В области структурной грамматики

НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ

I.Хорошо известно, что Пражская лингвистическая школа, применяя функциональный и структурный подходы к языку, ни­когда не ограничивалась только звуковым уровнем - напротив, с самого начала своей объединенной деятельности пражские линг­висты стремились распространить этот подход и на изучение «высших» языковых уровней, особенно при исследовании проблем грамматики (морфологии и синтаксиса). Однако известно также и то, что в области структурной грамматики пражцами сделано зна­чительно меньше, чем в фонологии - той области языкознания, само название которой обычно ассоциируется с Пражской лингви­стической школой. Хотя русскими членами кружка было опубли­ковано большое число блестящих исследований по русской мор­фологии еще в 20-е и 30-е гг.¹, однако аналогичные исследования, посвященные собственно чешской тематике, смогли появиться в свет только к началу 40-х гг.- ко времени выхода книги Е. Паулини о структуре словацкого глагола и монографии В. Скшшчки о чешском склонении². Что же касается чешского спряжения, то его описание, осуществленное на том же уровне, смогло увидеть свет только в начале 60-х гг.³

Заслуга книги В. Скалички в применении типологического подхода к проблемам структурной морфологии. Основы его были

!

¹ См. С. Карцевский, Systeme du verbe russe, Prague, 1927; см. также
оригинальную, хотя и во многом спорную работу Р. Якобсона "Beutrag
zur allgemeinen Kasuslebre", TCLP, 6, 1936, S. 240 - 288 и его же "Zur
Struktur des russischen Verbums", "Charisteria Gu. Mathesio", Prague, 1932,
S. 74 - 84.

² E. P a u 1 i n y, Struktura slovenskeho slovesa, Bratislava, 1943 (на эту
работу имеется содержательная рецензия М. Докупила в SaS, 11,1949, с. 68
- 78); V. Skalicka, Vyvojovd 6eske deklinace, Praha, 1941.

³ M. D о k u 1 i 1, Vyvojove tendence Casovani v souCasne spisovne 6eStine, в
книге: «О CeStine" pro Cechy», Praha, 1960.

заложены автором еще в середине 30-х гг.⁴

II. Несомненно, что типологические исследования, осново­положником которых был Скаличка, - одно из наиболее значитель­ных достижений Пражской лингвистической школы в области структурной грамматики. Как известно, эти работы основывались на взаимном сопоставлении морфем, минимальных элементов зву­ковой формы языка, и «сем», образующих минимальные единицы смыслового содержания. Такой подход, при котором уделялось внимание как форме, так и содержанию языкового высказывания, предопределил дальнейшее развитие пражских исследований по структурной грамматике, авторы которых сознательно избегали того чисто формального, антисемантического метода, который столь часто используется другими лингвистическими группами вплоть до настоящего времени.

Другим значительным предвоенным вкладом пражских ученых в теорию и практику структурной грамматики явилась из­вестная работа В. Матезиуса - попытка, построить функциональ­ную грамматику языка. Этот опыт был основан на солидной тео­рии и подтверждался практически богатым иллюстративным мате­риалом. Несмотря на то, что значительное число глав, демонстри­рующих общий подход Матезиуса к грамматике, было опублико­вано еще при жизни ученого, полностью его концепция стала из­вестной лишь спустя пятнадцать лет после его смерти, когда вы­шла в свет его обобщающая работа по современному английскому языку⁵.

Матезиус отталкивался от коммуникативных нужд и поже­ланий говорящих. При этом учитывались и те лингвистические средства, которые служат потребностям человеческой коммуника­ции в разных языковых сообществах. Такой подход оказался осо­бенно плодотворным для исследования синтаксического (или, ско­рее, суперсинтаксического) уровня, на котором в целях сопостав­ления языков как родственных, так и не связанных генетически оказалось крайне удобным использовать предложенную Матези-усом процедуру установления так называемой функциональной

⁴ V. S k a I i с к a, Zur ungarischen Grammatik, Praha, 1935.

⁵V. Mathesius, Obsahovy rozbor souCasne angli£tiny na zaklade obecne

Iingvis-tick6m, Praha, 1961.

перспективы предложения. Идея Матезиуса состояла в делении предложения на исходную точку, так называемую «тему» (кото­рая не сообщает новой информации, но служит главным образом в качестве необходимой связи с контекстом как языковым, так и ситуационным), и вторую часть - «ядро», или «рему» (передаю­щую ту новую информацию, которую и сообщает все предло­жение)⁶. Эта идея оказалась весьма привлекательной для значи­тельного числа молодых чешских лингвистов, применивших ее к данным самых различных языков⁷. Причем нельзя, однако, не за­метить, что многие лингвисты, как американские, так и европей­ские (например, К.Г. Крушельницкая, К. Боост, Д.Л. Болинджер, А.Г. Хэтчер, Д.С. Уорс и др.), значительно позднее пришедшие самостоятельно к тем же самым выводам, которые были сделаны Матезиусом еще в 30-е гг. и в начале 40-х гг., ничего или почти ничего не знали о достижениях Матезиуса в этой области, хотя одна из его работ по данной проблематике была опубликована на немецком языке еще при жизни ученого⁸. Что же касается изуче­ния несинтаксических уровней языка, то нельзя не заметить, что в этой области (особенно в морфологии) метод Матезиуса никогда не был разработан полностью и оставался весьма схематичным. (В морфологии имела хождение оригинальная, хотя и спорная кон-

⁶ Ср. также V. Mathesius, Zur Satzperspektive im modernen English,
«Archiv flir das Studium der neueren Sprachen und Literatur», 115, 1929,

S. 202 - 210. В работах некоторых американских ученых в последнее вре­мя вместо терминов «основа» (theme) и «ядро» (rheme) используются тер­мины «topic» и «comment».

⁷ См., в частности, F. D a n e s, К otazce pofadku slov v slovanskych jazy-
cich, SaS, 20, 1959, s.l - 10; M. D о k u 1 i I, F. D a n e S, К tzv. vyznamove a
mluvnicke stavb6 very, в кн.: «О vedeckem poznani soudobych jazyku»,
Praha, 1958, s. 231-246; K. Hausenblas, Syntakticka zavislost, zpusoby a
prostfedky jejiho vyjadfovani, «Bull.vSRJL», 2, 1958, s. 23 - 51; J. F i r b a s,
On the communicative value of the modern English finite verb, BSE, 3, 1961,
p.79 - 104; E. В e n e S, Die Verbstellung im Deutschen, von der Mittelungs-
perspektive her betrachtet, PP, 5, 1962, c.6 - 19; J. D u b s k y, L'inversion en
espagnol, SPFFBU, A 8, 1960, p.l 11 - 122; P. N о v a k, О prostfedcich aktu-
alniho 61enenf, AUC, 1959, «Philologica», 1, s. 9 - 15.

⁸ См. работу Матезиуса, упоминавшуюся выше в сн. 6.

цепция Б. Трнки .)

III. После второй мировой войны чешские лингвисты, осо­бенно ученые младшего поколения, были поставлены перед впол­не осознанной необходимостью разрабатывать методы структур­ной грамматики в первую очередь на материале чешского и сло­вацкого языков (хотя, если говорить честно, наиболее значитель­ные достижения в области структурной грамматики имели место для русского языка, данные которого успешно сопоставлялись с данными чешского или словацкого - это относится особенно к ана­лизу русского языка, произведенному А.В. Исаченко, а также к более практической русской грамматике, выполненной целым кол­лективом во главе с Б. Гавранком¹⁰.

Необходимость в разработке методов на материале чеш­ского и словацкого языков была тем более очевидна, что в боль­шинстве самых известных послевоенных грамматик этих языков не проводилась достаточно последовательно та концепция языка, согласно которой он понимался как система систем, хотя теоре­тически эта концепция для большинства авторов уже давно была само собой разумеющимся фактом". Однако провести последова­тельно эту концепцию тогда было практически невозможно, так как отсутствовали некоторые весьма необходимые для этого пред­посылки - а именно: монографические исследования некоторых частных проблем чешской или словацкой грамматики и в особен-

⁹ См. работу Б. Трнки «On structural morphology», в «Charisteria», Prague,
1932 [...] и его более позднюю работу «Morfologicke protiklady» в кн. «О
vedeckem poznani soudobychjazyku», s. 93 -104.

¹⁰ А.В. Исаченко, Грамматический строй русского языка в сопостав­
лении со словацким, Морфология, I, Братислава, 1954; II, 1960; В. Н a v -
ranek, О. LeSkan др., Pfiru6ni mluvnice ruStiny pro Cechy, Praha, 1960
- 1961.

¹¹ Fr. T г a v n i i e k, Mluvnice spisovne 6eStiny, Praha, 1948 - 1949 [см.
русск, перевод Ф. Травничек, Грамматика чешского литературного
языка, М., ИЛ, 1950]; В. Havranek-A. Jedlifika, Ceska mluvnice,
Praha, 1960; E. Pauliny - J. R u 2 i б k a - J. Stole, Slovenska gramati-
ka, изд. 4-e, Bratislava, 1963. Определение языка как системы систем вос­
ходит к В.В. Виноградову (хотя он использовал это в ином контексте). См.
отчет К. Горалека о лекции советского ученого, прочитанной в Праге в
1956 г. (SaS, 18, 1957, s. 98).

ности исследование тех отношений, которые существуют между уровнями языка, образующими отдельные подсистемы внутри сис­темы всего языка, рассматриваемого как целое.

О том, что эти задачи были поняты и проанализированы правильно, убедительно свидетельствуют чешские учебные грам­матики, разработанные в начале 50-х гг. под руководством Б. Гав-ранка (который при создании целой серии грамматик чешского языка еще в 30-е гг. старался опираться на структурный подход к языку), а также ряд коллективных трудов, рассчитанных на широ­кий круг читателей¹².

И все же систематическое описание чешского литератур­ного языка не могло осуществиться до тех пор, пока не было най­дено удовлетворительное решение ряда частных проблем. За по­следние полтора-два десятилетия опубликовано большое учисло весьма ценных работ именно такого рода. Этому вопросу посвя­щены, например (если назвать наудачу): интересная дискуссия по проблеме инфинитива в чешском и некоторых других языках¹³; детальный анализ системы видовых отношений в чешском языке и проблемы глагольной модальности¹⁴; изучение конструкций с при­глагольным родительным, решение других существенных вопро­сов чешской падежной системы¹⁵ и многое другое.

¹² В. Н a v r a n e k и др., Cesky jazyk, Praha, 1955 и далее. Чтобы соста­
вить представление о работах другого типа, см. коллективный труд «О
чешском языке для чехов», упоминавшийся выше (...). Книга была напи­
сана главным образом силами сотрудников Института чешского языка
Чехословацкой Академии наук.

¹³ Дискуссию открыл И. Полдауф («Infinitiv v angli6tine», CMF, 36, 1954,
s. 9 - 23), затем она была продолжена В. Скаличкой, К. Ф. Свободой и дру­
гими; словацкие проблемы того же характера разрабатывались в основ­
ном Й. Ружичкой («Skladba neurCitku v slovenskom jazyku», Bratislava,
1956).

¹⁴ См. особенно F. К о p e с n y, Slovesny vid v CeStine, Praha, 1962. Другие
значительные работы, опубликованные по той же тематике, принадлежат
А. Достцлу, И. Немцу и И. Полдауфу. О модальности в глаголе см. L' Du-
roviC, Modalnost'; lexikalno-syntakticke vyjadrovanie modalnych a hodnotia-
cich vzt'ahov v slovenCine a ruStine, Bratislava, 1956.

¹⁵ Ср. K. H a u s e n b 1 a s, Vyvoj pfedmetoveho genitivu v destine,. Praha,
1958.

Кроме того, необходимо отметить, что некоторые разделы грамматической системы языка были изучены самым систематиче­ским образом¹⁶ и что при анализе некоторых из них применялся метод, обеспечивший как всесторонний охват материала, так и высокий уровень методологии. Указывая на это, мы прежде всего имеем в виду систематический анализ чешского словообразования (один из томов на эту тему уже вышел из печати, а второй и третий будут опубликованы в течение ближайших двух лет) . Названная работа была подготовлена коллективом сотрудников Института чешского языка в Праге. Значение теории порождения слов М. До-кулила, изложение которой помещено в первом томе, выходит да­леко за узкие рамки чисто чешских лингвистических штудий. Данная теория, и это для нас очевидно, представляет собой первую успешную попытку дать такой анализ отдельной области языка, в ходе которого последовательно разграничивались бы синхрониче­ский и диахронический аспекты. Кроме того, указанная теория представляет собой первое систематическое описание чешской морфологии (в том смысле, как толковал этот термин КС. Тру­бецкой).

В процессе конкретных исследований выяснилось значи­тельное количество интересных фактов, характеризующих специи-фику взаимоотношений между элементами разных уровней языко­вой системы. За недостатком места приведем лишь один пример. Так, в чешском языке была установлена интересная зависимость между распространенностью глагольных конструкций (и соответ­ственно нераспространенностью именных), с одной стороны, и нелюбовью к употреблению пассивных и причастных конструкций - с другой¹⁸.

Зависимость эта тем более заслуживает внимания, что в

¹⁶ По этому поводу см. F. К о р е 6 п у, Zaklady ceske skladby, Praha, 1958.

¹⁷ «Tvofeni slov v CeStine», ч. I: M. D о k u 1 i 1, Teorie odvozovani slov,
Praha, 1962; ч. II: Odvozovani podstatnych jmen (в печати). Словацкое сло­
вообразование исследовал Й. Горецкш; см. J.Horecky, Slovotvorna su-
stava slovenciny, Bratislava, 1959.

¹⁸ Ср. J. V а с h e k, Some thoughts on the so-called complex condensation in
modern English, SPFFBU, A3, 1955, p. 63 - 77; J. H 1 a d k y, Remarks on
complex condensation phenomena in some English and Czech contexts, BSE,
3, 1961,p.lO5- 118.

современном английском языке (который во многих отношениях представляет собой прямую противоположность чешскому языку) относительно большая распространенность именных конструкций связана с пристрастием к употреблению пассивных и причастных конструкций (...). Соотношения такого рода рассматриваются пражскими учеными как свидетельство правильности взгляда на язык как на систему систем, все элементы которой связаны между собой. Особо нужно подчеркнуть тот факт, что такая взаимоза­висимость не ограничивается только элементами, принадлежащи­ми звуковому уровню, но может быть (пусть с несколько меньшей наглядностью) продемонстрирована и для всей системы языка в целом, включая также и грамматические уровни (то есть синтаксис и морфологию)*

IV. Необходимо заметить также, что концепция Пражской школы в основе своей была не только структуральной, но и функ­ционалистской. Данное обстоятельство неоднократно подчеркива­лось пражскими лингвистами¹⁹; в этой связи небезынтересно от­метить, что глава, посвященная принципам и достижениям Праж­ской школы, была названа В.А. Звегинцевым «Функциональная лингвистика»²⁰. Настаивая на определении «функциональный», пражские ученые хотели подчеркнуть этим то положение, что изу­чение системы языка может быть адекватным по отношению к фактам только в том случае, если анализ этих фактов проводится с ориентацией на их функции, особенно, конечно, с ориентацией на их коммуникативную функцию.

Анализ этот, естественно, не может проводиться иначе, чем путем сопоставления элементов звуковой формы языка и соответ­ственно их смыслового содержания. Пражские лингвисты убежде­ны в том, что только такой подход может обеспечить исследо­вателю возможность полностью охватить факты языка как систем­но организованного целого, во всех их аспектах и на всех языко­вых уровнях - от высшего до низшего (включая при этом и не

¹⁹ См., например, V. SkaliCka, Kodansky strukturalismus a prazska §kola,
SaS, 10, 1948, s.135 - 142. Русский перевод этой статьи приводится в кни­
ге В. А. Звегинцева «История языкознания XIX и XX веков в очерках и
извлечениях», ч. II, М., 1960, с. 92 - 99.

²⁰ Имеется в виду указанная в сн. 19 книга В.А. Звегинцева, с. 67 - 110.

I

всегда ясные факты стилистического уровня). Поскольку тесная связь звуковой формы и смыслового содержания составляет самую суть языка пренебрежение смысловой стороной так же губительно для языкового исследования, как и пренебрежение звуковой фор­мой, - оно просто уничтожает то, что делает язык языком²¹. Праж­ские лингвисты никогда не уставали подчеркивать и другое суще­ственное обстоятельство. Они считали, что неправомерно отожде­ствлять в лингвистике синхронию и статику. Члены Пражской школы, даже если и применяли систематический принцип описа­ния для изучения синхронного состояния того или иного языка, однако никогда не забывали о том, что всякий живой язык (конеч­но, не «мертвый» язык типа латыни или не искусственный язык типа эсперанто) всегда находится в движении, в «состоянии изме­нения»²². Отсюда вытекает одно важное обстоятельство, а именно: в каждом языке в любой момент его развития должны быть пред­ставлены как уже развившиеся элементы, так и, наоборот, элемен­ты, переживающие самое начало своего становления. Иными сло­вами, для всякого языка в любое время его существования харак­терно своего рода смешение структур, которое - если смотреть на него «извне» - может восприниматься как некий дефект данной языковой структуры. Таким образом, мы сталкиваемся здесь с фе­номеном, аналогичным тому, о котором говорилось в связи с дис­куссией о фонологических проблемах (...). Другими словами, здесь мы снова сталкиваемся с тем, что может быть названо «раз­мытыми» точками системы, которые в дальнейшем могут (но не обязательно должны) быть уничтожены на одном из позднейших этапов ее развития.

о Такой подход к фактам языка, наполняющим языковую систему, которая не является уравновешенной, сбалансированной

²¹ Это не означает, однако, что в чисто экспериментальных целях нельзя
было бы пренебречь одним из двух основных элементов языка. Но при
этом никак нельзя забывать, что результаты, полученные от такого экс­
перимента, не могут быть механически распространены на весь язык в
целом.

²² Наиболее отчетливо этот факт был сформулирован еще в 1931 г.

Р. Якобсоном (TCLP, 4, с. 264 и ел.); в дальнейшем (наряду с другими) -И. Вахеком в коллективном труде «О vedeckem poznani...» (см. об этом сн. 7), с. 63.

(поскольку ей свойственны дефекты внутри самой структуры), но только стремится к равновесию, отражен во многих работах праж­ских лингвистов. Цель таких работ - выяснить отдельные неясные факты в структуре чешского языка (...). Эти так называемые «раз­мытые» точки хотя, несомненно, и принадлежат структуре чеш­ского языка, однако обычно бывают расположены на периферии чешской языковой системы, и потому их позиция в данном языке никогда не бывает особенно стабильной²³. При этом необходимо заметить, что идея системности языка понимается многими совре­менными лингвистическими направлениями слишком узко, и по­этому в случае, когда в языковой системе отсутствует равновесие, сторонники этих направлений оказываются методологически бес­помощными. Говоря о дискуссии по проблемам фонологии, мы указывали, что Ч. Хоккетт отнюдь не игнорирует наличие подоб­ных недостатков «баланса системы» и идет даже дальше, объявляя существование этого недостатка одной из лингвистических уни­версалий. Но даже и этот ученый не осознает необходимости пой­ти еще дальше и поставить вопрос о том, каковы же причины от­сутствия этого баланса и как этот недостаток баланса может соче­таться с общим системным характером языка. Эта проблема была как будто достаточно осознана членами Лондонской группы лингвистов, в последние годы возглавляемой ДР. Фёрсом²⁴. И все же предлагаемое ими решение вряд ли может быть признано удо-

²³ На существование периферийных элементов в языковой структуре бы­
ло указано рядом пражских лингвистов, например К. Горалеком, (К. Н о -
г а 1 е k, Uvod do studia slovanskych jazyku, Praha, 1962, изд. 2-е, с 27 и
ел.) и особенно Фр. Данешем в докладе на симпозиуме «Знак и система
языка» («Zeichen und System der Sprache») в Эрфурте (см. труды симпо­
зиума, опубликованные под тем же названием, т. II, Берлин, 1962, с.62). О
конкретных периферийных явлениях в фонологической системе совре­
менного английского языка см. J. V а с h e k, On peripheral phonemes in
English, BSE, 4, 1964. Быть может, М. Докупил отнесся скептически к уни­
версальной ценности «бинарного принципа» в анализе морфологических
феноменов именно из-за этого тонкого свидетельства в пользу большей
структурной сложности системы языка (см. SaS, 19, 1958, s. 81-103).

²⁴ Более подробные сведения о деятельности этой группы см. в статье

Й. Вахека (J. V а с h e k, The London group of linguistics, SPFFBU, A 7, 1959, p.106- 119).

влетворительным. Оно гласит, что лондонские лингвисты находят необходимым расщеплять языковую систему на множество малых подсистем таким образом, что для любой позиции в слове может быть создана своя фонологическая система. Пражская группа в противоположность этому оказывается в состоянии примирить концепцию языка как незамкнутой в себе (то есть открытой) сис­темы с наличием внутри этой системы некоторого числа подсис­тем. Предполагается, как указывалось выше, что эти взаимодей­ствующие между собой подсистемы не только не уничтожают общего единства языковой системы, но, напротив, скорее подчер­кивают и укрепляют его.

V. Целью всего сказанного выше было упомянуть о неко­торых наиболее «прогрессивных» идеях «классического периода» Пражской лингвистической школы (главным образом периода 30-х гг.). Идеи эти должны были не только сохраниться, но и разви­ваться далее, что не обязывает, однако, к механическому восприя­тию всех положений, выдвинутых предвоенной пражской лингви­стикой. Если попытаться суммировать современную точку зрения чешских языковедов по этому вопросу, то можно сказать, что лингвистическая теория Пражской школы и практика довоенных лет все еще может являться мощным стимулом для современных; исследований по лингвистике, однако при этом концепция праж­цев не должна рассматриваться как совокупность некоторых догм, но скорее как показатель правильного методологического подхо­да²³. Вместе с тем, если современная пражская лингвистическая теория и не тождественна тому замкнутому множеству научных тезисов, которые были выдвинуты в предвоенные годы, то это, очевидно, потому, что члены Пражской школы никогда не игно­рируют успехов, достигнутых в настоящее время участниками других групп и лингвистических направлений, и никоим образом не отказываются улучшить результаты (...) за счет достижений,

²⁵ Ср. работу Б. Гавранка «Aktualni metodologicke problerny marxisticke ja-zykovedy», опубликованную в коллективном труде «Problemy marxisticke jazykovedy», Praha, 1962, s. 9 - 19 (особенно с. 19). Существует также ин­тересная попытка объединить подходы, принятые в Пражской и Копен­гагенской школах (см. О. L е § к а, А. К u r i m s к у, Theoreticke pred-poklady lingvisticke konfrontace, CR, 7, 1962, s. 214 - 221).

которых добились другие направления, если только окажется, что эти улучшения осуществимы и удобны. Более того, данное поло­жение справедливо и в отношении методов квантитативной и ма­тематической лингвистики, которая систематически разрабатыва­ется и успешно применяется к данным чешского языка не менее чем в трех исследовательских центрах, функционирующих в Праге" . В этой связи стоит упомянуть о том, что некоторые пред­ставители Пражской лингвистической школы действовали как пионеры квантитативного изучения языковых явлений еще в конце 20-х и начале 30-х гг. (в этой области работали В. Матезиус, Б. Трнка и позднее И. Крамский). Весьма симптоматично в этом смы­сле, что самый первый из пражских «Travaux...» уже включает ра­боту Матезиуса по квантитативной лингвистике²⁷.

Несколько менее ясны взаимоотношения между пражской концепцией языка и подходом к языку, разрабатываемым главным образом Н. Хомским. Этот метод поддерживается сторонниками того направления, которое обычно называется порождающей, или трансформационной, теорией грамматики (в дальнейшем мы бу­дем использовать только последний термин)ХПроблемы, с кото­рыми приходится при этом сталкиваться, слишком сложны, чтобы можно было на современном этапе ответить на этот вопрос ясно и недвусмысленно. Однако уже и сейчас можно вполне определенно высказаться по ряду проблем. Хотя данное Хомским определение

²⁶ Наряду с другими результатами, полученными в ходе этой работы, не­
обходимо упомянуть о подсчете энтропии в чешских текстах. Вычисле­
ния были проведены коллективом лингвистов во главе с Л. Долежелом в
Отделе математической лингвистики Института чешского языка в Праге;
данные опубликованы в SaS, 24, 1963, s.165 - 175. Другие два коллекти­
ва, также занимающиеся проблемами математической лингвистики, воз­
главляются П. Сгаллом (см., например, его статью «Pfevodni jazyk a teorie
gramatiky», SaS, 24, 1963, s. 114 - 128) и Л. Новаком (последняя группа
особенно много сделала в области машинного перевода с чешского язы­
ка).

²⁷ Ср. V. М a t h e s i u s, La structure phonologique du lexique du tcheque
moderne, TCLP, 1, 1929, p. 57 - 84. Из недавних публикаций на эту тему
особенного внимания заслуживает работа J. J е 11 n e k - J.V. В е б к а -
М. Т ё § i t е I о v a, Frekvence slov, slovnich druhu a tvaru v 6eskem jazyce,
Praha, 1961.

грамматики как совокупности правил, посредством которых из относительна небольшого числа «ядерных» предложений могут порождаться все допустимые предложения данного языка (и толь­ко такие предложения), кажется несколько узким и хотя Хомский как будто бы неоправданно устраняет ту сторону лингвистиче­ского исследования, которая связана с рассмотрением отдельных языковых единиц, за счет развития процессуального аспекта линг­вистики, все же нет сомнений в том, что трансформационный метод, проливающий новый свет на явления языка, может по пра­ву считаться весьма ценным. Одним из достоинств новой концеп­ции является то, что она никоим образом не игнорирует наличия внутренних связей, существующих между языковыми фактами, принадлежащими к разным уровням, и тем самым кончает с той «разобщенностью», которая явилась результатом применения мак­симы американских дескриптивистов о недопустимости «смеше­ния языковых уровней». Это говорит также и о том, что трансфор­мационная теория по-новому освещает проблемы лингвистики ре­чи (linguistique de la parole), сформулированной еще де Соссюром, который отнесся к ней с пренебрежением, как и лингвисты, при­шедшие вслед за ним²⁸.

Некоторые сомнения вызывает тезис трансформационной теории о том, что все закономерности языка могут быть последо­вательно аксиоматизированы и формализованы. Как настойчиво подчеркивал Н.Д. Андреев²⁹, а в нашей стране - И. Полдауф³⁰, тран­сформационная концепция не в состоянии подчинить себе не под­лежащий сомнению динамический характер языка. Иными слова­ми, те совокупности порождающих и трансформационных пра­вил, которые сформулированы Хомским и его последователями, оказываются способными к формализации (...) только таких отно­шений, которые имеют место в статических, неподвижных языко­вых структурах (и в этом отношении сами сторонники трансфор-

²⁸ Ср. V. S k a I i б к a, The need for a linguistics of «la parole», RLB, 1, 1948,
p. 21-38.

²⁹ N. D. A n d г е у е v, Models as a tool in the development of linguistic
theory, «Word», vol. 18, 1962, p. 186 -197 (особенно с. 197).

³⁰ J. P о 1 d a u f, Strukturalismus a americky descriptivismus, в кн.: «Problemy
marx. jazykovldy» (см. выше, сн. 25), s.79 - 110, особенно с. 103 и ел.

мационной теории открыто признают, что достигли того, что мо­жет быть названо лишь частичным успехом). Однако всякая разви­вающаяся языковая система - а такова, несомненно, система любо­го живого языка - оказывается весьма сложной для применения формализирующих и аксиоматизирующих правил. (...). .

VI. Для того чтобы сделать нашу исходную позицию более ясной, мы должны упомянуть об одном существенном обстоя­тельстве. Дело в том, что сказанное выше ни в коем случае не должно интерпретироваться как категорический отказ Пражской группы признать возможность языкового моделирования. (...).

И все же можно с уверенностью утверждать, что адекват­ной состоянию фактов является та языковая модель, которая спра­ведлива для всех основных лингвистических явлений, а не только для некоторых из них. (...).

В этой связи небезынтересно напомнить о том, что совсем недавно сама концепция языка, разработанная Пражской школой, была отнесена к одному из существующих видов лингвистических моделей. 'Рак квалифицирует ее Роман Якобсон, ученый, пожалуй, наиболее компетентный в том, чтобы судить о пражской лингви­стической концепции, поскольку он сам участвовал в ее создании. Якобсон говорит о том³¹, что концепция пражцев стремится к то­му, чтобы стать «телеологической моделью» («Means-Ends Mo­del»), то есть моделью, подчеркивающей функциональный аспект языковой системы. (...). Может быть, это и так, если использовать термины «модель» и «моделирование» в том широком смысле, как их теперь употребляют. (...). Но нужно заметить, что одна вещь здесь абсолютно очевидна, а именно: никакое структурное иссле­дование, действительно достойное этого имени, не вправе игнори­ровать функциональный и эволюционный аспекты языка, а также (вытекающие из них необходимее последствия (включая, в част­ности, и динамическую, не замкнутую природу языковой сис­темы).

И, наконец, заканчивая свой обзор, по необходимости

³¹ R. Jakobson, Efforts towards a means-ends model of language in interwar continental linguistics [см. русск, перев.: «Разработка целевой мо­дели языка в европейской лингвистике в период между двумя войнами», сб. «Новое в лингвистике», вып. IV, М., ИЛ, 1965, с.372 - 379].

столь схематичный и далеко не полный, мы все же отважимся сказать о том, что, может быть, именно это подчеркивание дина­мического характера языковой системы вместе с теми последст­виями, которые это имеет для методологической стороны исследо­вания, и оказалось тем, как будто бы весьма значительным вкладом, который был внесен Пражской школой, в ее современном виде, в общий контекст лингвистических исследований, ориенти­рующихся на структурную теорию, которые теперь столь пышно расцвели во многих странах мира.

ФР. ДАНЕШ, К. ГАУЗЕНБЛАС