прогресса дифференциальной психофизиологии имеют первостепенное значение как изменение направленности логики изучения человека, так и осмысление полученных данных в ходе истории дифференциальной психологии в контексте общих историко-эволюционных закономерностей. Помимо общих системных аспектов развития человека в эволюционирующих системах для дифференциальной психологии представляют большой интерес положения В. П. Алексеева о так называемом «рассеивающем отборе», бережно поддерживающем вариации, акцентуации, которые возникают в условиях социально-исторического образа жизни. Рассеивающий отбор в человеческих популяциях качественно отличается от тех форм отбора, которые действуют в биологической эволюции других видов. «...Как бы широко ни был расселен вид любого животного, его адаптивные возможности ограничены, да и виды с широкими ареалами, приспособленные к разнообразным биотипам, составляют меньшинство. Человек освоил практически всю планету и представляет собой едва ли не самый панайкуменный вид Земли. Но это автоматически вызывает широкий диапазон изменчивости у современного человека.

Большой размах изменчивости, необходимый для процветания и жизнестойкости человеческого вида, представляет собой результат многонаправленности действия отбора, причем многонаправленность эта осуществляется не последовательно, а в отличие от животных одномоментно, в каждую единицу времени. Отбор не стабилизирует изменчивости вида в целом, а, наоборот, подхватывает и закрепляет каждую отклоняющую вариацию, потому что всегда или почти всегда для нес находится подходящее место в разнообразной и вечно меняющейся природной и общественной среде; в каких-то условиях любая вариация может получить преимущество перед другой. Поэтому отбор у человека, несомненно в прошлом будучи формообразующей силой, в современном обществе ослаблен и выступает не в стабилизирующей, а в рассеивающей форме, и чем дальше, тем эта рассеивающая форма отбора выражена сильнее.

При такой форме отбора нет оснований говорить о направленных изменениях человеческого вида в целом»[105].

Идея В. П. Алексеева о рассеивающем действии отбора в условиях жизни человека в обществе, о поддержании вариативности объясняет столь широкий разброс различных индивидных свойств современного человека, возможность вариативности и эволюционный смысл различных задатков, темперамента, особенностей телосложения. Рассеивающий отбор индивидных свойств человека в условиях социального образа жизни — порождение историко-эволюционного прогресса, действующего в направлении увеличения вариативности личностей как потенциальных возможностей творческого процесса развития культуры.

Иная логика изучения индивидуальных отличий — логика перебора «случайных» отличий единичного существа лежит в основе дифференциальной психофизиологии. Причем конституциональная психология (Э. Кречмер, У. Шелдон, К. Конрад), дифференциальная психология (Р. Кэттелл, Г. Айзенк, Дж. Гилфорд, Л. Терстоун), характерология (Ф. Лерш, Э. Шпрангер), персонология (Г. Мюррей), гуманистическая психология (А. Маслоу, Г. Оллпорт, К. Роджерс), психоанализ сходятся в своей формальной характеристике индивидуальных различий как неповторимых, уникальных, самобытных черт «единичного» человека, а не концентрированного выражения интегральных системных качеств личности, самим своим происхождением обязанных образу жизни в данной культуре и предшествующей истории.

Постановка в контексте историко-эволюционного подхода вопроса об эволюционном смысле различий индивидных свойств человека в развивающихся социокультурных системах приводит к разведению двух различных направлений исследования психологии личности — феноменографического и историко-эволюционного.

Феноменографическая тенденция в изучении личности ограничивается перечислением различных черт, конституций, типов темперамента и высшей нервной деятельности, склонностей, переживаний, способностей и мотивов, отличающих одного человека от другого. Такие представители разных направлений дифференциальной психологии, как Р. Кэттелл, Г. Айзенк и Дж. Гилфорд, словно включались в игру «А кто меньше?», создавая списки «описательных переменных», «факторов», «параметров» личности, в которые на равных правах входят циклотимия, богемность, практичность, конформность, эмоциональность, общительность, серьезность... и т. д. до 171 «описательной переменной» (Р. Кэттелл). За такого рода исследованиями индивидуальных различий личности без труда просматривается заимствованная из естественных наук объектная парадигма анализа человека, описывающая его в психологических характеристиках точно так же, как и в физических характеристиках. Эта объектная парадигма, превращающая человека в изолированный единичный «объект с различными свойствами», существенно преобразуется, когда психологи переходят к субъектной парадигме анализа индивидуальных различий и урезают методические процедуры, учитывающие активность личности, деятельностную природу человека (А. Г. Шмелев). Однако как для «объектной», так и для «субъектной» парадигм анализа индивидуальных различий общим знаменателем остается то, что в их рамках даже не ставится вопрос о том, чем вызвана к жизни удивительная вариативность личности, разнообразие ее черт. Иными словами, в контексте феноменографического направления изучения индивидуальных различий исследователи ограничиваются постановкой вопроса: «Как происходит явление?»; реже старится вопрос: «Почему оно происходит?». При решении первого вопроса главным занятием дифференциальной психологии становится кропотливое описание и «коллекционирование» (А. В. Петровский) индивидуальных различий личности. Решая второй вопрос, исследователи сосредоточивают внимание на механизмах функционирования личности. Вопрос же об эволюционном смысле индивидуальных отличий людей друг от друга, о том, «для чего» (Н. А. Бернштейн) они возникают в эволюционирующей системе, лишь в самое последнее время начинает в тех или иных вариантах изучаться при анализе индивидных свойств человека (Б. Г. Ананьев, A. И. Белкин, Н. Н. Брагина, Т. А. Доброхотова, B. А. Геодакян, В. П. Казначеев, Т. В. Карсаевская, И. С. Кон, П. В. Симонов, В. В. Фролькис). В этих исследованиях выступает тенденция анализа индивидных свойств человека в перспективе историко-эволюционного процесса, а не их замыкание в границах тела одного человека либо превращение в более или менее автономные блоки в структуре личности.