Altered states of consciousness psyhosemantics 2 страница

Известно, что вооруженные конфликты возникают по нескольким традиционным основаниям: во-первых, борьба за власть, территорию и ресурсы; во-вторых, отстаивание своих национально-культурных приоритетов, включая национальную и религиозную идентичность и государственность. Последние факторы по силе воздействия на консолидацию масс, наций и народов имеют первостепенное значение. Специфика ситуации на современном этапе состоит в том, что большинство стран не способно вести военные действия традиционными способами. Арабские страны, да и подавляющее число других стран с коллективистической идентификацией, не обладают адекватной военной организацией и не могут противостоять современному военному потенциалу западных государств. Вместе с тем многие страны арабского мира обладают большим экономическим потенциалом. Эта ситуация объективно толкает многих лидеров арабского мира на асимметричный ответ вызовам западной цивилизации. И международный терроризм является одним из таких экстремальных ответов. Констатация необходимости совместных усилий цивилизованного мира в борьбе с терроризмом, "не имеющим своего лица и национальности", как представляется, страдает определенной декларативностью. Очевидно, например, своеобразие исламского "фундаменталистского терроризма". Между тем "национальная окраска" этой разновидности терроризма не признается представителями евро-американской цивилизации. Пока еще не стал предметом анализа и осмысления основной идейный тезис исламских фундаменталистов - представление о том, что их борьба, прежде всего, направлена против национальных и религиозных притеснений со стороны западного мира. И в этой борьбе ими признается допустимым использование любых средств, включая и террористическую деятельность. До настоящего времени в академических кругах России, Европы и Америки, в международных организациях и дипломатических ведомствах разрабатываются различные модели разрешения конфликтов. Причем эти модели предлагаются для обществ и государств, культура и традиции которых не только существенно отличаются, а вообще несопоставимы с культурой и традициями разработчиков. Неудивительно, что подобные "мирные инициативы" многими лидерами мусульманского мира воспринимаются как принуждение к следованию чужеродным моделям. Они могут выполняться (с внутренним сопротивлением) политическими элитами мусульманских стран, но не народами. Поэтому возникает ощущение, что, говоря о проблеме международного терроризма, мы пытаемся анализировать и ликвидировать ужасные следствия, но не основания этого явления. Причины же ускользают от нашего внимания. Более того, мы как будто не хотим их видеть. стр. 10 В этой связи представляется оправданным формирование в научном сообществе в целом и в психологическом, в первую очередь, методологического подхода к анализу процесса глобализации и международного терроризма с позиции столкновения цивилизаций. Необходимо признать, что фанатичный исламский фундаментализм, культивирующий пренебрежение к смерти и нетерпимость к иноверцам, и как следствие исламский международный терроризм является лишь фасадным проявлением этого столкновения [8]. На первый план в связи с этим выдвигаются следующие принципиальные вопросы: может ли вообще какой-либо народ смириться с негативной внешней оценкой своей культуры и традиций и принять ее? Как "нецивилизованный" по западным меркам народ-изгой будет реагировать на угрожающе-увещевательные предложения отказаться от своей национальной суверенности, амбиций, приверженности собственным идеалам, от своих представлений о чести, справедливости, достоинстве. Необходимо открыто признать, что уверенность в страстном желании "всего прогрессивного человечества" присоединиться к западным ценностям и европейской культуре - это миф и трагическое заблуждение. Специалисты в этой области все чаще говорят о необходимости учета национальных архетипов, специфики истории страны, особенностей национальных традиций и местных ритуалов [8]. Там, где западный мир видит государство с современной экономикой и процветанием демократических свобод, рядовой исламский террорист видит совсем другое: безбожие и разврат, непреодолимый контраст роскоши и нищеты, взяточничество и беззаконие. Именно эти пороки европейской секуляризованной цивилизации "эксплуатируются" фундаменталистами. А идейно-религиозное оформление экспансии этой "продажной" цивилизации лидерами и "кукловодами" террористической активности придает ей некий сакральный оттенок и составляет основу ее расширения. Все сказанное ни в коей мере не означает попытки оправдания международного терроризма как борьбы за свои национальные интересы. Представленные рассуждения позволяют подойти к осмыслению проблемы международного терроризма с разных системных оснований. Человеческая цивилизация должна преодолеть тенденции доминирования одной цивилизационной парадигмы над другой, в ином случае трудно ожидать каких-либо существенных сдвигов в усилиях мирового сообщества в решении проблем международного терроризма. По-видимому, следует признать, что чем дольше развитие человеческой цивилизации будет двигаться в направлении однополярного мира, тем быстрее евангельские предсказания об апокалипсисе превратятся в кошмарную ночь заката человеческой цивилизации. Этим определяется актуальная необходимость осмысления смены модели мирового развития и организации глобального межкультурного диалога. 3. ПСИХОЛОГИЯ МИРА КАК НОВОЕ НАПРАВЛЕНИЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ НАУКИ XXI в. Завершение XX столетия, в котором ежегодно велось по 15 - 25 войн, не привело к снижению актуальности проблемы сохранения мира. Анализ психологической литературы показывает, что по сравнению с 1980-ми гг., исследования 1990-х и 2000-х гг. значительно меньше затрагивают проблематику психологических причин и последствий ядерной угрозы, но в значительно большей степени направлены на изучение межэтнических отношений (прежде всего, межнациональных стереотипов и этноцентризма) и методов разрешения конфликтов [19]. Рост числа конфликтов и терроризма послужил толчком к формированию психологии мира как самостоятельного направления в современной психологической науке. Она получила институциональное оформление в Американском психологическом обществе на 48-й секции "Общество изучения мира, конфликта и насилия". Регулярно проводятся международные симпозиумы, посвященные вкладу психологии в укрепление мира, ежеквартально выходит журнал "Мир и конфликт: Журнал психологии мира". Психология мира имеет своей целью "разработку теорий и практических подходов, направленных на предотвращение и ослабление как прямого, так и структурного насилия, она способствует ненасильственному разрешению конфликтов и защите социальной справедливости" [24, с. 7]. Основными направлениями исследований в этой области являются изучение психологических механизмов прямого и структурного насилия, исследование эффективности различных методов его сдерживания, миротворчества и развития культуры мира. Психологию мира можно рассматривать и как научное направление, опирающееся на собственную теоретическую платформу, которая включает несколько ключевых положений, и как сообщество психологов, занимающихся конфликтологической проблематикой [24]. Во-первых, ее представители выступают за системный подход к изучению причин и последствий насилия как на макро -, так и на микроуровнях, изучению как прямого, так и структурного, скрытого насилия, а также его культурных оснований. Под прямым насилием понимается физический или психологический ущерб, нанесенный стр. 11 одним или несколькими лицами (сообществами, государствами) другим лицам (сообществам, нациям). Это могут быть "этнические чистки", взрыв Мирового торгового центра и башен-близнецов, нападение на школу в Беслане. В отличие от прямого, структурное насилие осуществляется в неявной форме безличными социальными институтами общества. К нему относятся бедность, эксплуатация детского труда, дискриминация женщин, рабство, ограничение свободы слова, разрушение природных ресурсов, отрицание этнической и культурной идентичности. Во-вторых, серьезной критике подвергается культурная универсальность подходов и технологий, сложившихся в западной психологии конфликта. Подчеркивается роль культурного контекста, идентичности и социальных норм, как в формировании конфликтов, так и в их разрешении. Профессиональные стандарты академического сообщества, система производства, передачи и применения научного знания нечувствительны к не-западным, традиционным формам разрешения конфликтов (таким, например, как совет старейшин, совместная молитва, покаяние, ритуалы примирения), не позволяют использовать опыт и знания местных сообществ о различных факторах мира и насилия. Переход западных психологов с позиции экспертов в позицию учеников, способных учиться у других культур, будет способствовать предотвращению ущерба, наносимого от "повального" использования западных социальных технологий в обществах, которые не "исповедуют" западных индивидуалистических и материалистических ценностей [21]. В-третьих, растет понимание, что в долгосрочной перспективе наиболее эффективны ненасильственные методы разрешения конфликтов и устранение социокультурных предпосылок насилия, то есть развитие "культуры мира", основанной на ценностях ненасилия, соблюдения прав человека, равенства, свободы, толерантности, солидарности, сохранения природных ресурсов [30]. В-четвертых, ответом на вызовы XXI в. должно стать переосмысление роли психологии и психологов в борьбе с насилием. Задачей психологии становится: 1) опровержение биологического детерминизма в объяснении войн и неравенства; 2) прояснение различий между конфликтом и насилием, а также убеждение общества в неизбежности и естественности конфликтов; 3) опровержение легитимности насилия на всех уровнях общества; 4) содействие ненасильственному восстановлению справедливости; 5) восстановление коммуникации между конфликтующими сторонами; 6) превращение борьбы за справедливость и мир в одну из центральных проблем психологии. Развитие диалога в самом психологическом сообществе, знакомство западных психологов с работами национальных психологических школ, поддержание международных партнерских отношений между психологическими ассоциациями и научными центрами также должно способствовать развитию культуры мира. Призывая перенести внимание и усилия с симптомов насилия на его истоки, представители психологии мира выделяют четыре основные причины терроризма (хотя вполне понятно, что реально таких причин значительно больше). Во-первых, это тяжелые условия жизни: голод, неравенство и болезни, процветающие в странах третьего мира и противопоставляющие их "богатому Западу" [40]. Во-вторых, базовая потребность в безопасности [25], субъективная оценка условий существования как опасных для жизни - своей собственной, своей семьи и своего сообщества. Страх перед угрозой существованию может быть нереалистичным и толкать потенциальных террористов, правительственных чиновников и общество на несимметричный ответ. Так, борьба США с "осью зла" может создать иллюзию безопасности внутри страны, но при этом сделать оправданной террористическую деятельность в глазах населения тех стран, на территории которых ведутся антитеррористические и военные операции. В-третьих, это потребность в независимости, способности самостоятельно принимать решения относительно собственной жизни, свободы и счастья. Как правило, терроризм развивается в странах, где существенно и массово нарушаются человеческие права. В-четвертых, потребность в общественном уважении, в признании своей этнической, культурной и религиозной идентичности. Подчеркнем еще раз, что выделенные базовые причины терроризма - это не оправдание террористической деятельности, а призыв к системному подходу в анализе проблемы. Очевидно, что одна лишь борьба против террористов, уничтожение их баз и лидеров не способны устранить глубинные истоки терроризма. Миротворческие военные операции (peacekeeping) могут сдержать войну и предотвратить часть терактов, но сдерживание конфликтов не ведет к установлению мира. Переговорный процесс (peacemaking) затрагивает лишь некоторые из аспектов конфликта (например, представительство партий католиков и протестантов в ирландском парламенте), но не устраняет его глубинных причин (второсортное положение католиков в Ирландии на протяжении нескольких столетий). Психология мира выступает за переход от миротворчества к строительству мира (peacebuilding), основным психологическим механизмом которого являются эмпатия и понимание, развитие способности сторон встать на точку зрения друг друга. Психологи могут внести серьезный вклад в стр. 12 борьбу с терроризмам через проведение Т-групп и кросскультурных семинаров в зонах этнических конфликтов, организацию совместных культурных программ в рамках "дипломатии второго пути", расширение программ международного академического обмена, развитие ценностей культуры мира в школах и повышение кросскультурной компетентности молодежи. 4. ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ В целом, как показал краткий обзор усилий психологического сообщества в решении проблем современного терроризма, психологическая наука - и отечественная, и мировая - наряду с усилиями специалистов других общественных дисциплин, стремится адекватно реагировать на глобальные вызовы третьего тысячелетия. Она может предложить мировому сообществу ряд решений многих социальных проблем, включая проблему терроризма [33]. В настоящее время крепнет понимание того, что природа войны, которую объявило мировое сообщество международному терроризму, является в том числе и психологической. Исходя из этого западные психологи выдвигают предположение, что психологическая наука начинает играть главную роль в решении проблем противодействия вызовам третьего тысячелетия. Например, Американская психологическая ассоциация, реагируя на события 11 сентября 2001 г., образовала в своей структуре подкомиссию по реагированию психологической науки на вызовы терроризма [33]. Основная цель этого органа - в координации усилий психологического сообщества, разработке мер и способов участия психологов в решении практических проблем реагирования на угрозы и последствия террористических действий. Конечно, такая претензия представляется преувеличением. Вместе с тем, как показал проведенный анализ, данные из областей политической и кросскультурной психологии, психологии мира, разрешения конфликтов, психологии религии, военной психологии, психологии преступности, психологии социальной справедливости действительно могут использоваться для практической реализации миротворческой функции психологической науки. Психологическая наука может реагировать на вызовы международного терроризма по следующим направлениям: * обеспечение общих знаний и экспертиз в таких сферах, как отбор и подготовка персонала, работающего в области обеспечения проблем борьбы с терроризмом; * объяснение формирования террористических установок, предубеждений, фанатизма, гетеростереотипов; * работа с жертвами актов насилия и терроризма; * формирование в мировом сообществе культуры мира и развития межкультурного диалога; * выработка гуманистических установок и ориентации личности. В целом, психологическая наука всегда позиционировала себя в обществе, как вид социальной деятельности, ориентированной на обеспечение нормального, ненасильственного функционирования социума, реагируя на его социальные запросы в исторической перспективе. Представляется, что психологическая наука может и обязана занять одно из ведущих мест в решении глобальных вызовов XXI в., затрагивающих существование человеческой цивилизации. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Гостев А. А., Соснин В. А., Степанов Е. М. На путях становления отечественной конфликтологии // Психол. журн. 1996. Т. 17. N 2. С. 110 - 130. 2. Ениколопов С. М., Лебедев С. В., Бобосов Е. А. Влияние экстремального события на косвенных участников // Психол. журн. 2004. Т. 25. N 6. С. 73 - 81. 3. Конфликты: теория и практика разрешения. Опыт зарубежных исследований / Под общ. ред. Е. Ю. Садовской, И. Ю. Чупрыниной. Алматы - М.: Конфликтологический центр, Центр конфликтологии института социологии РАН, 2002. Т. 1 - 3. 4. Мировое сообщество против глобализации, преступности и терроризма (2-я Международная конференция) // Всемирный Антикриминальный и Антитеррористический Форум. М.: Изд-во "Экономика", 2002. 5. Паин Э. А. Социальная природа экстремизма и терроризма // Общественные науки и современность. 2002. N4. С. 113 - 124. 6. Психологи о терроризме: "круглый стол" // Психол. журн. 1995. Т. 16. N 4. С. 37^8. 7. Разрешение и предупреждение конфликтов в СНГ // Международный справочник организаций. Алматы, 2002. 8. Решетников М. М. Особенности состояния, поведения и деятельности людей в экстремальных ситуациях с витальной угрозой // Психология и психопатология терроризма. Гуманитарные стратегии антитеррора / Под ред. М. М. Решетникова. СПб.: Восточноевропейский институт психоанализа, 2004. 9. Рощин С. К. Политическая психология // Психол. журн. 1980. Т. 1. N 1. С. 141 - 156. 10. Рощин С. К. Западная психология как инструмент идеологии и политики. М.: Наука, 1980. 11. Соснин В. А. Урегулирование и разрешение конфликтов: проблема посредничества в прикладной исследовательской практике Запада // Психол. журн. 1994. Т. 15. N 5. С. 130 - 143. стр. 13 12. Соснин В. А. Культура и межгрупповые процессы: этноцентризм, конфликты и тенденции национальной идентификации // Психол. журн. 1997. Т. 18. N 1. С. 50 - 60. 13. Тарабрина Н. В. Основные итоги и перспективные направления исследований посттравматического стресса / Психол. журн. 2003. Т. 24. N 4. С. 5 - 18. 14. Терроризм в современном мире. Опыт междисциплинарного анализа (материалы "круглого стола") // Вопросы философии. 2005. N 6. С. 3 - 36. 15. Bandura A. Aggression: A social learning analysis. En-glewood Cliffs-NJ.: Prentice Hall, 1973. 16. Bandura A. Moral disengagement in the perpetration of inhumanities // Personality and Social Psychology Review. 1999. V. 3. P. 193 - 209. 17. Benjamin A., Levi A. Minefilds in Intergroup Conflict Resolution: The Sdot Yam Workshop // Journ. Applied Behavioral Science. 1979. V. 13. N 4. P. 507 - 519. 18. Blake R., Mouton J., Solma R. The Union-management intergroup laboratory: Strategy for resolving intergroup conflict // Journ. Applied Behavioral Science. 1965. V.I. N2. P. 25 - 57. 19. Blumberg H.H. Peace psychology after the Cold War: A selective review // Genetic, Social and General Psychology Monographs. 1998. V. 124. N 1. P. 5 - 37. 20. Blumberg H.H. Understanding and dealing with terrorism: A classification of some contributions from the behavioral and social sciences // Peace and Conflict: Journ. of Peace Psychology. 2002. V. 8. N 1. P. 3 - 16. 21. Brenes A., Wessells M. Psychological contributions to building cultures of peace // Peace and Conflict: Journal of Peace Psychology. 2001. N 7. P. 99 - 107. 22. Burns R.B. The Self-concept: Theory, measurement, development and behavior. Longman-L. -N.Y., 1979. 23. Burton J., Dukes F. Conflict series. San-Francisco, 1900. V. 1^. 24. Christie D. J., Wagner, R. V., Winter D. D. (Eds). Peace, conflict, and violence: Peace psychology for the 21st century. Upper Saddle River, N.J.: Prentice Hall, 2001. 25. Christie D. J. Reducing direct and structural violence: The human needs theory // Peace and Conflict: Journal of Peace Psychology. 1997. N 3. p. 315 - 332. 26. Crenshaw M. The psychology of terrorism: An agenda for 21st century // Political psychology. V. 21. P. 405 - 420. 27. Doob L. (ed.). Resolving Conflict in Africa. Haven Conn.: Yale Univ. Press. 1970. 28. Doob L., Folts W. The Belfast Workshop // Journ. of Conflict Resolution. 1973. V. 17. N 3. P. 489 - 512. 29. Doob L., Folts W. The Impact of a workshop upon grass-ruts leaders in Belfast // Journ. of Conflict Resolution. 1974. V. 18. N2. P. 237 - 256. 30. Gerstein L., Moeschberger S. Building Cultures of Peace: An urgent task for counseling professionals // Journ. of Counseling & Development. 2003. V. 81. N 1. P. 115 - 120. 31. Handbook of political psychology / Ed. J. Knutson. San Francisco, 1973. 32. Lakin M. Interpersonal encounter: Theory and practice in sensitivity training. N.Y.: McGraw-Hill, 1972. 33. Levant R., Barbanel L., DeLeon P. Psychology's response to terrorism // Understanding terrorism: psychological roots, cosequences, and interventions / Eds. F. Moghaddam, A. Marrsella. Wash.: American Psychological Association, 2004. P. 265 - 282. 34. Moghaddam F.M. Cultural preconditions for potential terrorist groups: Terrorism and societal change // Understanding terrorism: Psychological roots, consequences and interventions / Eds. F. Moghaddam and A. Marsella. Wash.: American Psychological Association, 2004. P. 103 - 117. 35. Morf G. Terror in Quebek. Toronto, 1970. 36. Pearlstein R.M. The mind of a political terrorist. Wilmington: Scholarly Resources, 1991. 37. Political Psychology // The Encyclopedic dictionary of psychology. Basil Blackwell Publishers Limited. Oxford, 1983. P. 372 - 373. 38. Rogers С. Steps toward Pease, 1948 - 1986//Counseling and Values. 1986. V. 32. N 1. P. 12 - 75. 39. Sederer L., Ryan K., Rubin J.F. The psychological impact of terrorism: policy implications // International Journ. of Mental Health. 2003. V. 32. N 1. P. 7 - 19. 40. Staub E. Genocide and killing: Their roots and preventions // Peace, conflicy and violence: Peace psychology for 21^st century / Eds. D.R. Christie, R.V. Wagner, D.D. Winter. N.J.: Prentice Hall, 2001. P. 76 - 86. 41. Tajfel H. Human groups and social categories: Studies in social psychology. Cambridge: Univ. Press, 1981. 42. Tajfel H., Turner I. An integrative theory of intergroup conflict / The Social psychology of intergroup conflict / Eds. W.G. Austin, S. Worchel. Monterey (Call.): Brooks-Cole, 1978. P. 1 - 43. 43. Triandis H. Culture and social behavior. McGraw-Hill, 1994. 44. Understanding terrorism: Psychological roots, consequences and interventions / Eds. F. Moghaddam, A. Marsella. Wash.: American Psychological Association, 2004. 45. Wagner R., Long K.R. Terrorism from a peace psychology perspective // Understanding terrorism: Psychological roots, consequences and interventions / Eds. F. Moghaddam, A. Marsella. Wash.: American Psychological Association, 2004. P. 207 - 220. стр. 14 PSYCHOLOGICAL SCIENCE IN ITS STRUGGLE FOR PEACE: TASKS AND LINES OF INVESTIGATIONS V. A. Kol'tsova*, T. A. Nestik**, V. A. Sosnin*** * Sc.D (psychology), deputy director of Psychological Institute ofRAS, Moscow ** PhD, research assistant, laboratory of social psychology, the someplace *** PhD, senior research assistant, laboratory of history of psychology and historical psychology, the same place A review of investigation lines in psychology contributed to ensuring of peaceful functioning and conflicts' resolving in the present-day society is presented in the article. XXI-st century's global challenges and terrorism, in the first place, as the main threat for peaceful socium stable existence are considered. Formation and coming-to-be of a new approach - peace psychology is emphasized. Key words: society stable functioning, social health, aggression, violence, conflicts, globalization, terrorism, peace psychology, peacemaking function of psychological science. стр. 15    

ХРОНИКА На заседании Диссертационного совета Д 002.016.02 при Институте психологии РАН состоялась защита диссертации "Структура уверенности и когнитивные стили", представленной на соискание ученой степени кандидата психологических наук по специальности 19.00.01 - общая психология, психология личности, история психологии Головиной Еленой Владимировной (научный руководитель - канд. психол. наук И. Г. Скотникова). В психологическом конструкте "уверенность" выделены когнитивная и личностная составляющие; в когнитивной составляющей различаются уровни знаний и сенсорный. Выявлено, что личностная уверенность положительно связана с уверенностью в знаниях и не связана с уверенностью в сенсорных суждениях. Полученные данные послужили основой для составления психологических портретов уверенных людей: уверенный в сенсорных впечатлениях человек - импульсивен, способен к быстрому обучению, склонен выявлять скорее различия, нежели сходства в объектах и явлениях; уверенный в знаниях человек выявляет скорее сходство, чем различия, группирует объекты на основании четких высокообобщенных категориальных признаков, умеет преобразовывать ситуацию; уверенный в себе человек выстраивает целостную картину ситуации на уровне глубинных закономерностей, обладает достаточно низким уровнем тревоги, относительно независим от окружения, быстро обучается и осваивает новое, тщательно обдумывает ситуацию до принятия решения. В факторной структуре психологического конструкта "уверенность" выделены три фактора - интеллектуальный, эмпирический и контролирующий стили уверенности. Описаны психологические профили лиц, относящихся к соответствующим стилям уверенности. На основании сконструированного автором комплекса методик может проводиться диагностика уверенности как личностной характеристики и как состояния, также диагностика уверенности в принятии решения для выявления сверх- или недостаточной уверенности с последующей ее коррекцией. Теоретические и практические результаты исследования могут быть применены для разработки тренингов уверенного поведения, создания коррекционных и развивающих программ личностного развития взрослых. стр. 15 * * * С 18 по 20 октября 2006 г. в Курске состоится Всероссийская научно-практическая конференция "Психологическая помощь учащейся молодежи в современном изменяющемся мире". Предварительная программа конференции включает пленарное заседание и работу в секциях по 8 направлениям: 1. Проектирование развивающих социальных сред. 2. Социально-психологическое обеспечение профильного обучения в школе. 3. Профилактика наркозависимости среди учащейся молодежи. 4. Организация психологической помощи детям из регионов Чернобыльского следа. 5. Формирующий эксперимент и проблема подготовки молодежных лидеров. 6. Формирование установок толерантного поведения. 7. Образ будущего как регулятор социального самоопределения учащейся молодежи. 8. Включенность психологической помощи в деятельность социальных структур региона. Предусмотрена работа двух круглых столов. Состоятся вечерние лекции, мастер-классы. Адрес оргкомитета: 305000, Россия, Курск, ул. Радищева, 33, к. 149, кафедра психологии КГУ. Телефон: (4712) 56 - 80 - 64. Факс: (4712) 56 - 84 - 61 (Коршкова Лидия Ивановна). E-mail: [email protected] Веб-сайт: http://www.geocities.com/gazetka/con-ference.html стр. 59 * * * С 19 по 20 октября 2006 г. в Петрозаводске будет проводиться межвузовская научно-практическая конференция, посвященная 20-летию факультета дошкольной и социальной педагогики и психологии ГОУ ВПО Карельского государственного педагогического университета. Тема конференции: "Ребенок в современном обществе: психолого-педагогические аспекты развития, воспитания и обучения детей". К участию в конференции приглашаются преподаватели, научные сотрудники, аспиранты, специалисты различных сфер психолого-педагогической деятельности. В рамках работы конференции планируется: пленарные, научно-практические и стендовые доклады участников конференции, секционная работа по направлениям. Формирование секций будет осуществляться на основе заявленных тем докладов и сообщений. Адрес оргкомитета: Россия, 185035, г. Петрозаводск, просп. Ленина, 29, КГПУ, факультет дошкольной и социальной педагогики и психологии, Терентьевой Надежде Павловне. Телефон: 8 (8142) 774 - 581. Факс: 8 (8142) 783 - 029. E-mail: [email protected] стр. 100 * * * С 13 по 15 ноября 2006 г. консорциум "Социальное здоровье России" совместно с Институтом психологии РАН и Психологическим институтом РАО проводят Всероссийскую научно-практическую конференцию "Социальное партнерство психологии, культуры, бизнеса и духовное возрождение России", посвященную 15-летию консорциума. Направления работы конференции включают пленарные заседания и секции по следующим темам: 1. Проблемы организации и содержания психологической и психосоциальной помощи в учреждениях социального обслуживания (территориальные центры социальной помощи семье и детству; центры медико-социальной и социально-педагогической реабилитации несовершеннолетних, социальные приюты, психологические центры). 2. Актуальные проблемы психологических служб образовательных учреждений. 3. Организация и содержание деятельности социальных психологических служб армейских подразделений и служб социальной психологической реабилитации участников и жертв военных конфликтов, стихийных бедствий и катастроф. 4. Содержание, методы и задачи современной российской психологии бизнеса и организационной психологии. 5. Роль культуры и средств массовой коммуникации в социальном оздоровлении современного российского общества. Тел./факс: (495)261 22 26. E-mail: [email protected] стр. 110

ПСИХОСЕМАНТИКА ИЗМЕНЁННЫХ СОСТОЯНИЙ СОЗНАНИЯ

Автор: В. Ф. ПЕТРЕНКО, В. В. КУЧЕРЕНКО, Ю. А. ВЯЛЬБА

(На материале гипнотерапии алкоголизма)

В. Ф. Петренко*, В. В. Кучеренко**, Ю. А. Вяльба***

* Член-корреспондент РАН, профессор, зав. лабораторией общения и психосемантики МГУ им. М. В. Ломоносова, Москва

**Научный сотрудник той же лаборатории, психотерапевт, гипнолог

***Врач-психотерапевт, Москва

Описывается трансформация образа Я, социальных стереотипов и установок в ходе гипнотерапии у больных алкоголизмом. Гипнотерапия осуществлялась методом сенсомоторного психосинтеза и включала 10 сеансов. До начала работы с пациентами и после ее окончания методами психосемантики проводился опрос пациентов и строились семантические пространства, описывающие динамику образа Я и ряда социальных стереотипов-типажей. Исследование показало позитивную динамику самочувствия и самовосприятия пациентов и позволило высказать гипотезу об "аффинном" характере трансформации их семантического пространства в ходе гипнотерапии.

Ключевые слова: психосемантика, измененные состояния сознания, гипнотерапия, образ Я, аффинные преобразования.

Настоящая статья посвящена описанию изменений социально-психологических установок больных алкоголизмом в ходе их лечения с помощью гипнотерапии. Такая направленность исследования связана с системным характером трансформации личности.

Алкоголизм, как, впрочем, и иная наркозависимость, представляет собой комплекс медико-биологических, личностных и социально-биологических нарушений и дезадаптации, в котором причинно-следственные связи образуют сложные "петли" и "кольца" обратных связей, в результате чего алкоголь из катализатора иллюзорной самоактуализации и антистрессора превращается в разрушителя организма и личности. Говоря об иллюзорной самоактуализации, мы опираемся на работы СБ. Братуся [1, 2] и К. Г. Сурнова [25], описавших завышенную самооценку алкоголика в момент опьянения ("я все могу", "я все знаю"), иллюзию социальной значимости ("я тебя уважаю", "ты меня уважаешь") и теплоты общения ("давай поцелуемся"). Алкоголь демократично объединяет людей разного возраста и статуса ("алкогольная компания"), снимает робость, неуверенность в общении ("за столом никто у нас не лишний").

Рассматривая действие алкоголя как антидепрессанта, сошлемся в первую очередь на эксперименты с крысами. Постоянно действующий фактор стресса (ток, пропускаемый через клетку с животными) отчасти купировался алкоголем. Крысы, получавшие алкоголь, легче переносили негативное воздействие (больший процент выживания), чем животные контрольной группы, находившиеся в сходных условиях, но не получавшие алкоголя. Таким образом, алкоголь выступал антистрессором, позволяющим выжить в неблагоприятных условиях.

Эта закономерность легко переносится и на человека как существо биологическое, и можно полагать, что одна из основных причин провала антиалкогольной компании в период перестройки в нашей стране состояла в недоучете воздействия алкоголя как антистрессора, снимающего на время последствия социального напряжения. Стрессовые факторы социальной жизни в перестроечную эпоху остались и даже возросли, а государственная политика в ограничении выпуска алкогольной продукции привела к резкому росту самогоноварения и использования разного рода суррогатов. Тем не менее горбачевскую антиалкогольную компанию, оказавшуюся неэффективной в первую очередь с экономической точки зрения, нельзя считать полностью провальной, так как ряд демографов склонны связывать кратковременное увеличение продолжительности жизни в нашей стране (в конце 80-х прошлого века) именно с государственной политикой ограничения производства и потребления алкогольной продукции.

Как антистрессор, алкоголь - это также средство "внутренней эмиграции", бегства в изменен-

Исследования проводятся при финансовой поддержке РФФИ (грант N 05 - 06 - 80510).

стр. 16

ные состояния сознания от невыносимой или бессмысленной жизни: "Мы от самих себя хотим на миг уйти, и только потому к хмельному склонны зелью" (О. Хайям).

Мозг человека в норме вырабатывает эндоморфины - своеобразные гормоны радости и активации. Алкоголь активирует и усиливает их выработку. При алкоголизме происходит перестройка организма, меняется биохимический состав крови и мозг уже не может самостоятельно вырабатывать кортикоиды без воздействия внешнего фактора -алкоголя. Как в стране Зазеркалья Л. Кэрролла - чтобы оставаться на месте, надо все время бежать, так и алкоголику для поддержания относительно комфортного состояния требуются частые внешние "вливания", выступающие своего рода наркологическими костылями дряхлеющего организма. При этом постоянные, массированные дозы алкоголя разрушают печень, отравляют токсинами мозг, ведут к его деградации. Сужаются кругозор человека, его интересы. Снятие жизненных и житейских проблем в состоянии алкогольного опьянения лишь временно и иллюзорно и к тому же оттягивает их решение, а накопление нерешенных проблем создает объективные трудности, не говоря уже о том, что часто в измененных состояниях сознания, вызванных алкоголем, человек не способен управлять своим поведением и может совершать неадекватные действия и даже преступления.

Мы полагаем, что сами по себе измененные состояния сознания [11,12,20] являются одной из его форм, характеризующейся изменением способов категоризации (себя, других людей, мира) и переходом от понятийных форм к эмоционально окрашенному языку образов и символов (по типу сновидного). Измененные состояния сознания, по-видимому, не несут (с точки зрения человеческой культуры) заведомо позитивную или негативную окраску. Понятие, как кристаллизация общественно выработанного человечеством опыта, держит наше сознание в узде социальной нормативности, и невыполнение этических норм вполне доступно самосознанию того, кто их нарушает. То есть он, как отмечают представители церкви, вполне осознанно выбирает сторону добра или зла. В измененных состояниях сознания рефлексия ослаблена, хотя и возможна (см. [24]), и то, что непосредственно переживается человеком в измененных состояниях сознания, в каком-то плане воздается ему за предыдущие поступки и мысли, выражает своего рода "кармическую причинность".

Так, во время холотропного дыхания (см. [7]) катарсически выплескиваются неотреагированные эмоции и аффекты (отсюда и необходимость ситтера, наблюдающего за тем, чтобы человек в измененном состоянии сознания не навредил сам себе). Кто-то переживает агрессивные видения и лупит кулаками воображаемого противника, кто-то испытывает эротические переживания, кто-то созерцает бездонность звездного неба и слезы благоговения выступают на его глазах, и т.д. В измененных состояниях сознания достигается некоторое раскрепощение, отстранение от стандартов, стереотипов культуры и движение к большей спонтанности, эмоциональной насыщенности (через состояние хаоса к творчеству).

Измененные состояния сознания достигаются различными психотехниками - от поста, медитации и молитвы, сенсорной депривации (затворничество) до динамических медитаций; чтение мантр вращающегося молитвенного барабана у буддистов; круговые движения танца дервишей в суфизме; ритмическое раскачивание молящихся иудаистов; танцы шамана и ритуальные пляски африканцев; экстаз вакханалий древних римлян и ритуальный секс тантрических культов индусов. Измененные состояния сознания не являются чем-то экстраординарным, присущим только религиозной практике. Рок-концерты и спортивные состязания притягивают тысячи "паломников" на огромные стадионы и в залы в значительной степени благодаря переживаниям измененных состояний сознания: ритмическая музыка и эффект многотысячной толпы людей, испытывающих подобные переживания, вызывают (через эмоциональное заражение и деперсонализацию) измененные состояния сознания. В то же время концентрация внимания на поплавке у рыбака, услада слуха путника звонким журчанием горного ручейка также могут вызвать у них измененные состояния сознания.

Измененные состояния сознания практикует не только религия или мистика с их высоким движением духа навстречу божественному, их эксплуатируют и тоталитарные политические системы с массовыми военными парадами, помпезными похоронами вождей, истерикой обличительных судебных процессов и торжественными массовыми собраниями, вызывающими деперсонализацию и призванными интегрировать людей в единую гомогенную массу.

Наконец, наиболее простой способ вхождения в измененные состояния сознания - это применение алкогольных, галлюцинаторных и других наркотических веществ. Практически любая человеческая цивилизация использовала в своей культуре те или иные наркологические вещества. Перебродивший виноградный сок и дурманящий напиток сома, полученный перегонкой пищевой спирт, галлюцинаторные грибы и листья коки, сок опиумного мака или вытяжка кактуса, дымок листьев табака или пыльцы конопли - все эти вещества встречаются в ритуальных или религиозных практиках, как и их более слабые аналоги:

стр. 17

кофе, чай, кумыс, вошедшие в бытовой пищевой рацион. Психиатры XIX в. даже предлагали классифицировать цивилизации, исходя из доминирующей для данной цивилизации формы наркотика. Так, если алкоголь, стимулирующий в первую очередь эмоциональные переживания, широко использовался в практике средиземноморских, а затем и общеевропейских цивилизаций, а галлюцинаторные грибы применялись в северных варяжских и южноамериканских индейских цивилизациях, то опиумный мак, вызывающий чувственные оргазмические переживания, был распространен в цивилизациях Южной и Восточной Азии с их склонностью к культуре пассивного созерцания и расслабленности.

Наркотическое вещество, являясь средством релаксации и вхождения в измененные состояния сознания, из союзника "по путешествию к иным мирам" легко становится господином, тиранически подавляющим личность потребляющего их человека, и делает его полностью зависимым от наркотика. "В поте лица своего будешь добывать хлеб свой насущный", - гласит Библия. Измененные состояния, вызванные наркотиком, - дармовой суррогатный "хлеб", испеченный на энергии, взятой взаймы у организма. Он не дает психологическую силу (энергию), а истощает ее резервы, предназначенные для творчества и духовного поиска, ведет личность к деградации и тупику [23].

Для лечения алкогольной и наркотической зависимости широко используются разного рода суггестивные техники, основанные на гипнозе (см. [3 - 6, 13, 15, 16, 26, 28]).

Практика лечения алкогольной наркозависимости, разработанная Ю. А. Вяльбой и В. В. Кучеренко [10], основана на замещении негативного опыта измененных состояний сознания на позитивный. По разработанной ими методике гипнотерапии травмирующие переживания, тревога, подавленность вытесняются высокопозитивными эмоциями радости, эстетическими переживаниями, вызванными медитативными образами величественных гор, безбрежного океана, звездного неба. На гипнотических сеансах у пациентов вызывают не только (как в методе кодирования Довженко) резко негативные переживания, связанные с потреблением алкоголя (например, они "видят" собственное разлагающееся тело, отвратительно пахнущее алкоголем, что вызывает у них отвращение к спиртному и активирует работу иммунной системы, направленной на выживание), но и позитивные (как на лечебных гипнотических сеансах Вяльбы и Кучеренко), стимулирующие выброс эндоморфинов (гармонов радости) в кровь: пациенты "купаются" в волнах эфира, наблюдая с высоты Землю, "созерцают" ночное небо с мириадами звезд и "путешествуют" в иные миры, трудно описуемые на земном языке. Близкие технологии работы с воображением используют американские психологи в рамках когнитивной психотерапии (см. [9, 29, 30]). Действие массированных положительных эмоций улучшает физическое состояние пациентов, меняет их самооценку, видение собственного будущего и жизненных перспектив. Если непосредственно перед лечением пациенты ориентированы на стабилизацию жизненной ситуации (алкоголизация вредит отношениям в семье и на работе, поэтому они дают согласие на участие в гипнотических сеансах чаще всего под угрозой распада семьи и увольнения с работы), то к концу лечения у многих из них возникают новые планы и перспективы. Личностные изменения пациентов в ходе психотерапии дают основания полагать, что трансформируется система "базовой философии жизни пациента", включающая глубинные представления о доброжелательности-враждебности окружающего мира и значимости собственного Я (см. [17]).

Новаторским приемом психотерапевтической практики работы с алкоголиками и наркоманами является метод сенсомоторного психосинтеза, разработанный В. В. Кучеренко в рамках психосемантического подхода к измененным состояниям сознания [10,20]. Этот метод позволяет вводить в гипнотическое состояние практически всех пациентов, не дифференцируя их по гипнабельности. Ведь и шаманы при камлании предварительно не отбирают наиболее гипнабельных соплеменников, а работают со всеми участниками, достигая группового эффекта. Суть метода сенсомоторного психосинтеза заключатся в том, что гипнотизер (суггестор) последовательно и поэтапно формирует целостный интермодальный иллюзорный образ, "привязываясь" к наличным переживаниям пациента. Например, ставя задачу вызвать галлюцинаторный образ иллюстрированного журнала, для того чтобы пациент прочитал вслух его содержание, гипнотизер сначала обращает внимание пациента на наиболее простые сенсорные ощущения, такие, как тяжесть собственных рук, "держащих" толстый, объемный журнал. Наиболее просто вызываемое переживание тяжести дополняется ощущением глянцевой твердости дорогой обложки журнала. Пациента просят провести рукой по глянцевой поверхности воображаемого журнала и вводят тем самым проприоцептивные переживания и моторику в формирование иллюзорного образа. "Включив" моторику, можно теперь попросить пациента перелистать страницы журнала и описать картинки и фотографии, которые он "видит" там. Возникают зрительные образы, и пациент уже погружен в иллюзорную реальность, комментируя то, что он "видит". Для полноты иллюзорной реальности гипнотизер актуализирует ощущения различной модальности. Например, зрительный образ морских волн дополняется шумом прибоя, криками чаек, а брызги

стр. 18

пены ощущаются пациентом вкусом соли на губах, запахом морских водорослей.

При групповой гипнотерапии окружающие люди и предметы могут вводиться как компоненты иллюзорной ситуации. Например, внушение пациенту, что он находится в ресторане, приводит к тому, что он начинает воспринимать других пациентов как посетителей этого ресторана. Погрузившиеся в трансовое состояние пациенты ведут себя согласно своему типовому представлению о "посетителях ресторана". Они опустошают бокалы и рюмки с воображаемым алкоголем, раскачиваются на стуле в такт воспринимаемой ими "музыки" или сами горланят песни, выступая "подсадными утками" и заражая своим состоянием других пациентов.

В ходе формирования иллюзорного образа методом сенсомоторного психосинтеза можно выделить следующие феноменологические трансформации:

- стадия "когнитивного видения". При гипнотическом внушении пациент еще не воспринимает объект, но доподлинно "знает", что он присутствует и находится от него на некотором расстоянии (например, до "стакана с соком" можно дотянуться и взять его в руки);

- стадия "слайдового видения". Внушаемый объект воспринимается как плоскостной, как образ объекта на киноэкране. Затем следует переход от плоскостных образов к объемным, "с глубиной";

- стадия "перцептивной конкуренции". Последовательное видение то "иллюзорного" гипнотического образа, то непосредственно физического (например, пациент "видит" то костер, то линолеум, покрывающий пол палаты, но затем сам линолеум начинает пузыриться и остается только костер);

- расширение гипнотического видения. Гипнотизер отталкивается от образа костра, освещающего окружающую поляну, и обращает внимание пациента на звуки, например доносящийся издалека рев льва. И вот уже пациент наблюдает прайд львов, вышедших семейством из высокой травы, на которую бросают отблески языки пламени костра;

- феномен "телепатического видения". Пациенту кажется, что образы, внушаемые гипнотизером, возникают у него еще до того, как он слышит его речь. То есть слова гипнотизера начинают восприниматься пациентом как комментарий к уже увиденному.

Рассмотрев динамику феноменологических трансформаций суггестивного внушения, перейдем к эмпирическому исследованию влияния гипнотерапии на самокатегоризацию пациента (концепцию "Я") и на восприятие и оценку социальных стереотипов и типажей.

Задачей нашего исследования стало изучение трансформации семантического пространства самосознания пациента на фоне оценки ряда социальных типажей в ходе гипнотерапии.

Испытуемыми являлись 13 пациентов (обоего пола) одной из наркологических больниц Москвы, которым был поставлен диагноз "хронический алкоголизм". Пациенты изъявили добровольное желание лечиться с помощью гипнотерапии; продолжительность лечения - от двух недель до нескольких месяцев. Мотивация пациентов на лечение была достаточно высокой.

Процедура гипнотерапии осуществлялась в течение 4 недель и включала 10 сеансов длительностью около 2 - 3 ч. Процедура исследования включала структурированное интервью (психосемантическое шкалирование). Опрос проводился до проведения курса гипнотерапии и сразу после него. Испытуемых просили по шестибалльной шкале (от 0 до 5) оценить то, насколько позициям "я сам", "я в мечтах" и "я через три года", а также ролевым позициям (или социальным типажам) "несчастный человек", "хронический алкоголик", "делец", "семьянин", "верующий человек" свойственны такие психические, социальные и физиологические состояния, как: "верить в свою звезду", "иметь хорошее физическое самочувствие", "пользоваться успехом у противоположного пола", "иметь теплые отношения с близкими", "злоупотреблять алкоголем", "конфликтовать с окружающими", "думать о самоубийстве" и т.д. Всего использовалось 55 суждений, связанных с житейскими и социальными проблемами пациентов.

Индивидуальные протоколы испытуемых группировались в суммарную матрицу данных (24 х 55) (12 ролевых позиций до гипнотерапии и 12 ролевых позиций после гипнотерапии на 55 суждений-дескрипторов), которая подвергалась процедуре факторного анализа (см. таблицу).

Обработка данных с помощью факторного анализа позволила выделить 4 значимых фактора, объясняющие соответственно 56, 15, 14 и 4% общей дисперсии. Ниже приведены факторные нагрузки пунктов опросника, вошедших в тот или иной фактор. Знак факторной нагрузки не имеет содержательного смысла; он показывает, к какому из двух полюсов фактора относится содержание каждого пункта.

Первый фактор (F1) включал следующие суждения:

Испытывать чувство одиночества, заброшенности, ненужности 0.94

Ощущать бессмысленность жизни 0.91

Испытывать постоянное чувство внутренней тревоги 0.87

Думать о самоубийстве 0.87

Употреблять алкогольные напитки 0.84

Развестись 0.77

стр. 19

Таблица. Оценки ролевых позиций больными алкоголизмом до/после лечения с помощью гипнотерапии