Клиническое обсуждение
Многие гипнотерапевты, как бы ни было велико их восхищение методом создания замешательства, обнаруживают, что не хотят или не могут свободно им пользоваться. Отчасти дело здесь в нормальной и вполне понятной нерешительности, которая мешает испробовать нечто на первый взгляд столь необычное, - ее можно преодолеть, тренируясь в одиночку или совместно с коллегами, а также постепенно вводя приемы создания замешательства в свою терапевтическую практику. Отчасти же дело в недостаточном понимании того, как и когда именно использовать замешательство в тонком и деликатном терапевтическом взаимодействии, и в недостаточной уверенности в себе при экспериментировании с этим довольно сложным методом (например, в опасении, что он не произведет желаемого действия); ниже мы затронем эти вопросы. Однако, может быть, самым серьезным препятствием для эффективного использования замешательства оказывается неправильное понимание его цели - например, представление, будто оно неизбежно унижает человека или ставит его в глупое положение. Такое представление можно понять, если учесть, что состояния замешательства рассматриваются в культуре как имеющие отрицательный знак, однако его нужно считать ошибочным. Повторим еще раз: эриксоновский гипнотерапевт использует замешательство для поддержки клиента, давая ему возможность выйти из жестких рамок обычного способа существования и открыть для себя другие, более полезные способы самоощущения; замешательство помогает человеку избавиться от ложной и лимитирующей его самоидентификации. В этом смысле оно подобно хорошей шутке, фильму братьев Маркс (подлинных мастеров создания замешательства), приступу хихиканья или взаимного щекотания с приятельницами, бегу трусцой, занятиям сексом и т.д.; все это - прекрасные возможности оторваться от обычной системы координат и выработать новые способы существования.
Хотя вызванное у человека замешательство может оказывать ему огромную поддержку, из этого не следует, что так бывает всегда. Подчеркнем еще раз: воздействие любого приема на качество переживаний человека зависит от добросовестности и целей того, кто его применяет. Поэтому всякий, кто работает по методу Эриксона, должен выработать у себя, сохранять и передавать клиенту уверенность в том, что клиент - разумная, наделенная большими способностями и уникальная личность, заслуживающая предельного уважения, и что цель гипнотических воздействий - какими бы странными они временами ни казались - состоит в том, чтобы поддержать человека. Поступать иначе было бы не только неэтично, но и непрактично, потому что тогда клиент в лучшем случае будет испытывать раздражение и недоверие к терапевту, а в худшем подвергнется психологическому насилию и промыванию мозгов. В любом случае никто, и особенно гипнотерапевт, не испытает того удовлетворения, какое приносит сознание безупречной целостности.
Целостность гипнотизера - необходимое, но недостаточное условие благоприятного действия замешательства. В остальной части главы кратко обсуждаются некоторые практические вопросы клинического применения метода.
1. Замешательство следует вызывать, как правило, постепенно. Отчасти из-за того, каким образом приемы создания замешательства описывались в литературе, у многих создалось впечатление, будто они обрушиваются на клиента внезапно, без всякого предупреждения. Это вызывает у гипнотерапевтов, интересующихся данным методом, по меньшей мере опасения. Поэтому следует подчеркнуть, что вызывать замешательство лучше всего, как правило, лишь после того, как достигнуто определенное взаимопонимание. Я редко применяю усложненные приемы создания замешательства (например, дезориентацию во времени или наведение рукопожатием), не посвятив по меньшей мере один или два сеанса установлению раппорта с клиентом. С самого начала я довожу до сведения человека, что в мои намерения входит: проявить к нему полное уважение, бережно относиться к его потребностям и ценностям и при этом стимулировать его способности и стремление добиться желаемых изменений. После установления некоторого доверия я путем бесед и примеров (необязательно именно в этом порядке) даю понять, что для достижения этих целей потребуются различные воздействия с моей стороны, в том числе и создание замешательства. Затем я начинаю вводить воздействия, вызывающие легкое замешательство: многозначительную несуразность, ограничение подвижности, загадочное замечание или удивленный взгляд на руку клиента. Обычно это делается в юмористической форме, связано с темой, не имеющей отношения к выявленной проблеме, и не предпринимается никаких попыток вызвать транс или более сильную степень замешательства, создающую ощущение угрозы. Такие не слишком эффектные приемы создания замешательства обычно доставляют клиентам удовольствие, и поэтому они оказываются более восприимчивыми, когда я далее начинаю беседовать с ними о потенциальной ценности состояния неуверенности, и особенно о том, как оно способствует гибкости и облегчает использование собственных внутренних ресурсов. При этом я касаюсь и тех сомнений, которые могли возникнуть у клиента. Это обычно прокладывает путь к успешному применению более усложненных и драматических приемов создания замешательства.
Метод создания замешательства я использую (разумеется, в различной степени) при работе с огромным большинством своих клиентов; почти все они оказываются к нему восприимчивыми. Больше того, многие считают его одним из самых полезных подходов; они быстро обнаруживают, что это не только феноменологически приятно и часто занятно, но нередко ведет к позитивным чувственным сдвигам (например, к терапевтическому самоисследованию в трансе). Поэтому они чувствуют, что могут без всякой опасности для себя поддаваться внушениям, создающим замешательство.
Конечно, у некоторых субъектов положительной реакции на замешательство не наблюдается. Это может объясняться множеством причин. Например, они могут не доверять гипнотизеру; возможно, они получают доступ к каким-то неприятным детским переживаниям, связанным с замешательством; может быть, гипнотизер не сумел в достаточной степени сосредоточить их внимание или оказать на них достаточно эффективное воздействие; могла быть недостаточной степень замешательства; гипнотизер мог попытаться перейти к утилизации слишком рано (т.е. до того, как субъект достиг достаточной степени замешательства) или слишком поздно (например, когда субъект перестал слушать, потому что замешательство начало чрезмерно его беспокоить). Как правило, гипнотизер может обнаружить причину, прекратив создавать замешательство и прямо обратившись к клиенту или же воспользовавшись пятиэтапной схемой создания замешательства (табл.7.1), чтобы проверить, как метод был применен (а возможно, неправильно применен) в данном случае. После этого он может принять нужные меры, чтобы исправить положение.
2. Иногда метод создания замешательства оказывается непригодным. Выше говорилось, что следует избегать замешательства в некоторые моменты гипнотического взаимодействия - например, когда не созданы отношения прочного доверия, когда субъект чувствует себя в опасности или незащищенным, а также после того, как у субъекта вызвано полное замешательство и во время выдачи указаний. Столь же важно сознавать, что есть такие клиенты, в работе с которыми к методу создания замешательства прибегать вообще не следует. Это особенно относится к тем, кто уже находится в состоянии глубокого замешательства, например к людям с явными суицидальными намерениями, к переживающим сильное горе, к ветеранам войны, которых одолевают тяжелые воспоминания. У таких людей гипнотизеру не приходится вызывать замешательство - оно уже налицо. Гипнотизеру остается только утилизировать его. Часто для этого необходимо всего лишь мягкая, прямая и простая подстройка и ведение. Например, ко мне пришла одна женщина, одержимая мыслью о самоубийстве. Она недавно побывала у психиатра, который в первые же полчаса предпринял грубую попытку применить метод создания замешательства. Находясь в состоянии крайней уязвимости и растерянности, женщина восприняла это как невероятное насилие над личностью. В панике, истерически рыдая, она выбежала из кабинета, и ее стремление к самоубийству только усилилось. К счастью, ее подруга, моя ученица, сумела ее успокоить. Придя по совету подруги ко мне, она все еще явно находилась под влиянием глубокого потрясения, и состояние ее было критическим. После краткой беседы с ней с целью создания раппорта я в очень мягкой форме подтвердил, что понимаю, насколько ужасно она должна себя чувствовать и почему хочет наложить на себя руки, но что она пришла ко мне, очевидно, в надежде на что-то иное; я сказал, что она может, если хочет, плакать или не плакать, что я не собираюсь ее обижать, что она может дышать свободно, что она здесь в полной безопасности, и т.д. Когда она расплакалась, я взял ее руки в свои и продолжал в том же духе. Примерно через час она пришла в значительно более уравновешенное состояние и уже меньше стремилась к самоубийству. Такой контекст взаимоотношений на протяжении последующих нескольких месяцев сделал возможными дальнейшие терапевтические сдвиги.
В подобные критические моменты людям меньше всего нужно, чтобы гипнотерапевт вызывал у них замешательство. Они отчаянно нуждаются в том, чтобы преодолеть свою неуверенность, нащупать основу для чувства безопасности и самопринятия. Поэтому гипнотерапевт должен пропустить первые четыре этапа создания замешательства и сразу приступить к заключительному этапу - утилизации этого состояния. Здесь полезно помнить, что аналогичным образом можно утилизировать состояние замешательства, которое испытывает клиент, исследуя терапевтическую проблему. Главные способы преодоления подобных состояний неуверенности, часто применяемые гипнотерапевтами, - обозначить их как сопротивление, потребовать от субъекта, чтобы тот действовал рационально, пренебрег ими или не замечал их, и попытаться приободрить субъекта и отвлечь его внимание. Еще один возможный путь, который я считаю гораздо более эффективным, - рассматривать это как замешательство, которое создает у себя сам клиент, и утилизировать его путем прямого внушения. Например, гипнотерапевт может сказать что-нибудь в таком роде:
"Хорошо, Джон... Вы не знаете, что вам делать... Вы не знаете, что вам сказать... Но вы можете посмотреть на меня... И теперь, когда вы на меня посмотрели, я хочу, чтобы вы просто закрыли глаза и на секунду ушли в себя... хорошо... а теперь я хочу, чтобы вы сделали глубокий вдох и следили за тем, что происходит, зная, что я здесь и буду здесь, рядом... Только сейчас дышите, Джон, и раскажите мне, что вы начинаете чувствовать..." (и т.д.).
Дальнейшие указания можно делать в зависимости от потребностей клиента и в той манере, какую предпочитает гипнотерапевт. Утилизация естественно возникшего замешательства таким путем не только оказывает терапевтический эффект, но и позволяет во многом понять, как действует естественное замешательство, тем самым давая возможность лучше овладеть методом создания замешательства вообще.
Общее правило не пользоваться методом создания замешательства при работе с людьми, утратившими душевное равновесие, имеет одно исключение - оно касается клиентов, прочно укрепившихся в состоянии замешательства, которое они создают у себя сами, например психотиках и страдающих хронической депрессией. Хотя такие люди большей частью испытывают невероятные страдания, с ними редко приходится иметь дело в период кризиса. Наоборот, они часто сами систематически поддерживают свои страдания и искаженное восприятие окружающего с помощью прочно выработанных ими способов, из-за чего не поддаются прямому воздействию. В таких случаях замешательство - идеальная стратегия, потому что оно способно вызывать изменения в замкнутых на самого себя психологических процессах. Однако его следует применять с осторожностью, потому что чаще всего под серьезными хроническими симптомами скрываются огромная боль и одиночество. Поэтому гипнотерапевт должен быть готов и способен проявить крайнюю мягкость и оказать максимальную поддержку, как только с помощью замешательства выведет человека из такого скованного состояния. Кроме того, подобным людям часто нелегко обращать внимание на что бы то ни было помимо их собственных навязчивых внутренних процессов. Поэтому гипнотерапевту, как правило, следует выявить точный характер этих внутренних процессов и избрать такой прием создания замешательства, который бы им соответствовал. (Примеры этого приводятся ниже; кроме того, в главе 8 отдельно говорится о психотиках.)
Наконец, замешательство иногда оказывается неуместным при работе с субъектами, которые в высшей степени готовы и способны погрузиться в транс. Для таких людей оно часто оказывается ненужным отвлечением, потому что им и без того совсем нетрудно отказаться от сознательных процессов, на что и направлен метод создания замешательства. Поэтому всякие попытки вызвать у них замешательство могут мешать им, а следовательно, вызывать у них фрустрацию и недовольство. Чтобы этого избежать, есть неплохое практическое правило - сначала попытаться навести транс, не прибегая к замешательству. Если это удастся, - прекрасно, значит, замешательство не нужно. Если же у человека не удается вызвать транс путем относительно недирективного прямого наведения, то можно подумать и о замешательстве, и о других приемах, отключающих рациональное внимание (например, о скуке, отвлечении внимания, диссоциации и метафорах).
3. Основой для выбора (или разработки) методов замешательства должны быть внутренние процессы субъекта. Нужно постоянно помнить общий принцип утилизации - что бы ни делал человек, это именно то, что позволит возникнуть трансу, - это помогает гипнотерапевту понять, какой прием создания замешательства может оказаться эффективным в данном случае, как и когда его следует применить. Например, субъекты, особо приверженные социальным условностям, могут оказаться весьма восприимчивыми к наведению рукопожатием; на тех, кто пытается отвлечься от своих проблем, вероятно, окажут сильное действие приемы ограничения подвижности; те, кто испытывает беспокойство по поводу своих умственных способностей, будут склонны реагировать на многозначительные несуразности; а для людей, ведущих непрерывный внутренний диалог, скорее всего окажутся эффективными двойное наведение или приемы концептуальной дезориентации. Разумеется, реакции каждого субъекта будут уникальными; поэтому гипнотизер должен быть готов и способен соответственно их утилизировать. Это означает, что ему, возможно, придется на полпути отказаться от применения какого-то одного приема создания замешательства, сменив его на другой, или всего лишь немного модифицировать тот же подход, и т.д. Важно понимать, что замешательство - естественная форма воздействия, которая оказывает гипнотический эффект лишь в том случае, когда субъект чувствует, что к нему как к личности относятся с уважением и бережно.
Кроме того, помните, что приемами создания замешательства, описанными в этой главе, не ограничивается все их разнообразие. Они представляют собой всего лишь полезную иллюстрацию некоторых основных принципов и создают референтную структуру, которой гипнотерапевт может руководствоваться, применяя метод создания замешательства в каждом конкретном случае. Это весьма важное положение, возможно, полезно будет продемонстрировать на нескольких примерах.
Один клиент, мужчина за пятьдесят, жаловался на депрессию. Говоря вкратце, он был обременен невероятным множеством дел: имел жену и четверых детей, по 10 часов в день занимался своим бизнесом (хотя в финансовом отношении прочно стоял на ногах), возглавлял родительскую ассоциацию и несколько общественных организаций, по выходным работал добровольцем и т.д. Он без всякого удовольствия тянул все эти лямки, не оставляя времени для себя, и вежливо настаивал на том, что его личные потребности не так уж важны. В ходе непринужденной беседы с ним выяснилось, что он убежденно считал себя добропорядочным, честным человеком. Проведя с ним несколько сеансов, посвященных установлению раппорта и ознакомлению его с трансом, я применил очень простой, но действенный прием создания замешательства. Сосредоточив его внимание, я очень медленно и многозначительно спросил его, не называл ли его кто-нибудь лжецом. Когда он ответил, что никто никогда ничего подобного не говорил, я сделал многозначительную паузу и сказал - опять-таки многозначительно и с нажимом: "Что ж, позвольте мне быть первым". При этом я серьезно и выжидательно смотрел на него. Он пришел в крайнее замешательство и сидел разинув рот, не находя слов для ответа. Через несколько секунд он все же собрался с мыслями и выдавил из себя: "Ну, я не знаю... Не знаю, смогу ли я с этим согласиться..." Я утилизировал его глубокое замешательство, сказав: "И я не знаю, сможете ли вы сейчас с этим согласиться... Но вы можете дышать, Фред, вы можете смотреть на меня, как сейчас смотрите... И поэтому вы вполне можете... закрыть глаза СЕЙЧАС ЖЕ!!!... и погрузиться в глубокий транс... правильно... глубоко, еще глубже, СЕЙЧАС ЖЕ!!!" Он последовал внушению и погрузился в прекрасный транс. Я сначала внушил ему, что он увидит гипнотический сон, который поможет интеграции, и затем вызвал у него некоторые переживания, связанные с возрастной регрессией и имевшие отношение к цели гипнотерапии - ослабить чувство депрессии.
Другая клиентка, 30-летняя женщина, хотела выработать у себя, кроме всего прочего, сколько-нибудь уверенности в себе. После полудюжины сеансов гипнотерапии я внушил ей во время транса, чтобы ее бессознательное начало создавать для нее возожности для реализации ее целей. Несколько дней спустя она отправилась забрать свой автомобиль из мастерской, где оставила его для регулировки только после того, как ее многократно заверили, что она сможет получить его в тот день после обеда, чтобы поехать на крайне важную встречу. Когда оказалось, что автомобиль не готов вовремя и ей придется пропустить эту встречу, она, как обычно, подавила свой гнев. Через полтора часа она получила автомобиль и покорно уехала, но не проехала и мили, как он полностью вышел из строя: из-под капота послышались какие-то странные звуки и повалил пар. Возможно, это навело ее на мысль выпустить пары, она в гневе помчалась обратно в мастерскую и, набросившись на приемщика, отругала его по заслугам за нахальство и непорядочность. Она была в такой ярости, что и он, и все присутствовавшие изумленно молчали, пока она в конце концов час спустя не ушла из мастерской. По пути домой до нее дошло, что она сделала (поскольку во время своей вспышки, очевидно, находилась в состоянии диссоциированного транса). Она была потрясена и напугана собственным поступком, так как всегда была тихой и покорной, и это вызвало у нее все возрастающее беспокойство.
Придя ко мне в тот вечер, она в истерике кричала, что теряет рассудок. Я потратил несколько минут на то, чтобы выяснить, что произошло, а затем, окликнув ее по имени и сделав паузу, чтобы добиться ее полного внимания, сказал просто: "Поздравляю вас!" Я услышал и почувствовал, что мои слова ее ошеломили. Ведь она теряет рассудок, а тут человек, которому она весьма доверяет, поздравляет ее с этим! Я так же многозначительно повторил свое поздравление, зная, что это еще усилит ее замешательство, а потом приказал ей просто закрыть глаза, дышать глубоко и свободно и погрузиться в транс. Получив доступ к переживанию некоторого удовлетворения собой (закрепленному якорем в ходе предшествующей работы с ней в состоянии транса), чтобы стабилизировать ее состояние, я велел ей прийти ко мне еще раз в тот же вечер и в ходе дальнейшей работы утилизировал имевший место кризис.
В обоих описанных случаях в основе применения метода создания замешательства лежало прерывание того или иного важного аспекта психологической самоидентификации человека. Такая утилизация возможностей, предоставленных самим клиентом (а не созданных гипнотерапевтом), обычно и проще, и эффективнее, так как непосредственно связана с естественными воздействиями и значимыми переживаниями.
Аналогичные стратегии могут быть основаны и на принципах перегрузки. Например, одна женщина, страдавшая психосоматическими болями, побывала у нескольких других гипнотерапевтов, прежде чем ее послали ко мне. Она проявляла большое желание испытать транс, но на любую попытку традиционного наведения реагировала жалобами на усиливающиеся боли во всем теле. Моя стратегия состояла в том, чтобы сначала похвалить ее за "способность ее бессознательного проявляться столь многими уникальными способами", заметив, что ей "до боли хочется погрузиться в транс". Состояние неуверенности, вызванное у нее моими пространными похвалами, было использовано для того, чтобы сосредоточить ее внимание и многозначительно произнести следующее:
"Правильно, Мэри, эти боли в нашей воле... и вы хотите испытать транс, и уже много раз пробовали, но у вас ничего не получалось... поэтому, очевидно, нужен какой-то другой подход, который лучше подходил бы к вашему образу действий, к вашему темпу, к вашим реакциям... но как приятно знать, что бессознательное может откликаться такими разнообразными способами... у некоторых людей бессознательное может заставить подняться палец... у некоторых бессознательное может заставить подняться руку... у некоторых появляется способность смотреть и не видеть, или слушать и не слышать, или слышать и не слушать... а ваше бессознательное, видимо, избрало ваше тело средством выразить, как ему до боли хочется погрузиться в транс... поэтому давайте дадим ему поработать... и мне интересно, и вам тоже может быть интересно, какая часть вашего тела заболит первой?.. Рука?.. Правая или левая?.. Или голова, и если так, что это будет - обычная головная боль или будет ныть затылок?.. Но не забудьте про середину, Мэри... Середина - это то место, где соединяются обе половины... Ну, где у вас болит, Мэри? (Она говорит, что болит ступня.) Ступня?.. Только одна?.. А почему не обе?.. Что за дискриминация, в наше-то время?.. Если сделать так, чтобы болели обе - это же так интересно...А другие ощущения?.. Ваше ухо?.. Ваше правое ухо?.. Ваша шея?.. Ваша грудь?.. И любопытно, сколько разных типов ощущений у вас может появиться?.. Например, боль в животе и в то же время щекотание в голове?.. Не знаю, но расскажите мне, пожалуйста, как хорошо проявляет себя ваше бессознательное... И я хотел бы знать, как будут эти ощущения трансформироваться (транс-формироваться) под гипнозом..." и т.д.
Я продолжал подобные воздействия еще минут 20, говоря с нажимом и многозначительно. Каждый раз, когда Мэри сообщала, что у нее где-то болит, я, похвалив ее, упрекал за то, что она не дает боли распространиться, чтобы в процессе участвовало все тело. Больше получаса она оставалась полностью поглощена моими воздействиями, которые вызывали у нее сначала удивление, а потом последовательно интерес, растерянность, явное приятное возбуждение, тревогу и эмоциональное потрясение. Свои невербальные воздействия я приноравливал к ее общим реакциям, подстраиваясь к ним и затем преувеличенно поощряя их до такой степени, что они уже не могли продолжаться. Когда у нее появились признаки транса (дрожание век, ограничение подвижности, задержка словесных ответов) и возрастающей эмоциональной вовлеченности (слезы на глазах, неровное дыхание), я очень мягко и тихо попросил ее закрыть глаза, сделать глубокий вдох и понять, что "наконец, пора отпустить себя". Последовавший терапевтический транс был столь приятен и создал такую мотивацию (т.е. дал ей некоторое представление о том, что может быть), что с тех пор она смогла погружаться а транс без всяких болей. Таким образом, простая стратегия принятия и последующей перегрузки "сопротивления" - психосоматических болей, служивших, очевидно, для того, чтобы не допустить потенциально неприятных личных переживаний, - сделала возможным как возникновение транса, так и последующую терапевтическую работу с этой клиенткой.
Те же основные принципы были использованы и при работе с одним психологом-экспериментатором, который хотел научиться самогипнозу, чтобы преодолевать бессонницу. Его прежний опыт гипноза заключался в том, что по результатам нескольких тестов его гипнабельность оказалась равна нулю, и в кое-каких тщетных попытках наведения, проведенных его знакомым-гипнотерапевтом. Несмотря на это, его стремление спать как следует и настоятельная рекомендация одного нашего общего знакомого заставили его обратиться ко мне в надежде на помощь. Ознакомившись с ситуацией, я понял, что особенности его личности (например, стремление руководить, предельно логический ум, постоянно докапывавшийся до сути, и крайняя внимательность к мелочам) делают его почти неуязвимым для попыток традиционного наведения. Поэтому я с уверенностью пришел к выводу, что идеальной будет стратегия создания замешательства. Однако, к моему огорчению, оказалось, что некоторые наиболее эффективные из моих приемов (дезориентация во времени и концептуальная дезориентация) вызывают у него недоумение и недовольство. Я самоуверенно решил, что нужно всего лишь еще усилить его замешательство, но с удивлением обнаружил еще большее сопротивление с его стороны. Когда я наконец догадался спросить его, что происходит, мне удалось выявить в его психологических процессах некоторые любопытные стереотипы. Во-первых, он автоматически отвергал и отказывался рассматривать все, что звучало для него как "чепуха" (в том числе примененные мной приемы создания замешательства). Во-вторых, буквально любое воздействие он превращал в экспериментальную гипотезу, которую затем так или иначе подвергал проверке. Например, зная, что ограничение подвижности служит поведенческим критерием транса, он во время наведения периодически проверял, наступил ли транс, пробуя намеренно поднять голову, что ему неизменно удавалось, и затем делал вывод, что транс не наступил. Нет нужды говорить, что эти психологические процессы исключали естественное возникновение транса.
Я встретился с ним снова через неделю, на протяжении которой размышлял, как можно эффективно утилизировать эти процессы. Я начал с беседы о различных последних достижениях в психологии, отметив, как любопытно, что в области экспериментальной науки столь быстро меняются "достоверные факты", касающиеся того или иного явления. Он, как и ожидалось, с этим согласился, после чего я заметил, что это особенно относится к области гипноза. Я сказал, что его познания о гипнозе, по-видимому, основаны на исследованиях десятилетней давности, когда теория и методы были еще довольно примитивными, и что с тех пор разработаны гораздо более совершенные и разносторонние подходы к гипнозу. Когда он, по-видимому, согласился и с этим, я обратил его внимание на то, что гипноз можно рассматривать с точки зрения "многофакторных вероятностных моделей", утверждающих, что научно установить наличие транса позволяет лишь одновременный анализ многих поведенческих критериев. Я выделил шесть таких возможных показателей транса: изменения температуры ступней, изменения дыхания (обычно его замедление, но иногда и учащение, связанное с другими переменными), задержку глотания, изменение частоты моргания, тяжесть в кистях рук и ощущение легкости в голове. Я добавил еще, что, как обнаружено недавно, лучше всего, когда субъект сам участвует в развитии транса в качестве "партнера".
Заложив эти основы, я предложил ему сесть поудобнее и оценить "фоновые относительные значения" перечисленных переменных. Я настоятельно попросил его во время наведения постоянно и систематически следить за всеми этими переменными, чтобы обнаруживать их "возможные изменения", и особое внимание обращать на их взаимосвязи. Примененный мной прием наведения состоял главным образом в быстром переключении его внимания с одной переменной на другую, вслух задаваясь вопросом, изменяются ли они и будут ли изменяться, окажутся ли эти изменения взаимосвязанными, происходит ли что-то непредвиденное (например, "эффект неизвестной переменной"), может ли это произойти и произойдет ли и т.д. Все это время я всячески побуждал его продолжать следить за этими показателями. После моего примерно получасового непрерывного быстрого монолога у него появились некоторые признаки замешательства, начали дрожать веки и расширяться зрачки. После этого я еще больше ускорил темп и начал вводить скрытые внушения погрузиться в транс и "дать себе волю". Как можно было предвидеть, это усилило замешательство до такой степени, что дальнейшее внушение вызвало закрытие глаз и возникновение прекрасного транса. Появились различные феномены транса, после чего были внушены дальнейшие трнасовые переживания. После пробуждения он сообщил, что наконец испытал транс "из первых рук", и это произвело на него большое впечатление.
Дальше работать с ним было гораздо легче. Мы выработали эффективный метод самогипноза, состоявший в самостоятельном вызывании перегрузки с помощью магнитофонной записи наведения при самоконтроле с его стороны. Хотя он и говорил, что не может действительно "полностью дать себе волю", его бессонница значительно уменьшилась.
И здесь примененная стратегия, на первый взгляд сложная, была на самом деле весьма простой. Задавшись вопросом, как противодействующие трансу процессы у клиента могут быть приняты и утилизированы в качестве основы для наведения транса, я постепенно выработал стратегию поощрения этих процессов до такой степени, когда происходила их дестабилизация. Возникающие чувства неуверенности и замешательства были утилизированы для наведения транса, что открывало путь к дальнейшей эффективной терапевтической работе.
В заключение следует сказать, что замешательство - сильнодействующий способ депотенциализации сознательных процессов, которые мешают более непосредственному самоисследованию под гипнозом. Многочисленные приемы, описанные в настоящей главе, служат примером некоторых способов использования замешательства. Клинические случаи, приведенные в этом разделе, показывают, что наиболее эффективны приемы, основанные на уникальных стереотипах и процессах клиента. Имея в виду эти положения, а также помня о важности установления и поддержания соответствующих взаимоотношений, гипнотерапевт вряд ли встретит много людей, которым гипнотическое воздействие не принесет пользы.