Проблема личностной организации времени жизни 4 страница

Одним из наиболее исследованных в психологии разделов жиз­ненного пути является проблема жизненных или временных пер-

_ ___ __Глава первая _____._._._. 39

спектив (Р. Кастенбаум, К. Левин, Дж. Нюттен и др.) [145—148, 150]. Известно, что среди большого числа исследований жизненных или психологических перспектив одни исследуют будущее относи­тельно прошлого и настоящего, другие — с точки зрения его струк­туры, третьи — ценностного содержания. В русле когнитивизма эти исследования приобрели несколько формализованный характер:

во-первых, учитывался только осознанный мысленный прогноз бу­дущего, во-вторых, преимущественно близость—отдаленность, дроб­ность—глобальность, конкретность—глобальность жизненных пла­нов. В какой-то мере эту формализованную методику реализовал и отечественный психолог А. А. Кроник, приступивший после В. И. Ковалева (и на основе ряда заимствованных у нас идей) к интенсивной разработке своей хронологической методики [40]. В качестве одного из основных в ней фигурировал вопрос «до скольких лет Вы предполагаете дожить?»

Наш подход к изучению жизненных перспектив базировался, прежде всего, на типологическом принципе. Мы предполагали, что не все типы личностей располагают развитой интеллектуальной способностью предвидения, прогнозирования будущего. Поэтому на основе сочетания метода интервью, методики на мотивацию достижения и метода незаконченных предложений мы выявили и доказали эмпирически гипотезу о существовании трех типов жиз­ненных перспектив (или трех типов личностей с выраженными особенностями их жизненных перспектив).

1. Когнитивная перспектива (что подтвердило многочисленные исследования когнитивного направления), когда личность способна сознательно и достаточно детально строить жизненные планы, структурировать будущее, видеть свои перспективы и себя в бу­дущем. Однако, как показали наши пилотажные исследования, такая когнитивная способность типологически варьирует (не все лица способны «теоретизировать» будущее, а те, кто способен к такой теоретизации, могут не иметь собственно личностной пер­спективы). Но очевидно, что это сознание может быть оторвано от реальной мотивации, уровня притязаний, инициативности лично­сти, не «поддержано» ими. Это означает отсутствие личностной готовности такие перспективы реализовать. Но, в свою очередь, такая готовность может быть у лиц, которые не очень отчетливо представляют себе будущее теоретически.

2. Личностно-мотивационная — когда отсутствует когнитивный план или даже сколько-нибудь четкие представления о будущем, однако мотивация достижения создает могучую направленность личности в будущее и определенную гарантию его реализации. Последняя представляет собой целостную (в том числе мотиваци-онную) готовность к трудностям, даже к неопределенности, что расходится с собственно когнитивным планом.

40_Проблема личностной организации времени жизни

3. Жизненная перспектива создается предшествующей жизнью, когда уже достигнутая личностная жизненная позиция дает лич­ности потенциал, приоритеты, которые гарантируют успешное бу­дущее. Последняя перспектива может быть объяснена в категориях «уровня», достигнутого к настоящему моменту, который тем самым обеспечивает успешность в будущем. Жизненная перспектива, по-видимому, это реальный жизненный потенциал личности, зало­женный ее прошлым опытом, уровнем ее развития, ее наличными способностями, что и составляет реальную движущую силу, гаран­тируя успешность ее будущего. Жизненная позиция может быть тупиковой, закрыть личности возможность ее движения в будущее (даже при наличии когнитивной перспективы и мотивационной готовности). В иных случаях она открывает новый уровень воз­можностей, которые личности остается только реализовывать, во­плотить в формах жизни.

Она может быть объяснена и интересным понятием «старт», введенным Б. Г. Ананьевым при анализе жизненного пути. Хотя понятие «старт» Б. Г. Ананьев употребил соотносительно с поня­тием «финиш», тем самым как будто обозначая лишь начало и конец пути, но на самом деле в нем скрыта и качественная ха­рактеристика: насколько успешно стартует человек, настолько он имеет «форы» относительно других.

Под жизненной позицией и ее уровнем мы подразумеваем по­лученное человеком образование, уровень профессионализма, соци­альное положение и ряд других приоритетных социальных пози­ций, а также его личностные достижения, прежде всего личностную зрелость, богатство освоенных жизненных отношений.

Детерминация этих типов позволила разрешить вышеуказанное противоречие: мотивация достижения (и мотивация как таковая) не является единственной детерминантой активности личности, побудителем ее движения в будущее, временная проекция личности может строиться преимущественно на мотивации, но и на других механизмах. Позднее другими эмпирическими методами Т. Н. Бе-резиной была еще раз подтверждена правомерность этих трех типов жизненных перспектив.

Продолжая исследование жизненных перспектив в условиях про­изошедших резких социальных изменений, т. е. в контексте психо­социального подхода, А. Н. Славская получила следующие данные.

1. Сравнение разных возрастных групп (75 человек — дети в возрасте 10—13 лет, 78 — студенты, 76 — профессионалы в возрасте 30-45 лет и 80 — пенсионеры) показало, что у 80% детей и 65% пенсионеров жизненная перспектива блокирована, представления о будущем неопределенны. У 75% студентов жизненные перспек­тивы когнитивно структурированы, определенны, как и у 52% профессионалов.

Глава первая___•• •• "_ _41

2. Жизненные перспективы у профессионалов, рассмотренные в соответствии с критериями оптимизма—пессимизма, использо­ванными в исследовании Ленца и др. [147, 148], обнаруживают преобладание оптимизма—пессимизма в связи с:

а) уровнем удовлетворенности (устанавливаемого на основе оп­росника по 5-балльной системе);

б) типом ответственности (Л. И. Дементий);

в) субъект-объектной идентификацией (Г. Э. Белицкая);

г) тревожностью (по тесту Спилбергера).

Высокий и низкий уровень удовлетворенности тесно связаны с оптимистической или пессимистической перспективой. Средний уровень удовлетворенности не имеет значимых корреляций с оп­тимизмом—пессимизмом.

Тип личностной ответственности, связанный с осознанием себя в качестве субъекта (выявляемый сочетанием оригинальной мето­дики Л. И. Дементий и глубинного интервью), даже при средней удовлетворенности связан в 72% случаев с оптимистической оцен­кой будущего. Однако 25% респондентов этого типа, обладающих личностной тревожностью, оценивали будущее пессимистически.

Тип с ситуативной ответственностью, связанный с интерпрета­цией себя как исполнителя, объекта, в 56% случаев расценивал будущее оптимистически. Из интервью очевидно, что оптимизм связан преимущественно с профессиональной уверенностью (иден­тификацией).

Однако это исследование, проведенное до августа 1998 г., долж­но быть повторено в новых более острокризисных условиях. До­полнительными для повторения данного исследования служат сле­дующие соображения. Во-первых, в таком исследовании должна быть четко определена надежность профессиональной позиции рес­пондентов. Этот критерий также должен быть связан с финансовой гарантированностью будущего. Если не учитывать этих критериев, предмет собственно психологического исследования окажется под­менен изучением социальных и профессиональных перспектив, хотя одно трудно отделить от другого. Возросший в целом уровень пессимизма в жизненных перспективах непосредственно связан с социальным кризисом. Однако на этом фоне логично предположить, что оптимистические оценки жизненных перспектив связаны имен­но с личностными типологическими характеристиками, причем именно и прежде всего с «Я-концепцией», со зрелостью и уверен­ностью, толерантностью и ответственностью личности и с ценност­ным способом отношения ко времени жизни и самореализации.

Исследование планирования времени, проведенное В. Ф. Серен-ковой, соответствовало цели изучить один из аспектов организации времени жизни. Планирование, широко исследованное и за преде­лами психологии, прежде всего в рамках общей теории управления,

42_Проблема личностной организации времени жизни

как правило, рассматривается как планирование определенных ме­роприятий, дел, компаний.

К сожалению, практика пятилетнего планирования, ставшая неотъемлемой составляющей социалистического способа управле­ния обществом, не включала одного важнейшего, можно так вы­разиться, ретроспективного этапа. Не выявлялись причины невы­полнения плана, его частичного или «аварийного» выполнения, т. е. проект или цель не сопоставлялись с результатом, что серьезно препятствовало разработке основного звена — средств, способов, стратегий обеспечения выполнения планов и выделения резервных средств на случай возникновения непредвиденных трудностей. Кро­ме того, из-за отсутствия ретроспективного анализа не выявлялся критерий реалистичности сроков планирования времени.

В данной работе, имеющей целью выявление не социальных, а личностных особенностей планирования, предметом изучения стало именно планирование времени, т. е. способности планирова­ния, связанные прежде всего с оперированием личностью своим временем. Такая постановка проблемы позволила нам предоставить респондентам свободу содержательного определения планов, а имен­но сделать выбор между планированием проблемы, события, вре­мени в сфере личной жизни или сфере профессиональной деятель­ности или собственно личностного роста, образа «Я» в будущем.

Для изучения способности—неспособности личности к внутрен­ней детерминации времени наиболее адекватной является модель планирования времени. Эта модель, с одной стороны, очень близка к хорошо изученной в психологии модели жизненных и временных перспектив и тем самым является уже моделью изучения жизнен­ного пути личности, с другой стороны, именно на планировании будущего времени, если даже в прошлом уже сложилась тенденция к внешней заданности времени, можно увидеть, насколько личность испытывает потребность сама определить свое будущее время, ос­вободиться от внешней заданности времени. И наконец, модель планирования времени такова, согласно нашей гипотезе, что здесь испытуемому задается меньше альтернатив (в виде определенных режимов), а он сам выступает в роли субъекта, вольного выбирать более жесткий и конкретный способ планирования (как если бы он планировал конкретную деятельность) или более обобщенный и ценностный (как это происходит при построении перспектив жизни). Иными словами, мы предположили, что планирование времени для одного типа людей осуществляется по схеме, по прин­ципу планирования конкретной деятельности, а для другого — по принципу планирования жизненных перспектив. Для проверки этой гипотезы был выбран фактор — категории планирования вре­мени (более частные, конкретные дела, задачи и т. д. или проблемы самой жизни, ее события и т. д.).

____Глава первая_____.... _____43

• Одной из центральных в этом исследовании была гипотеза о различии более конкретного и более абстрактного планирования времени (соответственно данным об осознании времени только в связи с деятельностью или времени жизни в целом и даже в фи­лософском плане). Этому соответствовал параметр опросника, ка­сающийся разных категорий, в которых планируется время, — категорий дел, задач или проблем, смыслов жизни.

Нас интересовало кратковременное и долговременное планиро­вание, а также их соотношение, точнее даже, сопряженность планов разной временной модальности, поскольку, по нашему мнению, она отражает тот уровень временной регуляции, который свойственен каждому конкретному человеку.

Далее, планирование времени мы рассматриваем как начальный личностный уровень достижения целей, соотнесенных с определен­ным их размещением во временном пространстве.

Наряду с этим важность исследования планирования личност­ного времени обусловлена и той возможностью, которую оно пред­ставляет для изучения личности в ее стремлении к саморазвитию, к движению, возможностью увидеть человека в будущем, близком или отдаленном, в его собственной оценке своего потенциала, оно открывает человека таким, каким он сам хочет себя видеть в будущем. А это, безусловно, важно — особенно в педагогической практике, — суметь увидеть человека не только таковым, какой он есть сегодня, но и рассмотреть то, что еще в нем не раскрылось. Ведь не случайно одним из требований к психотерапевтической процедуре, сформулированным в гуманистической психологии, яв­ляется то, что клиент должен чувствовать, что его принимают и поддерживают не только таким, каков он есть в настоящий момент, но и в его будущих возможностях. Только в этом случае он ста­новится способным утвердить себя как независимая личность и стать архитектором своего будущего.

В эмпирическом исследовании, которое мы провели с целью выявления особенностей планирования времени личностью, был использован целый комплекс методик, позволивший нам получить достаточно полные сведения об изучаемом объекте.

Исследование проводилось в два этапа — сначала на школь­никах-старшеклассниках, у которых существует противоречие меж­ду устремленностью в будущее, с одной стороны, и проблематич­ностью поступления в институт или неопределенностью в выборе профессии, с другой. На втором этапе выборку составили студенты, у которых добавляются и расширяются, сравнительно со старше­классниками, жизненные сферы планирования, также возрастает его долгосрочность. В этой главе результаты первого этапа иссле­дований в обобщенном виде включены в общие результаты.

44^ . Проблема личностной организации времени жизни

На втором этапе эксперимента был проведен опрос с помощью опросника, в который мы включили ряд теоретически выделенных параметров планирования личностного времени.

Было опрошено 110 испытуемых — студентов педагогического вуза. Выборку определило, с одной стороны, то, что этап жизни личности, соответствующий студенческому возрасту, характеризу­ется приобретением определенного жизненного опыта, достаточной личной зрелостью, проявляющейся в переходе от управления дея­тельностью внешними стимулами к внутренним мотивам само­управления, а также наличием объективной возможности в выборе той или иной жизненной стратегии, с другой — необходимостью в актуализации временной рефлексии у молодых людей для поиска оптимального для них способа планирования времени, поскольку, как показал наш собственный педагогический опыт, потребность в этом свойственна большинству студентов, хотя, безусловно, у одних планирование времени выступает как некоторая когнитив­ная, у других — как определенная личностная способность, а тре­тьим, как мы уже отметили, ее предстоит приобрести.

Вдохновляющим для нас было то обстоятельство, что наши испытуемые — студенты педагогического вуза, а значит, вооружив­шись соответствующими знаниями, они смогут в будущем хоть как-то помочь своим ученикам в выборе ориентиров их жизненного самоопределения. Основным методом был оригинальный опрос­ник.

Все выделенные параметры планирования личностного времени, на основании которых были составлены вопросы (всего 22), мы объединили в четыре группы, получившие следующие обозначения;

1) пролонгированные — отражающие масштабность планирова­ния личностного времени, его длительность, стратегичность, про-гнозируемость и т. д.;

2) содержательные — ориентированные на выявление тех ре­альных или идеальных сфер и направлений деятельности, которые включаются в план, а также их соотношения и иерархии;

3) личностные — выявляющие степень выраженности некото­рых личностных коррелятов (удовлетворенность планирования вре­менем, учет в своем планировании планов других людей);

4) субъектные — выражающие степень зависимости—независи­мости личности от внешней заданности и обстоятельств в плани­ровании времени и реализации планов, стабильность—изменчи­вость планов и др., способность абстрагироваться от событийной и возрастной детерминант.

В исследовании использовался и ряд других методик незакон­ченных предложений (Б. В. Зейгарник), распределения времени (С. Л. Рубинштейн), шкала временных достижений, измерение мо­тивации достижения (по данным X. Хекхаузена о взаимосвязи мо-

_____ Главапервая ___;______________ _ 46

тиваций и склонности к планированию временина длительные про­межутки).

В соответствии с выделенными группами параметров мы сочли целесообразным строить всю логику анализа особенностей плани­рования личностного времени.

Весь эмпирический материал по первому этапу исследований мы оценивали по соответствующим критериям, адекватным для каждой группы параметров. Так, для группы пролонгированных параметров был введен критерий оптимальности—неоптимально­сти, при этом мы опирались на выводы предшествующих работ о том, что наиболее оптимальными типами являются те, которым свойственна долговременная регуляция, следовательно, в соответ­ствии с задачами нашего исследования по этому критерию мы анализировали сопряженность планирования времени на «актуаль­ный период» и отдаленное будущее.

Параметры «содержательной» группы оценивались по критерию «значимой предпочтительности» в планировании времени, в соот­ветствии с которым мы определяли, какая из сфер — профессио­нальная или личная, и с какой — внешней или внутренней — обусловленностью в первую очередь включается в процесс плани­рования времени и включается ли вообще.

Удовлетворенность—неудовлетворенность — этот критерий был выдвинут в качестве основного в группе личностных параметров, по которому мы проводили анализ взаимосвязи с характером пла­нирования по степени трудности и реальности, а также по. мере представленности в планах испытуемых планов других людей, отражающий один из компонентов экспектации.

Анализ группы «субъектных» параметров проводился в соот-. ветствии с критерием «достижимости» планов (или их реализации), который включал в себя также рассмотрение «изменяемости» пла­нов и ее обусловленности, а также подведение итогов планов (как механизма контроля и обратной связи).

Как следует из намеченной схемы анализа, мы предпринимаем попытку рассмотрения планирования личностного времени по раз­личным основаниям, что позволит, по нашему мнению, с одной стороны, всесторонне раскрыть предмет нашего исследования, а с другой — систематизировать различные признаки его в соответст­вии с уровневой структурой.

Но поскольку само по себе планирование времени отражает некоторую длительность, протяженность, то в качестве базовой мы выделили группу «пролонгированных» параметров, на основе ко­торой были выделены первоначальные тенденции планирования личностного времени.

• Первая группа условно может быть названа как прогнозирующе-оптимальная, она определяется тем, что испытуемые, которых мы

46 _ Проблема личностной организации времени жизни

отнесли к этой группе, характеризуются сочетанием краткосрочного планирования и планирования времени на отдаленное будущее. Им свойственна определенная прогнозируемая непрерывность в плани­ровании, когда план составляется по типу: «если сделаю это, то...», в то же время в планировании не задается жесткой последователь­ности (хотя у небольшого числа испытуемых в план включаются в первую очередь наиболее значимые дела, соотносимые с «акту­альным периодом»). В свою очередь, это отражается в той объек­тивированной форме, которую предпочитают испытуемые этой груп­пы, — чаще всего это «мысленный план», затем перечень дел на определенный срок, далее отметки в еженедельнике и очень ред­ко — строгий список дел с указанием точного срока выполнения.

Эти приведенные особенности, характеризующие представите­лей первой группы, дают нам основания предполагать, что данная группа испытуемых обладает наиболее развитой способностью к временной регуляции, так как наряду с пролонгированным харак­тером планирования времени у них проявляется рефлексия уста­новления причинно-следственной временной зависимости, что, без­условно, ведет к осознанно-практическому «соединению настоящего и будущего, когда человек понимает, что его сегодняшние «дея­ния» — это основа будущего; поэтому отсутствие жесткой после­довательности в планировании можно связывать со способностью испытуемых к переструктурированию «временного содержания» с учетом условий оптимальной реализации того, что запланировано.

В этой группе испытуемых мы выделили подгруппу, названную альтернативно-оптимальной, у представителей которой проявляют­ся те же особенности, что и у испытуемых, входящих в прог-нозирующе-оптимальную группу, но они больше склонны не к переструктурированию в рамках одного плана, а к формированию как бы запасных вариантов. Это, с одной стороны, свидетельствует о взаимообусловленности между изначальными структурами, вхо­дящими в план, а с другой — о том, что при планировании времени предвидятся некоторые, не зависящие от личности обстоятельства, к которым следует вовремя быть готовым, чтобы они не нарушили (или не повлияли на) реализацию намеченного. Это очень важно еще и потому, что таким образом формируется готовность к пре­одолению возможных трудностей, препятствий, вырабатывается, если так можно сказать, «механизм» защиты от случайных не­ожиданностей, т. е. закладываются предпосылки «личностных пер­спектив». Хотя, бесспорно, это не означает, что никакие обстоя­тельства не в силах нарушить планы; видимо, главное здесь в том, что человек не от безысходности изменяет свои намерения, как бы попав в стихийные обстоятельства, а что он сознательно осу­ществляет определенный выбор, адекватно оценивая личностную значимость и важность возникших обстоятельств.

_ _________ Глава первая___________________47

Вторую группу — однонаправленно-оптимальную — составили испытуемые, у которых обнаруживается взаимосвязь между пла­нированием ближайшего будущего и отдаленного, но подчеркива­ется стремление к направленности на одну структуру плана, ко­торая как бы уже выбрана и в которой часто намечена своеобразная иерархия. Эта иерархия предполагает, что планирование времени осуществляется наполнением его от более значимых к менее зна­чимым (есть случаи, когда не устанавливается строгая иерархия, но тем не менее даже сама форма плана в этих краткосрочных вариантах более фиксированная — от отметок в еженедельнике до письменного перечня дел на определенный срок).

Как видим, испытуемые этой группы для достижения своих целей предпочитают некоторое «одномерное» движение во времени, и хотя у них не проявляются в достаточной степени прогности­ческие возможности, можно, видимо, предположить, что они до­статочно хладнокровно относятся к возникающим обстоятельствам, следуя намеченному, что свидетельствует об их способности удер­живать главное на протяжении определенного промежутка времени (хотя не исключено, что рефлексия причинной зависимости здесь может отсутствовать). Поэтому в работе с представителями этой группы важно стимулировать осознание, актуализацию взаимосвя­зи между настоящим и будущим, поскольку в операциональном плане, как мы уже отметили, она присутствует.

Третью группу мы определили как прогнозирующе-неопти-мальную, у которой, с одной стороны, отсутствует сочетаемость планирования на «актуальный период» и на отдаленное будущее, что свидетельствует о «непредставленности» в сознании испытуе­мых взаимообусловленности настоящего и будущего. С другой сто­роны, у них проявляются попытки установления определенных зависимостей в границах плана на непродолжительный промежуток времени (что у части испытуемых выражается в стремлении вы­строить соответствующую иерархию при планировании и зафик­сировать ее в определенной форме — нередко в перечне дел на короткий период времени).

Подгруппа, которая выделена нами в рамках описанной группы, обозначена как альтертативно-неоптимальная, но в ней проявляется тенденция, в определенной степени, варьировать при планировании времени, что может свидетельствовать о некоторых прогностичес­ких возможностях и учете возникающих обстоятельств и т. д. (поскольку разные варианты планов создаются из осознанной не­обходимости), с другой стороны, альтернативность присуща так называемой неоптимальной группе, а это может означать и то, что человек «несвободен» в планировании своего времени, что он за­висим от определенных внешних обстоятельств, условий и т. д.,

48 Проблема личностной организации времени жизни_

что нередкоотражает не меру ответственности личности, а всего лишь зависимость от текущих дел).

Четвертая группа обозначена как однонаправленно-неоптималь­ная и определяется тем, что у представителей этой группы испы­туемых прослеживается тенденция к планированию времени в ос­новном на «актуальный период» без создания планов на отдаленное будущее; особенности такого планирования проявляются в отсут­ствии вариативности, отмечается стремление к выработке только одного плана, но он характеризуется тем не менее (хотя он и краткосрочный) некоторой формальной аморфностью («мысленный план», без установления иерархии). Хотя, казалось бы, в данной группе могли бы быть более иерархичные структуры, если сделать это допущение по критерию однонаправленности—вариативности (как это имеет место, к примеру, в группе однонаправленно-опти­мальной). Поэтому отсутствие в этой группе временной обуслов­ленности, отражается не только на рефлексии взаимосвязи между настоящим и будущим, но и, как это очевидно, на характере регуляции времени в настоящем (более конкретно — на регуляции времени и его структурировании в «актуальном периоде»).

В пятую группу — ситуативно-стихийную — вошли испытуе­мые, у которых достаточно выраженная инерционная позиция по отношению к планированию времени, когда подчеркивается невоз­можность планирования времени, поскольку «в жизни все зависит не от самого человека»; в этой группе испытуемых отсутствует не только взаимосвязь между планированием времени на «субъек­тивно-актуальный» период и отдаленное будущее, но нет и струк­турирования времени на короткие периоды (день, неделю). Видимо, основной тенденцией для представителей этой группы является ситуативно-пассивное выполнение стихийно необходимых дел, от­ражающееся в некотором стереотипе «если получится, то...» (ве­роятно, так может выглядеть для этой группы вариант составления плана по типу «если сделаю это, то...»).

И этот факт еще раз подтверждает мысль о том, что в зависи­мости от того, на какую основную тенденцию (отражающую со­пряженность — говоря в широком смысле — настоящего и буду­щего), свойственную тем или иным испытуемым, накладываются все другие параметры планирования времени — это сочетание, в конечном итоге определяет качественное своеобразие различных типов (т. е., по сути, в них выражается соотношение «внутренних», имеющихся уже структур планирования времени и «внешних», не зависящих от человека обстоятельств, условий, точнее даже — способов взаимодействия с ними).

Описанные тенденции планирования личностного времени, бес­спорно, лишь отчасти раскрывают его пролонгированные особен­ности, на основании чего мы разрабатываем определенные реко-

Глава первая ______ ______ 49

мендации по созданию приемлемых условий и возможностей в сознании человека, для его актуализации, что, как мы надеемся, будет способствовать поиску наиболее оптимального способа пла­нирования личностного времени самим субъектом, а это, в свою очередь, служит одним из звеньев в фундаменте жизненных пер­спектив личности.

Итак, исследование привело к следующим результатам.

1. Мы подтвердили гипотезу, что личностная перспектива дей­ствительно отличается от когнитивной — четкость когнитивных планов, проявляющаяся в конкретности планирования у некоторых типов, не сопровождается высокой мотивацией достижения, готов­ностью к изменениям и трудностям.

2. При планировании событий (брак, поступление в институт и т. д.) оказывается значительно элиминирован образ будущего «Я», возможность изменения «Я». Наиболее оптимальным оказы­вается проблемное планирование, при котором учитываются жиз­ненные и личностные ресурсы. (В этом, в частности, виден аргумент против сторонников изучения жизненного пути только на основе событийного подхода.)

3. У разных типов планирование времени имеет разную на­правленность:

а) из настоящего в будущее (когда планирование времени сво­дится к планированию дел и событий); б) из будущего в настоящее (проблемное планирование). Последнее значительно усиливает лич­ностную рефлексию, укрепляет позицию «Я» в настоящем.

4. Присущая субъекту, т. е. внутренняя детерминация времени связана с а) проблемным планированием, осознанием будущих про­блем; б) планированием времени, имеющим вектор из будущего в настоящее; в) связью разрешения возможных проблем с образом «Я» в будущем, его возможностями. Планирование времени в контексте соотношения прошлого, настоящего и будущего выступает как функ­ция личности, овладевающей своим временем, как способ этого овладения, удовлетворенность—неудовлетворенность — как веду­щее личностное противоречие, как готовность сохранить принципи­альную верность себе при изменении будущих обстоятельств и вместе с тем способность к совершенствованию — себя, своей жизни, своей деятельности.

В свою очередь, планирование времени будущего выступает как личностное опосредование связи настоящего и будущего, которая иногда представляется автоматической. Изучение старшеклассни­ков (В. Ф. Серенкова) показало, что в силу проблематичности поступления их в институт между настоящим и будущим возникает своеобразная психологически трудно преодолимая «полоса неопре­деленности», которая требует особых личностных усилий — моти-вационных, эмоциональных, деятельностных, чтобы «протянуть