Часть вторая. приключения вахид-ибн-рабаха 30 страница

Наш ужин начинается с дыни, за которой следует сладкое тесто, залитое растопленным маслом и мёдом. Затем хозяева предлагают нам лепешки, выпеченные из пшеницы грубого помола и сдобренные кунжутным маслом. После чего на столе появляется блюдо из варёного риса и бобов. Запиваем мы эту еду напитком из кислого молока и водою, пропитанной парами ладана. Но украшением стола становится молодой барашек, начинённый рисом, изюмом, миндалем и пряностями. И к нему добавлена чашка с острым соусом из красного перца, горчицы и ароматной травы. Мы едим руками, но нисколько этим не смущаемся, ведь так принято в этих краях. И заканчивается этот роскошный ужин горячим бульоном.

Утром за завтраком Айша замечает, как хозяйка кладёт в рот какие-то молодые побеги и с большим наслаждением принимается их жевать.

— Что это такое? — интересуюсь Айша.

Показывая ей эту зелень, хозяйка объясняет:

— Это — листья ката. Они растут на здешних кустарниках. Их жевание вызывает лёгкое опьянение.

Айша просит её:

— Дай мне попробовать. Может быть, это меня немного взбодрит?

Прикоснувшись ко лбу Айши, я обнаруживаю, что у неё начался жар, и спрашиваю у хозяйки:

— Есть ли в вашем селении лекарь?

— Нас лечит шаман, — отвечает она.

Даю хозяйке ещё одну золотую монету я прошу её:

— Позови его!

И через некоторое время к нам в комнату заходит худой седобородый старик со слезящимися глазами и прямо с порога заявляет:

— Надо умилостивить дэва! Только принеся ему жертву, ты излечишь свою женщину от болезни!

Я вынужден принять этот языческий способ лечения Айши, который здесь является единственно доступным:

— Хорошо! Я согласен!

Вдвоём с шаманом мы отправляемся на ближайшую вершину, где на закопчённых камнях я забиваю жертвенного барана и сжигаю его на покрытой сажею каменной плите. Когда дым от сгоревшего барана почти развеивается, между гор разносится эхо от грохота обвала.

Шаман радостно восклицает:

— Дэв бушует! Значит, твоя жертва ему понравилась!

И меня почему-то не удивляет, когда, по возвращении, я нахожу свою Айшу совершенно здоровой.

Изо дня в день мы с нею едем по запутанным горным дорогам и тропам, то поднимаясь к перевалам, то спускаясь в какую-нибудь долину. И вот однажды, отправившись после очередной ночёвки в дальнейший путь, мы достигаем высокого перевала.

Обернувшись назад, Айша восклицает:

— Смотри!

Там, далеко внизу, вслед за нами змейкою по узкой тропе движется большой кавалерийский отряд. По жёлтой одежде я сразу же узнаю в них мамлюков султана.

И я расстраиваюсь:

— Выследили!

Указывая на противоположный склон перевала, Айша предлагает:

— Давай, спрячемся! Они нас не увидят и уйдут дальше!

Покинув сёдла, и, взяв коней под уздцы, мы с ними уходим в сторону от тропы, чтобы укрыться в густом лесу. Оставив Айшу в одной из дальних лощин охранять коней, я возвращаюсь назад и, затаившись среди камней, жду преследователей.

— Так и знал! — шёпотом восклицаю я при виде того, как едущий впереди мамлюк останавливается ровно в том месте, где мы сошли с тропы. — У них есть следопыты.

Я бегу к Айше, хватаю её за руку и говорю ей:

— Всё! Уходим!

Она кивает на наших скакунов:

— А кони?

Я объясняю:

— Здесь они нам будут только мешать!

И быстро проведя рукою по мордам своих боевых скакунов, прощаюсь с ними.

Мы с Айшою торопливо шагаем вдоль уходящего вверх гребня горы.

Айша вспоминает о словах хозяина, который предоставил нам приют прошедшей ночью:

— Горец называл её Эн-Наби-Шаиб. Говорил, что она возвышается над всеми здешними горами.

Выше по склону деревья уже не растут, и мы оказываемся на открытом пространстве. Впереди меня, перескакивая с камня на камень, спешит Айша, а позади, рассыпавшись, лезут вверх мамлюки султана. У меня три колчана со стрелами, и я даю себе слово, что на этот раз ни одна из них не пропадёт зря. Двоих самых быстрых мамлюков я убиваю, поразив их в головы. Ответные стрелы в меня пока не попадают, но летит их слишком много, и я понимаю, что моя смерть — это лишь вопрос времени.

Но тут горы показывают свой непредсказуемый нрав. Только что пекло жаркое солнце, как вдруг всё небо быстро затягивается тучами. Задувает сильный ветер с дождём, а затем начинают валить густые хлопья снега. Я догоняю Айшу, чтобы не потерять её. Временами видимость уменьшается до трёх метров, и мой лук делается бесполезным.

Зябко кутаясь в свой промокший плащ, Айша спрашивает:

— Они отстали?

Я отрицательно мотаю головой и указываю на наши чёткие следы, которые мы оставляем за собою, бредя по снегу.

И тут раздаётся тяжёлый грохот, от которого содрогается почва под ногами.

Настороженно прислушиваясь, Айша интересуется:

— Что это?

Пытаясь хоть что-то разглядеть в той стороне, я отвечаю ей:

— Сверху камни валятся.

Она по-прежнему идёт на несколько метров впереди меня, периодически теряясь за снежными зарядами. А я, сжимая в руке меч, иду следом и верчу головою по сторонам, ожидая в любой момент нападения с тыла. Успеваю заметить, как она прыгает на большой плоский камень, который, покачнувшись, уносится вместе с нею по крутому склону.

Я сползаю следом за Айшой до тех пор, пока мои ноги не упираются в узкий карниз, ниже которого разверзается лишь бездонная пропасть. Верчу головою, выискивая на каменном склоне тонкую фигурку Айши, и зову её криками, но завывающий ветер заглушает меня. Однако меня слышат преследователи, и неподалёку, чуть выше по склону я уже вижу их силуэты.

При скольжении вниз я растерял почти всё своё оружие. Поправляя одежду перед последним боем, я чувствую, как моя рука натыкается на выбившийся наружу серебристый медальон. Сжав его в ладони, я провожу пальцами по его линиям, как делал это когда-то в детстве. И тут же слышу необычный звук, а, повернувшись к его источнику, замечаю, что в склоне горы возникает огромный провал. Не дав себе времени удивиться этому неожиданному явлению, я сразу же забираюсь в нутро этого провала и обнаруживаю, что он имеет продолжение в виде пещеры. Эта пещера представляет собою широкий коридор эллиптического сечения, который теряется далеко в чреве горы. Стекловидные стены этой пещеры освещены слабым зеленоватым светом, который мне знаком по детским воспоминаниям. Пробежав несколько десятков метров вглубь, я останавливаюсь. Мои мысли заняты пропавшей Айшой и преследователями, которые хорошо видели, куда я от них спрятался. Вот несколько мамлюков султана осторожно заглядывают в зев пещеры и, увидев меня, обмениваются радостными восклицаниями. Они вваливаются в коридор с явным намерением продолжить погоню под землёй.

Но тут мимо меня навстречу мамлюкам проносятся огромные существ, фигуры которых никак нельзя спутать с человеческими. Я вижу, что они свирепы и голодны. Сблизившись с мамлюками, эти существа набрасываются на них, отрывают головы и сразу же начинают пожирать.

Один из мамлюков, до которого существа ещё не добрались, успевает крикнуть:

— Во имя Бога, пощадите меня!

— Я твой Бог! И твоя жертва мне — это быть съеденным мною! — ревёт существо и отрывает бедняге голову.

Пока у входа в пещеру людоеды занимаются пожиранием мамлюков султана, я изо всех сил бегу от них вглубь горы. С каждым шагом делается холоднее. Замечаю, как в коридоре появляется лёгкая дымка, которая постепенно переходит в туман, сокращающий видимость до десятка метров. И вот коридор пещеры впереди резко расширяется, приведя меня в очень широкий зал, противоположных стен которого я уже не могу видеть.

Двигаясь вдоль левой стороны этого зала, я натыкаюсь на существо, которое громким хриплым голосом неожиданно обращается ко мне:

— Вахид! Пришла пора, и ты явился!

С трудом разглядев это существо, замечаю, что своим обликом оно несколько отличается от тех людоедов, которых я встретил ранее. Судя по наличию двух неимоверно длинных грудей, это их самка. Отмечаю, что её груди в свободном положении вполне могут опуститься ниже ступней ног.

Она осторожно отнимает обе груди от блестящего кокона, в котором, видимо, содержится её детёныш. Затем привычным движением перебрасывает их себе через плечи и подходит ко мне ближе.

— Меня зовут дэви Йиме! — дружелюбным рыком представляется она мне. — Ты дрожишь? Замёрз? Иди, погрейся!

И она приглашает меня следовать за собою. Пройдя несколько метров, мы оказывается возле большого горящего очага, подобного тем, которые я встречал в рыцарских замках. Однако вместо дров в нём использован уголь, что я ощущаю по характерному кислому запаху. Тепло оказывает на меня благотворное действие, и дрожь от холода и переживаний постепенно уходит.

Вдруг дэви Йиме поворачивается в сторону коридора, замирает и начинает прислушиваться, затем, обратившись ко мне, произносит:

— Слышу шаги моих сыновей!

И, указав на нишу в стене, велит:

— Спрячься от них здесь!

Я втискиваюсь в крохотную комнатку, а она за мною приваливает вход огромным камнем. И тут же мелькает неприятная мысль: «Я в ловушке!» Упёршись в камень, пытаюсь его сдвинуть, но это оказывается свыше человеческих сил. Бросив это бесполезное занятие, усаживаюсь на пол и обдумываю своё положение. «Чего мне ждать от этих существ? — пытаюсь я понять. — И, вообще, может ли человек ожидать чего-то хорошего от дэвов?»

Как это ни удивительно, но мне не удаётся воссоздать в памяти наружность дэви Йиме. Она какая-то текучая. Но я уверен, что лишь необычные груди отличают её от сыновей-людоедов. Рост у них всех — по истине великанский. Хоть и я довольно высок, но моя голова не достигает даже уровня их плеч. И ещё я хорошо заметил, что руки и ноги у них длинные и сильные, с большими острыми когтями. А посредине лба у них расположен хоть и единственный, но очень крупный глаз. Мне также показалось, что за исключением лиц и ладоней, тела у них заросли густой светлой шерстью. Воспоминание же о выражении их лиц вызывает ужас. Описание подобных существ я встречал в греческих мифах, где их называли циклопами. Но сейчас, по крайней мере, эти дэвы не кажутся мне такими невероятными чудовищами, какими они мне виделись в детстве.

Не знаю, сколько ещё мыслей посетило бы мою голову, но неподъёмный для меня камень вдруг отодвигается кем-то со стороны зала.

Многоголовое чудовище рычит мне:

— Выходи, Вахид!

И представляется:

— Меня звать дэв Кай-Кавусу!

При этом длинные шеи этого кошмарного существа гибко извиваются. Но как я не пытаюсь рассмотреть его подробнее, мне это не удаётся. Я ловлю себя на мысли, что его внешность постоянно изменяется. Его головы на змеиные шеях при более пристальном рассмотрении оказываются шестью большими человекоподобными кистями с множеством розовых пальчиков. А если это и не руки, то, наверняка, — щупальца. Из верхней части его груди прямо на меня устремлён взгляд его огромного глаза. Две ноги у него короткие, но очень массивные и крепкие.

Тут же рядом с дэвом Кай-Кавусу находится дэви Йиме, которую, сравнивая с ним, я уже начинаю считать местной красавицею. И только я успеваю утвердиться в мысли, что тела у них, действительно, волосатые, как те тут же начинают отсвечивать, будто покрытые парчою.

За спинами дэва Кай-Кавусу и дэви Йиме в тумане мелькают любопытные физиономии братьев-людоедов. Я подчитываю, что их там шестеро. Они тут больше остальных напоминают людей и неотличимы друг от друга, как близнецы.

Я спрашиваю у шестирукого дэва Кай-Кавусу:

— Вы мне не снитесь? Вы, действительно, существуете? Кто вы такие?

Он охотно отвечает:

— Как и вас, людей, нас сотворил Создатель. И прежде чем продолжить свой непостижимый путь, он оставил нас исполнять его волю. В этом заключено наше предназначение. И раньше вы, люди, почитали нас как своих богов.

Не оставляя попыток установить истинный облик этих существ, я удивляюсь:

— Вы — боги?

— Да, — подтверждает дэв Кай-Кавусу. — Ведь это мы научили вас строить крепости и города. А так же дали вам знания обо всех ремёслах. Но теперь вы считаете нас злыми духами, угнетателями и поработителями. И боретесь против нас с помощью своих новых выдуманных богов.

Я защищаюсь:

— А чего вы ожидали? Дэвы теперь известны как чудовища. Ведь вы разрушаете человеческие жилища, захватываете в плен людей с их животными и поедаете их. Поэтому и вызываете к себе такую ненависть. О какой любви тут может идти речь? Тем более что вы так ужасно выглядите.

Дэв Кай-Кавусу переспрашивает:

— Ужасно выглядим?

Затем с рыком произносит:

— Но ведь вы не можете знать нашего истинного облика. В разных местах люди видят нас иначе. И зависит это от их Эгрегора, который и навязывает их глазам тот или иной наш облик.

Я интересуюсь:

— А для чего это вам нужно?

Он отвечает:

— Так было задумано Создателем. Да нам и не нужна людская любовь. Напротив, нам нужен ваш страх. Мы должны заставить вас подчиняться нам.

Я задаю ему тревожащий меня вопрос:

— Но для чего вы хотите подчинить людей?

И, вспомнив, с какой жадностью сыновья дэви Йиме пожирали мамлюков султана, высказываю предположение:

— Чтобы всегда быть сытыми?

Дэв Кай-Кавусу подтверждает:

— Да, мы должны быть сытыми. Чтобы исполнить свою миссию.

В ожидании, что сейчас прикоснусь к величайшей тайне, я вопрошаю:

— А в чём же заключается ваша миссия?

И он рассказывает мне:

— Цель человечества — достичь высшей ступени эволюции и стать Совершенными Существами. Но поскольку вы сами себе мешаете добиться этого, то нашей миссией является исправление ваших ошибок.

Я любопытствую:

— И что мы делаем не так?

И дэв Кай-Кавусу объясняет мне:

— Вы прежде назначенного времени вступаете на путь духовного просветления и от бессмысленной созерцательности деградируете.

Хотя и вслух, но неожиданно появившийся вопрос я уже задаю самому себе:

— Это что же получается? Вместо того чтобы приближаться к Совершенным Существам, просветлённые от этой цели уходят ещё дальше?

Он кратко подтверждает:

— Да.

А я продолжаю свои рассуждения:

— И, видимо, ожидая, что я узнаю об этом, они желают уничтожить меня?

Поняв, что я разговариваю сам с собою, дэв Кай-Кавусу умолкает

Но мои размышления над непостижимостью происходящего прерываются, когда я вижу, как один из людоедов протягивает дэви Йиме обезглавленный труп мамлюка султана, и она принимается за его пожирание.

Настороженно поглядывая на неё, я решаю сказать дэвам несколько приятных слов:

— Я только что вспомнил. Оказывается, есть ещё люди, которые вспоминают о вас с добром. Например, наши пряхи воздерживаются от работы по пятницам, чтобы почитать свою благодетельницу и покровительницу, которая научила людей искусству прядения. Белой богине, дэви Сафед, в этот день они подносят лепёшку.

Дэв Кай-Кавусу равнодушно отзывается:

— Жаль, что до неё не доходят эти подношения.

Моя голова переполнена множеством вопросов, но в первую очередь я задаю те, разгадыванием которых увлёкся ещё с раннего детства:

— А для чего вы похищаете наших красавиц? Ведь не соблазняете же вы их, как считают люди? Моя мать и я тоже побывали у вас в неволе. Но вы нас не съели и отпустили. Что вы от нас хотели?

И дэв Кай-Кавусу даёт мне все ответы:

— Иногда мы хватаем беременных женщин, чтобы улучшить их плод. Так было с матерями Христа, Магомета и многими другими. Но в тот раз нам нужен был именно ты. И мы изменили тебя, усовершенствовав некоторые качества. А твою мать не съели потому, что она должна была вырастить тебя.

Я любопытствую:

— А это правда, что в древности люди сами могли вызывать вас?

— Да, — подтверждает он. — Это несложно. Нужно взойти на вершину самой высокой горы в округе и совершить жертвоприношение для нас. В течение трёх дней жечь части трупов животных или людей. И когда мы почувствует этот приятный запах, то прибудем на то место. Но нужно помнить, что для нас должно быть заготовлено достаточно пищи. Иначе будет съеден и тот, кто вызвал нас. Ведь мы всё время голодны. Ежедневно каждому из нас требуется плоть двух людей или равноценных им животных. Одного мы съедаем на обед, второго — на ужин.

В некотором замешательстве от услышанного, я спрашиваю у него:

— А как вы питаетесь, когда нет жертвоприношений?

Дэв Кай-Кавусу сообщает:

— Сами кормимся. В отдалённых местах всё ещё продолжают пастись наши стада. Эти заповедные места отмечены на земле огромными фигурами, видимыми только высоко сверху. Ведь это мы научили людей охотиться и разводить скот. Но с каждым разом кормиться нам становится всё труднее, и уже не так безопасно, как прежде. Ведь вне стен нашего логова мы довольно уязвимы. Поэтому мы почти всё время спим.

Указывая на выступающий из тумана отполированный бок знакомой мне с детства громадной металлической птицы, я задаю следующий вопрос:

— А ваши железные птицы? Их тоже надо кормить?

— Нет, — произносит дэв Кай-Кавусу. — Они питаются мёртвой материей, недостатка в которой мы не испытываем.

Поглядев на прислоненные к стене огромные окровавленные дубины людоедов, я спрашиваю:

— А у вас есть какое-нибудь другое оружие?

И он рассказывает:

— Наши железные птицы могут ослеплять людей и убивать их огнём. А из таких логовищ, как это, мы можем насылать на окрестности дождь, град, снег и рои насекомых. Отсюда же мы можем сотрясать землю. А ещё мы умеем копировать ваше человеческое оружие.

В нишах, которые наподобие полок устроены в стенах пещеры, я замечаю различные увеличенные под руку дэвов образцы более совершенного оружия, часть из которого мне ещё не доводилось встречать.

Немного помявшись, я решаю воспользоваться откровенностью собеседника и осведомляюсь:

— Боитесь ли вы смерти?

— У нас есть инстинкт самосохранения, как и у всех живых организмов, — сообщает он. — Но мы не боимся смерти, ведь наша мать тут же начнёт выращивать нового брата. Ценна только моя память, которая неуничтожима и принадлежит всем подобным мне.

Мои вопросы не иссякают:

— А где вы все живёте? Ведь не только в этом логове? Если бы это было так, то люди уже давно бы вас нашли и уничтожили.

И дэв Кай-Кавусу выкладывает:

— Лишь небольшая часть наших братьев дежурит в логовах, подобных этому. Такие логова расположены не только в подземных пещерах, но они имеются на дне озёр и морей. Однако большинство из нас живёт в нашей стране.

Я не отстаю от него:

— А где находится ваша страна?

— Людям пока не дано увидеть её, — сообщает он. — Она скрыта на обратной стороне Луны.

Я интересуюсь численностью дэвов:

— А много ли вас там?

Однако дэв Кай-Кавусу уходит от прямого ответа:

— Наши матери способны быстро увеличить наше число. Но в этом пока нет необходимости.

Стараясь больше узнать об образе жизни дэвов, я спрашиваю:

— Вы всегда живёте семьями? И они все такие же, как эта?

— Да, мы живём семьями. Мать с сыновьями, — отвечает он. — У нашей матери нас пока семеро, но есть матери и с сорока сыновьями.

Я любопытствую:

— А где ваши отцы?

Он сообщает:

— У нас не бывает отцов.

И, увидев, как от удивления поднимаются мои брови, добавляет:

— Так было задумано Создателем.

Я пытаюсь вызнать иерархию дэвов:

— У вас есть свой султан?

— Да, — говорит Кай-Кавусу. — Имя его — Аршанг.

Кивая на близнецов, я спрашиваю у него:

— А как зовут твоих братьев?

— Белые Братья, — представляет он их мне.

Я озадачен:

— Всех одинаково?

— Да, — подтверждает он. — Всех одинаково.

Я выясняю:

— А есть ещё другие?

— Есть, — не скрывает он.

Я проявляю дотошность:

— А как зовут тех?

— Чёрные Братья, — отвечает он.

В затруднении, не зная, о чём ещё говорить, я задаю дэву Кай-Кавусу давно назревший вопрос:

— Что же вы хотите от меня?

Он откуда-то достаёт необычный сверкающий шлем и принимается надевать его на мою голову, объясняя при этом:

— С помощью этого ты во сне будешь получать «знание».

Еле сдерживая желание сопротивляться, я спрашиваю у него:

— Зачем это нужно? И какого рода это знание?

Он отвечает:

— Так задумано Создателем. И ты вскоре всё узнаешь сам.

Когда он подводит меня к похожему на ящик ложу, я интересуюсь:

— Сколько времени это займёт?

— Мы не можем держать тебя здесь больше, чем сорок дней, — отвечает он. — Иначе ты заболеешь и умрёшь.

Удивившись, я переспрашиваю:

— Сорок дней?

И с тоскою вспоминаю об Айше:

— Но вначале я бы хотел разыскать мою жену.

— Там, откуда ты появился, теперь много воинов, — сообщает он. — И они ищут тебя.

И, поразмыслив, я понимаю, что мне придётся временно смириться с преградами между мною и Айшой.

Однако прежде чем занять указанное мне место, я проявляю предусмотрительность:

— Но чем я буду здесь питаться?

Дэв Кай-Кавусу указывает на дэви Йиме и говорит:

— Она накормит меня и тебя своим молоком. А Белые Братья будут приносить ей мясо и другую пищу.

С содроганием я произношу:

— И людей в том числе?

— Да, — отвечает он. — Мясо человека не хуже любого другого.

По истечении какого-то числа дней нахождения на необычном ложе и в странном шлеме, меня начинают одолевать удивительные сновидения. Не имея ничего общего с моими прежними волшебными снами, ночные кошмары они тоже ничуть не напоминают. Каждый раз у меня создаётся такое впечатление, будто я просто вспоминаю то, что давно уже знал, но почему-то основательно забыл. Из этих сновидений я узнаю об извечной борьбе «Хаоса» против сил «Порядка». И как-то раз, в перерыве между этими снами, уже догадываясь об уготованной мне участи, я спрашиваю у дэва Кай-Кавусу:

— Вы хотите, чтобы я стал вашим помощником в войне с просветлёнными?

На этот вопрос он отвечает мне так:

— У нас уже давно имеются такие помощники. Это целый народ, который не позволяет остальному человечеству скатиться в созерцательность. Другими словами, этот народ следит за тем, чтобы люди не делали того, чего им не следует делать. А вот твоя задача будет совершенно иной. Ты покажешь человечеству то, что оно должно будет сделать. И не жди благодарности. За помощь и послушание мы не обещаем тебе ни богатства, ни власти. Тебе просто не будет покоя до тех пор, пока не исполнишь предначертанное тебе.

Ещё через какое-то время дэв Кай-Кавусу возвращает мне серебристый медальон с такими словами:

— Тебе известен древний способ, которым можно призвать нас — это совершить жертвоприношение с всесожжением. Но для тебя существует ещё одна возможность сделать это. Теперь твой медальон настроен так, что ты сам сможешь вызывать нас. Но не забывай перед этим приготовить много пищи, ведь мы всегда голодны.

А вскоре моё время в пещере дэвов заканчивается.

— Всё! Тебе пора уходить отсюда, — говорит дэв Кай-Кавусу и велит мне облачиться в узкий костюм из толстой тянущейся материи.

Когда на мою голову надевают шлем из прозрачного материала, он, указав на одного из Белых Братьев, говорит мне:

— Сейчас он проведёт тебя по одному из затопленных водою коридоров, и ты выйдешь на поверхность земли в безлюдном месте.

И я отправляюсь вслед за Белым Братом. Мы опускаемся в наполненный водою колодец. Погрузившись туда с головою, я понимаю, что благодаря своему шлему могу легко дышать. Весь путь занимает много времени, но, в конце концов, из глубин какой-то реки мы выныриваем под звёздное небо.

Расставшись с дэвом, я решаю отправиться в город Сана, чтобы найти там мою семью. Надеюсь, что и Айша уже может быть там. Поэтому, купив в ближайшем селении недорогого иноходца, пускаю его вскачь.

Подъезжая к городу Сана, вижу, что по периметру он окружён стенами из необожжённого кирпича, в которых устроены небольшие защитные башни. Я спешу туда въехать до темноты, пока открыты городские ворота. А внутри крепостных стен вижу беспорядочное скопление строений, сгрудившихся вдоль узких, кривых, немощёных и пыльных улиц. Тем не менее, вид этого города оставляет благоприятное впечатление. Построенные из серого и розоватого камня дома выглядят нарядными. На их плоских крышах располагаются комнаты-павильоны. Широкие белые полосы проведены по фасадам домов над каждым этажом. Небольшие окна с овальными углублениями и резными решетками в верхней части окаймлены причудливыми белыми орнаментами. А из помещений верхних этажей, отведённых для омовений, к фундаментам тянутся открытые стоки для воды.

Приближается ночь, и скоро движение по улицам прекратится. Прохожих остаётся всё меньше и меньше. Иногда встречаются женщины, плотно закутанные с головы до ног в тёмные покрывала. Замечаю, что мужчины здесь бреют головы и подстригают бороды, а многие из них сурьмят глаза, что сразу же напоминает мне о незабываемом приключении в детстве.

Пока городская жизнь не замерла до утра, мне нужно найти новый дом отца. Спешу на базар, ведь там — средоточие городской жизни, и именно там я могу получить сведения о новом местожительстве моих родных. Рядом с многочисленными мастерскими ремесленников размещены небольшие тесные лавочки купцов, которые сидят возле своего товара на цветных ковриках и паласах. Вот к ним-то мне и нужно.

И я обращаюсь к одному из торгующих дорогой кухонной утварью:

— Мир с тобою, добрый человек! Я ищу моих родственников, которые недавно переселились в ваш город. Они наверняка должны были заказать у тебя много посуды для своего нового дома.

Купец вскакивает на ноги и, скрестив руки на груди, с поклоном отвечает мне:

— Не об эмире ли Рабахе из Дамаска ты ведёшь свою речь, чужеземец?

— Да, — радуюсь я. — Он — мой отец.

Купец подзывает к себе мальчика-слугу и, указав на него, говорит мне:

— Он укажет тебе дом твоего почтенного отца.

Моя семья занимает большую красивую усадьбу, которая, однако, может служить и цитаделью. В воротах я вижу воинов Хамзы, которые радостно приветствуют меня. А отец, мать и Хамза, не сдерживая чувств, ликуют по поводу моего появления.

В первую очередь я задаю им вопрос об Айше:

— Её здесь нет?

— С той ночи, как она оставила нас, о ней ничего неизвестно, — отвечает Хамза. — А сразу же после того, как мы добрались до этого города, эмир Амин со своими бедуинами отправился на её поиски.

И я, в свою очередь, принимаюсь рассказывать им о том, что случилось со мною. О моём чудесном спасении и об отваге моей жены Айши. Лишь про сорок дней в пещере дэвов я решаю умолчать. Этот период я замещаю словами об одиноких трудных блужданиях по диким горам.

Отдыхая и набираясь сил в этом новом дома отца в Сане, я через какое-то время начинаю чувствовать себя неуютно — мною овладевает неистребимое беспокойство. Как и предрекал шестирукий дэв Кай-Кавусу, меня всё сильнее распирает от необоримого желания делиться с окружающими всем тем, что я узнал об истинном устройстве нашего мира. Но заниматься такой деятельностью в стране правоверных мусульман — это, значит, навлечь беду на себя и своих близких. И мне делается понятным, что как бы мне того не хотелось, но я должен покинуть отцовский дом и отправиться в вечное скитание. А после того, как прибывший Амин сообщает, что следы Айши окончательно потерялись на горе Эн-Наби-Шаиб — той самой, название которой никогда не изгладится из моей памяти, — я чувствую, что удержать меня здесь не сможет больше ничего.

Чтобы избежать лишних разговоров и расспросов отца и Хамзы, я даже решаюсь на небольшую ложь и говорю им:

— Отец мой и брат мой, да будут долги и счастливы ваши дни! Аллах призывает меня в дальний путь, и я должен покинуть вас. А иначе не будет нашей семье покоя от преследований нового султана и просветлённых, которые продолжают искать меня. В моём волшебном сне я уже видел новые отряды, которые пущены по моему следу.

Вижу, что отец мой за последние дни сильно состарился. Он тяжело поднимается на ноги, упираясь руками в ослабевшие колени, но кряхтеть при этом себе запрещает. И после продолжительного молчания он обнимает меня со словами:

— Отправляйся, сын, если это угодно Аллаху.

— Прощай, брат! — заключает меня в объятья Хамза.

Мне дают много золота и драгоценных камней из казны покойного султана Бейбарса, и я под видом купца сажусь на корабль и отправляюсь в своё безвозвратное путешествие. Моя главная цель — это город Константинополь, куда я решаю добираться через Багдад. Первая часть моего пути без особых приключений проходит по воде. Затем, проводя мелкие торговые операции, я посещаю разные города — малые и огромные. Встречаю там разных людей — невежд и учёных. Улучшаю своё владение чужими языками и наречиями, познаю магию и кабалистику и изучаю движение небесных светил. Но нигде не приживаюсь и не задерживаюсь надолго.

Глава 13. Гений

Месть. Переправа. Константинополь. Гностик.

Достопримечательности. Гость. Беседы. Империи. Сокровенное. Книга.

Из Багдада в Константинополь я отправляюсь вместе с большим торговым караваном и оказываюсь в компании купца, разбогатевшего на продаже шёлковых тканей.

Когда мы останавливаемся отдохнуть на постоялом дворе, словоохотливый купец рассказывает мне: