Психоделические свойства пинеальной железы 6 страница
Толерантность появляется тогда, когда при повторном употреблении одна и та же доза вещества производит все меньшее и меньшее воздействие. ЛСД, псилоцибин и мескалин вызывают быструю и почти полную толерантность после трех или четырех дней приема подряд. Другими словами, количество вещества, вызвавшее сильное психоделическое воздействие в первый день при приеме несколько дней подряд на четвертый день почти не окажет воздействия.
ДМТ казался уникальным потому, что почти не вызывал толерантности, даже у животных, которым круглосуточно давали психоделические дозы каждые два часа в течение двадцати одного дня. В единственном исследовании с участием людей, результаты которого были опубликованы, не удалось добиться толерантности даже тогда, когда объектам исследования внутримышечно вводили полноценную дозу дважды в день, в течение пяти дней.
В «полевых сводках», пришедших от тех, кто принимал ДМТ ради удовольствия, не было единой картины. Некоторые считали, что могут курить ДМТ всю ночь, а его воздействие не будет ослабевать, в то время как другие говорили, что смогли принять его всего лишь три или четыре раза подряд до того, как у них выработался иммунитет. Но в этих рассказах важным фактором является усталость – трудно вдыхать большое количество испарений ДМТ раз за разом, во время одного сеанса. Возможно, «толерантность» в данном случае была результатом недостаточного доступа ДМТ в легкие после второго или третьего трипа.
Отсутствие толерантности к ДМТ было одним из факторов, подтверждающих его пригодность на роль нативного шизотоксина. Если бы в организме развивалась толерантность к эндогенному ДМТ, психотические симптомы шизофрении длились бы ровно столько времени, сколько требовалось для возникновения толерантности. Так как психотические симптомы, как правило, являются хроническими и постоянными, подтверждение того, что ДМТ не вызывает толерантности, было бы мощным доказательством того, что он может играть свою роль в подобных расстройствах.
Были и другие причины, по которым меня интересовало изучение толерантности. Краткость действия ДМТ, казалось, ограничивает его пригодность в качестве инструмента для любой внутренней психологической или духовной работы. Все, что требовалось, это продержаться во время кайфа. К тому моменту, когда у добровольцев получалось взять себя в руки, их уже начинало отпускать. Повторный вход в царство ДМТ мог предоставить лучшие условия для применения его удивительных психоделических свойств.
Еще одна, менее четко сформулированная причина проведения этого исследования сразу после исследования кривой доза-эффект, заключалась в том, что это было «чистое» исследование ДМТ. Протоколы, следовавшие за изучением толерантности, были посвящены исследованию механизма действия ДМТ путем модификации мозгового серотонина и других рецепторов при помощи комбинаций различных веществ с ДМТ. Что-то мне подсказывало, что эти исследования, повторяющие исследования на животных на людях-добровольцах, будут трудными.
Я выдвинул гипотезу о том, что причиной того, что в предыдущих исследованиях не было выявлено толерантности к ДМТ, является краткость его действия. В экспериментах с установлением толерантности к ЛСД, псилоцибину и мескалину, вещества вводились раз в день. Но их воздействие длилось от 6 до 12 часов, в то время как воздействие ДМТ гораздо более краткое. Это наталкивало на мысль о том, что для демонстрации более мягкой последующей реакции на ДМТ, его необходимо вводить с более краткими интервалами, каждые 30 или 60 минут.
Другим вариантом было постоянное внутривенное вливание, «закапывание» ДМТ в вену добровольца. Но мне нравилась мысль о том, что людей будет «отпускать» после каждой инъекции, чтобы мы могли услышать о том, что они испытали. При постоянном внутривенном вливании общение было бы проблематичным.
После двух месяцев проб и ошибок я установил, что наилучшим режимом были четыре инъекции 0,3 мг./кг. ДМТ, введенные с 30-минутнм интервалом. Хотя эта доза была высоко психоделической, она была ниже нашей самой высокой дозы, 0,4 мг./кг. Один из добровольцев, Кэл, выдержал 4 инъекции 0,4 мг./кг. каждые полчаса. Но его жена Линда была совершенно измучена после трех доз, и отказалась от инъекции последней, четвертой дозы. Вспомнив пугающий опыт того, как я дал слишком много ДМТ Филиппу и Нильсу, я отступил без споров и решил вводить дозу поменьше. Лучше подстраховаться, чем потом жалеть.
В изучении толерантности нам помогали 13 добровольцев, многие из которых уже участвовали в изучении кривой доза-эффект. Новые объекты исследования прошли тот же самый медицинский отбор и получили не-слепые высокие и низкие дозы вещества.
Хотя эксперимент по изучению толерантности проводился дважды слепым методом при помощи плацебо, он переставал быть «слепым» спустя несколько секунд после первой инъекции. Это была либо большая доза ДМТ, либо солевой раствор. Если это был ДМТ, добровольцу предстояло еще три больших трипа до того, как утро завершится.
Мы брали образцы крови на анализ тем же способом, что и во время изучения кривой доза-эффект, и давали добровольцам заполнить укороченную оценочную шкалу, на заполнение которой уходило лишь около пяти минут. Времени было мало, но оно было идеально рассчитано. Добровольцы начинали разговаривать спустя 10 или 15 минут, а потом заполняли оценочную шкалу. В течение следующих 5 – 10 минут у нас было время на то, чтобы обсудить их трип и подготовиться к следующему. Если добровольцу предстояли четыре инъекции солевого раствора, утро проходило в более неторопливых беседах.
Это исследование показало, что в организме не вырабатывается толерантность к психологическому воздействию повторных инъекций ДМТ. В четвертый раз опыт был настолько же психоделическим, как и в первый раз. Как я и надеялся, благодаря этому объекты исследования смогли лучше осмыслить и применить произошедшее при повторном введении высокой дозы, а не при единичном опыте. Многие из наиболее ярких рассказов добровольцев, приведенных в следующей главе, были получены в ходе этого исследования.
После демонстрации того, что делает ДМТ, в рамках биомедицинского исследования нам было необходимо установить, как происходит это воздействие. Это изучение механизма действия. Так как наше исследование основано на фармакологии, целью дополнительных экспериментов станет попытка установить то, какие именно из рецепторов мозга воспринимают воздействие ДМТ.
Первым из этих исследований был проект пиндолол. Пиндолол – вещество, используемое в медицине для снижения высокого кровяного давления. Оно делает это посредством блокирования определенных рецепторов адреналина. Еще одним свойством пиндолола является то, что он блокирует определенный вид рецепторов серотонина в мозге, участок серотонина «1А». Так как ДМТ в основном воздействует на рецепторы 1А в мозге животных, этот участок мозга может быть задействован в воздействии ДМТ. Если бы, к примеру, блокировка участка 1А пиндололом вызвала «менее эмоциональную» реакцию по сравнению с воздействием одного ДМТ, мы могли бы предположить, что участок 1А регулировал эмоциональную реакцию на ДМТ. Как оказалось, пиндолол значительно усиливал психологическое воздействие ДМТ, и его влияние на кровяное давление.
В изучении пиндолола участвовало 11 добровольцев, некоторые из которых участвовали в проведении исследования кривой доза-эффект и толерантности. В ходе этого исследования мы получили менее драматичные примеры внутренней работы, чем в ходе исследования толерантности, хотя некоторые добровольцы получили особенно мощные ощущения.
В следующем исследовании блокады рецепторов серотонина использовался ципрогептадин, антигистаминное вещество, обладающее дополнительными анти-серотониновыми свойствами. В этом случае ципрогептадин закрывает веществам доступ к участку «2» серотонина, рецептору, который исследователи считают наиболее важным при контроле действия психоделиков.
Это исследование проводилось так же, как и исследование пиндолола, добровольцы получали ципрогептадин за несколько часов до инъекции ДМТ. В этом исследовании участвовало восемь добровольцев. Большинство из них было новыми.
Казалось, что происходит определенное подавление воздействия, поэтому мы давали им большую дозу, 0,4 мг./кг. как с блокатором серотонина, так и без него. Из-за того, что ципрогептадин явно не усиливал воздействие ДМТ, мы надеялись, что при большой дозе мы сможем наилучшим образом определить значительный уровень подавления воздействия ДМТ. Но успокаивающие свойства вещества были настолько ярко выражены, что затрудняли анализ данных. Было трудно определить, в чем заключалась специфическая блокада ДМТ, а в чем общее успокаивающее действие.
В этот момент стало трудно подыскать новых добровольцев, или уговорить предыдущих добровольцев вернуться в проект. Кто захочет принимать вещество, которое будет подавлять воздействие ДМТ? Я мог привлечь людей в это исследование лишь подчеркнув то, что они два раза получат большую дозу чистого ДМТ: один раз в первый день, и второй раз в сочетании с плацебо-ципрогептадином. Но, набирая добровольцев на эту стадию исследования, я звучал несколько услужливо, как продавец подержанных машин.
Я также начал несколько других экспериментов, получивших поддержку университета и ФДА. Но эти эксперименты не получили достаточного финансирования для того, чтобы провести полноценное исследование.
Один из этих экспериментов, эксперимент с налтрексоном, продолжил исследования механизма действия, предназначенные для определения рецепторов мозга, регулирующих воздействие ДМТ. Налтрексон блокирует рецепторы опиатов, и таким образом является очень полезным в лечении пристрастия к героину. Сведения, полученные в рамках исследований, проводимых на животных, указали на наличие взаимосвязи между опиатами и психоделиками. Таким образом, налтрексон мог помочь нам выяснить эту взаимосвязь у людей.
Мы начали предварительную подготовку к проекту трех добровольцев. Но один из них так плохо себя почувствовал лишь после приема налтрексона, что он ушел из проекта после первой сессии. Результаты двух других были не очень показательны, поэтому мы не стали двигаться дальше в этом направлении.
Еще одним пилотным проектом стала оценка того, влияет ли менструальный цикл женщин на реакцию на ДМТ. Многие женщины говорили о циклических изменениях в своей реакции на психоделики. Кроме того, исследования, проводимые на животных, четко выявили то, что половые гормоны влияют на реакцию на психоделические и активизирующие серотонин вещества.
Мы разделили цикл на раннюю, среднюю и позднюю стадию. Исследование проводилось на одной женщине, Уиллоу, у которой обычно был глубокий и насыщенный опыт приема ДМТ. На примере этого единственного добровольца не было выявлено никаких очевидных различий в психологическом воздействии. Так как у нас не было необходимого финансирования для того, чтобы продолжать эту интересную линию исследования, мы больше не привлекали к нему других добровольцев.
Мы также использовали высокую технологию при исследовании состояния, вызванного приемом ДМТ. Трое мужчин в Исследовательском Центре получили дозу в 0,4 мг./кг. пока мы записывали их мозговые волны при помощи ЭЭГ, или электроэнцефалограммы. Мы надеялись, что это покажет нам, какие области мозга наиболее и наименее активны во время интоксикации ДМТ.
Это было трудным исследованием, прибор для снятия ЭЭГ был необычайно громоздким и шумным, и требовал постоянной регулировки. Помимо этого, к голове добровольцев прикреплялись 18 электродов при помощи самого вонючего клейкого вещества, с которым я когда-либо сталкивался. Хотя у всех троих объектов была «полноценная» реакция на ДМТ, сеттинг был удивительно неприятным. Сначала я набрал на этот проект только троих добровольцев, чтобы убедиться в том, что полученные данные настолько впечатляющие, что они смогут оправдать этот дискомфорт. Результаты были не особенно интересными, и мы больше не проводили экспериментов с ЭЭГ.
Наконец я воспользовался тем, что в Университете Нью-Мехико проводилось самостоятельное исследование в области образов, порождаемых мозгом. В этом исследовании использовалось устройство по «функциональному отображению магнитного резонанса», модифицированный сканер головного мозга ОМР, измеряющий метаболизм, а не структуру мозга. Например, мы могли бы доказать, что области мозга, участвующие в видении, потребляли больше сахара после визуального опыта с ДМТ.
Оборудование ОМР доминировало в сеттинге даже больше, чем оборудование ЭЭГ. Сканнер, вспомогательное оборудование и участники проекта располагались в отдельном здании в другой части территории университета. Это было единственное исследование ДМТ, проведенное вне Исследовательского Центра.
Прибор ОМР генерирует высокоэнергетические магнитные поля, поэтому в комнате и на теле человека не должно быть металла. Иначе метал сразу же притянется к машине. Для сканнера приспособили комнату, похожую на пещеру. Эту комнату держали прохладной, потому что в прохладных условиях нужно меньше энергии для поддержания магнитных полей.
Пространство, в которое мы помещали добровольцев для того, чтобы сканировать их мозг, было очень узкой блестящей металлической трубой. Я знал, что очень многие люди чувствовали панику во время первого сканирования на аппарате ОМР именно из-за узкого пространства, в котором надо находиться во время процедуры. Теперь я понял, почему.
Хуже всего был шум. Одной из частей прибора была массивная петля, которая качалась туда-сюда, как в стиральной машине, только в десять раз быстрее и в сотни раз громче. «БУМ-БУМ-БУМ-БУМ», производимый петлей, напомнил мне звук отбойного молотка. Каждому, кто находился в сканнере или в комнате, нужно было вставлять в уши затычки. Даже при этом шум очень сильно раздражал.
Тем не менее, некоторые из наших объектов исследования оказались на удивление стойкими. Им нравился ДМТ, они хотели участвовать в эксперименте, и им было интересно, что покажут результаты сканирования. Я был с ними в комнате один, в то время как другие исследователи по ту сторону толстого, звуконепроницаемого стекла, сидели перед панелями инструментов, регулировали шкалы, передвигали переключатели и поддерживали связь с нами посредством интеркома. Сканирование началось. Я ввел ДМТ, и остался в комнате, измеряя кровяное давление и предоставляя моральную поддержку. Во время трипа мои коллеги проводили сканирование каждые несколько минут.
Несмотря на все приложенные усилия, стресс и вопреки нашим ожиданиям, эти результаты также не оказались разоблачающими. Команда ОМР считала, что сложные и дорогостоящие модификации сканера могли бы усилить его способность подмечать изменения в мозге, вызванные ДМТ. Но мне не понравилась эта машина, и я не хотел подвергать ни добровольцев, ни себя, воздействию ее оглушающего шума, тесного помещения, вызывающего клаустрофобию и мощных магнитных полей.
Хотя может сложиться такое впечатление, что я потерял всякий стыд и остатки здравого смысла в отношении того, в каких исследованиях приходилось участвовать моим добровольцам, я провел границу в отношении радиоактивности. Позитронный эмиссионный томограф (ПЭТ) предоставляет очень хорошие цветные фотографические снимки деятельности мозга при помощи, как мне казалось, незначительного радиоактивного облучения. Я встретился с коллегами, которым было бы интересно провести исследование ДМТ при помощи ПЭТ. Снимки ПЭТ определенно могли бы предоставить более усовершенствованный анализ того, в какой области мозга действует ДМТ. Но узнав, какое количество радиации связано с проведением этого эксперимента, я отказался от него.
В этой и прошлой главах описывался сет и сеттинг нашего исследования: кем были наши добровольцы, и при каких условиях и в рамках каких экспериментов они получали ДМТ. В предыдущих главах рассказывалось то, что мы знаем о самом веществе. Теперь, когда мы ознакомились с триединством сета, сеттинга и вещества, мы можем последовать за молекулой духа туда, куда она нас ведет.
Под воздействием
Описывать пребывание в царстве ДМТ – также просто, как пытаться описать словами горную вершину, сексуальный оргазм, подводное плавание, или любой другой невербальный, но глубоко волнующий опыт. Но так как большинству из нас никогда не приведется участвовать в исследовании ДМТ, я постараюсь дать вам общий обзор того, что происходит после внутривенного введения дозы ДМТ.
У всех наших добровольцев полноценная доза ДМТ почти сразу же вызывала четкие психоделические видения, ощущения отделения разума от тела, и очень мощные эмоции. Это воздействие полностью вытесняло то, чем был занят их разум до введения вещества. Для большинства людей психоделической дозой ДМТ являлись 0,2, 0,3 и 0,4 мг./кг.
Воздействие начиналось спустя несколько секунд после введения ДМТ, занимавшего 30 секунд, и добровольцы были уже полностью в психоделическом мире к тому времени, как я заканчивал промывать внутривенную капельницу соляным раствором спустя 15 секунд. Пик реакции на ДМТ приходил через 2 минуты, и добровольцы начинали чувствовать, что их отпускает спустя 5 минут. Через 12 или 15 минут после инъекции большинство добровольцев могло говорить, хотя они все еще пребывали в состоянии интоксикации. Через 30 минут практически все чувствовали себя нормально.
После введения ДМТ мы несколько раз брали кровь на анализ, и установили, что психологическое воздействие и уровень ДМТ в крови полностью соответствовали друг другу. То есть, уровень ДМТ в крови был наиболее высоким на 2 минуте, и почти не отслеживался через 30 минут. Так как мозг активно проводит ДМТ через гематоэнцефалический барьер, можно предположить, что уровень ДМТ в мозге поднимался так же быстро, как и в крови.
Меньшие дозы ДМТ, 0,1 и 0,05 мг./кг. не были психоделическими, но определенно оказывали психологическое воздействие. Оно было в основном эмоциональным и физическим, хотя некоторые особенно чувствительные люди ощущали значительное психоделическое и психологическое воздействие даже этой небольшой дозы. Некоторые добровольцы даже отказались от участия из-за того, что им не понравилась чрезмерная интенсивность ощущений от дозы в 0,05 мг./кг. Мы сами отказывали некоторым добровольцам после введения этой дозы, потому что то, насколько сильно поднялось их кровяное давление, заставило нас волноваться о том, как будет реагировать их сердце на дозу в восемь раз больше, которую им предстояло принять на следующий день.
В то время как психологическое воздействие ДМТ прогрессировало, физическое тело следовало за ним со своей собственной реакцией. Сначала организм реагировал на большую дозу ДМТ также, как он в обычных условиях реагирует на стресс. Сердцебиение резко ускорялось, кровяное давление подскакивало, реакция организма соответствовала психологической реакции. Через некоторое время мы могли точно определять интенсивность ощущений добровольца по тому, насколько поднялось его кровяное давление.
В среднем, сердцебиение, или пульс, ускорялся с 70 до 100 ударов в минуту. Но это достаточно широкий диапазон. Пульс некоторых объектов поднимался до 150, в то время как у других он не превышал 95 ударов в минуту. Кровяное давление также поднималось с 110/70 до 145/100. Сердцебиение и кровяное давление падали так же резко, как и поднимались, а снижаться они начинали уже между измерениями на 2 и 5 минутах.
Уровень каждого гормона гипофиза, который мы замеряли, резко поднимался. Например, уровень в крови морфинообразного эндогенного вещества бета-эндорфина начинал резко подниматься через 2 минуты после введения ДМТ, и достигал своего пика на 5 минуте. ДМТ так же стимулировал резкие скачки в выбросе вазопрессина, пролактина, гормона роста, и кортикотропина. Последний является гормоном, отвечающим за стимуляцию надпочечников, которые при этом вырабатывают кортизол, мощный многофункциональный стероид стресса, похожий на кортизон. Повышенный выброс этих гормонов мог оказать определенное психологическое воздействие – я рассмотрю это поподробней в главе 21.
Диаметр зрачка увеличивался в два раза, от 4 миллиметров почти до 8. При высокой дозе ДМТ это было особенно заметно на 2 минуте. Температура тела поднималась медленнее. Она начинала подниматься через 15 минут, и продолжала ползти вверх уже после того, как мы через час удаляли ректальный зонд.
Из всех биологических факторов, которые мы замеряли, единственный, оставшийся без изменений – мелатонин, вырабатываемый пинеальной железой. Это было поразительно, и еще раз привлекло мое внимание к непостижимо загадочной природе этой возможной железы духа.
Возможно, посторонний ДМТ не являлся достаточно мощным стимулом для преодоления защитного механизма пинеальной железы, который мы обсуждали ранее. Хотя ясно то, что уровень гормонов стресса поднялся в ответ на проникновение молекулы духа, он, возможно, поднялся не достаточно высоко для того, чтобы стимулировать выработку мелатонина в дневное время.
Еще одна возможность заключается в том, что экзогенный ДМТ на самом деле стимулировал выработку пинеальной железой ее собственного эндогенного ДМТ. Но наш способ измерения уровня ДМТ в крови не позволял определить источник молекулы духа.
Добровольцы, конечно же, не ощущали подъема уровня пролактина, и не испытывали осознанно поднятие кровяного давления. Скорее, образы, чувства и эмоции в их сознании определяли суть воздействия молекулы духа.
Первые секунды после приема первой не-слепой большой дозы ДМТ поражали почти всех. Они испытывали интенсивный, быстро развивающийся и, по крайней мере, временно вызывающий беспокойство «накат» во всем теле и сознании. Этот накат начинался даже до того, как я заканчивал промывать капельницу соляным раствором.
Очень трудно описать его. Мой словарь предлагает такое определение, как «неожиданное резкое движение, напор или приступ; чувство безотлагательности или спешки; быстрое или сильное движение». Некоторые добровольцы, почти не раздумывая, говорили, начав ощущать воздействие: «Вот оно!». Некоторые сравнивали это чувство с «грузовым поездом», «точкой взрыва» или «ядерной пушкой». Некоторые люди говорили, что у них «перехватило дыхание», или что из них «вышибло дух». У тех, кто до этого курил ДМТ, было преимущество в том плане, что они ожидали его дезориентирующий накат. Но они считали, что накат внутривенного ДМТ был более мощным и сильным, чем накат от выкуренного.
Почти все говорили о «вибрациях», вызванных ДМТ, об ощущении мощной энергии, пульсирующей сквозь них на очень высокой частоте. Типичные комментарии звучали так: «я беспокоился, что вибрация взорвет мою голову», «цвета и вибрация были настолько интенсивными, что я думал, что лопну», «я думал, что не смогу остаться в своей коже».
Эта приливная волна воздействия ДМТ быстро приводила к потере осознания тела, что заставляло некоторых добровольцев думать, что они умерли. Это отделение тела и разума протекало одновременно с достижением пика визуальных эффектов. Мы очень часто слышали такие фразы, как: «у меня больше не было тела», «мое тело растворилось – я был чистым осознанием». Часто ощущалось опознаваемое чувство ухода осознания от тела, такого как «падение», «подъем», «полет», чувство невесомости или быстрого движения.
Некоторые добровольцы-мужчины испытывали локализованные ощущения в гениталиях. Иногда это были приятные ощущения, иногда – нейтральные или слабые. Случаев эякуляции не было.
Накат первого воздействия почти всегда вызывал ощущения страха или беспокойства. Но большинство добровольцев справлялись с этими чувствами в течение первых 15 или 30 секунд, благодаря глубокому дыханию, физическому расслаблению или любому другому методу, который помогал им отпустить себя. Возможно, благодаря наличию предыдущего опыта приема психоделиков, они могли отделять свои эмоции от физической реакции тела, не испытывая при этом чувства паники.
Визуальные образы были доминирующими сенсорными эффектами полноценной дозы ДМТ. Как правило, разница между тем, что добровольцы «видели» с открытыми и закрытыми глазами, была невелика. Но если они открывали глаза, их видения часто накладывались на то, что было в палате. Это их дезориентировало, и им было спокойнее с закрытыми глазами. Это было одной из причин, по которой мы решили надевать на глаза добровольцев черные шелковые повязки до того, как вводить им ДМТ.
Объекты видели разнообразнейшие вообразимые и невообразимые вещи. Наименее сложными были геометрические калейдоскопические узоры, иногда обладавшие характеристиками культуры майя, ислама или ацтеков. Например, «прекрасная яркая розовая паутина; продолжение света», «чрезвычайно сложные маленькие геометрические цветные узоры».
Цвета этих образов были более яркими, интенсивными и глубокими, чем цвета предметов в нормальном состоянии осознания или во сне: «этот голубой цвет напоминал небо в пустыне, но на другой планете. Цвета были в сто раз глубже». Задний и передний план сливались, и в поле зрения добровольца попадали бесчисленные образы. Было невозможно определить, что было «спереди», а что было «сзади». Многие использовали термины «четвертое измерение» или «отсутствие измерений» для описания этого эффекта.
Были также более оформленные, специфические образы. Они включали «фантастическую птицу», «дерево жизни и познания», и «бальный зал с хрустальными подсвечниками». Там были «туннели», «лестницы», «каналы» и «вращающийся золотой диск». Другие видели «внутреннюю работу» механизмов или тел: «внутри компьютерных панелей», «двойная спираль ДНК» и «пульсирующая диафрагма вокруг моего сердца».
Еще более впечатляла оценка человеческих и «инопланетных» фигур, которые вступали в контакт с добровольцами. Нечеловеческие сущности имели узнаваемую форму: «пауки», «богомолы», «рептилии» и «нечто, напоминающее кактус цереус».
Визуальные эффекты оставались в то время, как организм добровольцев быстро усваивал ДМТ. Когда они снимали повязки или открывали глаза, комната была неприятно светлой. Предметы в комнате двигались волнистыми движениями, излучая свой собственный внутренний свет. Объекты исследования отмечали усиление восприятия глубины. Иногда их гипнотизировали узоры на деревянной двери в ванную.
Некоторые участники рассказывали нам об интересном разладе в обычной текучести зрительного восприятия: « ваши движения больше не были вашими движениями, они больше не были ровными и координированными» и «вы, ребята, были похожи на роботов; ваши движения были прерывистыми, механическими, геометрическими».
Около половины добровольцев испытывали аудиторные эффекты: звуки были другими, или они слышали то, чего не слышали мы. Эти эффекты были наиболее яркими во время наката ДМТ. Иногда это принимало форму усиления обычного слуха. Другие добровольцы становились функционально глухими, и не слышали ни звука прибора для измерения давления, ни других посторонних звуков. Добровольцы редко слышали голоса или музыку.
Скорее, они слышали отдельные звуки, описываемые как «высокие», «ноющие и жужжащие», «вибрирующие», «шуршащие и хрустящие». Многие отмечали сходство аудиторных эффектов ДМТ и веселящего газа, когда наблюдается колебательное искажение звука. Иногда встречались звуки, которые можно услышать в мультиках: комические громкие звуки.
Иногда добровольцы терялись и забывали о том, что они находятся в больнице и участвуют в исследовании. Благодаря своей психической силе и ловкости, некоторые из них смогли удержать чувство перспективы даже в этом состоянии: «мой разум определенно находился в другом месте, но он продолжал комментировать мое состояние». Но были сессии, в течение которых замешательство первоначального наката оставалось с добровольцами до тех пор, пока воздействие вещества не начинало спадать.
Многие люди находили большую дозу ДМТ волнующей, эйфоричной и необычайно приятной. Иногда это чувство экстаза относилось к видениям. Приподнятое настроение могло также быть вызвано новой информацией, полученной во время сессии: «я чувствую себя прекрасно, как будто получил откровение». Часто это было просто чувство блаженства без определенного повода.
Другие добровольцы находили страх и беспокойство почти невыносимыми. К этим ощущениям относятся такие комментарии, как «я ненавидел это. Я никогда не был так напуган», «угрожающий», «невыносимая пытка; я думал, что она никогда не закончится».
В то время, как многие объекты исследования испытывали мощные чувства, как негативные, так и позитивные, другие говорили о том, насколько неэмоциональными были их сессии с большой дозой ДМТ: «я постарался разволноваться из-за того, что видел, но я не мог реагировать эмоционально».
Как только воздействие ДМТ полностью проявлялось, вещество на удивление мало влияло на способность добровольцев мыслить и рассуждать. «Мой интеллект совершенно не изменился. Я просто внимательно наблюдал за тем, что происходило», «когда меня начало немного отпускать, я стал журналистом. Я стал наблюдателем».