Степени отверженности ребенка в семье

Благополучные семьи	Неблагополучные семьи
% совпавших черт	% отрицательных и нежелательных черт	% совпавших черт	% отрицательных и нежелательных черт
70,7
55,5	10,7	76,5
		75,7
		78,8
82,5		64,5
		55,8	57,9
	5,8	18,5
42,4			52,6
		12,5	40,0
65,7		28,5
Среднее 46,1	Среднее 12,7	Среднее 56,3	Среднее 75,4

Сравнительный анализ различий в процентном соотношении вы­деленных нежелательных и отрицательных качеств личности в двух выборках по t-критерию Стьюдента обнаружил наличие значимых раз­личий t = 2,4 при р = 0,05.

То есть родители в неблагополучных семьях при восприятии образа своего ребенка чаще используют отрицательные личностные характе­ристики, склонны замечать в первую очередь негативные особенности подростка, чем родители в благополучных семьях. При этом значимые различия в процентном соотношении совпавших черт между образом «Мой ребенок до рождения» и «Мой ребенок сейчас» в двух сравнива­емых выборках не были обнаружены.

Индивидуально-психологические особенности подростков диагно­стировались с использованием детского варианта теста Р. Кеттелла. Тест включает в себя анализ 11 шкал и позволяет судить о выраженности таких качеств, как экстраверсия, уверенность в себе, эмоциональная возбудимость, независимость, благоразумие, добросовестность, сме­лость, практичность, оптимизм, самоконтроль, невозмутимость.

Сравнительный анализ индивидуально-психологических особенно­стей подростков, осуществленный также с использованием t-критерия Стьюдента, в семьях с различной степенью отверженности детей об­наружил наличие значимых различий между двумя группами испыту­емых по следующим параметрам:

■ добросовестность (значение t = 2,2 при Р = 0,05);

■ оптимизм (значение t = 3,6 при Р = 0,001);

■ самоконтроль (значение t = 2,8 при Р = 0,01).

Из анализа полученных данных следует, что дети из благополучных семей характеризуются выраженностью таких качеств личности, как добросовестность, исполнительность и ответственность. При этом они более спокойны, оптимистичны, лучше социально адаптированы и Умеют контролировать свое поведение. Образ ребенка в этих семьях строится при использовании положительных оценочных суждений, что говорит об эмоциональном принятии родителями образа своего ребен­ка и как следствие о выраженности позитивной установки при воспри­ятии личности и поведения подростка.

В неблагополучных семьях обнаружен достаточно высокий показа­тель степени отверженности ребенка родителями. Образ ребенка стро­ится, в основном, при использовании отрицательных личностных ха­рактеристик (процентное соотношение нежелательных черт личности значимо превышает данный показатель в сравниваемой выборке по '"Критерию Стьюдента). Этот факт может служить доказательством наличия в этих семьях отрицательной установки при восприятии своего" ребенка. В подобных семьях у подростков становятся более выражен­ными такие качества, как безответственность, низкая социальная при­способленность, пессимизм, эмоциональная возбудимость, неуме­ние контролировать свои поступки и поведение.

Выводы:

1. В ходе исследования гипотеза о наличии значимых различий в восприятии образа ребенка в благополучных и неблагополучных се­мьях подтвердилась.

2. Обнаружены существенные различия в индивидуально-психоло­гических особенностях личности подростка в зависимости от степени отверженности в семье.

2.3. ЭТНИЧЕСКИЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ ВАРИАТИВНОСТИ СТРУКТУР

ИНТЕГРАЛЬНОЙ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ

2.3.1. СТРУКТУРА ИНТЕГРАЛЬНОЙ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ У СТУДЕНТОВ РАЗЛИЧНЫХ ЭТНИЧЕСКИХ ГРУПП

Процессы демократизации, происходящие в нашей стране, требу­ют учета роли этнических особенностей, которые обнаруживают себя именно в деятельности, поступках, поведении людей. Об этом говори­ли В. С. Агеев, А. К. Толмачева, Г. Б. Старовойтова, С. К. Смирнов; и др. В этой связи важное значение имеет изучение тех стереотипизированных внешних проявлений психической деятельности, которые на­ходят выражение в наборе традиционных, национально-своеобразных форм выражения эмоций, манеры поведения и т. п. Они являются од­ним из средств идентификации индивидов с данной этнической общ­ностью (Ю. В. Павличенко, 1995).

Большинство отечественных исследователей — С. У. Арутюнян, М. С. Джунусов, Н. Д. Джандильдин, В. Я. Разов — и зарубежных — X. Дейкер, Н. Фрайда и др. — исходят из того, что люди, принадлежа­щие к одной этнической общности, или нации, обладают особенностя­ми, типичными для всех представителей данной этнической общности и нетипичными для представителей другой.

В этнологической науке, начиная с 1950-х годов, этническое само­сознание представляется как осознание людьми своей принадлежнос­ти к определенной этнической общности (В. Ю. Хотинец, 2000).

«Этническое самосознание есть относительно устойчивая система осознанных представлений и оценок, реально существующих этнодифференцирующих и этноинтегрирующих компонентов жизнедеятель­ности этноса. В итоге формирования данной системы человек осознает себя в качестве представителя этнической общности» (В. Ю. Хотинец, 2000, с. 88).

Структура этнического самосознания в целом включает:

1) осознание особенностей этнической культуры своей этнической общности;

2) осознание психологических особенностей своей этнической

общности;

3) осознание тождественности со своей этнической общностью;

4) осознание собственных этнопсихологических особенностей;

5) осознание себя субъектом этнической общности;

6) социально-нравственную самооценку этничности.

Этническая картина мира строится на основе субъективной систе­мы значений. К проблеме формирования значений в этническом са­мосознании обращались многие исследователи.

Г. Г. Шпет считает, что в разнообразных формах выражения, в словах, рисунке, костюме, в учреждениях, актах, документах — словом, во всем, что мы называем «продуктами культуры», следует различать некое пред­метное содержание как действительное значение. Второй порядок значе­ний составляет переживание социальных событий как непосредственный ряд реакций на них. Как бы ни отличались друг от друга реакции наблю­дателей на определенное событие, они имеют много общего. Это общее составляется по признакам, принадлежащим разным индивидам, но по отношению к данной области событий — языковой, религиозной, поли­тической и т. д. — каждый из них является представителем всей реагиру­ющей группы. И каждый отражает в себе коллективность самой группы, так как с каждым ее членом он находится в более или менее близком кон­такте, испытывает на себе его влияние, внушение, подражает ему, сочув­ствует и т. д. Кроме того, каждый член группы является носителем «ду­ховной коллективности», то есть традиций, которые тоже можно рассматривать как систему духовных сил, определяющих настоящие пе­реживания, впечатления и реакции индивида (В. Ю. Хотинец, 2000).

Таким образом, под значениями первого порядка Г. Г. Шпет пони­мал действительное значение материально «овеществленного» содержа­ния этнической жизнедеятельности людей, то есть этнические значения. Значения второго порядка — это эмоционально-оценочное отношение к носителям этнических значений, то есть привнесение смысла.

В. С. Мухина считает, что современный исследователь должен учи­тывать особенности этнического самосознания в период формирова­ния значений и смыслов неизменно употребляемых ключевых слов. Этнопсихологические разработки показывают, что родовая культура; имеет идентичные значения и смыслы, отражающие самосознание людей на одном и том же этапе исторического развития. Фактор гео­графии не имеет значения. Природа лишь конкретизирует содержание психологически ориентированных значений и смыслов, единооб­разных для родовых культур. Новый этап развития этноса сохраняет языковые оболочки употребляемых «судьбоносных» понятий. Время трансформирует значения и смыслы в этническом самосознании. Од­нако в бессознательной сфере этносов сохраняются эмоционально-оценочные стереотипы реагирования на значения и смыслы ключе­вых понятий (В. С. Мухина, 1994).

Таким образом, этническое самосознание можно рассматривать как систему осознанных представлений (значений) и оценок (смыслов) этнодифференцирующих и этноинтегрирующих признаков (компонентов) этнокультурного мира. То есть этническое самосознание — это образо­вание этнических значений и смыслов, реально существующих объектов этнокультурного мира в их взаимоотношении и взаимодействии.

По мнению К. С. Кона, раскрыть психологию народа — значит рас­крыть его наиболее существенные черты. Но ни одна из этих черт, взя­тая в отдельности, не является и не может быть абсолютно уникальна. Уникальна структура психических особенностей нации. Сравнение проводится главным образом по степени выраженности тех или иных общих черт и качеств.

Этнопсихологический аспект изучения индивидуальности законо­мерным образом ставит проблему изучения дифферинциально-психологических характеристик различных этносов в сравнительно-сопо­ставимом плане. Задача, которая стоит перед этнопсихологией, — определить, почему имеются различия в психологических особеннос­тях представителей различных этносов, какие факторы оказывают вли­яние на проявление у них тех или иных свойств. Существенная тенден­ция нашего времени — стремление к целостному, интегральному, междисциплинарному исследованию человеческой индивидуальности.

Особое значение и определяющую роль играют знания и учет этни­ческих особенностей в педагогическом процессе. Глубокое понимание местных условий, творческое использование элементов традиционной народной педагогики раскрывают перед преподавателями дополни­тельные возможности в плане воспитательного воздействия.

Г. Н. Волков впервые в педагогической литературе применил тер­мин «этнопедагогика», определив ее как науку об опыте народных масс по воспитанию подрастающего поколения, об их педагогических воз­зрениях, науку о педагогике быта, о педагогике семьи, племени, на­родности, нации. Этнопедагогика исследует особенности националь­ного характера, сложившегося под влиянием исторических условий. При рассмотрении опыта народного воспитания нельзя не отметить в нем кажущуюся суровость, архаичную приближенность к условиям жизни, климата, места проживания. Однако такая суровость, неотвра­тимость требований, с самого раннего детства формировала необхо­димые знания и умения.

Исследования Н. П. Дубинина, К. Б. Булаевой, С. А. Исайчева вы­явили различия в генетической структуре различных популяций в Да­гестане. На основании данных А. П. Оконешниковой, Н. С. Копейной, О. Н. Птициной, Л. И. Павловой можно утверждать, что имеются раз­личия в авто- и гетеростереотипах, мотивационной сфере у представи­телей различных этнических групп. В ряде исследований зарубежных ученых — И. Кузумано, Ш. Робинсон, Ф. Моруока, П. Баррет, Г. Таджфел — также указывается на некоторые различия в проявлении свойств индивидуальности между исследуемыми этносами (Ю. В. Павличенко, 1995, с. 12).

С позиций интегративного подхода представители определенного этноса должны характеризоваться не столько уровнем психофизиоло­гических, психических и социальных особенностей, сколько специ­фикой их взаимосвязи и взаимообусловленности в условиях реальной действительности.

В работе Ю. В. Павличенко представители исследуемых этничес­ких групп рассматриваются с позиций теории интегральной индиви­дуальности (В. С. Мерлин), то есть в основе лежат взаимосвязи свойств, относящихся к разным уровням интегральной индивидуальности: нейродинамическому, психодинамическому, личностному и социально-психологическому. При изучении взаимосвязей между свойствами ин­дивидуальности, которые относятся к различным иерархическим Уровням, логично ставится проблема определения общего и особенного в исследуемых этнических группах и выяснение того, как структура Интегральной индивидуальности изменяется и развивается в каждой эт­нической группе за время обучения в многонациональном коллективе.

Экспериментальное исследование проводилось на базе Карачаево-Черкесского государственного педагогического университета. Всего в эксперименте приняло участие 94 человека (выборка только мужская).

Из них 34 человека составили первую группу, 36 — вторую и 24 — третью. Возраст испытуемых на первом курсе варьировался от 17 лет доя 21 года, на четвертом — от 21 до 25 дет. Выборка во всех этнических группах была "чистой", то есть из исследования исключались лица, родители которых представляли разные этнические группы. Исследова­ние началось в 1988 году. С этими же студентами было проведено исследование на выпускном курсе в 1992 году.

Изучались индивидуальные свойства четырех уровней интеграль­ной индивидуальности: нейродинамического, психодинамического, личностного и социально-психологического.

Свойства нейродинамического уровня — сила процесса возбуждения, торможения и подвижность нервных процессов — диагностировались по опроснику Я. Стреляу.

На психодинамическом уровне исследовались свойства темпера­мента по показателям опросника структуры темперамента, разработайного В. М. Русаловым.

Для исследования свойств личностного уровня применялись: а) оп­росник, разработанный В. М. Мельниковым и Л. Т. Ямпольским; б) ме­тодика В. Смекала и В. Кучера; в) опросник С. А. Будасси.

Социально-психологический уровень представлен измерением уровня субъективного контроля (УСК) по методике, предложенной Е. 3. Бажиным, Е. А. Голыкиной, А. К. Эткиндом.

Всего было рассмотрено 50 показателей.

Результаты исследования обработаны различными методами мате­матической статистики: вычисление средних значений, сравнение средних величин по критерию Стьюдента, вычисление коэффициента корреляций, факторный анализ по методу главных компонент.

Результаты экспериментального исследования интегральной индивидуальности студентов различных этнических групп

Сопоставление студентов различных этнических групп по t-критерию Стьюдента производилось по всем 4 уровням интегральной ин­дивидуальности (ИИ). Всего произведено 150 сопоставлений. Это осу­ществлялось с целью установления общего и особенного в структурах ИИ студентов различных этнических групп.

По показателям нейродинамики (9 сопоставлений) между сравни­ваемыми выборками студентов статистически значимых различий не обнаружено.

По показателям психодинамики из 24 сопоставлений лишь в одном случае зарегистрировано статистически значимое различие между второй и третьей выборкой по социальной пластичности, что соста­вило 4,2%. Представители третьей выборки на 5% уровне значимости более пластичны, чем второй.

На личностном уровне из 96 сопоставлений статистически значи­мые различия зафиксированы в двух случаях (11,4%). Большая часть различий наблюдается между второй и третьей выборкой (6 сопостав­лений). У студентов второй группы более выражены психотизм, об­щая активность, женственность, направленность на себя, справедли­вость, но меньше способности к творчеству, чем у третьей группы испытуемых. В двух случаях зафиксированы различия между первой и третьей: в первой выше показатель направленности на себя и показа­тель профессионально-педагогической компетенции; в трех случаях статистически значимые различия наблюдаются между первой выбор­кой и второй: у первых преобладает способность к творчеству, у вто­рых — совестливость и справедливость.

По показателям социально-психологического уровня из 21 сопос­тавления статистически значимых различий между представителями этнических групп не установлено. Следовательно, в структурах ИИ у студентов 1-го курса различных этнических групп особенное по отдель­ным уровням составляет 8 %, общее — 92%.

Проведенный корреляционный и факторный анализ позволил го­ворить том, что характеристика студентов различных этнических групп на всех этапах обучения по отдельным уровням ИИ и их взаимосвязи по интраэтническим и интерэтническим параметрам не совпадает, то есть структура ИИ в исследуемых этногруппах различна.

Экспериментально доказано, что структура ИИ у студентов иссле­дуемых этнических групп имеет как общее, так и особенное для каж­дого этноса.

Чем выше ступень обучения в вузе, тем больше общего и меньше особенного по отдельным уровням ИИ у студентов различных этни­ческих групп в отдельности. И наоборот, по критерию взаимосвязи четырех уровней ИИ у студентов различных этнических групп порознь в значительной степени превалирует особенное, чем общее.

Изменения, происходящие в структурах ИИ этногрупп в процессе обучения, зависят не столько от генетически обусловленных факторов, сколько от личностных и социально-психологических. Это подтверж­дается тем, что данные лонгитюда зафиксировали существенные из­менения в корреляционных связях на личностном и социально-пси­хологическом уровнях ИИ за период обучения студентов с 1 по 4 курсов всех этнических группах.

РАЗДЕЛ 3

ОСОБЕННОСТИ СТРУКТУР ИНТЕГРАЛЬНОЙ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ «ВНУТРЕННЕЙ» ДЕТЕРМИНАЦИИ

3.1. ВЗАИМОСВЯЗЬ ИНДИВИДУАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ И МОТИВАЦИОННОЙ СФЕРЫ ЛИЧНОСТИ В СТУДЕНЧЕСКОМ ВОЗРАСТЕ

Проблема исследования мотивации в современной психологии весь­ма актуальна. Работы В. Г. Асеева, В. К. Вилюнаса, Л. С. Выготского, К. Левина, А. Н. Леонтьева, М. Ш. Магомед-Эминова, А. Маслоу, В. С. Мерлина, С. Л. Рубинштейна, Б. А. Сосновского, Д. Н. Узнадзе, X. Хекхаузена, П. М. Якобсона позволили определить основные меха­низмы функционирования мотивации человека.

В отечественной психологии большое внимание уделяется пробле­ме детерминированности деятельности субъекта. Сознанию отводит­ся регулирующая роль, а деятельность рассматривается как условие формирования сознания. Включение сознания в детерминацию чело­веческой деятельности порождает специфический тип детерминации. «Детерминация через мотивацию — это детерминация через значи­мость явлений для человека» (С. Л. Рубинштейн, 1999, с. 468). Ядро субъекта составляют осознанные побуждения — мотивы сознательных действий.

Включение сознания в качестве компонента в детерминацию чело­веческой деятельности позволило говорить о мотивации целенаправ­ленной деятельности.

Наибольшую разработку в исследование мотивационной сферы личности внес А. Н. Леонтьев. В качестве механизма осознания моти­ва он рассматривал процесс смыслообразования, выступающий как специфически-мотивационная форма отражения реальности. В каче­стве «мотивационной составляющей» сознания рассматривался «лич­ностный смысл», с помощью которого в сознании отражаются мотивационные процессы личности. Были расширены функции мотивации, Добавлена смыслообразующая функция, которая состоит в оценке жизненных обстоятельств и действий личности в рамках этих обстоя­тельств (А. Н. Леонтьев, 1977).

Не менее важна и проблема овладения человеком своим поведением. Проблема мотивации как детерминации деятельности и проблема волевой регуляции взаимопереплетены. Специфическим для человека является овладение своими психическими процессами, а через них — доведением при помощи внешних стимулов — средств. При этом нейтральным стимулам придается сила мотивов. Человек с помощью сознания (мышления) может активно искать стимулы, которые могут преобразовываться в системе действующей личности в мотивы ее поведения и вызывать соответствующие действия. Человек на высших уровнях организации своей деятельности осуществляет «самомотивацию» деятельности (Л. С. Выготский, 2000).

В. Н. Мясищев трактовал волевые процессы, раскрывая в них не­которые аспекты динамики мотивации. Волевые процессы он рассмат­ривал как способ реализации потребностей. В структуре волевого акта, по его мнению, мотивы выступают как основания действий и являются отношением к объекту действия (В. Н. Мясищев, 1949).

Д. Н. Узнадзе анализировал волевые процессы, используя понятие установки, мотивов и мотивации. Функция мотивации — выбор установки (Д. Н. Узнадзе, 1966).

На современном этапе развития проблемы мотивации в отечествен­ной психологии разработана системно-динамическая модель мотива­ции М. Ш. Магомед-Эминовым. Данная модель позволяет описать специфику процессуального развития мотивации (И. А. Васильев, М. Ш. Магомед-Эминов, 1991).М. Ш. Магомед-Эминов, различая статическое и динамическое рассмотрение мотивации, считает недостаточным изучение мотивационных переменных только в плане структурного анализа дея­тельности и полагает, что требуется и функциональный анализ про­цессов мотивации в ходе осуществления конкретной деятельности субъектом в актуальной ситуации. При структурном анализе дея­тельности, по его мнению, достаточно рассматривать деятельность относительно отдельно взятого мотива. При динамическом анализе деятельности ее необходимо рассматривать, уже не соотнося с мо­тивом, а соотнося с мотивацией, детерминирующей и регулирую­щей деятельность. «В связи с тем, что деятельность является моляр­ной неаддитивной целостной системой и осуществляется одновременно на всех уровнях, мотивационные процессы не при­вязаны лишь к началу деятельности» (И. А. Васильев, М. Ш. Маго­мед-Эминов, 1991, с. 89).

В системно-динамические проблемы мотивации человеческого по­ведения включен анализ процессов, структур и факторов:

■ побуждающих, инициирующих деятельность;

■ направляющих деятельность и действие (определяющих селек­тивность мотивации, выбор целей, действий и средств, постанов­ку целей);

■ поддерживающих (регулирующих, контролирующих реализацию поставленного намерения и выполнения соответствующего ему действия);

■ прерывающих деятельность (при достижении цели и реализации мотива или при невозможности ее достигнуть);

■ переключающих одно действие на другое при возникновении препятствия (И. А.Васильев, М. Ш. Магомед-Эминов, 1991).

Мотивация в системно-динамической модели рассматривается как один из видов психической регуляции, которая управляет и организу­ет деятельность, интегрирует побуждения в целостное мотивационное побуждение. Мотивация представляется сложной системой, которую необходимо анализировать на всех этапах деятельности.

На сегодня область мотивации достижения является наиболее раз­работанной, и именно в ней развиты формализованные модели моти­вации.

Мотивация достижения успеха — стремление к улучшению резуль­татов, неудовлетворенность достигнутым, настойчивость в достижении своих целей, стремление добиться своего во что бы то ни стало — яв­ляется одним из важнейших свойств личности, оказывающих влияние на всю жизнедеятельность человека.

Дж. Аткйнсон разработал теорию мотивации достижения успеха, согласно которой мотив достижения успеха связан с уровнем трудно­сти задач. Им было доказано, что задачи средней субъективной труд­ности будут предпочитаться при условии, что мотив успеха сильнее, чем мотив избегания неудач. Модель предсказывает также быстрое нарастание предпочтения к заданиям средней субъективной трудно­сти при увеличении мотива достижения успеха по сравнению с моти­вом избегания неудач. У неуспешно мотивированных личностей мак­симум избегательной тенденции получается в задачах средней трудности (И. А. Васильев, М. Ш. Магомед-Эминов, 1991).

Мотив достижения определяется как способность переживать гор­дость за собственное трудолюбие. Из этого следует, что степень, в ко­торой побуждается тенденция достижения, зависит от степени пере­живаемой ответственности за результаты своих действий. Если мотив Достижения понимается как стремление проявить, возможно, более высокую степень собственных способностей и усилий, то цель может быть достигнута тем скорее, чем однозначнее успех рассматривается ^Как результат собственных усилий по достижению. Таким образом, Восприятие собственной ответственности — составная часть мотива достижения успеха.

Согласно Н. Фитеру, мотивация достижения успеха, соответствен­но избегания неудач, взвешивается с актуально переживаемой самоот­ветственностью. В этой модели мотивация успеха возрастает с уров­нем трудности задач тем быстрее, чем больше личность чувствует себя ответственной за результат достижения (И. А. Васильев, М. Ш. Маго-1 мед-Эминов, 1991).

Вайнер разработал теорию каузальной атрибуции мотивации дос­тижения. Он создал классификацию факторов, которые, по его мне­нию, являются важными опосредующими величинами в процессе мо­тивации: собственная способность, трудность задачи, усилие, случай. Далее Вайнер предположил, что есть тесная связь между каузальной интерпретацией успеха и неуспеха и направленностью мотива. Экспе­риментально им было доказано, что люди с мотивом стремления к ycпеху сильнее приписывали успех внутренним каузальным факторам (способности), чем люди с мотивом избегания неудач. Успешно моти­вированные личности хорошие достижения приписывали собственной] способности, а плохие достижения — малому усилию (И. А. Васильев, М. Ш. Магомед-Эминов, 1991).

Для изучения влияния мотивации на структурирование индивиду­альности были использованы следующие методы:

■ методика диагностики выраженности мотивации к достижению успеха Т. Элерса;

■ опросник структуры темперамента В. М. Русалова;

■ методика диагностики межличностных отношений Т. Лири.

В исследовании принимали участие студенты 2—4 курсов Ставрополь­ского государственного университета, отделения психологии и студенты 2 курса Южно-Российского гуманитарного института отделения психо­логии, в возрасте 18—21 года. Выборку составили испытуемые в количе­стве 90 человек. Эксперимент проводился в ноябре 2001 — марте 2002 года.

В ходе исследования решалась задача изучения влияния мотивации к избеганию неудач и мотивации одобрения на особенности индиви­дуальности на различных уровнях:

■ на уровне целостной индивидуальности (факторная структура; характер межуровневых связей). Для этого использовался фак­торный анализ;

■ на отдельном уровне (индивида, личности, метаиндивидуальности), то есть уровневые интегральные свойства. Использовался одноуровневый корреляционный анализ;

■ на уровне частных функций и процессов (свойства компонентов индивидуальной структуры).