Эволюция взглядов на развитие

Сначала обратимся к генетической точке зрения, так как именно из нее и появилась теория развития. Генетический или, чтобы быть более точными, психогенетический взгляд на личность основан на интересе к способам и знании способов, с помощью которых прошлое отдельного человека влияет на его нынешнее функционирование. Этот взгляд стал частью психоаналитической теории с тех пор, как клиническая работа Фрейда побудила его исследовать психические конфликты. В своих исследованиях он предполагал, что определенные типы детских переживаний являются причиной неврозов взрослых, поэтому симптомы эмоционального происхождения не могут быть устранены, пока не будет прослежено их происхождение и развитие. Фрейд разделял психоанализ и простой анализ сложных психологических проблем, утверждая, что он "состоит из прослеживания перехода от одной психологической структуры к другой, предшествовавшей ей во времени, из которой она развивалась" (1913, стр. 183), и изобрел прием лечения, предназначенный для реконструкции и понимания природы ранних переживаний. Таким образом, первые попытки понять младенчество и раннее детство основывались на этих ранних исследованиях, почерпнутых из клинического опыта взрослых пациентов с неврозами.

Однако, Фрейд осознавал, что реконструкция неминуемо содержит в себе искажения. Поэтому он рекомендовал сопровождать психоаналитические исследования непосредственными наблюдениями за детьми (1905b, стр. 201). В этом направлении программным был отчет наблюдений за Маленьким Гансом (1909b). Хотя он и посвящен лечению детских неврозов, тем не менее он содержит ценную информацию о переживаниях мальчика и его реакции на них in statu nascendi, обеспечивая, таким образом, перспективу развития – взгляд на то, как происходят события в сравнении с тем, как они описываются.

Фрейд признавал также, что в применении знаний о развитии существуют "ловушки". Хотя остаточные явления во взрослом возрасте не надо отождествлять с развивающимся ребенком, тем не менее, необходимо признать, что это является психическим прошлым, очень ценным для психоаналитической теории. Это психическое прошлое отражает скорее влияние конфликта и защиты от него, чем готовый отчет об исторической реальности. Очевидно, что психологическое значение раннего опыта не так наглядно в statu nascendi, оно становится явным только позже, поэтому психоаналитическая теория и не может базироваться исключительно на наблюдениях за детьми. Только через метод психоаналитического подхода и изучение бессознательных психических процессов может быть осмыслено развивающее влияние ранних переживаний. Видимо, именно это Фрейд имел в виду, когда в 1920 году в предисловии к четвертому изданию своей работы "Три очерка о теории сексуальности" (1905b) отмечал, что хотя демонстрация сексуальности в детстве и описывалась другими, решающее значение детскому либидо в жизни было дано только в психоаналитическом изучении бессознательного. Он поясняет, что "если человечество было бы способно получать информацию из непосредственного наблюдения за детьми, эти три очерка остались бы ненаписанными" (стр. 133).

Фрейд представил первую психоаналитическую теорию развития (1905b), предположив, что существуют последовательные стадии сексуального развития. В этой теории он сформулировал не только теорию детского сексуального развития, но и теорию взаимодействия между конституцией (природными стадиями созревания) и пережитым опытом. В дальнейшем, с постепенным углублением им самим и другими исследователями этой теории развития, она стала известна как теория "психосексуального развития" (1926).

Следуя по пути, проложенному Фрейдом, Абрахам сформулировал концепцию оральной и анальной фаз, выделяя в каждой из них садистский компонент (1916, 1924а, 1924b). Некоторые аспекты этой теории остаются актуальными и в наши дни. Ференци, который интересовался развитием ощущения реальности, расширил спектр охвата теории развития до границ того, что теперь называется психологией Эго (1913). Мелани Кляйн, делая акцент на развитии жизни фантазий, выдвинула гипотезу, что младенец переживает агрессию, ярость, метания и отождествление в первые недели и месяцы жизни (1928, 1933, 1948).

Когда Фрейд представил структурную теорию, иногда называемую тройственной моделью, он предположил, что разум состоит из трех гипотетических психических структур – Ид, Эго, и Суперэго – что обеспечивает устойчивое основание для опыта (1923а). Позже он добавил, что и природные характеристики, и окружение играют различные по важности роли в формировании этих структур (1926), вынуждая аналитиков лучше осознать величину спектра факторов, влияющих на развитие. Анна Фрейд (1936), Хартманн (1939, 1952) и Спитц (1959) были одними из первых, кто изучал развитие этих психических структур. В дополнение Хартманн (1939) и, позже, Винникотт (1956) начали более точно разграничивать влияние на процесс развития природных, врожденных физических факторов и влияние приобретенного опыта и окружения. Единица мать-ребенок оказалась, таким образом, в центре внимания, поскольку аналитики осознали влияние матери (окружения) на формирование психических структур. В результате появилась последовательность в отношении к объекту в процессе развития, по мере того как Анна Фрейд (1942), М.Кляйн (1928, 1933, 1952а, 1952b), Спитц (1959) и Малер (1963, 1972а, 1972b) описали стадии эволюции отношений мать-ребенок.

Поскольку осознание Фрейдом динамики межличностного и внутрипсихического мира началось, в основном, с Эдипового комплекса четырех – пятилетнего ребенка, события, которые происходят в возрасте, который мы сейчас называем ранним – первые три года жизни – постепенно стали привлекать все больше внимания. Во времена Фрейда к раннему детству относили период от рождения и до конца эдиповой стадии. Со смещением внимания на более ранние годы проблемы с методом реконструктивного подхода стали еще более очевидны, и исследователи пытались найти другие методы понимания раннего развития. Первые попытки были предприняты в детском анализе. Анна Фрейд показала, что изучение анализа детей может быть успешно использовано в психоаналитической теории. Позже, размышляя о ранних годах, она писала:

"Исследование детей оказалось уникальным, по крайней мере, в одном отношении – это было единственным новым приемом, открывшим возможность проверить правильность реконструкции в анализе взрослого возраста. Теперь впервые с применением напрямую психоаналитического подхода с маленькими детьми, стало живой, наглядной и очевидной реальностью то, о чем раньше только догадывались" (1970b, стр. 210).

Позже она добавляла, что, хотя работа по реконструкции со взрослыми во многом определила психоаналитический взгляд в патологии, "детский анализ оказался ключевым в описании процесса нормального развития в детстве".

Помимо лечения детей с нервными нарушениями Анна Фрейд также интересовалась эволюционными процессами. В 1926 году она вместе с некоторыми своими коллегами (Дороти Бурлингам и Евой Розенфельд, с Питером Блоссом и, позже, Эриком Эриксоном – учителями) основала небольшую школу в Вене для детей в возрасте от семи до тринадцати лет. Она была предназначена для тех детей, чьи родители прошли анализ или проходили лечение. Соответственно, это давало возможность наблюдать, как понимание психоаналитического подхода способствует образовательному процессу и, в частности, поощряло ранние наблюдения за взаимодействием развития и образования.

Аналитики пришли к пониманию необходимости глубокого изучения групп раннего возраста в процессе осознания причин нормального и патологического развития. Поскольку на ранние периоды жизни сенсомоторная деятельность влияет значительно больше, чем вербальное мышление и общение, аналитики применяли метод наблюдения. Одним из пионеров такого подхода была Мелани Кляйн. Она первоначально сформулировала свои теории, наблюдая за собственными детьми (Groskurt, 1986, Huse, 1989). Пытаясь сделать наблюдения более объективными и систематическими, Анна Фрейд и Дороти Бурлингэм основали в 1937 году экспериментальные дневные ясли для детей грудного возраста из беднейших семей Вены. Целью этого исследования был сбор информации о втором годе жизни и ранних стадиях отделения от биологического союза мать-ребенок. Этот центр, названный Ясли Джексона, был вскоре закрыт нацистами. Однако, вскоре после переезда в Лондон в 1938 году Фрейд и Бурлингэм основали в военные годы центр для младенцев и детей-сирот и тех, которые были разлучены с родителями. Хэмстедские Военные Ясли стали не только значительным явлением для детских интернатов, но и центром психоаналитической исследовательской работы с детьми, где проводились детальные наблюдения за поведением детей (A.Freud, 1942).

По мере того, как метод наблюдения завоевывал доверие, его применение стало распространяться на изучение причин психопатологии. Сразу после Второй Мировой войны Спитц (1945, 1946а, 1946b) предпринял серию исследований детей в детских учреждениях и домах ребенка, где хотя и заботились о физическом развитии детей, но они получали мало внимания и недостаточно стимулировались в процессе взаимодействия с воспитателями Отчеты Спитца о влиянии подобной депривации добавили информации и теоретических выводов о раннем развитии и психопатологии. Он также записал свои открытия на пленку (в 1947 году это была редкость, однако сейчас этот прием успешно используется в лабораторных исследованиях маленьких детей и для обучения).

Из этих первых попыток исследования развития появилась новая область, которая представляет собой синтез двух самостоятельных направлений. Одно из них, появившееся из исследований Анны Фрейд и Дороти Бурлингэм, собирает данные либо клинических исследований анализа ребенка, либо результатов длительного наблюдения за детьми в условиях, приближающихся к естественным или стандартным. Акцент в этих исследованиях делается на процессе развития – т.е. дифференциация психической системы и структуры, возрастание сложности внутрипсихической жизни, появление мыслей и фантазий, и, наконец, причины психопатологии и пути ее предотвращения. Эти исследования значительно расширили наши знания о многих мелких фазах нормального психического развития.

Второе направление ставит, обычно, целью тщательное проведение экспериментов. В наши дни это многоотраслевое направление; однако оно появилось из лабораторных экспериментов вроде тех, которые проводил Спитц, и потом включило в себя многие исследовательские методы академической психологии. Подобные эксперименты обычно проводятся в лаборатории в течение относительно короткого периода времени с детьми в состоянии спокойной сосредоточенности, редко они проводятся в состоянии острого голода или страдания. Эти исследования имеют, как правило, более конкретную цель, чем длительные наблюдения; их задачей является проверка той или иной гипотезы. Расширяющийся спектр экспериментальной работы и большое количество и разнообразие за последние несколько десятилетий привели к более полному пониманию маленьких детей и, что впечатляет еще больше, новорожденных.

В результате более, чем восьмидесятилетнего психоаналитического изучения (см. F. Tyson, 1989a) мы можем сейчас сформулировать целый ряд важных характеристик процесса развития. Это будет изложено в следующей главе. Кроме того, стали очевидны определенные проблемы в понимании и использовании данных. Естественно, что реальный ребенок не может быть реконструирован из данных о взрослом возрасте, также и взрослый не может быть создан только из экстраполяции наблюдении за младенцем и ребенком.

Иногда генетическая точка зрения применяется в очень упрощенном и сильно сокращенном виде, отрицая "изменение функций" (Hartmann, 1939, стр. 25) или вторичную анатомию (Hartmann, 1950) которая эволюционирует в процессе развития Эти термины появились из признания того факта, что поведение, проявляющееся на определенной стадии развития, позже может служить совершенно другой функции или стать независимым от обстоятельств, которые вызвали его проявление. Подобными примерами могут служить устойчивые реакции (усвоение противоположного отношения для защиты от инстинктивного желания), приобретенные в отношении приучения к туалету. Чистоплотность в более взрослом возрасте не обязательно подразумевает желание испачкать. Непризнание этих фактов приводит к тому, что иногда называется генетической ошибочностью (Hartmann, 1955, стр. 221) – это стремление приписать последующему поведению присутствие элементов, вызвавших их проявление. Например, зависимые отношения во взрослом возрасте могут быть поняты только как повторение более ранних взаимоотношений с матерью.

В результате принятия подобной точки зрения безоговорочно принимается постулат, что психопатология взрослых означает либо настойчивое, либо регрессирующее повторение самых ранних переживаний. Затем остаточные явления ранних эмоциональных переживаний рассматриваются как диагностическое свидетельство серьезных нарушений с нарциссизмом, пограничными состояниями или чертами психоза. Соответственно, последующие влияния на развитие не берутся в расчет, также как и очевидная возможность того, что психопатологические нарушения могли быть вызваны позднее, а не на ранних месяцах жизни.

Мы считаем такой подход неоправданным. Хотя иногда можно ошибочно принять проявления взрослого поведения за остаточные явления или настойчивость действий в раннем возрасте, но это вовсе не означает, что взрослый действует точно так же, как действовал бы ребенок в то время, когда эти черты могли появиться. Общеизвестно, что более поздние стадии развития испытывают влияние предыдущих стадий, но каждая из них оставляет свой след в формировании личности. Типичным примером является амбивалентный взрослый с защитной тенденцией к расщеплению² положительных и отрицательных эмоций. Часто подобное описание ошибочно принимается за свидетельство регрессии или приостановки развития на фазе, предшествовавшей интеграции этих чувств. Такое чрезмерное упрощение подобно утверждению, что быстрое деление раковых клеток сигнализирует о возвращении в детство; хотя и существуют клетки, которые действительно в младенческом возрасте подвержены быстрому делению, это, тем не менее, не то же самое, что и рак. Так же, как и взаимосвязь между ростом и раком, зависимость явлений раннего развития и психопатологии не так проста. Привходящие новые факторы развития играют существенную роль в том, что в конце концов получается. В дополнение к упомянутым вторичной автономии и изменению функций, важную роль играет принцип множественного функционирования (Waelder, 1930) – все психическое функционирование, как в норме, так и при нарушениях, определяется совместной работой влечений, Эго и Суперэго. Waelder критиковал положение о предопределенности всего поведения, но аналогичный подход может быть применен и для любых нарушений. Таким образом, даже если пациент находит, что реконструкции терапевта необыкновенно полезны и имеют большой смысл, соединяя прошлое и настоящее, на самом деле, то, что мы называет "психической реальностью", могло никогда не случаться в действительности, по крайней мере, в том виде, в каком мы ее "реконструируем".

Пожалуй, более знакомой проблемой является возрастное смещение. Наблюдатель приписывает явления, происходящие у младенцев и маленьких детей, структурам, функциям или механизмам, которые пока не существуют – например, трактует высовывание языка как раннюю имитацию, в то время как было показано, что это является рефлективным ответом на появление перед глазами лица другого человека, реакция, которая постепенно затухает в течение первых месяцев после рождения (Jacobson, 1979). Действительная имитация гораздо сложнее (Meltsof, 1982, 1988). Другим примером может служить утверждение Мелани Кляйн, что поведение младенца у груди матери является подтверждением появившихся фантазий, в то время как исследования свидетельствуют, что ментальная способность фантазировать появляется значительно позже.

В этом отношении детский анализ имеет еще и то преимущество, что расширяет наши общие знания о развитии. Как указывала Анна Фрейд, психоаналитическое лечение ребенка утвердило себя как средство, с помощью которого можно получить доступ к внутреннему миру ребенка, подтвердить или опровергнуть теории, основывающиеся на реконструкции при анализе взрослых (1970b). Не так давно детский анализ подтвердил свое значение для проверки предположений и теорий, созданных на основе наблюдений исследователей. Постольку обычно считается, что эти теории относятся к ребенку в доэдиповой фазе, до того, гак психическая жизнь была реорганизована вокруг Эдипова комплекса, они, как правило, неприменимы для реконструкции во время взрослого анализа. Но, постольку все большее количество маленьких детей проходят анализ задолго до или непосредственно перед наступлением эдиповой фазы, данные, собранные аналитиками, освещают ранние аспекты процесса развития, подчеркивая те моменты и конфликты, которые необходимо разрешить до того времени, как начнется Эдипова фаза (см., например, Tyson F., 1977, 1989, Tyson R.L. – публикуется).

Современная полемика о процессе развития заключается в определении того, когда данный процесс заканчивается, если заканчивается вообще. Некоторые исследователи предполагают, что теория разных стадий развития, применяемая для описания развития детей, может быть распространена на взрослых. Эриксон (1950) был среди первых, кто предположил, что развитие это процесс, происходящий всю жизнь, и дополнил психосексуальную теорию Фрейда включением трех взрослых стадий, которые охарактеризовал как приобретение человеком способности к интимности, воспроизводству и интеграции Эго. Бенедек (1959) добавила, что стадией развития может считаться и родительская, Бибринг (1961) предположил, что беременность может также рассматриваться как стадия развития. Гуд (1972), Жакес (1981) и Девальд (1981) предложили другие критерии для описания стадии развития взрослого человека.

Коларусо и Немиров (1981) предполагают, что развитие продолжается в течение всей жизни, но вместо того, чтобы таким же образом зависеть от стадии зрелости во взрослый период, как это происходит в детстве, оно зависит от определенных задач динамического взрослого развития. Оно примерно подразделяется на ранний, средний и поздний период взрослого возраста. Подобным же образом Поллок (1981) обсуждает проявления на протяжении всей жизни, подчеркивая, что последовательность развития у взрослых подвержена разнообразному влиянию. Эмди (1985) также утверждает, что развитие активно происходит всю жизнь, и что структурные изменения не прекращаются в отрочестве. Неугартен (1979) также полагает, что психологическая перестройка продолжается всю жизнь, но что развитие взрослого не может характеризоваться описанием отдельных стадий.

Сетглаж и другие (1988) заявили что, хотя разделение на стадии и удобно для описания развития в детском и подростковом возрасте, оно не дает достаточно определенных критериев для описания развития взрослых. Они предложили альтернативный подход к определению процесса развития, охватывающему все периоды жизни. Они полагают, что стимул развития – это нарушение самодостаточного саморегуляторного и адаптивного функционирования. Это нарушение – "вызов" (который может быть вызван биологическим созреванием, требованием окружающей обстановки, травматическим опытом, потерей или ощущением лучшей возможности для адаптации) создает дисгармонию с ментальными и эмоциональными стрессами различной степени. Таким образом, создается мотивационное напряжение, которое может привести к регрессу, психопатологии или к развитию. Если мотивационное напряжение приводит к попыткам разрешения проблем на пути к дальнейшему развитию, это порождает конфликт. Подобное решение приводит к формированию саморегуляторных или адаптивных структур или реорганизации. В результате могут появиться новые функции, и интеграция этих новых структур или новых функций проявляется в изменении самовосприятия (т.е. индивидуального отождествления).

Мы согласны с тем, что изменения происходят на протяжении всех жизненных циклов и что определенные важные события жизни (такие как женитьба и появление детей или травмы от потери) служат стимулом для психической реорганизации. Но мы утверждаем, что центральным в процессе развития является позыв (толчок) к взрослению. С нашей точки зрения психологические изменения, которые происходят одновременно с взрослением, отличаются формированием психической структуры, дифференциацией и интеграцией. Позыв к взрослению не присутствует во взрослой жизни в таком же качестве, как в детском или подростковом возрасте, и, соответственные структурные изменения, происходящие после отрочества и связанные, в основном, с адаптацией, затрагивают реорганизацию существующих психических структур, но не вызывают формирование новых. Однако мы принимаем пересмотр процесса развития, предложенный Сэттлажем и другими (1988), как перспективные интеграционные попытки, предлагающие связующее звено между психологическими изменениями в детском и подростковом возрасте с одной стороны, и изменениями во взрослом, с другой, а не просто объединение этих двух аспектов.

ТЕОРИИ ПРОЦЕССА РАЗВИТИЯ

В своей работе "Три очерка по теории сексуальности" (1906) Фрейд выдвинул гипотезу о последовательных стадиях развития либидо, которая оставалась краеугольным камнем теории развития до тех пор, пока не появилась психология Эго. Затем стало очевидно, что помимо сексуальности на процесс развития влияет множество других факторов. Хотя некоторые авторы и предпринимают попытки утверждать, что отдельные компоненты развития занимают центральное или особенное значение (например, для Кохута – это нарциссизм и "я", а для Мелани Кляйн – агрессия), другие рассматривали больший спектр элементов и пытались найти приемы, способствующие процессу организации и интеграции. В этой последней группе наибольшее значение имеют работы Жана Пиаже и Анны Фрейд. Каждый из них выработал собственную значительную теорию развития, с которыми вынуждены были считаться все последующие исследователи.

Жан Пиаже

Хотя Пиаже был академическим психологом, работавшим вне сферы психоанализа, он интересовался процессом развития, и его работы стали влиять на психоаналитическое восприятие процесса с тех пор, как Хартманн обратил внимание на их важность для психологии Эго (1953-1956). Пиаже в основном рассматривал поведение с точки зрения адаптации. Он считал, что детская адаптация к окружению – это достижение равновесия между ассимиляцией новой информации внутри уже существующих категорий и приспособлением к новой информации путем создания новых категорий и изменения структуры в целом. Он полагал, что новый опыт создает напряжение в системе (дисгармонию). В результате постоянных ассимиляции и приспособлений система постепенно меняет всю структуру и восстанавливает равновесие – так и происходит развитие. Переход означает перестройку предыдущей схемы в абсолютно новую структуру. Таким образом, равновесие является саморегулирующимся процессом, в котором напряжение сначала создается, а затем, устраняется, и в этом процессе личность продвигается по все более высоким ступеням умственной организации (Пиаже, 1936, 1946, 1958, 1967).

Пиаже сделал вывод о том, что умственное развитие состоит из последовательных стадий, каждая из которых отмечена определенными доминантными характеристиками и имеет собственные законы и логику. Он отмечал, что стадии идут в онтогенетической последовательности. Хотя временные границы, определяющие вхождение в ту или иную стадию не фиксированы и варьируются от популяции к популяции, и от индивидуума к индивидууму, порядок остается постоянным и общим. Более того, каждая новая стадия начинается с внезапного приобретения новой когнитивной способности, которая затем закрепляется и интегрируется, подготавливая почву для нового приобретения. Соответственно отрезок между двумя стадиями представляет собой, так сказать, рывок вперед, за которым следует интеграция – отсюда следует вывод, что психическое развитие одновременно является и непрерывным и прерывистым. Стало общепризнанным, что период структурной дисгармонии, отмечающий вступление в новую когнитивную фазу, обычно сопровождается повышенной эмоциональной уязвимостью.

Рене Спитц

Как и Пиаже, Рене Спитц интересовался не столько раскрытием специфических особенностей личности, столько их интеграцией и организацией в процессе развития. Но, в отличие от Пиаже, он проявлял большой интерес к раннему появлению психопатологии и к психике в целом. Сначала в неопубликованной работе, представленной Венскому Психоаналитическому обществу в 1936 году, а затем в 1959 году он сформулировал теорию генетического поля формирования Эго. Это стало основой психоаналитического понимания процесса развития.

Привлекая большей частью открытия в эмбриологии Спитц представлял развитие как движение от нестабильности к стабильности внутри "поля", которое мы сейчас называем системой. Придя к выводу, что наиболее значительные сдвиги в психологической организации и адаптации происходят в процессе развития, он утверждает, что в этом процессе некоторые функции по-новому взаимодействуют друг с другом и соединены в единое целое. В его описании, которое он ограничил первыми двумя годами жизни (мы полагаем, что влияние шире), он отмечал, что сдвиги сопровождаются новым поведением и новыми подражательными проявлениями, такими как социальная улыбка, отрицательная реакция на незнакомого человека и жест "нет". Спитц утверждал, что появление этих новых подражательных проявлений можно воспринимать как обозначение или сигнал того, что достигнут новый уровень структурной организации психики. Поэтому он называл эти новые подражательные проявления "психическими организаторами", хотя и полагал, что они не столько организовывают, сколько отражают скрытое поступательное движение в формировании психической структуры, представляя преобразование раннего поведения в новую организацию. "Организаторы" также возвещают о значительных изменениях в межличностных взаимодействиях, и их сопровождает консолидация организации, присущей данному этапу (Spitz, 1959, доработано Эмди 1980а, 1980b, 1980с). Спитц подчеркивал, что развитие и комулятивно и эпигенетично; то есть каждая стадия развития строится на основе предыдущей, независимо от того нормальным или патологичным было ее развитие и последующие стадии содержат важные и неизменные новые формации психики, не существовавшие на предыдущей стадии.

Анна Фрейд

Концепция "линии развития" использовалась в психоаналитической теории развития как метафора, отражающая процесс последовательного развития и подчеркивающая его непрерывный и кумулятивный характер. Фрейд был первым, кто предложил одну из таких линий: идею последовательных этапов созревания либидо. Относительно процесса поиска контекста, внутри которого развивается личность ребенка, Анна Фрейд предположила (1962, 1963), что серия предсказуемых, и разворачивающихся линий характеризует развитие, а совпадение или несовпадение их параметров определяет норму или патологию.

В своей формулировке линий развития Анна Фрейд подчеркивала их взаимодействие и взаимозависимость (взаимодействие последовательных стадий взросления, опыта взаимодействия с окружающим миром, стадии развития) так же, как это делали, каждый по своему, Пиаже и Спитц. Но, в то время как Пиаже обращал внимание, в основном, на приобретение новых познавательных навыков, а Спитц искал новые подражательные проявления, отмечающие дальнейшее изменение в скрытых структурах, Анна Фрейд делала акцент на понимании скрытых причин специфического поведения. Она, например, рассматривала отношение ребенка к матери как отражение интегрированного Ид, Эго и Суперэго, включая адаптивные, динамические и генетические факторы. Она говорила о линии "от зависимости – к эмоциональному доверию к себе, а от него – к взрослым отношениям с объектами"; или о линиях, приводящих в результате к телесной независимости "от сосании груди – к рациональному питанию", "от пачкания пеленок – к контролю за деятельностью мочевого пузыря и кишечника", "от безответственности – к ответственности в управлении телом". Эта "историческая реальность" отражала стадии в формировании скрытых психических структур и помогла ей понять прогресс в развитии ребенка по мере его приспособления к условиям жизни. Только теперь она смогла ответить на постоянно задаваемые вопросы, типа "в каком возрасте лучше отдавать ребенка в ясли?" (1965, стр. 57).

Анна Фрейд предостерегала от восприятия линий развития как метафоры, впрочем, и от толкования их слишком конкретно, доказывая, что развитие представляет собой как прогрессивное, так и регрессивное движение. Однако она полагала, что сравнение прогресса при рассмотрении нескольких линий развития создает контекст, внутри которого можно проследить эмоциональную зрелость или незрелость ребенка, нормальность или патологию, отдельно от симптомов. Она предвидела, что другие предложат большое разнообразие линий развития, и что эти линии, собранные вместе, смогли бы "создать убедительную картину индивидуальных детских достижений или... неудач в развитии личности" (1965, стр. 64).

ОБСУЖДЕНИЕ

Теории Пиаже, Спитца и Анны Фрейд подводят нас к мысли, что

1. Личность формируется под влиянием процесса созревания, окружения и личного опыта.
2. Развитие характеризуется непрерывностью и прерывистостью одновременно.
3. Развитие может происходить разными путями, каждый из которых обладает своим набором последовательных, частично перекрывающих друг друга стадий – и в этом смысле развитие непрерывно.
4. Однако, каждая из стадий имеет собственную структуру с определенной доминантной характеристикой, которую нельзя предсказать, находясь на предыдущей стадии – и в этом смысле оно прерывисто.
5. Именно появление этих характеристик, а вовсе не возраст человека является критерием поступательного развития. Это означает, что каждый ребенок продвигается вперед со своей собственной скоростью и прогресс в его развитии измеряется в сравнении с его собственными прошлыми стадиями, а не нормами, вычисленными для всего населения.
6. Поступательное развитие – не гладкий процесс. Оно, скорее, характеризуется значительными сдвигами, так что поступательное движение сменяется периодами интеграции и консолидации перед подготовкой для следующего рывка. Некоторые исследователи обращали внимание, в основном, на эти сдвиги в развитии и, что самое интересное, они соглашаются с временными интервалами этих сдвигов.

Основные изменениями происходят, видимо, в возрасте от двух до трех месяцев, от семи до девяти месяцев, от пятнадцати до восемнадцати месяцев, около трех лет, семи лет, от одиннадцати до тринадцати лет, от пятнадцати до шестнадцати лет и от восемнадцати до двадцати лет. Однако каждый исследователь обозначает шаги, или стадии, в соответствии со своей собственной терминологией и концептуальными рамками. Так, Фрейд описывал последовательные реорганизации в процессе развития влечений. Пиаже использовал эти сдвиги в развитии как показатели когнитивной интеграции и описывал стадии в соответствии с преобладающим способом мышления. Спитц использовал сдвиги в развитии как показатели прогрессивной реорганизации в развитии Эго. Малер (1972а, 1972b) также обращала внимание на развитие психических структур, но она делала это в рамках опыта, приобретаемого младенцем в процессе взаимодействия с окружающим миром и приводящем к развитию объектных отношений. Штерн (1985) тоже занимался детьми младенческого возраста и их взаимоотношениями с окружающим миром в рамках последовательных стадий субъективного самовосприятия, но он не связывал эти стадии с развитием Эго и Ид. Анна Фрейд использовала все эти структурные единицы и применяла наборы демонстративного поведения для обозначения их постоянного взаимопроникновения и взаимного влияния.

До сегодняшнего дня теоретики почти не предпринимали попыток связать все эти различные перспективы развития воедино. Например, Гринберг и Митчел (1983), обсуждая теорию влечений и теорию объектных отношений, высказывали мысль, что различные модели, характеризующие психоаналитическую мысль, – это не просто приемы организации материала, а, скорее, отражение различного восприятия реальности, и, следовательно, не могут быть соединены или объединены. Мы несогласны с этой точкой зрения. Хотя каждая из теорий и подходит к личности под своим углом зрения, мы полагаем, что структурная модель личности может использоваться на разных уровнях абстрагирования (см. Rotstein 1983, 1988 в работе) и достаточно эластична, чтобы включать в себя различные модели. Мы убеждены, что интеграция теорий и моделей является необходимым условием разработки исчерпывающего взгляда на формирование личности. Мы также уверены, что эффективное вмешательство в лечение ребенка или в реконструировании детства во взрослом возрасте требует комплексного понимания всех факторов, влияющих на развитие личности. Поэтому объединение теорий представляется нам крайне желательным. Это мы и собираемся сделать. После более подробного обсуждения характеристик процессов развития мы покажем, каким образом можно объединить рассмотренные теории, представив всестороннюю картину психоаналитических воззрений на развитие человека.

Глава 2

ТЕОРИЯ ПРОЦЕССА РАЗВИТИЯ

Развитие теории Фрейда и техники психоанализа основывалось на генетической точке зрения, согласно которой – детский опыт является основой невроза взрослого.

Путем процедуры реконструкции в анализе взрослого "реконструированный ребенок" демонстрирует много маленьких шагов, через которые проходит реальный ребенок.

Генетическая точка зрения опирается на развитие влечений, внутренние конфликты, травматические переживания и инфантильные неврозы, подчеркивая понимание "вклада" детского опыта в источники различных трудностей, которые в дальнейшем приводят человека к психоаналитику.

В противовес вышеупомянутой точке зрения развития включает не только исследование внутренних конфликтов и неврозов, но также и принимает в расчет источник и развитие психических структур, которые также влияют на процессы адаптации.

Точка зрения развития, которая рассматривает скорее реального, чем реконструированного ребенка (А.Фрейд, 1970) была обогащена в последние годы знаниями, полученными при применении методов сбора данных, которые были недоступны Фрейду, предложившему свою теоретическую концепцию в 1905 году.

Эти методы включают анализ ребенка, прямое наблюдение за детьми дошкольниками, находящимися в яслях, больничных стационарах; лонгитюдные исследования, лабораторные исследования и данные из смежных областей знаний о детском развитии – например когнитивная психология или исследования развития ЦНС.

Точка зрения развития пытается интегрировать все эти знания.

Отношения между генетической и точкой зрения развития являются взаимодополняющими. Можно сказать, что они представляют 2 способа разглядывать одну и ту же часть слона.

С генетической точки зрения имеет место взгляд из будущего в прошлое с целью понять источник патологии.

Это – основа психоаналитической терапии с ее требованиями рассмотреть прошлое с целью объяснить настоящее, понять, какие ранние аспекты психической жизни являются потенциально активными и могут оказать влияние на нынешнее функционирование индивида.

Точка зрения развития – рассматривает будущее и уделяет внимание процессам формирования психических структур, изучая каким образом психические структуры и функции появляются из врожденных схем, последствий созревания и индивидуального опыта и вносят свой вклад в сложнейший лабиринт внутрипсихической жизни.

Если мы исследуем процесс этого физического развития имея современные знания и инструменты, то мы сможем увидеть процесс, который характеризуется изменением и пластичностью, включающим интеграцию и организацию биологического, поведенческого и психического компонентов (Сандлер, 1983).

Процесс развивается от простых к более сложным формам организаций и функционирования и сформировавшиеся функции и структуры помогают в саморегуляции и адаптации.

Мы рождаемся со "светокопией" возможного физического развития, заданной в программе созревания. Мы также рождаемся со способностью к взаимодействию с другими, с разнообразием уже имеющихся когнитивных функций и с определенными физическими потребностями. Все это влияет на уникальность индивидуального развития и вносит свой вклад в ход развития. Взаимодействие с другими в сочетании с влиянием созревания, индивидуальным опытом и внутренними потребностями, желаниями и чувствами ведет к формированию базовой стабильной организации психических структур, которая характеризует личностную неповторимость.

Для изучения этого процесса вначале мы опишем врожденные схемы, экспериментальные факторы и процесс организации психических структур. Затем обсудим процесс развития.

ВРОЖДЕННОЕ

Cо времен Hartmann (1939), который предположил, что некоторые когнитивные, перцептуальные и моторные функции являются врожденными и обеспечивают младенцу состояние "доадаптивности" исследователи стали открывать большое количество исходно заложенных функций, которые влияют на состояние ребенка и оказывают влияние на результаты его развития.

В дополнение к когнитивным функциям, в деталях описаны темперамент младенца (включающий уровень активности, ритм, адаптивность, пороговые характеристики, интеллектуальные возможности, на которые оказывают влияние сенсомоторные, перцептивные и зрительно-моторные способы, его способность принимать, выражать и усваивать язык), легко или просто ребенок регулирует свой гомеостаз и различные другие функции, которые влияют на его "доадаптивность", с помощью которой он справляется с окружающим миром.

Стремление младенца к активности является важнейшим открытием современных исследований в области развития.

Младенец вовсе не "чистая доска", открытая к влияниям окружающей Среды или генетически запрограммирован. Ребенок активно участвует и строит свое развитие, опираясь на конституциональные факторы.

Эта точка зрения существенно отмечается от признаваемого ранее представления о полной беспомощности младенца и его роли пассивного получателя.

Скорее всего младенец активно вступает во взаимоотношения, регулирует сам себя, противостоит вредным влияниям, формирует опыт из того, что приятно или неприятно и адаптируется к своему окружению.

Далее попробуем это кратко проиллюстрировать. Младенец приходит в мир, настроенный на человеческие взаимоотношения. Bowlby (1969, 1973, 1980) утверждал, что ребенок имеет такую же "предрасположенность, направленность к развитию привязанности". По мере исполнения данных о "вкладе ребенка" в процесс развития исследователи стали делать акцент на значение способности ребенка инициировать, поддерживать отношения с другими. Brarelton и его коллеги продемонстрировали что младенец предвосхищает социальные взаимоотношения и что когда его ожидания не оправданы он задействует различные техники (способы поведения), которыми он пытается привлечь мать.

Саморегуляция является врожденной способностью и основой функционирования живых систем. Исследования показывают, что новорожденный старается поддерживать физиологический гомеостаз.

С врожденной способностью к обучению и адаптации (с использованием нейрофизиологических и морфологических функций) чтобы справиться с окружающей средой, новорожденный постепенно развивает психологические структуры, регулирующие поведение.

Психоаналитические исследования в области развития показывают способы, которыми психогенетические факторы, раннее влияние окружающей среды или их комбинация вносят свой вклад в структурирование саморегуляторных процессов.

Чувства играют важную роль в этой регуляции. С самого начала ответ матери новорожденному на его выражение лица и ее способности отвечать на его физиологические потребности; затем младенец использует материнские и свои собственные чувства как сигналы опасности и безопасности. В данном случае – это комбинация врожденных факторов и факторов окружающей среды, которые важны для развития саморегуляции.

Младенец имеет очень высокие способности к выживанию и возвращается к инфантильному ходу развития даже после травмирующих событий. Данное наблюдение заставляет клиницистов переоценить и по-новому взглянуть на роль патогенетических эффектов и отдельных травматических эпизодов. Им приходится в какой-то степени пересматривать точку зрения, согласно которой важные факторы среды, например материнская депривация или хаотичное окружение всегда и неизменно имеет необратимые последствия.

Другая врожденная способность – это способность различать приятное и неприятное и предпочитать первое. Фрейд считал, что опыт удовольствия и неудовольствия имеет эффект мотивационной силы и что одни источники телесного удовольствия сменяются в течение развития другими. Он опирался на эти факты, создавая свою теорию психосексуальности, теорию либидо и теорию двух влечений. Благодаря новым данным о развитии можно пересмотреть теорию либидо – с точки зрения того, что младенцы и дети не просто потребители энергии, ищущие удовлетворения создания. Поскольку мы узнаем что желание удовольствия, также как и сексуальные и агрессивные желания показывают динамическое влияние на рост ребенка.

Адаптация является важнейшей функцией детской врожденной способности к активности [лакуна в оригинале – В.Д.] и процесс адаптации, в котором это состояние достигается. Процесс адаптации описывался и как аллопластический (направленный на изменение среды) и как аутопластический (направленный на изменение собственной психологической структуры).

Аллопластическая адаптация (по аналогии с концепцией Пиаже о приспособлении) имеет отношение к способности к извлечению ответов от окружения или отношение к окружению через внутренние потребности и желания. Эта способность очень важна в младенческом возрасте, когда младенец должен быть способен вызывать ответы от окружения для удовлетворения своих жизненных потребностей. Но ребенок постарше или взрослый, который продолжает использовать окружение только для удовлетворения собственных потребностей скорее может быть рассмотрен как патологический пример. Аутопластическая адаптация (по аналогии с понятием "ассимиляция" у Пиаже) является способностью менять внутреннее или психическое функционирование в ответ на окружение. Это требует развития способности к тестированию реальности и может быть рассмотрено как компромисс или как минимум отсроченное удовлетворение.

ПРИОБРЕТЕННОЕ

Врожденные способности обеспечивают тот минимум, без которого не могут существовать и развиваться дальше психические структуры. Benjamin отмечал, что не только врожденные различия в организации влечений, функционировании и созревании определяют различные ответы на объективно одинаковые события, но они также могут помочь понять, что опыт надо пережить и воспринять. Психологическое функционирование, однако, не является врожденным и, как мы можем предположить, начинается не с самого рождения (Spitz, 1957). Точнее, психические формирования объединяются (создаются) через индивидуальный опыт во взаимодействии с другими. А также, в дополнении к врожденному потенциалу младенца и развитию, у него есть индивидуальный опыт, имеющий огромное значение. Младенец может иметь врожденную предрасположенность к вступлению во взаимодействия. Младенец влияет на свою мать, например, своей врожденной способностью привлечь ее или невозможностью сделать это и это влияет на ход его развития (S.Fraiberg, 1968).

Beneder (1959) предположил, что материнское удовлетворение потребностей младенца, также как и ее фрустрация, когда она что-то сделать не может, влияют на ее эмоциональную жизнь и на эмоциональную жизнь младенца.

Spitz (1963) также подчеркивал взаимовлияние матери и младенца. Он обращал внимание на асимметрию взаимности, отмечая, что вклад матери отличается от вклада младенца, считая, что они дополняют друг друга.

Kris (1953) исследовал чувства матери и младенца и как они время от времени меняются.

Chess and Thomas (1986) обратились к этой же идее и считают, что качество чувств между младенцем и матерью является важным вкладом в развитие.

Важным следствием современных исследований является то, что мать и младенец формируют систему взаимоотношений, где каждый вносит свой особенный вклад, постоянно меняя поведение другого. Раннее развитие этого процесса взаимодействия становится настолько сложным, что случаи дальнейшей патологии невозможно приписать как "заслугу" одного партнера (в отличие от тенденции клиницистов сводить все к неудачам матери). Младенец осваивает опыт, и это лежит в основе развития его памяти. Он формирует чувство своей личной реальности. Реальность может быть рассмотрена как продукт активности и индивидуального опыта.