Шрифтовые обозначения 23 страница
В психологии влияние дуалистической традиции было весьма существенным и проявлялось в долгой истории существования психофизической проблемы, проблемы психофизического взаимодействия, психофизиологической проблемы и т. п. В наиболее развитом виде дуалистические принципы представлены в учении психофизического параллелизма (В. Вундт,Ф. Паульсен). Учение, строящееся на противопоставлении независимо существующих души и тела, сознания и мозга, приводит либо к необходимости отказа от признания причинной зависимости, либо к редукции явлений сознания к рефлексу,к мозговым процессам. Логика необходимости введения единого основания, выявленная философией окказионализма, оказывается итогом любой формы Д.
Уже в философии Б. Спинозы картезианская постановка проблемы человека как «составленного» из тела и души была снята в утверждении существования человека в качестве мыслящего тела. Универсальная природа человека обнаруживается, по Спинозе, в способности мыслящего тела строить свое собственное движение по логике любого др. тела.
ДУХОВНОСТЬ (ДУХОВНОЕ, ДУХ).Д. называют поиск, практическую деятельность,опыт, посредством которых субъект осуществляет в самом себе преобразования, необходимые для достижения истины, для самоопределения. Точнее, Д. — духовно-практическая (не утилитарная) деятельность по самосозиданию, самоопределению, духовному росту человека. Без нее невозможны ни самостоянье человека, ни величие его.
Д. есть условие движения к вершинной психологии, которая, согласно Л. С. Выготскому,определяет не глубины, а вершины личности.Движение к ним «снизу», лишь со стороны предметной деятельности или со стороны фрейдовского Оно, как бы ни была важна их роль в развитии человека, не только бесплодно, но и опасно. Такое движение неотвратимо приводит к человеку-машине, к искусственному интеллекту,к искусственной интеллигенции. Движение снизу обязательно должно быть дополнено движением «сверху», со стороны Духа. Психологи и педагоги, которые поставят себе такую цель, должны будут погрузиться в духовный опыт человечества, с тем чтобы расширить свое сознание и укрепить собственный дух.
Для этого полезно обратиться к след. забытым наукой словосочетаниям не как к странным метафорам, а как к предмету серьезных научных размышлений и исследований.
1-й ряд, оптимистический, вдохновляющий, духотворящий: духосфера, духопроводность; сила духа, памятник духа, печать духа, культура духа. Эпитет «духовный» прилагается к след. словам: вертикаль, субстанция, материнство, лоно, созревание,близость, потенции, организм, конституция,генофонд, установка, фон, начало, опора, устои, ситуация, зеркало, облик, здоровье,равновесие, единство, измерение, красота, взор, нерв, свет, обоняние, личность,жажда, поиск, руководство, обновление, потребности, способности,практика, производство, оборудование, мастерская, уклад, упражнения, развитие, рост, общение,результат, подвиг, возраст,расцвет, наследие, царство, род, родина, щедрость, самоопределение, самоотречение, аскеза, величие, бытие, жизнь,перспектива, вселенная...
2-й ряд, пессимистический, трагический: нечистый дух, злой дух, нищета духа; здесь эпитет «духовный» прилагается к словам с отрицат. коннотацией:варварство, слабость, слепота, нагота, искушение, ложь, спячка, идол, насилие, геноцид, капитуляция, рабство, рынок, онанизм,ничтожество, маразм,самообнажение, разброд, небытие, смерть, преисподняя...
За этими перечнями стоит онтология (анатомия, физиология, реальные средства, инструменты и функции) духа, зафиксированная в языке, в искусстве, в религии, в бытийных слоях народного сознания, в народной памяти и поведении. От этого богатства отказалась научная психология. Поскольку природа духа есть свобода («дух дышит, где хочет»), то игнорирование духа — это одна из причин, м. б. даже главная, капитуляции психологии перед явлением свободы, будь то свободная воля, свободное действие или свободная личность.
Краткость 2-го ряда в приведенных перечнях вовсе не означает, что скрывающаяся за ним онтология слабее той, которая скрыта за 1-м. Она слабее, поскольку рано или поздно обнаруживается внутреннее и конечное бессилие энтузиазма и энергии зла. Поэтому она значительно более нетерпелива, агрессивна, коварна, каверзна, пользуется незаконными приемами, далеко выходящими за пределы духовных распрей. А дух долго терпит! Страшится попасть во 2-й ряд.
В этих перечнях все названо, поименовано, без чего не м. б. сознательного пересмотра себя, самопроверки, самоосуждения. Не м. б. ни смирения, ни одоления гордыни и самообожения, ни подвижничества, ни личного и общественного покаяния. Без этого не м. б. ни возрождения, ни выпрямления духа. Наука, философия и религия не обладают монополией на изучение Д. и природы духа. Иное дело, что у теологии имеется огромный опыт в познании духа, а современной науке полезно вначале хотя бы его признать!
Против утилитарной интерпретации духа резко протестовал Г. Г. Шпет:«Только дух в подлинном смысле реализуется — пусть даже материализуется, воплощается и воодушевляется, т. е. осуществляется в той же природе и душевности, но всегда возникает к реальному бытию в формах культуры. Природа просто существует, душа живет и биографствует, один дух наличествует, чтобы возникать в культуру, ждет, долготерпит, надеется, все переносит, не бесчинствует, не превозносится, не ищет своего... Дух — источник всяческого, в т. ч. и любви. Дух — не метафизический Сезам, не жизненный эликсир, он реален не "в себе", а только в признании. "В себе" он только познается, в себе он только идея. Культура, искусство — реальное осуществление. Дух создается...» (Соч. — М., 1989 — С. 359).
А. С. Пушкин, невзирая на зубоскальство дикарей, на понятном, хотя бы по буквам, для них языке запечатлел раз и навсегда о всяком истинном творческом духе: «Мы рождены для вдохновенья,для звуков сладких и молитв». Из истории культуры никакие электрификаторы, никакие Сальери отныне уже не вытравят этих слов, и эти слова будут волновать человека, пока не будет упразднен сам язык Пушкина. У Пушкина это было уже спонтанным творчеством духа, манифестацией какого-то забитого и забытого, но не угасшего вовсе порыва рус. духа. Теперь требовалось его «рефлексивное осознание и уяснение» (Шпет).
Эти слова были написаны почти 80 лет назад, а рефлексивное осознание и уяснение проходило на фоне запретов и убийств писателей и поэтов, философов и ученых, в их числе и автора этих слов. Уяснение продолжается и сегодня. И все же Шпет был прав: пушкинские слова вытравить не удалось, не удалось остановить и творчество духа, хотя усилия предпринимались неимоверные. До чего нужно было довести большого философа — М. Мамардашвили,чтобы он воскликнул: «Д. — это не болезнь!» Важнейшим признаком Д., как объяснял нам А. А. Ухтомский,является доминанта на лицо другого. Лишь в этом случае о человеке можно говорить как о лице. (В. П. Зинченко.)
ДУША(англ. soul;греч. ψυχη; лат. anima).
1. Д. — в этнологическом отношении. Верование или убеждение,что наша мысль, чувство, воля, жизнь обусловливаются чем-то отличным от нашего тела (хотя и связанным с ним, имеющим в нем свое местопребывание), свойственно, вероятно, всему человечеству, и м. б. констатировано на самых низких ступенях культуры,у самых примитивных народов (см. Анимизм).Происхождение этого верования м. б. сведено, в конце концов, к самочувствию, к признанию своего «Я», своей индивидуальности,более или менее тесно связанной с материальным телом, но не тождественной с ним, а только пользующейся им как жилищем, орудием, органом. Это «Я», это нечто духовное, или, в более примитивном представлении, движущее начало, «сила», находящаяся в нас — и есть то, что первобытный человек соединяет с представлением о «Д.» (Энц. словарь Брокгауза и Эфрона, 1893, Т. 11, С. 277).
2. Д. до середины XIX в. была не только предметом философских и теологических размышлений, но и предметом изучения психологии. С нач. развития экспериментальной психологии Д. оставалась лишь номинальным предметом научной психологии,стремившейся уподобиться естественным наукам. Ее действительным предметом стала психика.Психология пожертвовала Д. ради объективности своей субъективной науки. Психологи не отрицают существования Д., но воздерживаются от ее изучения, стараются избегать щекотливых вопросов о ее природе, передают Д. и дух по ведомству философии, религии и искусства. Утрата Д. для психологии не безобидна. Она расплачивается за нее перманентным кризисом, доминантой которого является неизбывная тоска по целостности психической жизни. В поисках целостности психологи перебирают различные методологические принципы, порой нелепые (вроде принципов детерминизма или системности), ищут и перебирают различные единицы анализа, «клеточки», из которых выводимо все богатство психической жизни. В роли таких единиц выступали и выступают ассоциация, реакция, рефлекс, гештальт, операция, значение,переживание, установка, отношение, акт отражения, акция, действие и т. п. Безрезультатность подобных поисков заставляет психологов возвращаться к Д., размышлять о ее возможных функциях и возможной онтологии. Они вольно или невольно следуют рекомендации М. Фуко: К главкому идешь пятясь...
Многое в философских и психологических размышлениях о Д. сохранилось от мифологии (см. пункт 1). Аристотель рассматривал Д. как причину и нач. живого тела, признавал Д. сущностью, своего рода формой естественного тела, потенциально одаренного жизнью. Сущность же есть осуществление (энтелехия), т. о. Д. есть завершение такого тела. Значит, по Аристотелю, Д. есть сила. Важнейшая ее функция состоит в предвидении: «[Душа] есть известное осуществление и осмысление того, что обладает возможностью быть осуществленным» (О душе. — М., 1937. — С. 42). Д. ищет и ориентируется на будущее, которого еще нет, и сама набрасывает контуры будущих событий. Но она же, согласно И. Канту,воспринимает внутренние состояния субъекта, т. е. воспринимает и оценивает настоящее, без чего невозможен поиск и не нужно будущее. Значит, Д. как минимум жилица 2 миров: настоящего и будущего, обладающая к тому же формообразующей силойили энергией. Об этом же говорит Платон,миротворческая фантазия которого породила замечательный образ Д. Он уподобил ее соединенной силе окрыленной пары коней и возничего: добрый конь — волевой порыв, дурной конь — аффект (страсть). Возничий — разум, который берет что-то от доброго и что-то от дурного коня.
В большинстве смыслообразов Д. присутствуют с небольшими вариациями все перечисленные атрибуты Д.: познание, чувство и воля. У Августина главными способностями Д. выступают память, разум и воля. Если к.-л. из атрибутов отсутствует, Д. оказывается ущербной. Напр., Л. Н. Толстой писал, что полководцы лишены самых лучших человеческих качеств: любви, поэзии, нежности, философского сомнения. Наличие всех атрибутов Д. (разума, чувства, воли, добавим: и память) не гарантируют ее богатства. Глубокий ум, высокий талант, замечательное профессиональное мастерство м. б. отравлены гордыней, завистью,которые опустошают Д., убивают дух. М. б. платоновской соединенной силе не хватает крыльев?! Подобное объяснение красиво. И хотя его трудно принять в качестве определения, из него следует, что Д. нельзя свести к познанию, чувству и воле. Д. — это таинственный избыток познания, чувства и воли, без которого невозможно полноценное развитие их самих.
Признание реальности Д. неминуемо влечет за собой вопрос о ее онтологии. Аристоксен (ученик Аристотеля) утверждал, что Д. есть не что иное, как напряженность, ритмическая настроенность телесных вибраций. В этом же духе рассуждал Плотин. Отвечая на вопрос, почему красота живого лица ослепительна, а на мертвом лице остается лишь след ее, он писал, что в нем нет еще того, что притягивает взгляд: красоты с грацией. А. Бергсон по этому поводу замечает: «Не зря называют одним словом очарование, которое проявляется в движении, и акт великодушия, свойственный Божественной добродетели, — оба смысла слова "grace" составляли одно».
Близкие мысли высказывали естествоиспытатели. А. Ф. Самойлов, оценивая научные заслуги И. М. Сеченова,говорил: «Наш известный ботаник К. А. Тимирязев, анализируя соотношение и значение различных частей растения, воскликнул: "лист — это есть растение". Мне кажется, что мы с таким же правом могли бы сказать: "мышца — это есть животное". Мышца сделала животное животным... человека человеком». Продолжая этот ход рассуждений, можно спросить, что есть Д.? Телесный организм занят. М. б. это есть грация или, в терминах Н. А. Бернштейна, живое движение? Именно на конечных участках действия Ч. Шеррингтон локализовал ее атрибуты (память и предвидение). К этому следует добавить утверждение Р. Декарта о том, что действие и страсть — одно. А. А. Ухтомский придал подобным размышлениям вполне определенную форму. Поставив перед собой цель познания анатомии человеческого духа (Н. В. Гоголь назвал бы его «душевным анатомиком»), Ухтомский ввел понятие функционального органа индивида. Такой орган есть всякое временное сочетание сил, способное осуществить определенное достижение. Он подобен вихревому движению Декарта. (Еще раз вспомним соединенную силу в метафоре Платона.) Такими органами являются: движение, действие, образ мира, воспоминание,творческий разум, состояния человека, даже личность.В своей совокупности они и составляют духовный организм. По мысли Ухтомского, эти органы, сформировавшись, существуют виртуально и наблюдаемы лишь в исполнении, т. е. в действии, в поступке, в эмпирическом действительном бытии. Здесь нет противоречия; так, остановку можно рассматривать как накопленное движение. Таков, напр., образ, представляющий собой эйдетическую энергию, накопленную по ходу его формирования. Такая энергия при санкции Д. и смелости духа воплощается в действие, в произведение.По сути дела Ухтомский пришел к выводу об энергийной проекции духовного организма (сочетание сил), в котором имеется место Д.
Было бы преждевременно и опрометчиво идентифицировать функциональные органы, которым нет числа, с Д., но нельзя не заметить, что они соприродны Д., поэтому она и может «распоряжаться» ими. Фихте говорил, что человек строит новые органы и функции Д. и сознанием намеченные, др. словами, Д. выполняет формообразующую функцию, о которой говорилось выше. Она и сама есть «форма форм». Бывает, что Д. и сознание намечают к созданию органы себе на погибель: «Душу сражает, как громом, проклятие: / Творческий разум осилил — убил» (А. Блок).
Принятие положения об энергийной природе Д. облегчает обсуждение вопросов о ее местоположении и функциях. В частности, становится понятным положение Гегеля: «Д. есть нечто всепроникающее,а не что-то существующее только в отдельном индивиде». Д. может находиться между людьми. Возможно даже единение душ. Д. — это дар моего духа другим (М. М. Бахтин).Именно в этом смысле Д. не может погибнуть, она переходит к другому. Конечно, если этот дар будет принят в себя другим, а если последний обладает благодарной памятью, Д. сохраняет авторство дарителя. Когда-то в рус. языке «духовная память» была эквивалентна «завещанию». Д. — удивительный дар, который от дарения не скудеет, прирастает: чем больше даришь, тем больше остается дарителю. Положение о том, что Д. есть дар духа, не противоречит гегелевскому определению духа: дух есть система движений, в которой он различает себя в моментах и при этом остается свободным. Значит, Д. соприродна не только функциональным органам, но и духу.
Еще одно: «место Д. там, где соприкасаются внешний и внутренний миры, где они проникают друг в друга. Оно в каждой точке проникновения» (Новалис). На языке В. Ф. Гумбольдта и Г. Г. Шпета это место между внешней и внутренней формами, в точках их взаимодействия и взаимопроникновения. Обе формы связаны отношениями взаимного порождения. Внешнее рождается внутри, а внутреннее рождается вовне. Находясь между ними или объемля их, Д., скажем мягко, координирует их взаимодействие. Возможно, Д. ощущает (сознает) неравенство внешней и внутренней форм и тем самым выступает источником идей, чувств, действий, в конце концов, источником и движущей силой развития. Сильная Д. трансформирует отрицат. энергию, порождаемую «избытком недостатка», в энергию положительную, в энергию созидания и достижений.
Элиот сказал: то, что впереди нас, и то, что позади нас, ничто по сравнению с тем, что внутри нас. В каждом человеке имеются археологические, или архетипические, пласты, виртуальные формы поведения, деятельности, знаний, опыта, нераскрытых способностей. Все они труднодоступны не только постороннему наблюдателю, но и их носителю. Бывает, что все это богатство, как вода, сковано льдом. «Д. расковывает недра» (О. Мандельштам) и т. о. позволяет им обнаруживать и реализовывать себя. Бодрствующая Д. всегда находится на грани, на пороге преобразований.
Итак, существует как минимум 3 пространства «между», или 3 границы, где располагается Д.: между людьми, внешней и внутренней формами самого человека, между прошлым и будущим. Она выполняет огромную работу, связывая все перечисленные пары по горизонтали, а возможно, и по вертикали. Идея пограничья Д. заслуживает самого пристального внимания. Бахтин писал, что культура не имеет собственной, замкнутой в себе территории: она вся расположена на границах. Каждый культурный акт существенно живет на границах: отвлеченный от границ, он теряет почву, становится пустым, заносчивым и умирает. Так же обстоит дело с Д. Замкнувшись исключительно на себе или в себе, она деградирует.
Пограничье Д. не противоречит тому, что она может проявлять себя вовне.Шпет писал: «Вообще, не потому ли философам и психологам не удавалось найти "седалище Д.", что его искали внутри,тогда как вся она, Д., вовне, мягким, нежным покровом облекает "нас". Но зато и удары, которые наносятся ей, — морщины и шрамы на внешнем нашем лике. Вся Д. есть внешность. Человек живет, пока у него есть внешность. И личность есть внешность. Проблема бессмертия Д. была бы разрешена, если бы была решена проблема бессмертного овнешнения» (Соч. — М., 1989. — С. 363-365).
Д. м. б. также высокой и низкой, большой и малой, широкой и узкой, даже тесной. Поэты говорят, что Д. имеет свои пределы: пределы Д., пределы тоски.Значит, при всем своем пограничье, Д. имеет и свое пространство, но пространство совершенно особое. Пространство Д., ее чертоги не описываются метрическими и даже топологическими категориями, хотя свою топологию Д. имеет. Топология Д. не единственная, а множественная, топология не сциентистская, а гуманитарная, предполагающая взаимную, определяемую смыслом обратимость пространства и времени.
Пространство и время Д. — это предмет размышлений об увлекательной и бесконечной области хронотопии (см. Хронотоп)сознательной и бессознательной жизни человека. Поиски онтологии Д. должны быть продолжены. Д. не только намечает к созданию новые функциональные органы, но санкционирует, координирует и интегрирует их работу. Одновременно с этим она сама раскрывается все полнее и полнее. Возможно, в этой работе Д. таится искомая учеными и художниками целостность человека, являющаяся камнем преткновения для психологии, давно мечтающей собрать воедино уже детально изученные изолированные психические функции и ищущей законы их взаимодействия. (В. П. Зинченко.)
ДЬЮИ ДЖОН — См. Инструментализм, Самообразование, Функциональная психология.
Е_
Е-ВОЛНА(от англ. expectation — ожидание) — отрицат. изменение электрического потенциала, регистрируемое в передних отделах коры мозга в период между действием предварительного (предупреждающего) и пускового (т. е. требующего к.-л. реакции испытуемого) сигналов. Е-в. отражает состояние готовности к восприятию сигнала к действию.
Е-в. развивается через 0,5 с после действия предупредительного сигнала, ее длительность растет с увеличением интервала между 1-м и 2-м стимулами. Амплитуда Е-в. прямо коррелирует со скоростью двигательной реакции в ответ на пусковой стимул и увеличивается при напряжении внимания,возрастании волевого усилия и т. п., что указывает на тесную связь этого феномена с механизмами произвольного поведения человека. См. Антиципация, Вызванные потенциалы.
ЕДИНСТВА СОЗНАНИЯ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПРИНЦИП— основополагающий принцип деятельностного подхода в психологии.Сформулирован в 1934-1940 гг. С. Л. Рубинштейном в след. форме: «Формируясь в деятельности, психика, сознание в деятельности и проявляется. Деятельность и сознание — не 2 в разные стороны обращенных аспекта. Они образуют органическое целое — не тождество, но единство». При этом и сознание,и деятельность понимается иначе, чем в интроспективной и бихевиористской традициях. Деятельность не является совокупностью рефлекторных и импульсивных внешних реакций на внешние стимулы, поскольку регулируется сознанием и раскрывает его. Сознание рассматривается как реальность, не данная субъекту непосредственно, в его самонаблюдении:оно м. б. познано лишь через систему субъективных отношений, в т. ч. через деятельность субъекта, в процессе которой сознание формируется и развивается.
Данный принцип разрабатывался эмпирически в обоих вариантах деятельностного подхода, однако между ними существовали различия в понимании характера этого единства. А. Н. Леонтьев считал, что решение Рубинштейном проблемы единства сознания и деятельности не выходит за рамки старой раскритикованной им же самим дихотомии психического, понимаемого как «явления» и переживания, и деятельности, понимаемой как внешняя активность, и в этом смысле такое единство лишь постулируется. Леонтьев предложил иное решение проблемы: психика, сознание «живет» в деятельности, которая составляет их «субстанцию»; сознание как образ является «накопленным движением», т. е. свернутыми действиями, бывшими вначале вполне развернутыми и «внешними», т. е. сознание не просто «проявляется и формируется» в деятельности как отдельная реальность — оно «встроено» в деятельность и неразрывно с ней.
Развивая идеи Леонтьева, П. Я. Гальперин рассматривал психику как ориентировочную деятельность,которая неотторжима от собственно «внешней» предметной деятельности, сама может считаться «внешней» в том смысле, что ориентировка осуществляется «внешнедвигательным образом», и, даже когда она становится «внутренней», это деятельность с предметами внешнего мира; и поэтому нельзя, строго говоря, противопоставлять психическое как внутреннее деятельности как внешнему. Действительная противоположность, по Леонтьеву, — противоположность процесса(деятельности, ориентировки, умственных действий и т. п.) и образа(как «накопленного», «остановленного на мгновение» процесса, как результативного выражения процесса). (Ср. Восприятие.)
Результатами конкретно-эмпирической разработки Е. с. и д. п. являются весьма красивые исследования, доказывающие, что включение того или иного психического процесса в различные виды деятельности меняет его результативность и др. свойства: напр., в сюжетно-ролевой игре,являющейся ведущей деятельностью для дошкольников современного общества, дети обнаруживают гораздо большую способность к запоминанию к.-л. материала, нежели в условиях общения с экспериментатором в лаборатории; амплитуда движений раненой руки существенно меняется от степени осмысленности деятельности для испытуемого (в значимой для субъекта трудовой или спортивной деятельности восстановление системы движений идет намного быстрее, нежели в условиях простых механических упражнений); включение в совместную деятельность с др. людьми зачастую кардинально меняет сложившееся к тому времени к ним отношение и т. п. (Е. Е. Соколова.)
Добавление: Е. с. и д. п. есть не вполне законное расширение результатов исследования развития сознания и деятельности в онтогенезе на всю человеческую жизнь.На самом деле, сознание уже к подростковому возрасту автономизируется от деятельности, и начинается интенсивная работа подростка по самоопределению.
Подобное расширение вызвано идеологическими причинами, необходимостью следования марксистско-ленинским догмам: «бытие определяет сознание», «сознание вторично» и т. п. Сов. психологи были вынуждены не отпускать свое сознание с короткого поводка деятельности. Для человека типична асимметрия сознания и деятельности. Фихте писал, что человек формирует деятельности и их органы, «душой и сознанием намеченные». Л. С. Выготский утверждал, что высшие психические функции источником своего происхождения имеют сознание. Сознание, как и его субъект, есть часть действительного бытия, — писал Г. Г. Шпет.Согласно М. М. Бахтину,сознание и мышление участны в бытии. М. К. Мамардашвили настаивал на существовании единого континуума бытия-сознания. Трактовка сознания как продукта деятельности есть упрощение действительного положения и ограничение свободы сознания по отношению к возможному пространству деятельностей. См. Деятельность как методологическая проблема психологии.(В. П. Зинченко.)
ЕСТЕСТВЕННЫЙ СЕМАНТИЧЕСКИЙ МЕТАЯЗЫК —см. Желание.
ЕСТЕСТВЕННЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ(англ. natural experiment)— особый вид психологического эксперимента,разработанный известным рос. психологом А. Ф. Лазурским (1874-1917). Лазурский впервые доложил о Е. э. на 1-м съезде по экспериментальной педагогике (1910), а в 1918 г. вышла в свет книга «Естественный эксперимент и его школьное применение» — итог 6-летней работы кружка, организованного Лазурским из числа сотрудников психологической лаборатории Психоневрологического института. Значительный вклад в разработку Е. э. внесли также психологи М. Я. Басов и В. А. Артемов («Естественный эксперимент». — М., 1927).
Е. э. соединяет положительные черты метода объективного наблюдения (естественность) и метода лабораторного эксперимента (целенаправленное воздействие на испытуемого). Он проводится в условиях, близких к обычной деятельности испытуемого, который не знает, что он является объектом исследования. Это позволяет избежать отрицат. влияния эмоционального напряжения и преднамеренности ответной реакции. Сближая экспериментальные исследования с жизнью, Е. э. позволяет изучать психические процессы и свойства личности в естественных условиях трудовой, учебной или игровой деятельности. Он доступен и несложен для проведения. Наблюдение нередко дополняется беседой с испытуемым.
Недостаток метода Е. э. — сложность вычленения для наблюдения отдельных элементов в целостной деятельности испытуемого, а также трудности в использовании приемов количественного анализа. Результаты Е. э. обрабатываются путем качественного анализа полученных данных.
Один из вариантов Е. э. — психолого-педагогический эксперимент (экспериментальное обучение),при котором изучение школьника ведется непосредственно в процессе его обучения и воспитания, с целью активного формирования психических особенностей, подлежащих изучению (см. Обучающий эксперимент).См. также Виды наблюдения.
Ж_
ЖАЖДА — см. Ощущения органические.
ЖАНЕ ПЬЕР(Janet, 1859-1947) — фр. психолог и психиатр. В 1-й период творчества разрабатывал г. о. патопсихологические и психиатрические проблемы (неврозов,психастении, психастенического характера, психических автоматизмов и др.). Во 2-й период творчества (с 1920-х) создал оригинальную общепсихологическую концепцию, в которой центральное место занимала категория «действие».В отличие от бихевиористов, Ж. рассматривал психическое как составную часть поведения (действий). Психическое м. б. «подготавливающей» частью действия (желание),регулятором действий (чувства),«неполным» действием (мышление).В целом Ж. считает психические процессы человека результатом интериоризации вначале вполне внешних, практических действий, которые имеют социально значимый характер. Так, высшая (специфически человеческая) память (память-воспоминание, память-рассказ) появляется как действие, изобретенное людьми в ходе их исторического развития для передачи друг другу важных сообщений, влияния на др. людей, их объединения для выполнения той или иной задачи и т. п. Впоследствии идущий со стороны др. людей приказ совершить акт памяти превращается в самоприказ. Такая память отличается от памяти-«реминисценции» (низшей, непроизвольной памяти) своим произвольным характером. Идеи Ж. оказали значительное влияние на фр. психологию XX в. (Ж. Пиаже,А. Валлон и др.), а также на идеи культурно-исторической концепции Л. С. Выготского.(Е. Е. Соколова.)