Авторская оценка значимости данной работы для развития психологии

Основная идея работы.

Михаил Александрович рассуждает о том, что, несмотря на кажущееся своеобразие, между науками естественными и гуманитарными существует глубокий методологический изоморфизм, открывающий двери для обмена опытом. Цель данной работы – показать на фоне развития науки XX века существенный парал­лелизм в развитии ведущих естественнонаучных и гуманитарных дисциплин, показать их категори­альный или методологи­ческий изомор­физм.

Краткое описание работы.

В ходе познания, как обыденного, так и научного, мы всегда имеем как бы два вектора движения мысли: 1) путь буквального понимания уже полученных знаний, путь решения конкретных задач в рамках имеющихся теорий или накопленного практического опыта; 2) превращение уже имеющихся знаний в образец для построения новых методов, новых теорий или научных дисциплин - это путь методологического мышления, путь метафор и категориальных программ, позволяющий заимствовать опыт отдаленных областей знания.

Примеры, иллюстрирующие, что такое методологическое мышление или методологические исследовательские программы: происхождение понятия «экология науки», «социальная физиология», труд В.Я. Проппа «Морфология сказки».

Методы, разработанные в рамках одной науки, могут затем успешно работать в сфере других научных дисциплин. Например, физические методы исследования широко применяются в химии, в биологии, в науках о Земле. Одна дисциплина (физика) в целом выступает здесь как образец для построения других научных дисциплин, принципиально отличных по содержанию, но методологически, категориально изоморфных.

Методологическое мышление как раз и связано с использованием уже имеющихся методов, теорий, научных дисциплин в качестве образцов при обсуждении трудных проблем или при построе­нии новых сфер исследования. Иными словами, методологическое мышление предполагает выход за рамки той или иной узкой специали­зации, оно в принципе является междисцип­ли­нарным.

Методологическое мышление имеет принципиально категориальный характер, и в силу этого оторвано от специфического материала той или иной области знания. Для методологических программ, как правило, не существует предметных границ и их могут успешно обсуждать представители разных специальностей, не вдаваясь при этом в детали своих проблем.

В на­шей повседневной жизни мы привыкли рассмат­ривать все явления с 3х самостоятельных точек зрения: "вещь" существует, у нее есть определенные качества, и она совершает определенные дейст­вия. Онтологические представления такого типа - пред­метоцентризм. Он позволяет рассматривать каждый пред­мет, каждую вещь как нечто самостоятельное и самодостаточное, сущест­вующее само по себе в силу своей собственной внутренней природы.

Но в рамках гуманитарных наук предмето­цент­ризм как методологический принцип не срабатывает, т.к. гуманитарные науки имеют дело с текстом, который надо читать и понимать. Гуманитарные науки - науки понимающие, и можно противопоставить наукам объясняющим, к числу которых относятся все разделы естествознания.

С одной стороны, очевидно, что текст обладает удивительной способностью вызывать в нашем сознании некоторые представления, способностью воздействовать на нас интеллектуально и эмоционально. Но, с другой, сколько бы мы ни анализировали материал текста, мы не найдем ничего такого, что могло бы объяснить эту его способность. Как же нам изучать явления такого рода, если их характеристики вдруг утратили непосредственную связь с материалом и перестали быть свойствами или атрибутами в обычном понимании этих терминов?

Великая магия текста как раз в том и состоит, что мы видим прежде всего мир действующих лиц, а вовсе не то устройство, которое вызывает их к жизни. Любой текст имеет далеко не одну морфологию: он имеет морфологию содержания и морфологию «устройства», которое это содержание порождает.

Основная трудность гуманитарных наук: способность текста порождать в нас определенное содержание как бы повисает в воздухе, она не является атрибутом текста как некоторого материала, который мы держим в руках. Именно поэтому особую остроту приобретает проблема способа бытия изучаемых объектов.

Котарбинский: «Создавая то или иное произведение, автор прежде всего изменяет самого себя, изменяет состояние своих нервных клеток, и превращается в индивида, который знает нечто такое, чего раньше не знал. Это «изделие» первого типа. Но кроме этого автор создает и некоторый текст, «изделие» второго типа, который способен изменить соответствующим образом состояние нервных клеток других индивидов, если последние к этому подготовлены, т.е. знают язык». НО охарактеризовать указанные состояния наших нервных клеток «в терминах анатомии, химии или физики, мы не в состоянии».

Уэллек и О. Уоррен: «Поэзия должна быть рассмотрена как совокупность некоторых норм, связанных отношением структуры и лишь частично раскрывающихся в непосредственном опыте ее многочисленных читателей».

При изучении того или иного объекта у нас два возможных пути движения: объяснение особенностей объекта мы ищем либо в его материале, исследуя его состав и строение, либо в особенностях той целостности, того универсума, в рамках которого данный объект существует. И физика в лице общей теории относительности и гуманитарные науки избрали в настоящее время второй путь.

Относительная независимость социальных явлений от их материала представляет собой феномен социального куматоида (меняется содержание, но форма остается собой) – некоторая программа, в рамках которой люди осуществляют свое поведение. Способ существования таких программ – социальная эстафета, т.е. воспроизведение тех или иных форм поведения непосредственными образцами.

Человек всегда действует по имеющимся у него образцам, являясь актуальным или потенциальным участником огромного количества эстафет. И именно это определяет постоянное воспроизводство социального целого, воспроизводство языка и речи, форм социального поведения и практической деятельности.

Принцип дополнительности Бора: «Практическое применение всякого слова находится в дополнительном отношении с попытками его строгого определения».

Можно сформулировать принцип дополнительности для гуманитарных наук и несколько иначе. Либо мы фиксируем факт воспроизведения определенных образцов поведения, не имея возможности сформулировать точное правило, либо, напротив, формулируем это правило, но тогда не можем указать соответствующих образцов. Иными словами, описание механизмов и содержания социальной памяти дополнительны.

Именно явление дополнительности порождает представления об идеальных или абстрактных объектах типа матери­альной точки или абсолютно твердого тела в механике. Описание содержания образцов и описание эстафетных механизмов дополнительны в квантово-механическом смысле слова. Теперь, очевидно, мы должны признать то же самое и применительно к феноменологическому и объясняющему подходам в гуманитарных науках.

В свете концепции эстафет логично допустить, что описание относится не к настоящему, а к прошлому, к тем образцам, в соответствии с которыми, как предполагается, действует данный человек. Понимание, следовательно, если речь идет о вербализованном понимании, – это описание содержания тех образцов, в соответствии с которыми предположительно осуществляются понимаемые действия.

Авторская оценка значимости данной работы для развития психологии.

Анализ изоморфизма гуманитарных и естественнонаучных наук является мощным методом для развития науки. И в данном случае он позволяет включить гуманитарные дисциплины в общий контекст человеческого познания и по-новому осознать многие трудности и парадоксы, связанные с анализом его предметной области. Понимание глубокого изоморфизма этих наук просто необходимо для успешного и эффективного объяснения природы психической жизни человека, его переживаний, а также для анализа большинства других актуальных вопросов, остро стоящих на современном этапе развития психологии. Опыт естественнонаучных дисциплин несомненно полезен для психологии. Кроме всего прочего, он еще и выводит психологию на совершенно другой уровень в понимании научного сообщества, в статусе психологии и ее месте среди других наук о человеке, поскольку до сих пор многие ученые естественнонаучного направления скептически относятся к психологии как науке.