Глава 1. Философские сложности очищения

Готовясь к этому исследованию, я, конечно же, просмотрел множество современных изданий по очищению. Пишут их прикладники, создавшие ка­кие-то методики, а то и целые школы очищения. Причем, и это бесспорно, школы эти оцениваются и ощущаются как вполне действенные. И при этом ни в одной из этих книг я не нашел просто определения понятия «очищение».

Наличие определения понятия, на котором строишь свою деятельность, еще не есть философия, но его отсутствие сразу же отсекает тебя от филосо­фии избранного дела. И означает это то, что все современное прикладное очищение не продумано, хотя его создатели очень много думали о том, как чистить. Как чистить что?

Наверное, человека... или человеческое тело... или, еще вернее, какие-то части тела, органы. Впрочем, чаще всего звучит такое привычное и одно­временно странное слово: организм. Что такое организм? Четкого определе­ния нет. Не потому, что никто не давал определения этого понятия, а потому, что оно невозможно.

Слово «организм» было придумано физиологами как некий компро­мисс между партийными убеждениями сообщества естественников-физио­логов и действительностью. Соответственно, в зависимости от того, насколько жестко тот или иной физиолог придерживается партийных взглядов, меня­ется и место, где проходит граница компромисса. Объясню.

Война богов. До появления естественнонаучного сообщества «человек» осозна­вался как сложное понятие, состоящее из тела и души. Естественники избрали ве­рить в то, что души нет, есть только тело и его физика — физиология. Соответствен­но, было заявлено, что в человеке все можно объяснить исключительно исходя из телесных проявлений, а душа, якобы, не нужна для объяснения ни одной из сторон «человека». В соответствии с законом достаточности рассуждения, называемым в философии бритвой Оккама, все, что не требуется для объяснения явления, должно быть устранено из рассуждения.

Рассуждение не только не было проделано, оно еще даже не началось, но душу уже объявили излишней, потому что предполагалось, что Физиология объяснит все. Это было время головокружения от первых успехов естественнонаучного метода. А душа мешала Науке утвердиться в качестве главной опоры Власти вместо Религии. Все были молоды и очень спешили.

Однако, довольно скоро выяснилось, что некоторые проявления человека не объясняются лишь физиологически, точно существовало еще нечто, что вносило поправку в физиологическую механику. И тогда физиологи придумали неожиданный ход. Они не признали, что поторопились выкинуть из рассмотрения душу, но приду­мали некое расширение к телу, которое и назвали непонятным словом «организм».

В итоге все были довольны — душа по-прежнему не мешала торжеству есте­ственных Наук, а просчеты телесных проявлений теперь велись с поправкой на не­что, выходящее за рамки тела. Как далеко выходящее, никто не определял, вот поче­му границы компромисса гуляют, а четкое определение организма невозможно.

Исходное

Именно организм-то и лег основным понятием в фундамент всей тео­рии очищения, используемой сегодня в Медицине или около нее.

Итак, используемое современными прикладниками при очищении по­нятие «организма» совершенно неприемлемо для работы. Оно словно сошло со страниц русских сказок о мудрой семилетке, которой предлагается при­ехать к царю и по дороге и не по дороге, и в одежде и не в одежде, и с подарком и без подарка одновременно. Вот и организм — это и тело и не тело, и душа и не душа. На самом деле организм — это не то, что требует очищения, это то, что требуется, чтобы Физиология и Медицина спали спокойно.

Кстати, если вы задумаетесь о сказках про семилетку, а они известны во множестве вариантов, то поймете, что в них речь идет о втором женском посвящении. Первое происходило года в 2—3 и называлось Постригом. Тогда ребенка как бы посвящали в пол, и он из бесполого дитя превращался в девочку или мальчика. В семь лет детей проверяли на то, усвоили ли они основные понятия родной культуры и научились ли думать хотя бы в той мере, чтобы их определить на учебу. Это говорит о возрасте Науки, придумав­шей загадку про организм. Организм — это из детства научного сообщества.

Но если приглядеться, то эти детские загадки требуют от ребенка рас­познавать, что является действительностью, хотя и непривычной. По дороге и не по дороге одновременно — это по обочине дороги. Это действитель­ность, которую может рассмотреть только достаточно взрослый член обще­ства. Но вот не тело и не душа — это только организм и ничего кроме орга­низма, никакой действительности. Сказка в чистом виде, призванная искусственно удерживать людей от взросления в состоянии повышенной до­верчивости. Но в итоге при чистке организма нам недоступны ни душа, ни тело. А значит, недоступна и чистка.

Благодаря этому, прикладники очищения вынуждены, говоря об орга­низме, делать выбор и чистить либо тело, либо душу. Чаще все-таки тело.

Но что такое очищение тела? Тело ведь состоит из частей, то есть от­дельных органов. Вот и чистка распадается на очищение отдельных органов. А все разговоры об очищении организма оказываются каким-то шарлатан­ством. Почему?

А давайте задумаемся. И это уже начинается философия. Для того, чтобы что-то чистить, нужно знать, что ты чистишь. Это означает, что нужно иметь понятие самой материи, которую очищаешь. А значит, знать то, что способ­но очищаться. Но способность очищаться предполагает и способность заг­рязняться. А что может загрязниться в такой странной вещи, как организм? И что является грязью для организма?

Возьму одно из самых простых определений организма из «Толкового словаря русского языка» Ожегова.

Организм — живое целое, обладающее совокупностью свойств, отличаю­щих его от неживой материи. Он же — сложно организованное единство, цело­стность. Ну и: совокупность физических и духовных свойств человека.

Глава 1. Философские сложности очищения

Так сказать, цельное, без души, но с духовными свойствами и живое.

И что тут загрязняется? Да и какой грязью? Вряд ли на такой вопрос вообще можно ответить. Зато можно ответить на вопрос: что же главное, что создает этот неведомый организм из знакомых нам частей? Без чего орга­низма не будет? Без жизни, если принять первое определение? Без целост­ности, единства? Или же он пропадет, если мы о теле и душе будем гово­рить отдельно? Последнее — шутка, удар физиологам ниже пояса. Почему? Да ведь ясно, что с возвращением душе права на существование вся теория организма разваливается и должна быть пересмотрена. Но тогда развалится и должно будет быть пересмотрено все здание Науки Физиологии.

Но ведь наши прикладники очищения работают в рамках этой Науки и, значит, исходя из ее понятий. Следовательно, мы пока не можем отменять все целиком, а должны определить, какие же понятия используются.

И вот у нас две основные черты — жизнь и единство всех частей. Это суть организма как понятия. А что в таком случае чистить? Что, следователь­но, может считаться помехами организму, нечистотой, мешающей ему быть самим собой?

И получается, что помех этих опять же два вида: помехи жизни и поме­хи единству, целостности.

А это значит, что очищение от помех жизни — вовсе не очищение, а продление долголетия. А вот что такое помехи цельности, я даже сказать не могу. Сепаратисты, наверное... В общем, определить, что такое эти помехи, можно лишь после того, как будет дано определение понятия «цельность», сделано описание частей, которые эта «цельность» объединяет, и найдены способы объединения. И тогда все, что разъединяет части организма, и есть предмет очищения. Что-то я ничего подобного в книгах по очищению не встретил...

Ну, да и не важно. Важнее то ощущение сложности, которое складыва­ется, когда начинаешь вот так разбираться. Как будто кто-то намеренно все запутывал. И куда проще становится, когда смотришь на человека как на одухотворенное тело. За таким взглядом много тысяч лет накоплений наблю­дений, которые все отложились в живых языках. Говорить о человеке таким образом просто и естественно, но именно это и недопустимо. Кто же будет платить Науке за простоту — просто-то мы и без нее скажем! Просто-то любой дурак скажет! А вы вот попробуйте то же самое сказать так, чтобы никто не понял! Кстати, на деле, даже говоря о некой совокупности физики и духа, Физиология духовную составляющую не исследует, а чистильщики чис­тят исключительно тело. Правда, иногда можно встретить поучения, реже — рассуждения о том, что чистка — это явление, в первую очередь, духовное, и надо начинать с духа. Но дальше разговора о нравственной чистке такие поучения не идут.

Нравственная чистота — это тоже чистота, и о ней надо поговорить. Но чуть позже. Пока же лишь один вопрос: вы уверены, что нравственная чисто­та — это чистота духа? Если уверены, значит, вы в состоянии дать определе-

Исходное

ние понятия «дух», причем, такой глубины, что способны показать, что же там в духе может быть носителем загрязнений. Вы уверены, что справитесь? Ладно, оставим пока этот разговор и вернемся к телу. С телом все-таки все проще, как кажется. Если принять, что тело делает живым душа, то все помехи жизни превращаются из телесной нечистоты в то, что изгоняет душу из тела. Но если этого не принимать, то можно найти и более простые пред­меты для очищения. Вот, например, глядим мы на состарившееся тело и видим: в нем появились камни в органах, кальций в сосудах, токсины в клетках. Убирание их из тела и есть очищение. Заметьте, из тела! Убирать токсины из организма как-то затруднительно.

Чем хорош такой подход? Он прост и очевиден. А значит, при нем не надо слишком ломать голову, не надо думать. Чистись себе и чисти других. Кто же не согласен, что камни в теле — это инородное. А от камней и песка всего один шаг до грязи.

Но все же! Откуда здесь берется ощущение загрязнения? Почему нали­чие инородных образований считается грязью? Или, по крайней мере, по­водом к очищению?

Да потому, наверное, что мы можем наглядно сравнить два тела — мо­лодое и старое, и увидеть, что в старом появляется то, чего не было в моло­дом. Следовательно, иметь в себе камни или токсины — это неестественно. Естественно их не иметь! А раз естественно, то и желательно, тем более, что наличие подобных образований часто приносит боль. Но это все так здорово с точки зрения прикладника и больного. А с философской точки зрения это не очищение, а возвращение естественности собственному телу. Возвраще­ние естественности — это тоже хорошо, это даже очень хорошо, но это не очищение. Мы путаем и путаем понятия.

А что же такое очищение в собственном смысле?

Словарь «Русского языка» Ожегова не знает такого слова. Зато в нем есть «чистить»:

Чистить— удалять грязь, какое-то наслоение, делать чистым.

Это плохое определение — потому что оно определяет понятие через само себя: чистить — делать чистым. Поэтому я его укорочу:

Чистить— это удалять грязь. А что такое грязь"}

Там же у Ожегова даются два определения:

Грязь —размякшая от воды почва. И грязь— то, что пачкает.

Именно то, что определений два, очень важно. Грязь — мокрая земля. Тут все понятно. И грязь — то, что пачкает. Тут, наоборот, ничего не понят­но. И лучше с Ожегова дальнейших пояснений не спрашивать, потому что он дальше не знает: грязнить — это пачкать, а пачкать — это грязнить. Я же для себя возьму пока понятие «пачкать» в несколько психологическом про­чтении: пачкать — делать что-то такое неприятное, из-за чего потом придет­ся затратить силы на устранение сделанного. Своего рода причинение неую­та, с которым нельзя мириться. Я еще вернусь к исследованию этого определения позже.

Глава 1. Философские сложности очищения

Так вот, для того, чтобы уверенно назвать нечто очищением, надо иметь определение нечистоты, то есть грязи. А грязь — это размокшая почва!.. Вчи­тайтесь и спросите себя: согласны ли вы? А если согласны, то поймите: мокрая почва — это всего лишь мокрая почва. Грязью она становится только для человека и только в его оценке. Кстати, а что оценивается? Что вообще оценивается в человеческой жизни? Да труд, труд! Наши усилия! Труд все­гда имеет цену. А мокрая земля становится грязью лишь тогда и для того, кому и придется потрудиться, чтобы эту землю убрать.

Следовательно, для природы, для того самого естества, что мы избрали мерой, грязи нет. Она появляется лишь с человеком. А значит, человек ее и создает. Нет, он, конечно, не творит мокрую землю. Земля уже сотворена. Но он творит понимание этой земли как грязи. И творит через осознавание ее нежелательности в каких-то частях своего мира и, соответственно, через предощущение труда, который эта грязь ему обещает.

Вглядитесь, оба определения Ожегова объединились: мокрая почва — это то, что пачкает, то есть покрывает слоем, который заставит себя уда­лить, потому что создает ощущение неуюта. И что же такое «пачкать» в таком случае?

Пачкать— помечать нечто неуютом.

Но какова природа этого неуюта? Что разрушает грязь в нашем мире, чему она мешает?

Вернемся еще раз к тому рассуждению, что мокрая земля становится грязью лишь тогда, когда появляется некто, кто осознает ее как труд, кото­рый придется проделать. Мужик входит в дом в грязных сапогах. Баба крика­ми и скалкой гонит его прочь, потому что он все полы затоптал. Щеголь перепрыгнул через лужу и тут же бежит за щетками и кремом, чтобы убрать грязь с одежды и обуви. Что является предметом труда и что оказывается нарушенным с помощью грязи?

Дом или облик человека? Это как кажется. А на самом деле — совершен­ство, которое удалось достигнуть долгими и продуманными усилиями. Отку­да у нас понятие о совершенстве? Конечно, оно рождается исторически, путем множественных соотнесений себя с другими людьми через зависть, подражание и творческий поиск. Но это не осознается. Гораздо легче осозна­ется то, что, совершенствуясь, мы воплощаем некий божественный идеал, мы точно вспоминаем нечто из тех миров, где путешествовала наша душа...

Те миры, где путешествуют души, называются Небесами, а Небеса ис­ходно противоположны Земле... Нужно ли еще что-то говорить о том, поче­му грязью становится именно земля, обретающая способность прилипать к нашим подметкам?

Это любопытно, но это еще не философия, а, скорее, мифология. Фи­лософия рождается с вопроса: что же является носителем чистоты? Как, впрочем, и творцом грязи.

С философской точки зрения, способность человека пачкаться грязью означает, что он исходно чист. Попробуйте взять кусок грязи и испачкать его еще больше. Грязь нельзя сделать грязнее. А вот чистое можно загрязнить.

Исходное

Заметьте, чистое, а не чистоту. Чистоту можно уничтожить, но нельзя сделать ни грязью, ни грязнее. Это понятия, они идеальны и всегда сохраня­ют свое естество.

Что это означает для нас с вами? А то, что раз человек исходно чист, значит, его суть — чистота. И в то же время он исходная грязь. Странно?

Смотрите сами. Без человека земля — всего лишь земля. Только человек превращает ее в грязь своим осознаванием. Но это значит, что он ее пачкает. А пачкать может только грязь, и уж никак не чистота. Парадокс? Да, и не простой. Понятно теперь, зачем Науке потребовалось все запутать введением понятия организм? Если нас не отвлечь, мы ведь затребуем с нее объяс­нить, что такое грязь, чистота и очищение!

Я не буду пока углубляться в эти вопросы. Достаточно того, что они поставлены. Гораздо важнее, что взгляд на нечистоту как на потерю совер­шенства позволяет прозвучать вопросу: зачем? Зачем чиститься? Чтобы вер­нуть совершенство. Зачем чистить тело? Чтобы вернуть ему то изначальное его состояние, которое утрачено с годами. Зачем нравственное очищение? Зачем духовная чистота? Все затем же, все ради совершенства и возвраще­ния Небес.

Но это культура, это то, что пришло к нам из истории от бесчисленных поколений наших предков. С этим ничего нельзя поделать, только принять. Или выкинуть из своей жизни целиком.

А что же делать тому, кто хочет понять и освоить очищение? Уцепиться за вопрос: зачем? Это вопрос не культуры, а разума. Он позволяет выстраи­вать задачи. А задачи тем хороши, что, будучи поставлены, они сами застав­ляют наш разум себя решать. Иначе говоря, если ты четко осознаешь, что нечто тебе нужно и это твоя задача, ты сделаешь все для ее решения и достигнешь цели. Это прием, облегчающий движение. Заключается он в ис­пользовании некоего устройства нашего разума, которое правит всем, что мы делаем. А выражается в том, что нас все равно нельзя заставить делать то, что мы сами не осознали своей задачей.

В жизни все упирается в вопрос: а зачем это мне?! Как много людей знают, что очищение — это полезно, что надо бы сделать очищение, что однажды они обязательно почистятся... Но потом, потом!

Почему же потом? Потому что они решают более важные задачи, для которых очищение, как и самопознание, будет помехой, а значит, тем, от чего надо очиститься. И они очищаются от очищения!..

Нет, очищение нельзя начинать с камней или песка. Его надо начинать с вопроса: а зачем вычищать камни и песок? И если будет найдено нечто действительно большое, например, решение вернуть себя, то вся остальная археология проделается с легкостью, как необременительные промежуточные шаги. Все, что мы делаем, можно решать, только превратив в задачу. А пре­вращается оно одним простым вопросом: зачем? Простым вопросом и очень непростым поиском: а зачем действительно?

Глава 1. Философские сложности очищения

Вот и мне предстоит то же самое. Я должен поставить себе задачу.

Задача Введения в науку — поставить задачу для всего исследования. Я хочу понять, как с помощью очищения познать себя. Я гляжу на то, что представ­ляется мне в виде очищения, и понимаю: очищение — это какая-то загадка, которая в начале очищения не решается. Возможно, ответ на нее приходит лишь тогда, когда очищение завершено. С философской точки зрения, это и должно быть так: ты можешь дать ясное определение понятия, лишь завер­шив его. Но если это понятие исключительно человеческое, то есть мое, то и определить его можно только завершив себя. Завершив очищение себя от всего, что является нечистотой. Достигнув совершенства.

Но если я есть творец нечистоты и чистоты в этом мире, то понятие очищения полностью совпадает с самопознанием. Ведь познать себя оконча­тельно ты можешь, лишь отделив последнее не-я, последнюю нечистоту своего я.

Это исходная гипотеза моего исследования. Она еще не так очевидна, как хотелось бы. Но я осознанно не выстраиваю неуязвимую последователь­ность рассуждений. Ну должна же быть хоть какая-то интрига, то есть тайна, в том, что делаешь. Иначе нечему будет двигать мой поиск и давать мне силу. Это тоже прием. И еще один прием — идти не туда и говорить не о том. Ведь мы живем в мире Зазеркалья, в мире, где времена обратили себя наничь и где, чтобы прийти к решению, надо идти не вперед, а вспять и искать слож­ные решения, потому что просто вообще ничего не решается.

Поэтому, я не буду решать загадки очищения. Я начну с истории, с того, что видели как очищение другие люди. В сущности, мне придется со­здать историю очищения. И пусть этот рассказ сам выведет меня к тем отве­там, что будут естественно вытекать из исследуемого материала.

Но где, с какого мгновения, начинается история? От какой древности начинать?

Начну я с того места, где нахожусь, то есть с сейчас. И пока изучаю историю, пойду в прошлое, а при познании себя потеку в будущее вместе с этим постоянно ускользающим настоящим.

С точки зрения методологии исследования такой подход означает, что я всегда буду излагать сначала те взгляды на предмет, которые являются се­годня самыми общими и общепризнанными. Так сказать, культурой. Но для того, чтобы стать общепризнанными, им потребовалось какое-то время. Сле­довательно, у них есть своя история. А у нее — своя.

При этом прямо сейчас, к примеру, в Науке уже имеются взгляды, не совпадающие с общепризнанными. Это можно назвать передовым фронтом Науки. Но его я рассматривать не буду. Почему?

Потому что исследование, которое я веду — психологическое. Мне нуж­но понять, как сложились наши понятия об очищении, а не то, что думает об очищении Наука. Сегодня она думает одно, завтра другое, послезавтра снова себя отменяет... за ней не угнаться. А мне нужно понять себя.

Исходное

Итак, то, что говорят об очищении прикладники очищения, явно сло­жилось в рамках медицины как отрасли знания. Но у Медицины как Науки, есть собственные представления о чистоте и очищении. И они, как кажется, относятся не только к организму, но и к тому, что Наука оставила от души — к психике.

Так что история начинается для нас с вами с современных медицин­ских воззрений.