Автор утверждает, что в этой книге говорится об «эволюции атомов», «остановках в развитии», «инволюции», «происхождении космических лучей» и т. п. (прим. автора)

вии издал за свой счет. 23 мая 1952 года случилось собы­тие, определившее его дальнейшее призвание. Около один­надцати часов вечера он почувствовал недомогание; в верхней части туловища ощущался зуд, как перед грозой. В тот вечер он находился на работе; возвращаясь на авто­мобиле домой, примерно в половине первого ночи, он уви­дел парящий низко над горизонтом светящийся красный предмет овальной формы, который, судя по всему, так и остался незамеченным другими людьми. Выехав затем на тихий участок дороги, расположенный на некотором воз­вышении, он вблизи от себя увидел красный округлый предмет, как бы подвешенный над дорогой и непрерывно «пульсировавший». Вдруг этот предмет взмыл в небо под углом 30-40 градусов и, набрав высокую скорость, умчался в западном направлении. Перед тем, как он исчез за гори­зонтом, от него отделились два огненных шара зеленого цвета; из этих шаров донесся «мужской» голос, говорив­ший на «чистом английском» языке. Автор запомнил слова: «Не бойся, Орфео, мы — друзья!». Голос предложил Орфео выйти из машины, что тот и сделал; затем, опершись об автомобиль, Орфео стал следить за двумя округлыми пред­метами, «пульсировавшими» на «небольшом расстоянии» от него. Голос сообщил, что светящиеся тела — это «при­боры для приема и передачи» (то есть нечто вроде органов чувств), и что он находится в прямом контакте с «друзьями из другого мира». Все это напомнило автору 4 августа 1946 года. Внезапно он почувствовал сильную жажду. Голос сказал ему: «Выпей из хрустального бокала, который ты видишь на крыле автомобиля». Выпитая жидкость оказа­лась «напитком, вкуснее которого я никогда ничего не про­бовал». Напиток этот взбодрил и укрепил автора. Рассто­яние между двумя светящимися телами составляло около трех футов. Вдруг свет их потускнел, и между ними воз­никло «трехмерное» сияние. В этом сиянии появились мужчина и женщина, «совершенные в высочайшей степе­ни» (being the ultimate of perfection); были видны лишь их головы и плечи. У них были огромные блестящие глаза; несмотря на свое сверхъестественное совершенство, они показались автору удивительно знакомыми и близкими.

Они рассматривали его и окружающий пейзаж. Автору по­казалось, что между ним и этими существами установи­лась телепатическая связь. Затем видение исчезло так же неожиданно, как и появилось, и огненные шары обрели прежнюю яркость. Он услышал слова: «Путь откроется, Орфео», а затем голос продолжил: «Мы видим каждого жи­теля Земли таким, каким он является на самом деле, а не таким, как его воспринимают ограниченные в своих возможностях чувства людей. Мы наблюдали за обита­телями твоей планеты уже в течение нескольких веков; последняя серия наблюдений была предпринята лишь не­давно. Нами отмечалось любое продвижение вперед в ва­шем обществе. Мы знаем вас лучше, чем вы знаете самих себя. Основные сведения о каждом из вас — мужчине, жен­щине, ребенке, — мы записываем на кристаллических ди­сках. Мы придаем каждому из вас бесконечно большее зна­чение, чем вы, жители Земли, придаете сами себе, ибо вы не осознаете истинной тайны своего существования... С жителями Земли нас объединяет чувство братства, обусловленное давним родством между нашей и вашей планетами. Благодаря вам мы можем заглядывать очень далеко в прошлое и восстанавливать некоторые черты нашей древности. Видя ваш путь, ваши болезни роста, мы понимаем вас и преисполнены глубочайшего состра­дания. Мы просим, чтобы ты воспринимал нас просто как своих старших братьев».

Автору было рассказано и многое другое. Например, он узнал, что летающие тарелки управляются на расстоянии с главного корабля — «матки»; что путешественники на летающих тарелках, будучи «эфирными» существами, на самом деле не нуждаются в этих кораблях и пользуются ими только для того, чтобы явиться людям в материальном облике; что скорость летающих тарелок почти равна ско­рости света; что «скорость света равна скорости истины» (то есть скорости мысли); что небесные посетители не при­носят вреда и преисполнены добрых намерений; что «кос­мический закон» запрещает показное, рассчитанное на эф­фект приземление; что Земле в настоящее время угрожают опасности, в истинных размерах которых жители планеты не отдают себе отчета.

После этого сообщения дух А. укрепился и усилился. Он утверждает: «Я будто в мгновение ока возвысился над уровнем обычных смертных и почувствовал свое родство с этими высшими существами». Когда светящиеся тела ис­чезли, ему показалось, что окружающий мир утратил ре­альность и превратился в обиталище теней.

23 июля 1952 года, то есть через два месяца, он почув­ствовал себя нездоровым и не пошел на работу. Вечером он отправился на прогулку; на обратном пути, проходя по тихому, безлюдному месту, он ощутил нечто, напомнив­шее о 23 мая того же года. Одновременно он отметил «при­тупление сознания» (the dulling of consciousness), уже ис­пытанное им 23 мая; это состояние служит обязательным предварительным условием для спонтанного возникнове­ния психических феноменов. На поверхности земли перед собой он неожиданно увидел туманное, слабо освещенное образование, похожее на огромный «мыльный пузырь». Этот предмет постепенно приобрел более определенную форму, и вскоре взгляду удалось различить нечто вроде от­верстия, сквозь которое можно было видеть ярко освещен­ный интерьер. Он вошел внутрь и оказался в сводчатом помещении диаметром около 6 метров. Стены были сдела­ны из «эфирного материала, напоминающего перламутр». Перед ним находилось удобное откидное кресло из того же «эфирного» материала. Кроме кресла, в помещении ничего не было. Стояла тишина. Он сел в кресло; ему показалось, что он сидит в воздухе. Сиденье словно специально появи­лось для того, чтобы принять в себя его тело — настолько идеально подогнанной была его форма. Дверь закрылась, как будто ее никогда и не существовало. Он услышал звук, похожий на ритмичное гудение, вызванное вибрацией; этот звук привел его в состояние как бы полусна. Свет в помещении погас; со стороны стен стала доноситься музы­ка. Затем свет загорелся вновь. На полу он обнаружил ку­сочек блестящего металла, похожий на монету. Когда он взял его в руки, ему показалось, что тот уменьшился в раз­мерах. Он почувствовал, что «тарелка» забрала его с собой. Вдруг открылось нечто похожее на круглое окно диамет­ром около 9 футов. В это окно он увидел планету; это был вид на Землю с расстояния свыше 1000 миль, о чем ему поведал уже знакомый голос. Он заплакал от избытка чувств, и голос произнес: «Плачь, Орфео... Мы плачем вместе с тобой о Земле и о ее детях. Несмотря на свою несомненную красоту, Земля среди разумных планет — нечто вроде чистилища. Ненависть, эгоизм и жесто­кость, подобно мрачному туману, исходят из многих мест на ней». Затем они удалились в глубины Вселенной. Здесь они встретили НЛО длиной примерно в 1000 и диа­метром в 90 футов, сделанный из прозрачного кристалли­ческого вещества. Из него лилась музыка, уносившая дух к видениям планет и галактик, одушевленных гармониче­ским вращательным движением. Голос сообщил, что на его планете (планете, далекой от Земли) все живые существа бессмертны; но смертные тени этих существ пытались из­бавить Землю от мрака. Все эти существа служат либо до­бру, либо злу. «Мы знаем, Орфео, на чьей ты стороне». Благодаря своей физической слабости он был наделен ду­ховными дарами; вот почему они — небесные существа — смогли войти с ним в контакт. Ему было дано понять, что как музыка, так и голос доносились с этого большого меж­планетного корабля. Последний начал медленно удалять­ся, и А. смог увидеть по обеим его сторонам два пламене­ющих вихря, приводивших «корабль-матку» в движение, подобно пропеллерам; но кроме того, они служили средст­вом «телепатического видения и слышания» (!).

На обратном пути они встретили две «летающие тарел­ки» обычного вида, направлявшиеся к Земле. Голос давал дополнительные объяснения об отношении высших су­ществ к людям. Последние ни в моральном, ни в психоло­гическом плане не смогли угнаться за собственным стре­мительным техническим прогрессом; поэтому обитатели других планет пытаются помочь жителям Земли лучше по­нять свое нынешнее критическое состояние, а также при­нести им пользу — особенно в области медицины. Они хо­тят также просветить людей насчет Иисуса Христа. Алле­горически его называют «Сыном Божьим»; на самом же де­ле, как сказал голос, он является «Повелителем огня» (Lord of the flame), «беспредельной солнечной, неземной сущностью». Как солнечный дух, пожертвовавший собой ради «детей скорби» (то есть людей), он стал «частью все­общей человеческой души и мировым духом». Этим он от­личается от других пророков этого мира.

Каждый человек на Земле обладает духовной, непознан­ной «Самостью», возвышающейся над материальным ми­ром и сознанием, и наделенной вечным, вневременным, духовно совершенным существованием в рамках высшей, единой души... Человеческая жизнь на Земле имеет целью воссоединение с «бессмертным сознанием». Под испытую­щим взглядом этого «великого и милосердного сознания» он почувствовал себя «жалким червячком — грязным, по­рочным и грешным». Под звуки музыки он вновь заплакал. Голос произнес: «Дорогой земной друг, мы крестим тебя в истинном свете вечных миров». Блеснула белая молния; перед его глазами явственно открылась вся его жизнь, и воспоминания обо всех прежних существованиях верну­лись к нему. Он понял «тайну жизни»(!). Ему показалось, что он умер, ибо он понял, что в это мгновение он был пе­ренесен в «вечность», во «вневременное море блаженства».

После этого светлого, торжественного переживания он пришел в себя; под звуки все той же «эфирной» музыки он был возвращен на Землю. Как только он покинул летаю­щую тарелку, последняя внезапно исчезла, не оставив сле­дов. Позднее, ложась спать, он почувствовал жжение в ле­вой части груди. В этом месте обнаружился стигмат вели­чиной с монету в 25 центов, в виде воспаленного круга с точкой в центре. Он истолковал этот стигмат как «символ атома водорода» (!).

Это событие побудило его выступить в качестве прори­цателя — в стиле, с которым мы только что ознакомились. Он стал свидетелем не только Слова, но и НЛО; в резуль­тате ему пришлось испытать неприятие и издевательства, всегда выпадавшие на долю мучеников. В ночь на 2 августа того же года он, вместе с восемью другими свидетелями, увидел в небе летающую тарелку обычного типа, которая вскоре исчезла. Он отправился в уже знакомое тихое, уединенное место; тарелки он там не обнаружил, но ему явилось видение, воскликнувшее: «Я приветствую тебя, Орфео!». Этот же образ являлся ему и раньше; тогда он требовал называть себя «Нептуном». Это был высокий, удивительно красивый мужчина с огромными выразитель­ными глазами. Очертания его фигуры находились в посто­янном колеблющемся движении — подобно воде, волнуе­мой ветром. Нептун рассказал ему много нового о Земле, о причинах ее плачевного состояния и о будущем избавле­нии. Потом он вновь исчез.

В начале сентября 1953 года А. впал в состояние сомнам­булизма, продлившееся примерно неделю. Придя в себя, он вспомнил все происшедшее с ним в течение всего пери­ода «отсутствия». Он находился на маленьком «планетои­де», на котором жили Нептун и его спутница, Лира. Воз­можно, впрочем, что Орфео Анджелуччи попал на небо — такое, каким он представлял себе его наяву: полное цветов, благоуханное, многоцветное, изобилующее нектаром и ам­брозией, населенное благородными эфирными созданиями, с почти беспрестанно звучащей музыкой. Он узнал, что его небесного друга на самом деле зовут не Нептун, а Орион; «Нептуном» же должен был зваться сам Орфео, пока он еще пребывал в небесном мире. Лира относилась к нему с особым вниманием; Орфео, ставший Нептуном, отвечал ей в соответствии со своей земной природой, то есть в форме любовного влечения, что вызвало ужас у небесного сооб­щества. Ему понадобилось немало усилий, чтобы освобо­диться от этой человеческой, слишком человеческой реак­ции, после чего он удостоился «небесной свадьбы», мисти­ческого соития, аналогичного алхимическому «соединению противоположностей» (conjunctio oppositorum).

На этом кульминационном пункте я бы хотел завершить описание этого «паломничества души» (франц. pèlerinage de l'âme). Не имея ни малейшего представления о психо­логии, Анджелуччи описывает свой мистический опыт, связанный с видением НЛО, во всех желательных подроб­ностях. Не думаю, что его рассказ нуждается в детальном комментарии; вся история настолько наивна и ясна, что любой читатель, обладающий хоть сколько-нибудь разви­той психологической культурой, без труда усмотрит в ней подтверждение изложенных мною суждений и выводов. Ее можно рассматривать в качестве своего рода уникального документа, свидетельствующего о том, как создается и воз­действует мифология НЛО. Вот почему я предоставил сло­во Анджелуччи.

Психологическое переживание, связанное с НЛО, выра­жается в форме видения, представленного чем-то округ­лым, то есть символом целостности или архетипом, изо­бражаемым в виде мандалы. Как показывает опыт, мандала появляется чаще всего в ситуации беспокойства, расте­рянности, замешательства. Архетип, выявляемый в данной ситуации, представляет собой упорядочивающую схему, которая возвышается над психическим хаосом и действует в каком-то смысле подобно крестику оптического прицела: будучи кругом, разделенным на четыре равные части — фигурой, которая ограничивает и защищает, — архетип помогает элементам психического содержимого не утерять свои места в общей структуре целостности и предохраняет их от распада и исчезновения в хаосе расплывчатости и неопределенности. Именно с этой точки зрения восточный символ мандалы, в особенности в рамках буддистской док­трины Махаяна, репрезентирует космический, временной и психологический порядок. Одновременно он формирует «янтры» — инструменты, с помощью которых устанавли­вается этот порядок¹.

Наша эпоха в целом и психология отдельных личностей в частности характеризуются распадом, растерянностью и замешательством; это выражается в особенности в виде фантастических образов и представлений, зарождающихся спонтанно, обнаруживаемых в снах или возникающих в воображении. Подобные феномены я наблюдаю у своих больных в течение вот уже сорока лет, и на основе накоп­ленного огромного опыта я пришел к выводу, что архетип целостности имеет центральное значение, причем возра­стание его значения прямо пропорционально потерям, ко­торые несет «Я». Но ведь состояние растерянности как раз и способствует падению потенциала «Я».

С психологической точки зрения округлая форма, со­ставляющая мандалу, символизирует Самость. Таким об­разом, психологически Самость — это преимущественно архетип порядка. Конфигурация мандалы обусловлена арифметически, поскольку целые числа — это также упо­рядочивающие архетипы простейшей природы. Последнее относится в особенности к цифре четыре, тетраде, пифаго­рейскому «тетрактису». Далее, поскольку состояние расте­рянности и дезориентации обусловлено, вообще говоря,

К вопросу о физиологических основах данного явления ср.: К. W. Bash, Н. Ahlenstiel, R. Kaufmann. Über Präyantraformen und ein lineares Yantra. in: Studien zur Analytischen Psychologie С G. Jungs. Festschrift zum 80. Geburtstag, Zürich, 1955 (прим. автора).

психологическим конфликтом, понятие диады — сложной, составной двойственности, синтеза противоположностей, — эмпирически связывается с мандалой, что явственно вы­ражается в видении Анджелуччи.

Центральная позиция мандалы придает этому символу высшую эмоциональную значимость, что находит свое вы­ражение, в частности, в стигматизации Анджелуччи. Сим­вол Самости совпадает с образом Бога — как у Николая Кузанского, который отождествляет диаду с complexio op­positorum, возможным только в Боге, или как в знамени­том определении Бога: «Это круг, центр которого везде, а окружность — нигде»; с этим последним определением сов­падает «символ водорода» у Анджелуччи. Стигмат Андже­луччи — это не христианский знак, подобный ранам Гос­подним; это символ Самости, абсолютной целостности или, говоря религиозным языком, Божественной целостности. Из данного психологического контекста вытекает также алхимическое представление о тождестве Христа и фило­софского камня.

Символом центра часто служит глаз — либо всегда от­крытый глаз рыбы (у алхимиков), либо не знающее сна «Божье око», либо, наконец, солнце, которое освещает все сущее. Современной эпохе присуще непосредственное пси­хологическое переживанию подобных символов: они явля­ются сознанию современного человека не как озарения внешнего порядка, но как откровения души. Я хотел бы процитировать здесь стихотворение одной женщины, напи­санное много лет назад и запечатлевшее ее переживание — вне какой бы то ни было связи с НЛО:

ВИДЕНИЕ

Свет ударяется в мелкие камешки

На дне глубокого синего пруда.

В колышащихся зарослях драгоценный камень

Искрится, блестит и сверкает.

Проходя мимо, я обращаю на него внимание;

Неподвижный взгляд рыбьего глаза

Притягивает мой дух и мое сердце...

Рыба прозрачна, как стекло.

Рыба — мерцающая серебряная луна, —

Постепенно обретает форму

И являет картину бурного хороводного танца;

По мере того, как свет становится все ярче,

Диск превращается в горящее золотое солнце,

Принуждая меня к более напряженному созерцанию.

Вода — это глубины бессознательного, в которые проник луч света из сферы сознания. Танцующий диск, рыбий глаз плавает не в небе, а в темных глубинах внутренней и ни­зшей сферы; он порождает солнце, освещающее мир; это — Ихтис (Рыба), Непобедимое Солнце (Sol Invictus); веч­но открытый глаз, отражающий взгляд созерцателя и пред­ставляющий собой личностную, самодовлеющую, незави­симую Всеобщность; округлость (rotundum), выражающая целостность Самости — Самости, которую можно отделить от Божества только на уровне понятий. Как «Рыба» (Ichtys), так и «Новое Солнце» (Novus Sol) — это аллего­рические названия Христа, представляющие, наряду с «от­крытым глазом», Божественность. Луна и Солнце являют собой божественную Мать и ее Сына-возлюбленного, что еще сегодня можно наблюдать во многих церквах.

Видение летающей тарелки, явившееся Анджелуччи, не отступает от старого правила и развертывается в небе; фантазии Анджелуччи явно связаны с небом, а его кос­мические друзья зовутся звездными именами. С первого же взгляда в них легко распознать если не античных богов или героев, то по меньшей мере ангелов. Автор поистине достоин собственного имени: если его жена, урожденная Борджанини, происходит, по его собственному мнению, из зловещей памяти рода Борджа¹, то сам он — судя по фамилии — ангелоподобен, и возвещая, в духе элев-

1) Из итальянского рода Борджа (испанского происхождения) вышли из­вестный своим развратом папа Александр VI (Родриго Борджа, 1431—1503; понтификат 1492-1503) и его столь же одиозные дети: Чезаре (1476-1507) и Лукреция (1480-1519). Образ последней выведен в дра­ме Гюго «Лукреция Борджа» и одноименной опере Доницетти.

синских мистерий, бессмертие, является новым Орфеем¹, избранным богами специально с целью посвятить мир в «мистерию» НЛО. Если имя и фамилия автора выдуманы специально, о них можно сказать: è ben trovato². Но если это его подлинные имя и фамилия, неизбежно возникают вопросы. Сегодня уже нельзя безоговорочно предполагать, что имени присуща непреложная магическая сила; в про­тивном случае супруге Анджелуччи (или его аниме) при­шлось бы приписать значимость противоположного, злове­щего порядка, а это подорвало бы наше доверие к наивно­сти и интеллектуальной ограниченности нашего пророка и заставило бы признать, что тут не обошлось без лукавства в итальянском духе. Но сфера бессознательного, обладаю­щая природным коварством, способна делать то, что не по плечу сознанию: «то, чего не может сделать дьявол, делает женщина».

Как бы то ни было, книжка Анджелуччи сама по себе — сочинение наивное, и именно в силу своей наивности она широко выявляет бессознательный фон, скрытый за фено­меном НЛО. Вот почему она наилучшим образом отвечает потребности психолога. Процесс индивидуации, столь важ­ный для современной психологии, выражен здесь с макси­мальной ясностью, в символических формах, которые ав­тор, в соответствии со своим неразвитым менталитетом, воспринимает конкретно. Вся книга в целом удивительно удачно подтверждает наши соображения, изложенные выше.

1) Здесь осуществлено сближение двух различных древнегреческих куль­тов: культа Диониса Загрея («Великого ловчего»), основателем кото­рого традиционно считался Орфей, и культа богини плодородия Де­метры и ее дочери Персефоны, обряды которого разыгрывались в Элевсине, близ Афин. Общим между этими культами является то, что оба они имеют отношение к мифологическому представлению об уми­рающей и воскресающей природе.

2) Часть итальянской поговорки: se non è vero, e ben trovato: «если и не­ правда, то хорошо придумано».

Когда настоящий эпилог был уже в печати, я ознакомил­ся с книгой Фреда Хойла «Черное облако»¹. Автор книги — не кто иной, как профессор Ф. Хойл (Hoyle), всемирно известный астроном; его перу принадлежат выдающиеся труды «Природа Вселенной» (The Nature of the Universe) и «Границы астрономии» (Frontiers of Astronomy), которые я читал в свое время и которые представляют собой бле­стящее описание последних, к моменту их выхода в свет, достижений астрономии. На основании этих книг можно заключить, что их автор наделен богатым и смелым мыш­лением. То обстоятельство, что этот же автор обратился к научной фантастике, показалось мне любопытным. Сам Хойл в предисловии к книге характеризует ее как забав­ную, шуточную историю, и с самого же начала предупреж­дает читателя, что суждения его героя, гениального мате­матика, нельзя идентифицировать с его собственными суждениями. Естественно, умный читатель никогда не со­вершит подобной ошибки (впрочем, мы к этому еще вер­немся), но он обязательно задастся вопросом: во имя чего автор обращается к проблеме НЛО?

В «байке» Хойла рассказывается, как молодой астроном из Паломарской обсерватории², изучающий сверхновые звезды, открывает в звездном скоплении в южной части созвездия Ориона темное округлое пятно. Он полагает, что это — глобула, темное облако газа, которое, по-видимому, движется по направлению к Солнечной системе. Тогда же англичане обнаруживают серьезные сдвиги скорости вра­щения Юпитера и Сатурна вокруг своей оси. Главный ге­рой книги, гениальный математик из Кембриджа, выявля­ет причину этих сдвигов, которая кроется как раз там, где находится открытое американцами темное облако. Диа­метр последнего примерно равен расстоянию от Земли до Солнца; оно состоит из довольно плотного скопления ато­мов водорода и направляется к Земле со скоростью около 70 км/сек. Земли оно должно достичь примерно через 18