From cognitive psychology to psychology of subject 1 страница

SOCIO-PSYCHOLOGICAL ANALYSIS OF EXECUTIVE ACTIVITY

A. L. ZHURAVLEV

A. L. ZHURAVLEV, Corresponding Member of RAE, professor, head of Psychological Institute of RAS, Moscow

New interpretation of executive activity (or execution) and its subject are stated. Sociopsychological properties of director's instructions and commissions execution are marked out and described, the procedure of their evaluation is proposed. Based on the intensity profile of the marked properties the typology of executive activity composed of seven main types of executors was worked out. As a result of research practice ways of corresponding executive types' interpretation are elaborated. The main factors of executive activity psychological types forming were analyzed. In the upshot it is proposed along with psychology of management and managers to introduce psychology of execution and executors as an independent part in the structure of organizational psychology.

Key words: managerial interaction, executive activity, sociopsychological properties of executors, types and factors of execution, leadership style.

стр. 16

ОТ КОГНИТИВНОЙ ПСИХОЛОГИИ К ПСИХОЛОГИИ СУБЪЕКТА

Автор: Е. А. СЕРГИЕНКО

ОТ КОГНИТИВНОЙ ПСИХОЛОГИИ К ПСИХОЛОГИИ СУБЪЕКТА¹

Е. А. СЕРГИЕНКО, доктор психологических наук, профессор, заведующая лабораторией психологии развития Института психологии РАН, Москва

Статья посвящена теоретико-экспериментальному обобщению научных работ лаборатории психологии развития. Аргументируется возможность разработки системно-субъектного подхода на основе традиций системного подхода в психологии (Б. Ф. Ломов) и субъектно-деятельностного подхода (А. В. Брушлинский). Представлены варианты решения проблемных моментов психологии субъекта с позиций такого интегративного подхода и приведены конкретные экспериментальные работы сотрудников лаборатории в данном направлении.

Ключевые слова: психология субъекта, системная организация, психология развития, принцип развития, уровни организации субъектности.

В статье подводятся некоторые самые последние итоги работы лаборатории психологии развития, которая получила такое название совсем недавно, и намечаются ее перспективы. Изменение прежнего названия - лаборатория когнитивной психологии - объясняется несколькими обстоятельствами: естественными процессами дифференциации реализуемых работ; процессами реорганизации, проходящими в Институте; становлением теоретических позиций и их воплощением в экспериментальных исследованиях. Таким образом, в изменении названия отражен факт перемен, происходящих в научных поисках лаборатории, и ее дифференциация. Внутренняя логика развития этих поисков привела к смещению фактически проводимых работ в большей степени к психологии развития. Причины смены исследовательской направленности имеют и глубинный характер. Взаимопроникновение разных парадигм, осознание единого предмета в изучении человека способствуют не только росту междисциплинарных исследований, но и становлению единой психологической науки (эту идею проводил в своих работах Б. Г. Ананьев).

Для психологической науки целостным подходом к исследованию человека может стать психология субъекта. Именно в субъекте как единой метасистеме представлена психика в единстве ее организации, объединены естественно-научные и гуманистические парадигмы исследования человека, универсальное и уникальное. Именно в субъекте раскрывается индивидуальность человека, его темперамент, характер, личность. Не надо доказывать, что одним из самых плодотворных методов изучения закономерностей психической организации является реализация принципа развития. Изучение развития системной организации субъекта, его детерминант и эволюции в онтогенезе позволит перейти к интегративному, целостному анализу психики человека.

Проблема субъекта - одна из ключевых как в западной, так и российской психологической науке. Л. И. Анцыферова отмечает, что "в западной психологии, в теориях личности, построенных на основе психоаналитической практики (А. Адлер, А. Маслоу, К. Роджерс, К. Юнг, К. Хорни и др.), понятие "субъект" занимает одно из центральных мест. Оно обозначает способности человека быть инициирующим началом, первопричиной своих взаимодействий с миром, с обществом; быть творцом своей жизни; создавать условия своего развития; преодолевать деформации собственной личности и т.д." [3, с. 29 - 30].

В российской психологической науке категория субъекта сейчас играет системообразующую роль и привлекает внимание многих ученых. Не удивительно, что в течение последнего десятилетия проблема субъекта обсуждалась на конференциях, в статьях, монографиях, диссертациях, учебных пособиях. Результаты научных исследований свидетельствуют о том, что за последние 10 - 15 лет благодаря неустанным, целенаправленным усилиям А. В. Брушлинского в отечественной психологии сформировалась новая область психологических исследований - психология субъекта. В психологии субъекта представлена история главных проблем психологической науки двадцатого столетия: соотношения биологического и социального, сознательного и бессознательного, внешних причин и внутренних условий в детерминации психики. Однако данное направление разработано лишь в самом общем виде и

¹ Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (грант N 05-06-06469а).

стр. 17

нуждается в детальном теоретико-экспериментальном обосновании. А. В. Брушлинский отмечал, что "путь от несубъектной психологии к субъектной очень труден" [5, с. 158].

Выделю, на мой взгляд, наиболее важные из них и попытаюсь предложить возможные решения дискуссионных вопросов психологии субъекта. Две идеи данного подхода имеют принципиальное значение для развития психологии.

Первое положение связано с возможностью объединения субъектно-деятельностного и системного подходов. Подобное объединение двух парадигм возможно, если центром концептуальной схемы психологии является человек как субъект - стержень психической организации. Именно субъект на каждом этапе своего развития выступает носителем определенной системности, раскрывающейся во взаимодействии с миром, и становится системообразующим фактором, созидая собственную сложную многоуровневую систему психической организации. Принцип системного подхода предполагает самоорганизацию психики человека, уровнями которой являются этапы его развития. Объединение системного и субъектно-деятельностного подходов позволяет исследователям сделать шаг на пути к пониманию человека как реального, сложного субъекта собственного развития, собственной деятельности и жизни при условии изучения системных механизмов его психической организации.

Второе положение психологии субъекта, важное для перспектив развития психологической науки, состоит в единстве рассмотрения индивидуального и универсального в человеке. Традиционным для психологии остается изучение его характеристик как индивида (в смысле его принадлежности к человеческому виду) и индивидуальных особенностей человека (в смысле его отличий от других представителей человечества). Однако современные тенденции развития психологии остро ставят вопрос о разработке единого подхода к изучению человека, обладающего как универсальными, так и особенными чертами в организации психики.

Вопрос о критериях субъекта остается принципиальным в психологии субъекта. Не останавливаясь на истории этого вопроса, предлагаю решение, которое является существенным для обоснования темы научных поисков лаборатории: критерий субъекта может быть только уровневым. Это положение я попыталась обосновать в недавно сформулированных представлениях о возможности выделения уровней становления протосубъектности, уровня агента и наивного субъекта (см., например, [25 - 28]). С позиций такого подхода критерии субъекта, выделенные другими авторами, не являются противоречивыми, а относятся к разным уровням психической организации субъекта. Так, в понимании Б. Г. Ананьева человек как субъект деятельности - это определенный этап человеческого развития, предполагающий формирование психических свойств и механизмов в процессе профессиональной (производственной) деятельности. В работах К. А. Абульхановой-Славской в качестве критерия субъекта выступает способность разрешать противоречия; без этой способности личность не становится субъектом или утрачивает его статус. Субъект, по определению К. А. Абульхановой, есть гармоничная, самореализующаяся личность, достигшая вершины в иерархическом развитии, что обозначает акмеологический критерий [1,2]. Разрабатывая психологию субъекта, В. В. Знаков пишет об эксзистенциальном поиске смысла жизни [12, 14]. Представляется, что все названные авторы говорят о субъекте, достигшем вершинных уровней своего развития. Здесь принципиальным является вопрос о соотношении понятий "субъект" и "личность". Уходя от детального обсуждения данного вопроса, предлагаю следующее гипотетическое решение. Личность (персона) - это стержневая структура субъекта, задающая общее направление самоорганизации и саморазвития. Метафорически это соотношение можно представить в виде командного и исполнительного звеньев. Личность устанавливает направление движения, а субъект - конкретно реализует его через координацию выбора целей и ресурсов индивидуальности человека. В этом случае человек будет осуществлять зрелые формы поведения в зависимости от степени согласованности в развитии континуума "субъект-личность". В этом процессе познание Себя я Другого занимает определяющее место, но может существовать и в недифференцированной (интуитивной) форме. Модель психического как модель внутреннего мира человека, определяемая векторами Я-Другой, выступает как когнитивная основа субъектности человека, реализующая генеральную линию личностного развития [27, 28].

Одной из важнейших задач в развитии ядра личности является выделение Себя из среды. В самом начале жизни человек способен получать информацию (например, через оптический поток), с помощью которой он определяет свое непосредственное положение и изменения в среде. Можно предположить, что первым представлением о Себе является Экологическое Я, воспринимаемое относительно физического окружения. Экологическое Я образуется спонтанно с самого рождения и активно функционирует как составная часть Я-концепции на протяжении всей жизни, изменяясь и развиваясь [24, 26, 28, 34].

Другая важнейшая задача в развитии Я-концепции - установление эквивалентности Я-Дру-гой. Этот тип представлений о Себе может быть обозначен как Я-интерперсональное. Оно появ-

стр. 18

ляется также у самых маленьких младенцев через видоспецифические сигналы о взаимоотношениях: Я - индивид, который участвует в человеческих обменах. В эту праформу Я-интерперсонального не входят культурные установки и тонкие аспекты интерперсональных отношений. Такой тип представлений также складывается непосредственно. Люди часто взаимодействуют прямо, "лицом к лицу", средствами, присущими человеческому виду. Телесные контакты, обмен взглядами, жестами или ответными вокализациями как виды взаимодействия воспринимаются непосредственно и не требуют специальной осознанной интерпретации. Они составляют арсенал невербальной коммуникации, на которой строятся интерсубъективные циклы взаимодействия. Интерперсональное восприятие функционирует от рождения. Два типа ранних форм структуры Я (экологическое и интерперсональное) являются двумя аспектами взаимодействия с миром. Я-экологическое описывает системы Я - физический мир, Я-интерперсональное - Я - социальный мир. Развитие данных личностных образований направляет становление базовых уровней протосубъектности: "первичной" и "вторичной". Как две составляющие ядра личности на первом году жизни они могут развиваться относительно независимо, что дает возможность только выделить Себя из окружения (физической и социальной среды). Это протоуровень становления "первичной субъектности". Однако взаимодействие и интеграция экологического и Я-интерперсонального необходимо для возникновения следующего уровня протосубъектности - "вторичной интерсубъектности", который предполагает "треугольные отношения", включающие и объект и индивида. Дети начинают испытывать общие психические состояния со взрослым по отношению к объекту или событию. Это путь к пониманию дифференцированной интенциональности. Наличие интерсубъективных отношений позволяет установить тождество Я-Другой. Образующей становления биполярной шкалы Я-Другой служит репрезентационная система, возможная благодаря врожденным механизмам амодального восприятия и интерсенсорного взаимодействия.

Таким образом, базовая концепция физического и социального мира свидетельствует об активности, интегративности, социальности человека как субъекта, что позволяет предположить, что истоки субъектности следует искать на самых ранних этапах развития человека. Но из этого не следует, что субъектом рождаются. Субъектом становятся. Это процесс, который можно представить как становление определенных уровней развития субъектности, организованных гетерархично.

Выделяя категорию субъекта как центральную в системно-субъектном подходе [25, 26], необходимо найти специфические функции, отличающие ее от других категорий психологической науки. Они должны обладать статусом системности и субъектности одновременно. Б. Ф. Ломов выделял три основные функции психических процессов: когнитивную, регулятивную и коммуникативную [18]. Подобные функции характерны и для субъекта. Так, когнитивной функцией субъекта может стать понимание. Оно является одновременно и когнитивным, и экзистенциальным феноменом. Понимание человеком окружающего мира включает внутренние модели (модель психического - это модель физического и социального мира) и смысловые образования, опосредующие его выбор и интерпретацию различных событий и явлений [14, 26, 27]. Регулятивной функцией субъекта может выступать контроль поведения - основа саморегуляции человека. Контроль поведения является интегративной характеристикой, включающей когнитивный контроль, эмоциональную регуляцию и контроль действий (произвольность) (см. подробнее [25 - 29, 31]). В отличие от саморегуляции, контроль поведения обладает спонтанностью и самопроизвольностью [33]. Коммуникативная функция субъекта может быть выражена через представление о субъект-субъектных и субъект-объектных взаимодействиях. Так, в случае манипулятивных влияний один человек или группа людей под воздействием субъекта становятся объектами. И напротив, человек или группа выступают субъектами взаимодействия по отношению к другим людям или человеку как объекту воздействия. Однако реально взаимодействия людей могут быть только тогда эффективны, когда учитываются субъектность объекта воздействия, уровень и особенности его внутренних моделей, степень понимания, индивидуальная специфика его контроля и т.д. Следовательно, выделяя функции субъектности, мы сталкиваемся с их взаимным переплетением и лишь условным выделением, необходимым при анализе явления. Высказанные мнения, несомненно, нуждаются в более детальном и тщательном обосновании.

Приведенные общие представления и предположения получают конкретное теоретико-экспериментальное развитие в работах, которые выполняются в нашей лаборатории по трем направлениям:

I. Изучение моделей психического как когнитивных механизмов становления субъектности в онтогенезе человека (мл. научный сотр. Е. И. Лебедева, канд. психол. наук, научный сотр. Е. А. Никитина, мл. научный сотр. Е. А. Лупенко, аспирантка О. А. Прусакова).

II. Исследование контроля поведения как регулятивной функции субъектности, представляющей интегративную индивидуальность субъекта

стр. 19

(канд. психол. наук, старший научный сотр. Г. А. Виленская, канд. психол. наук, научный сотр. Ю. В. Ковалева, мл. научный сотр. И. И. Ветрова, мл. научный сотр. С. И. Аверина, аспиранты Д. К. Голованова, О. А. Соколова, Е. В. Рязанцева, К. В. Зуев).

III. Понимание субъектом мира: ментальная репрезентация и экзистенциальный опыт. Когнитивная функция субъектности на более высоком и сложном уровне развития (доктор психол. наук, главный научный сотр. В. В. Знаков, аспиранты А. В. Руслина, Д. С. Степанов).

Работы охватывают широкий возрастной диапазон - от 1 месяца до 60 лет, т.е. разные периоды онтогенеза человека, и направлены на анализ функций субъектности: когнитивной, регулятивной и коммуникативной.

Первое направление "Изучение моделей психического как механизмов становления субъектности в онтогенезе человека" (исследования Е. И. Лебедевой "Понимание физического и ментального мира у детей с типичным развитием и при аутизме", диссертационные работы О. А. Прусаковой "Понимание эмоций у детей 3 - 6 лет" и А. С. Герасимовой "Понимание обмана у детей 5 - 11 лет).

Результаты изучения модели психического у детей дошкольного возраста и младшего школьного возраста показывают, что представления о Собственном психическом и психическом Других людей развиваются интенсивно в данном возрасте. Так, дети трех лет не разделяют Свое психическое и психическое Других при обмане и не используют средства для обмана. Поскольку при взаимодействии с Другими трехлетние выступают скорее как агенты, а не как социальные субъекты, ограничиваются возможности передачи им социальных норм и правил. Маленькие дети понимают прежде всего положительные эмоции и плохо дифференцируют отрицательные, т.е. они испытывают трудности в интерпретации поведения Других, "чтении" их эмоций в процессе взаимодействия. Знание и понимание ситуации облегчает эту дифференциацию, за исключением гнева, поэтому становится понятной растерянность трехлетних детей в ситуациях агрессии.

Четырехлетние дети по сравнению с трехлетними начинают понимать, что обладают своей моделью психического и она отличается от модели психического Другого. На этом уровне они начинают различать Свои эмоции и Других; отличать причины Собственных эмоций от причин эмоций Других; понимать обман. Однако их понимание сильно связано с контекстом ситуации, с событием. Тогда можно предположить следующее: если в четыре года только начинает дифференцироваться представление, что Собственное психическое отличается от психического Других, то предсказание поведения Других формируется на основе представлений о последствиях собственного поведения. Это уровень агента. Существенные изменения в уровне развития модели психического происходят в возрасте пяти и особенно шести лет. Способность сопоставлять разные аспекты ситуаций и их значения для Себя и Других позволяет детям на новом уровне анализировать человеческие контакты и их смысл. Возможность обмана у 5 - 6-летних возрастает. Обман как когнитивный феномен указывает прежде всего на внутреннее развитие ребенка, усиление его способности понимать Себя и Других. Теперь дети могут понять запреты на обман, моральную сторону обмана Других, манипуляций их мнениями, убеждениями, желаниями. Только после этой стадии возможно появление макиавеллизма - социальной способности к манипуляции Другими.

Модель психического помогает понять, почему дети 6 - 7 лет считают обманщиками своих сверстников: их возможности психического примерно одинаковы. Матери предостерегают детей от обмана со стороны мужчин (но такие предостережения малоэффективны), запрещают им обманывать женщин как главных субъектов воспитательного процесса, желая сохранить управление своими детьми [9, 10, 17, 22, 23, 27, 28].

Дети постепенно начинают понимать различия между разными видами обмана: альтруистическим и эгоистическим, высказанным и по умолчанию, намеренным и ненамеренным. То есть интерпретация поведения Других ограничивается особенностями этого понимания, тем самым влияя на процесс освоения социального окружения. Это уровень наивного субъекта.

Сравнение детей с аутизмом и с типичным развитием показало, что аутисты не формируют модель психического (не понимают обмана, причинности событий, не отличают Свое психическое от психического Другого). Но и у трехлетних нормально развивающихся детей отмечается подобная картина. Что лежит в основе этого специфического дефицита? Разные авторы указывают на какой-то один механизм, отвечающий за дефицит данной "теории" у аутистов. Это - нарушение в развитии детектора зрительного внимания (Baron-Cohen), или отсутствие способности к имитации (Meltzoff), или дефицит в развитии символических функций, препятствующих развитию ментальных моделей (Hobson) (см. [28]).

Мы полагаем, что дефицит модели психического при аутизме должен сопровождаться нарушениями связанности между отдельными уровнями организации внутренних моделей, относящихся к различным аспектам понимания людей как носителей психического, которые включают разные механизмы организации уровневой системы.

стр. 20

Если проблема аутистов заключается в отсутствии связанности между репрезентациями и соответственно невозможности образования модели ментального мира, то это приведет к дефициту моделей и физического мира. Выдвинутая гипотеза была проверена и проверяется в исследованиях, в которых сравнивались задачи на понимание физического мира и психического у детей с типичным развитием и нарушениями аутистического спектра. Сравнение результатов показало следующее:

1. Представление о физическом мире в большей степени нарушено у аутистов 5.5 и 8.5 года в задачах на концепцию сохранения, что также характерно для детей с нормальным развитием 3 - 4 лет.

2. Особенно значительный дефицит у детей-аутистов наблюдается в задачах на понимание психического мира (понимание интенциональности, имеющей внешние поведенческие проявления: направление взора указывает на желаемый объект (конфету)).

3. Трудности в понимании желаний Другого по движению его глаз, которые обнаружились у аутичных детей, говорят о нарушении использования глазного контакта как источника информации о желаниях человека. Такое нарушение также можно считать показателем дефицита становления "модели психического". Выполнение простых задач на постоянство объекта детьми-аутистами и серьезные трудности в понимании постоянства объекта являются аргументами в пользу гипотезы о дефиците развития модели психического из-за трудности построения связанных репрезентаций, образующих модель определенного уровня организации [30].

В диссертационной работе Е. И. Лебедевой более детально были разработаны блоки задач на понимание физического и психического мира детьми типично развивающимися и с нарушениями аутистического спектра. Сравниваются блоки задач на понимание базовых законов физического мира (субстанциальности, гравитации, непрерывности, инерции) и их использование в понимании причинности происходящих событий (базовый уровень организации модели и более высокий, предполагающий связанность отдельных компонентов метамодели). Предварительные данные указывают на дефицит образования когерентных моделей между разрозненными репрезентациями у детей-аутистов и маленьких детей с типичным развитием.

Последние исследования не только проливают свет на внутренние механизмы поведения, активности в процессе развития ребенка, но и служат "мостиком" между ментальными моделями мира и его пониманием.

Понимание человеком мира Других может строиться и на базовых когнитивных механизмах, прежде всего на определении пола при взаимодействии людей. Так, в социальной перцепции существуют базовые, слабоосознаваемые или неосознаваемые механизмы, настраивающие и подстраивающие опознавание агента как представителя определенного пола. Несмотря на актуальность этой проблемы, в мировой литературе приводится мало данных по ее разработке.

В исследованиях, выполняемых Е. А. Никитиной (испытуемые - дети от 7 лет, взрослые до 60 лет), показано, что опознавание пола на основе перцепции лица возможно уже по изображениям лиц новорожденных. При этом опознавание пола носит прототипический холистический характер и попытки выделения отдельных признаков осложняют процесс восприятия [21, 29]. Вместе с тем усиление каких-либо характеристик лица помогает в опознавании пола. Вид открытого уха является маскулинизирующим фактором лица. В естественных условиях короткая стрижка мальчиков оставляет ухо открытым практически всегда, а прическа девочек - крайне редко; косички или стрижка в большинстве случаев либо скрывают ухо под волосами, либо не привлекают внимание к ушно-височной области. Таким образом, исторически сложившиеся типы мужской и женской причесок могут быть существенны в процессе половой поляризации лиц. Происходит улучшение опознавания пола по лицам более старшего возраста. Лица новорожденных и 7-летних детей опознаются значимо хуже, чем взрослых (20-летних), всеми группами испытуемых. Результаты последних исследований Е. А. Никитиной показали следующее:

- Среди всех видов стимульного материала лица мужского пола опознаются лучше, чем лица женского пола соответствующего возраста.

- Способность к различению пола агента взаимодействия возникает достаточно рано. Так, дети 7 лет уже способны опознавать пол лиц, изображенных на фотографиях. Даже вероятность опознавания ими пола новорожденных отличается от случайного угадывания.

- С 20-летнего возраста кривая вероятности опознавания испытуемыми мужских лиц "выходит на плато", но чувствительность к опознаванию женских лиц может развиваться и далее.

Данные исследования подтверждают важную роль базовых механизмов опознавания, которые имеют существенное значение в построении моделей общения и регуляции собственного поведения [21].

Холистический характер носит опознавание не только агентов социального мира, но и сходства разномодальных объектов физического мира. Е. А. Лупенко показала, что в основе восприятия субъективного сходства (интермодальной общности представлений) лежит механизм неспеци-

стр. 21

фической синестезии, обеспечивающий обобщение на глубинном уровне. Исследование разномодальных объектов на примере цвета и геометрической формы, цветомузыкальных соответствий, музыкальных отрывков и графических рисунков, а также их вербальных обозначений свидетельствует об универсальности механизма синестезии как процесса эмоционального обобщения и подтверждает мысль о существовании инвариантных модально-неспецифических структур, опосредующих этот процесс [19].

Согласно положениям психологии субъекта, субъект всегда индивидуален и в процессе его развития индивидуальность выступает все более отчетливо [4, 5]. Однако это положение остается еще малоразработанным. Требует уточнения специфичность раскрытия индивидуальности субъекта. Мы считаем, что ее проявлением может быть контроль поведения как интегративная характеристика индивидуальности субъекта.

Второе направление "Исследование контроля поведения как регулятивной субъектной характеристики" (Г. А. Виленская, Ю. В. Ковалева, И. И. Ветрова). Выделяя контроль поведения, мы исходим их следующих положений:

1. Единство, неразрывность когнитивных, эмоциональных и исполнительных (действий) компонентов психической организации.

2. Именно субъект как носитель психического реализует интегративное взаимодействие данных компонентов.

3. Субъект всегда индивидуален. Это означает, что организация трех компонентов контроля поведения будет обладать своей спецификой. Более того, уникальность в организации компонентов контроля поведения сочетается с универсальными закономерностями становления субъектности [25, 28].

Таким образом, контроль поведения рассматривается как единая система, включающая три субсистемы регуляции (когнитивный контроль, эмоциональную регуляцию, волевой контроль), которые основаны на ресурсах индивидуальности и интегрируются, создавая индивидуальный паттерн саморегуляции. Уровень развития данной интегративной характеристики определяется уровнем развития человека как субъекта деятельности, отражающей степень интегративности всех его психических особенностей и свойств. Эффективность контроля поведения связана с возможностями реализации психических ресурсов для решения жизненных задач, значимость которых определяется субъектом, им же отбираются осознанно и/или неосознанно стратегии их решения. Соотношение стратегий решения может указывать на профиль контроля поведения, на ресурсы функционирования которого они опираются. Если наши предположения верны, то профиль контроля поведения как своеобразное соотношение когнитивного, эмоционального и волевого компонентов будет определять не только типы стратегий совладения, но и виды предпочитаемых психологических защит.

Таким образом, в качестве системообразующего фактора мы можем рассматривать не деятельность, а цель, выбранную субъектом (произвольно или непроизвольно, осознанно или неосознанно). Эти соображения приводят к двум важным выводам:

1. Уровневая организация субъекта может выступать как основа контроля поведения в качестве интегративного проявления субъектности.

2. Ресурсные возможности субъекта определяют реализацию контроля поведения на определенном уровне субъектного развития.

Приведем данные исследований нашей лаборатории, подтверждающие высказанные предположения.

I. Анализ становления контроля поведения и его закономерностей в раннем онтогенезе. Исследование проводится в рамках лонгитюдного исследования трех выборок: моно- и дизиготных (МЗ и ДЗ) близнецов и одиночно рожденных (ОР) детей от 4 мес. до 3.5 года. Данная работа выполняется Г. А. Виленской. Было показано, что составляющие контроля поведения в первые три года жизни развиваются гетерохронно и гетерогенно.