Когда ситуация оказывается сильнее установок
Обычно мы ценим в других людях принципиальность и последовательность, но сами отнюдь не всегда действуем согласно своим установкам и убеждениям. В самом деле, многие из изученных нами процессов влияния зависят от силы ситуационных факторов — достаточны ли они для того, чтобы перевесить личностные факторы, убеждения и ценности конкретного человека.
Вспомните, как в ходе экспериментов на групповую конформность, проведенных Ашем, многие участники публично объявляли одинаковыми два отрезка разной длины, поддавшись социальному давлению ошибочного единодушия группы. Впрочем, это единодушие стремительно шло на убыль, едва у участников появлялась возможность высказать свое мнение без свидетелей, — что свидетельствовало о разнице позиций, основанных, с одной стороны, на социальной конформности и на личных убеждениях человека — с другой.
Сходный конфликт между внутренними состояниями и внешними действиями проявили и «послушные» участники экспериментов Милграма. Они согласились принять участие в исследовании, осознавая свою задачу — помочь другому участнику, «ученику», стимулировать процессы запоминания, но уже очень скоро, обнаружив, что не столько помогают ему, сколько причиняют боль, они испытали раскол в своих чувствах. Многие сильно переживали по поводу вынужденного применения чрезвычайно болезненных мер в качестве наказания, они вслух выражали свое несогласие с ходом эксперимента, но продолжали при этом подчиняться исследователю. Их шокирующее поведение в гораздо большей степени контролировалось мощными ситуационными факторами, чем мотивацией причинить боль «ученику», другими антисоциальными установками или позитивными ценностями, актуальными на момент начала эксперимента.
Значимые другие.Через всю книгу, которую вы держите в руках, проходит мысль о том, что в повседневной жизни мы постоянно имеем дело с людьми, чья специальность — оказывать на нас влияние в различных ситуациях. Однако даже совершенно посторонние, случайные люди могут заставить нас проявить такое поведение, какое бы мы ни за что не избрали, руководствуясь исключительно своими установками. В телешоу Аллена Фанта «Скрытая камера» (предшественница «Полностью скрытой видеокамеры») использовался этот мощный принцип влияния во многих сценках, самая известная из которых показывала, как ничего не подозревающий человек, находящийся в лифте вместе с группой незнакомцев, становился спиной к выходу (либо поворачивался в любую другую сторону), как только все прочие делали то же самое.
Если посторонние люди в случайных ситуациях способны оказывать на нас столь мощное влияние, то что можно сказать о людях, играющих гораздо более значимые роли в нашей повседневной жизни? Отец девочки, мечтающей стать балериной, может купить дорогие билеты в театр и терпеливо высидеть все представление вместе с женой и дочерью, с готовностью сохраняя заинтересованный вид и широкую улыбку на лице, — при этом на дух не перенося балет! Молодая женщина, опасливо относящаяся к легализации абортов, тем не менее может отказаться
Рис. 5.5. Теория когнитивного опосредования действия.
Когнитивная цепочка, определяющая выбор поведения. Стрелками указано направление влияния. (Источник: Ajzen and Fishbein, 1980.)
от брошюры «Во имя жизни», если книжечку предложат ей в присутствии подруг, выступающих в поддержку свободы выбора. Употребляет ли старшеклассник наркотики? На этот вопрос обычно легко ответить, зная, употребляют ли их его друзья.
Роль «значимых других» в формировании и реализации взаимосвязи «установка—поведение», подчеркивается теорией обоснованного действия (Ajzen and Fishbein, 1980). Эта теория (см. рис. 5.5), утверждает, что основное влияние на поведение оказывают, и это вполне естественно, намерения (интенции) человека. Однако сейчас нас главным образом интересуют два фактора, непосредственно влияющие на эти намерения: 1) установки относительно определенного поведения, в свою очередь основанные на убеждениях и эмпирических знаниях относительно этого поведения и его возможных последствий, и 2) субъективные нормы, представляющие собой убеждения относительно того, одобряют или не одобряют такое поведение «значимые другие». Напрашивается вывод: в каждой конкретной ситуации установки могут руководить или не руководить поведением,— в зависимости от того, благоприятствуют ли конкретному поведению субъективные нормы, а также в зависимости от того, что имеет относительно большую важность для индивида: эта норма или имеющаяся у него установка. С этой точки зрения, убеждающее сообщение, вероятнее всего, вызовет изменения в установках и в поведении, — с условием: если оно способно сформировать и убеждения, касающиеся затронутой темы, и убеждения относительно того, что «значимые другие» думают по этому поводу и как они ведут себя в аналогичной ситуации.
Последовательность непоследовательности.Социальное давление, слабое или сильное, явное или подспудное — не единственная характеристика ситуации,
которая может вызвать поведение, не соответствующее установкам. Идущее в разрез с установками поведение может также быть вызвано занятостью, попыткой решить сразу несколько задач или просто стремлением к некоей цели, несовместимой с проявлением поведения, соответствующего установкам.
Один из авторов этой книги, ярый защитник окружающей среды, имеющий четко позитивную установку относительно вторичного использования отходов, недавно был сильно обрадован тем, что в городе, где он живет, начал осуществляться грандиозный план по переработке отходов. Каждая домохозяйка получила пластиковый контейнер для старых газет, консервных банок и стеклянных бутылок, менявшийся еженедельно. Жители города просто отделяли эти материалы от остального мусора и складывали их в контейнер, который раз в неделю забирали. Отличная идея! Автор и его семья сразу же и с огромным энтузиазмом включились в столь благородную по целям природозащитную акцию. Приятно все-таки ощущать себя сознательным гражданином!
Надо признать, сортировка и складирование вторсырья может с течением времени превратиться в утомительное занятие; кроме того, процесс вторичного использования отходов включает в себя много мелких неудобств и требует определенных затрат и времени, и усилий. Порой автор этой книги не выполняет своих обязательств по сортировке вторсырья. Выглядит это примерно так: весь вечер он хлопочет по хозяйству, и, когда уже почти все готово и вроде бы можно приступить к подготовке лекции, назначенной на завтрашнее утро, он вдруг вспоминает о сортировке и упаковке разного мусора, бутылок, консервных банок, пластика, газет, картонных коробок и т. д. «Да пропади оно все пропадом, нельзя же так! Сегодня мусор отправится в один пакет». А в следующий раз ему будет уже намного легче оправдать свое «неэкологичное» поведение нехваткой времени на первоочередные благие дела.
На собственном примере автор этой книги демонстрирует непостоянство связи «установка—поведение», аналогичное созданному исследователями в одном примечательном эксперименте на вмешательство стороннего наблюдателя (Darley and Batson, 1973). Руководитель эксперимента предложил участникам перейти в другое здание, где им предстояло записать на пленку некое устное сообщение, которое, как они полагали, надо будет обдумать на первом этапе исследования. Оценка времени, оставшегося до начала записи — и, соответственно, для похода в студию через весь кампус — подвергалась манипуляциям инструктировавшего их руководителя эксперимента. Одной трети произвольно выбранных участников руководитель сказал, что у них более чем достаточно времени, чтобы успеть туда добраться, тогда как вторую группу предупредили, что им стоит поторопиться, чтобы прийти вовремя. Последней же трети участников было сказано, что они уже опаздывают и должны буквально бежать. Шагая из одного здания в другое, каждый участник эксперимента проходил мимо небрежно одетого человека, стонавшего и захлебывавшегося кашлем. Этот явно нуждающийся в помощи человек был на деле «сообщником» экспериментаторов. Их интересовало поведение участников — остановятся ли они, чтобы предложить этому человеку свою помощь, или же нет? Из той трети участников, которые никуда не спешили, 63% остановились помочь. Из тех же, кто «опаздывал», — лишь 10%, тогда как успевавшие «вовремя» разделились приблизительно
пополам: деятельное участие по отношению к страждущему незнакомцу проявили 45% последней подгруппы участников.
Когда «добрые самаряне» перестают быть таковыми.Прежде чем вы сможете осознать, почему мы наделили описанный эксперимент эпитетом «драматический», вам следует учесть еще две вещи. Во-первых, участниками эксперимента были студенты Принстонской духовной семинарии, т. е. люди, от которых можно было бы ожидать предрасположенности к альтруизму, — в отличие, скажем, от простых обывателей, жителей крупных городов. Во-вторых, семинаристы направлялись не куда-нибудь, а на обсуждение притчи о добром самарянине, в которой простой путник пришел на помощь израненному человеку, лежавшему на обочине дороги, тогда как священник и левит, занятые своими делами, просто прошли мимо. Напоминание об этой притче на первом этапе эксперимента было равнозначно предъявлению стимула, усиливающего положительную установку по отношению к оказанию помощи нуждающимся. Таким образом, отказавшись помочь страждущему, спешащие в студию семинаристы проявили поведение, явно идущее вразрез с их установками и теми действительно основополагающими ценностями, что были привнесены ими самими в условия эксперимента. Спешка и загруженность делами могут послужить этому причиной: даже хорошие люди могут подвергнуться их влиянию.
В оправдание семинаристов мы должны заметить, что, в определенном смысле, они все же продемонстрировали последовательность своего поведения: оказаться на месте вовремя значило оказать услугу руководителю эксперимента, — что в данной ситуации и было их основной задачей. Не личная бессердечность этих людей, а, скорее, конфликт между двумя отдельными видами помощи, требовавшими незамедлительного участия, возможно, скрывался за таким не характерным для семинаристов поведением по отношению к болящему (Batson et al., 1978). Будет ли поведение основываться на имеющихся у нас установках, ценностях или особенностях нашей личности — это во многом зависит от того, как именно каждый из нас расценивает конкретную проблемную ситуацию и приоритетность требующих решения задач (и способов их решения).
Социальная психология увлекательна во многом из-за неопределенности того, насколько сильно может отразиться вмешательство внешних обстоятельств и действующих лиц на «нормальной» ситуации выражения чьих-то (подчас наших собственных) установок в поведении. При определенных условиях, нехватка времени и значимые другие становятся важнейшими составляющими социальных ситуаций, способных подавить активацию установок. Кроме того, «сломить» нас могут принципиальная новизна или нестандартность ситуации и действий участников этих ситуаций. В таких случаях не приходится ожидать немедленной автоматической активации наших установок, усвоенных нами привычек или когнитивных стратегий. Напротив, возникает некая нерешительность, раздвоенность, мешающая нам принять правильное решение относительно дальнейших действий. Стремясь поступить правильно, но не вполне понимая, какие действия можно считать «правильными» в конкретной ситуации, мы подавляем привычные поведенческие схемы, позволяя себе идти на поводу у броских ситуативных периферических стимулов. «Следуем за
лидером»; мы подчиняемся неким указателям и правилам дорожного движения; согласовываем свои действия с общей реакцией на происходящее.