Созависимость 4 страница
Негативные сообщения
Пятая и наиболее коварная категория насилия — это явные и тайные сообщения о том, как устроен окружающий мир, которые ребенок получает от родителей. Кто я такой? Можно ли доверять людям? Что такое жизнь? Кто такой Бог? Какова моя ценность? Мировоззрение ребенка формируется на основе высказанных и невысказанных ответов родителей на такие вопросы.
Отрицательные сообщения могут быть словесными. Например, вместо того чтобы просто сделать сыну замечание за его проступок, мать раздраженно кричит: «Ты никуда не годишься! Зачем только я родила тебя!», то есть совершает своего рода «словесное убийство». У ребенка еще нет независимых критериев, по которым он мог бы оценить правдивость этого высказывания, поэтому он думает: «Раз мама так сказала, значит, так оно и есть». У ребенка также еще не развились рациональные механизмы психологической защиты, и он не может рассудить: «Бедная мама, у нее, наверное, какие-то неприятности, не связанные со мной». Напротив, в глазах ребенка все на свете относится лично к нему. Самый важный человек в его жизни только что сообщил ему нечто, и он воспринял информацию в той форме, в какой она была преподнесена. Такие сообщения глубоко ранят беззащитного ребенка.
Инстинкт и интуиция ребенка посрамят любой радар из «Звездных войн». Ребенок улавливает смысл и нюансы посылаемых ему сообщений даже тогда, когда сами родители не понимают, что они ему сообщают. Можете сколько угодно говорить ребенку о своей любви, но если его рождение было незапланированным и вы до сих пор сожалеете о нем, ребенок это поймет.
Автократические, или диктаторские семейные отношения также порождают созависимость. О насилии в семье можно говорить, если стиль мышления родителей — это единственно приемлемый стиль мышления; если взгляды родителей считаются единственно правильными взглядами; если ребенку не разрешается ни задавать вопросы, ни анализировать, ни тем более экспериментировать.
Выросшие дети покидают родной дом постепенно — сначала мысленно и эмоционально, а потом и физически. Они вылетают из родного гнезда иногда еще до того, как у них «отрастут маховые перья», и это хорошо и нормально. Жесткие родители, ожидающие, что ребенок вечно будет «шагать в ногу» с ними, должны готовиться к мятежу. Мятеж может быть подавлен, но вред будет нанесен.
Авторитетность и авторитарность, сильное духовное руководство и узкое туннельное видение — где граница между ними? Когда вы вспоминаете прошлое, вы не всегда видите эту границу и тем более не всегда можете определить, на какой стороне от нее были ваши родители. Читая, не забывайте об этом возможном источнике проблем. Если сейчас вам трудно справедливо оценить свое детство, возможно, вы сделаете это позже.
Когда мы перечисляем формы насилия в клинике или в нашей радиопередаче в прямом эфире «Клиника Минирта — Майера», некоторые пациенты или радиослушатели говорят: «Да у меня в семье они все были». Одна форма насилия порождает другую, и нередко несколько из них существуют в одной семье одновременно.
ПОТЕРЯННОЕ ДЕТСТВО
Наш долгий опыт говорит о том, что постоянное насилие в семье приводит не только к появлению созависимости — оно приводит к тому, что целые части детства пропадают в буквальном смысле слова.
Например, Чарлз не может вспомнить, как он учился в седьмом и восьмом классе, он даже не помнит, в какую школу ходил. Дело в том, что в течение этих двух лет он испытывал сексуальное насилие со стороны своего дяди, который поселился по соседству.
Дженнифер знает, что, когда ей было десять, ее отец занимался судебной тяжбой, но она не помнит этого времени.
Потери, вызванные насилием, портят «слоеный пирог», осушают «сосуд любви» и приводят к серьезным проблемам. Помните Энн, страдающую зависимостью от пищи и телевизора? Она с огромным трудом осознала, что в ее детстве присутствовало насилие. В конце концов намерения ее родителей были самыми лучшими, да и сами они были хорошими людьми. Насилие со стороны ее отца было совершенно непреднамеренным. Он очень любил Энн и очень много работал для нее. Он прекрасно справлялся с социальной ролью добытчика и главы семьи, выполнял все свои повседневные обязанности. Мать увлекалась разнообразными прекрасными теориями и миссиями, они поглощали ее внимание и развлекали ее, но в наш стремительный век всего этого и ожидают от женщины. Она вовсе не собиралась лишать Энн своей заботы и общения — и все же лишила. Оба родителя девочки, да и она сама, были уверены в том, что она получает превосходное воспитание. Чтобы выздороветь, и Энн, и вам надо увидеть свое детство без прикрас. Не определив проблем своего детства, ни Энн, ни вы не сможете выбрать любовь.
Каким образом зависимость от телевидения или скальпеля пластического хирурга возникла из пассивного насилия, перенесенного Энн в детстве? Возможно, корни и ваших сегодняшних несчастий тянутся из детства. Мы обсудили «третий слой пирога» — насилие в его многообразных формах. Посмотрим теперь, как оно порождает проблемы в нашей взрослой жизни.
Глава 5
Циклы
Глэдис и Джону Джорданам удалось уничтожить призраков прошлого, разрушавших их счастье, но это было нелегко.
Через несколько недель Джорданы неохотно пришли в нашу клинику на очередную консультацию. Они вели себя точно так же, как в первый раз: Джон ерзал в кресле, Глэдис сложила руки на коленях и нервно теребила платок. Ее худое напряженное лицо выглядело таким же преждевременно постаревшим.
— В прошлый раз, Глэдис, мы говорили о вашем отце и его влиянии на вас, — начали мы. — Он никогда с вами не разговаривал, вообще не обращал на вас внимания. Я предположил, что вы переносите эмоциональную глухоту своего отца на Джона, потому что для вас это привычное поведение отца, хотя на деле Джон вовсе не такой. Вы подумали об этом?
— Подумала, — она облизала губы. — Если честно, я не вижу ничего общего. Джон совершенно не похож на папу: Джон не пьет и не курит, он хороший христианин. А папа был совершенно другим. Общее у них только то, что они не умеют слушать. Ни Джон, ни папа не слышат, что я говорю. Доктор, по-моему, вы не понимаете, что я хочу сказать.
Психологи-консультанты специально обучаются активному слушанию, поэтому слова Глэдис скорее относились к ее собственной проблеме.
—А ваш отец, Джон, всегда критиковал вас и никогда не был вами доволен. Не кажется ли вам, что из-за этого вы видите критику там, где ее нет?
Джон хмыкнул.
— Вам легко говорить — вы-то с Глэдис не живете.
— Вы не согласны с такой моей интерпретацией?
— Я бы и рад согласиться, но на самом деле все по-другому. Вы слышали анекдоты про сварливых жен? Так вот, для меня они вовсе не смешны.
— Я тоже так считаю.
Даже мышка, забежавшая в дом Джорданов и послушавшая их обычные разговоры, подтвердила бы, что наши выводы верны и очевидны. Единственными людьми в мире, которые не могли этого понять, были сами Джорданы. Почему?
ПРИЧИНЫ ЗАВИСИМОСТИ
Инстинкт дома
В 1960 году Шила Бернфорд написала классическую повесть о животных под названием «Невероятное путешествие». Хотя эта история вымышленная, она основана на реальных фактах. В ней рассказывается о том, как две собаки и кошка, оставленные в гостинице для животных на время длительного отпуска хозяев, почувствовали непреодолимое желание вернуться домой. Зов родного дома вел их на запад. Они прошли почти триста миль по Канаде, и никакие лишения, препятствия и беды не могли их остановить. Они должны были снова увидеть свой дом.
После рождения мальки лосося спускаются по реке к морю, где потом и живут. Но через много лет голос родного дома зовет их назад. Они поднимаются для нереста по той же самой реке и мечут икру на том же самом месте, где когда-то началась их жизнь, после чего погибают.
Люди с изумлением узнают о замечательных примерах проявления инстинкта дома у птиц и животных, не подозревая при этом, что у великого скитальца — человека — тоже имеется такой инстинкт, только проявляется он совсем иначе.
Прослушав наш рассказ, Джон покачал головой:
— Инстинкт дома? У Глэдис? Не может быть, она даже
магазина не способна найти.
—А если бы я в машине не сидела рядом с тобой с картой в руках и не показывала, куда ехать, ты бы и Далласа не нашел, — огрызнулась Глэдис.
— Как это Далласа не нашел, мы же живем в Далласе!
—А я что говорю!
Инстинкт дома у людей не имеет ничего общего с географией. Он действует на просторах нашего сознания. Мы не в буквальном смысле слова возвращаемся в то место, где родились и где прошло наше детство, а пытаемся воссоздать свое детство в своей теперешней жизни.
Знаменитый писатель Томас Вулф сказал в одном из своих произведений: «Вы не можете вернуться домой». Мы и не возвращаемся — вместо этого мы переносим детство к себе. Каждому из нас присуща фундаментальная потребность воссоздавать в своей жизни обстоятельства своей родительской семьи, даже если эти обстоятельства были разрушительными и причиняли боль. Это одно из самых трудных для понимания открытий, с которым должен примириться созависимый.
Характерные черты созависимых — излишний груз вины и магическое мышление. Эти два фактора, наряду с другими, играют важную роль в воссоздании родительской семьи, поскольку желание воспроизвести ее у созависимых сильнее, чем у большинства других людей. Говорят, что только двадцать процентов наших решений принимаются на уровне сознания, тогда как остальные приходят из глубин подсознания, которое у созависимого искажено (помните дерево, пораженное молнией?).
Магическое мышление
Лучше всего магическое мышление объяснить на примере. Возьмем Луизу. И мать, и отец ее были алкоголиками. Вся семья держалась на брате, который был двумя годами старше Луизы, а сама она хотела только одного — избавиться от родителей. Она хорошо училась в школе, перескочила через восьмой класс, закончила школу на год раньше и сразу записалась на четырехлетние курсы медсестер в больнице Святого Иосифа. Там она тоже быстро стала одной из лучших учениц.
Однако через два года обучения на курсах Луиза попала на лечение в нашу клинику. Целыми днями она безразлично просиживала на стуле рядом с кроватью, не чувствуя ничего, кроме усталости. Свои красивые русые волосы она туго стягивала сзади резинкой, отчего ее истощенное лицо казалось еще более худым; у нее были красивые тонкие руки и быстрый взгляд. При росте сто семьдесят сантиметров она весила около пятидесяти килограммов.
— Доктор Минирт, — начала она, — я решила сразу сказать вам, что, по-моему, мне здесь нечего делать.
— Это хорошо, что вы так откровенны, — ваша прямота ускорит нашу работу. — Франк Минирт сел на стул, стоящий в углу, чтобы быть от нее на некотором комфортном для нее расстоянии. — Как вы себя чувствуете?
Она быстро посмотрела на него и тут же отвела взгляд.
—А вы действительно хотите знать?
—Да, конечно.
— За четыре дня, проведенных здесь, я прибавила полтора килограмма. Если бы моя преподавательница не заставила меня лечь к вам в клинику, меня бы здесь не было.
— Когда вы к нам поступили, вы весили меньше пятидесяти килограммов. Скажите, какой у вас, по-вашему, должен быть вес?
— Ну, это почти идеальный для меня вес. Вообще-то я бы хотела сбросить еще килограммов пять — знаете, последние пять кило уходят труднее всего.
Она безрадостно улыбнулась.
— Вы учитесь на медсестру. Знаете, что такое анорексия? Ее бегающие глаза остановились и засверкали.
— Конечно, я знаю про анорексию! — резко сказала она. — Но моя преподавательница не права — никакой анорексии у меня нет. Я слежу за весом, хочу хорошо выглядеть — при чем тут болезнь? Она ничего не понимает. — Луиза пожала плечами. — Вы должны обследовать меня и сказать ей, что она не права, иначе я у вас застряну.
— Сегодня ваша преподавательница звонила мне и очень хвалила вас за трудолюбие. Она о вас высокого мнения, говорит, что вы с большим энтузиазмом помогаете другим людям.
— Ну, может быть. Франк с минуту помолчал.
— Луиза, — сказал он наконец, — а почему вы решили стать медсестрой? Скажите правду.
Она посмотрела прямо ему в глаза, но тут же, наклонив голову, уставилась в пол.
— Чтобы уйти из дома. Вы знаете про папу и маму, про то, какие они пьяницы. Папа потерял работу за полгода до того, как я окончила школу, а мама вообще никогда не работала. Денег у нас совсем не было. На курсы Святого Иосифа нелегко попасть, но они дают студентам и общежитие, и бесплатное питание, и стипендию. Я хотела получить образование, и у меня не было другого выхода, разве только в армию пойти. Но я решила, что так будет быстрее.
—Ваши родители могут вами гордиться.
— Папа мной очень доволен, а мама переживает. Она считает, что я должна жить дома и поступить в колледж в нашем городе.
— То, что ваша мама недовольна, вас беспокоит?
— Да она недовольна всем, что я делаю. Ей просто надо, чтобы я была дома и занималась хозяйством. Когда я стану медсестрой, заработаю много денег и найму ей домработницу, тогда дома все будет в порядке. Пока я училась в школе, я не успевала и учиться, и по дому помогать.
— Вы чем-нибудь занимались в школе помимо учебы?
— Нет. Папа говорил, что мне надо играть в баскетбол, но я ростом не вышла. — Она наклонилась вперед, крепко сжала свои бледные губы и глубоко вздохнула. — Знаете, это мама довела папу до пьянства. Он сам мне сказал. Если бы не она, он был бы замечательным человеком.
Наверное, вы уже представили себе потерянное детство Луизы: оба родителя были алкоголиками и поэтому эмоционально не доступными для дочери; являясь жертвой эмоционального инцеста, она брала на себя ответственность, совершенно не соответствующую ее возрасту; ее мать постоянно посылала ей негативные сообщения. Маленький ребенок, скрывающийся в душе Луизы, не получал пищи и не мог расти; ее «сосуд любви» был практически пустым.
Зададим себе вопрос: как маленький ребенок общается с окружающим миром? Новорожденный ребенок абсолютно эгоцентричен; его послания окружающим говорят: «Хочу есть», «Мне плохо», «Мне нужно», «Я хочу». Он плачет — и приходит еда, тепло, утешение. «Я попросил, и мне дали. Я сам причина того, что меня кормят и обо мне заботятся». Это нормальный ход вещей. Когда Бог сказал «Люби ближнего своего, как самого себя», Он предполагал тем самым наличие в нас любви к самим себе.
По мере того как ребенок растет, его мир и горизонты постоянно расширяются. Однако какими бы самоотверженными и неэгоистичными мы ни стали, какая-то наша частичка желает, чтобы мир вращался вокруг нас так, как было в детстве. Битва Галилео Галилея с геоцентристами касалась намного большего, чем положения звезд и планет: утверждение «Я, а значит, и все человечество, находимся в центре Вселенной» у нас в крови.
Такого мировоззрение остается с ребенком, когда он выходит из младенческого возраста. Детский эгоцентризм сохраняется, хотя ребенок видит, что мир простирается далеко за пределы его личности. Для маленького ребенка (как и для некоторых культур) мир в буквальном смысле находится «в глазах того, кто его видит», Другими словами, аспекты действительности воспринимаются ребенком как важные лишь в той мере, в какой они касаются его самого. И наоборот, ребенок думает, что может влиять на окружающий мир, а если ему не удается изменить что-то нужное, он винит в этом себя. Ребенок подсознательно считает, что у него, как у феи-крестной из сказки, есть некая волшебная палочка, способная изменять окружающее: «Если я сделаю так-то и так-то, случится то-то и то-то. Если я буду хорошим, мама меня полюбит. Если я все сделаю правильно, папа обратит на меня внимание».
Ребенок не догадывается, что у папы и мамы есть собственные проблемы, возникшие по не зависящим от него причинам. Эмоционально он связан только с ними; значит, по его мнению, и они связаны только с ним. Ребенок считает, что все чувства родителей зависят от него самого. «Если маме плохо, это из-за меня». «Если бы я слушался папу, он бы не пил так много».
«Если я сделаю то-то, случится то-то». Это и есть магическое мышление, свойственное созависимым.
На самом деле, конечно, дети мало на что влияют. Даже собака обычно не слушается пятилетнего ребенка. Контроль детей над обстоятельствами существует только в их сознании, в первобытном желании волшебным образом создать желаемое.
Родители собираются разводиться, а ребенок верит: «Если я буду вести себя идеально, этого не случится». Отец — трудоголик, а ребенок думает: «Если бы папе со мной было интересно, он больше времени проводил бы дома». Магическое мышление — прерогатива детства, и малыши достигают в нем больших высот. С «потерянными» детьми оно остается и тогда, когда они вырастают.
У большинства киноактрис стройная красивая фигура; любой модный журнал полон фотографий прекрасных худощавых фотомоделей; мода создается для худы*. Наша культура приказывает: «Никакого жира — ты должна быть стройной!». В глубинах подсознания Луизы прячется мысль: «Если только я стану достаточно стройной, я буду счастлива, и все меня полюбят». Это значит: «Я знаю, что могу изменить прошлое, если постараюсь». Еще одна мысль: «Мама наконец-то полюбит меня, если я буду достойна любви и добьюсь успеха». И самая опасная из тайных мыслей: «Папин характер и счастье зависит от других, значит, и мои тоже». Вся жизнь Луизы пронизана магическим мышлением.
С магическим мышлением приходит чувство вины, потому что они зависят друг от друга.
У чувства ответственности за происходящее («Если я все сделаю правильно, я волшебным образом изменю плохую ситуацию к лучшему») есть неприятная оборотная сторона: «Если ничего не изменилось, это моя вина, так как я недостаточно старался».
Что же происходит? Как бы ни старался ребенок, ситуация в семье разрешается трагически — родители разводятся. Несмотря на все старания ребенка, его трудоголика-отца никогда не бывает дома. «Волшебство» у ребенка не получилось, и он испытывает отчаянное чувство вины.
«Если бы я только постарался, все было бы хорошо, но у
меня не вышло».
«Я причина ссор мамы и папы — я слышал, как они спорили из-за меня. Я во всем виноват».
Самодельная ловушка вины
Конечно, предположения ребенка необоснованны — у него нет ни магической, ни какой-либо другой власти над родителями, и он не может контролировать их мысли и поступки. Вообще ни один человек (и ребенок тоже) не способен самостоятельно построить или разрушить счастье другого человека. На эмоциональном уровне ребенок мало влияет на своих родителей, особенно если эти родители — созависимые и имеют массу своих серьезных проблем. Убеждения ребенка в его контроле над родителями нелогичны, но наши базовые убеждения вообще редко порождаются логикой.
Вина была мощной движущей силой мысленных путешествий Верил Мейсон. Когда могущественная фигура в ее жизни — отец — проявил к ней сексуальный интерес, в ее детском мозгу возникла мысль, что она сама спровоцировала отца на это. Как же иначе? Уже тогда она понимала, что возникшая ситуация ужасна и неправильна. Она лишь не могла понять, что вина целиком лежит на отце — ведь ее моральные ценности в то время только начинали формироваться. Ситуация вышла далеко за пределы ее контроля, и маленькая Верил объяснила ее, призвав на помощь фантазию: «Я сама виновата во всем!».
Каждый человек подвержен чувству вины. Не надо привлекать концепцию первородного греха для того, чтобы отыскать чувство вины даже у маленького ребенка. Чувство истинной вины может быть разрешено: обычные детские грехи очевидны для окружающих и заслуживают прощения. Ложное чувство вины неочевидно и часто остается скрытым. Но оно живет в ребенке, болит и разъедает его душу, а через много лет это незамеченное и непрощеное чувство выходит на поверхность самым неожиданным образом.
Став взрослой, Верил Мейсон так и не разрешила ужасную трагедию своего детства, поэтому вина и другие факторы проявились в виде самобичевания. Она постоянно завязывала отношения с такими мужчинами, которых она, как считало ее подсознание, заслуживала, — с мужчинами, обращавшимися с ней так же укестоко, как ее отец обошелся с ней в ее далеком, темном прошлом.
НАВЯЗЧИВОЕ ПОВТОРЕНИЕ
Теперь соединим магическое мышление и ложную вину с внутренней потребностью воссоздать ситуацию родительской семьи. Если жизнь в родительской семье была мучительной (даже когда выросший ребенок не помнит об этом), эта болезненная ситуация должна быть пережита вновь по следующим причинам.
Причина № 1: «Если я смогу снова пережить то, что пережил в семье своих родителей, в этот раз я сумею все исправить. Я знаю, что теперь я уничтожу боль!». Вот оно, магическое мышление!
Причина № 2: «Я сам виноват в том, что семья моих родителей была такой плохой, поэтому я заслуживаю наказания. Я заслужил эту боль». Работникам помогающих профессий, включая нас в нашей клинике, часто хочется сказать созави-симому человеку: «Вы сами навлекли на себя эти проблемы! Вы намеренно ставите себя в ситуации, которые не принесут ничего, кроме мучений». Впрочем, мы стараемся не говорить этих слов прямо, а ждем, пока пациент сам поймет, в какую ловушку он попал.
Помимо тайного желания искупить свою ложную вину созависимый может пристраститься к своему несчастью. Один из основных симптомов созависимости — зависимость от какого-то вещества, поведения или чувства. Например, созависимый может зависеть от своей эмоциональной боли. Он чувствует себя несчастным, но это чувство так знакомо и удобно — совсем как дома!
Причина № 3: стремление к знакомому и безопасному. Конечно, родительская семья созависимого, вероятно, вовсе не была безопасным местом, но ведь она была семьей его детства — единственной семьей, которую он знал. И он ищет спасения в том, что ему привычно.
Прибавьте инстинкт дома к магическому мышлению и чувству вины, и вы поймете, почему взрослые дети из дис-фунциональных семей почти всегда завязывают дисфункциональные отношения. Хотя эти отношения могут быть мучительными, убогими и даже опасными для жизни, они привычны. Они как бы говорят созависимому: «Это твой родной дом. Сейчас ты можешь все исправить. Ты это заслужил».
Именно поэтому созависимые в конце концов попадают как раз в такую ситуацию, какой они всеми силами старались избежать. Старая история повторяется вновь и вновь.
Мы спросили Джона Джордана, в чем его отец и Глэдис похожи друг на друга. Сначала он лукаво усмехнулся:
— У Глэдис и у папы одна и та же привычка стричь ногти над унитазом.
— А поважнее вы ничего не можете вспомнить? Он стал серьезным.
— Вы хотите сказать, кроме того, что они оба раздражительные и любят критиковать? Ну, Глэдис такая аккуратистка: в доме должен быть идеальный порядок. Каждая подушка взбита, каждая безделушка протерта и стоит точно на своем месте. А папа был таким же в духовной жизни, да пожалуй, и в других вещах тоже — у него все должно было быть разложено по полочкам. Я никогда об этом не думал — о том, что они во многом похожи, хотя с первого взгляда такие разные.
— Глэдис, а ваш отец и Джон похожи?
— Да, оба заняты только собой, оба отстраненные. Ни тот ни другой не обращают на меня внимания, они даже не видят меня по-настоящему. Я для них мебель... или кухонный робот.
Потребность созависимого воссоздать родительскую семью в своей взрослой жизни и исправить ее является необыкновенно, непреодолимо сильной. Даже когда муж или жена на самом деле не проявляет родительских черт (например, Джон Джордан в действительности слушал Глэдис — ей только казалось, что он ее не слушает), созависимый наделяет его или ее этими чертами. Ловушка, в которую попадает созависимый, такова: «Если я буду идеальным(ной), я перевоспитаю супругу(а) и таким образом воплощу свою детскую мечту о том, что, если бы я был(а) идеальным ребенком, я бы наладил(а) жизнь в родительской семье».
Мы спрашиваем пациентов — не ради шутки, а чтобы побудить их к анализу: «На ком вы женились — на своей матери или отце?». Многие люди, выбирая супруга (супругу), бессознательно выбирают того, кто эмоционально напоминает их родителя противоположного пола или воссоздает какой-то аспект отношений с этим родителем. Глэдис Джордан поступила именно так. Однако это может быть и родитель того же пола: мужчина может жениться на женщине, которая чем-то напоминает его отца (как и было в случае с Джоном Джорданом).
Потребность созависимого воссоздать свое прошлое объясняет, почему супругам Джорданам было так трудно увидеть решение своей проблемы. Потребность воссоздать ситуацию в родительской семье затмевала это решение, которое для окружающих было очевидным. Можно сказать, что Джорданы сами пригласили в гости призраков своего прошлого.
Невозможно изгнать призраков прошлого — то есть, если хотите, «исправить» прошлое — без проработки проблемы, возникших в детстве. Именно поэтому мы шаг за шагом подвели Джорданов к пониманию их прошлого, к естественному гневу по поводу событий детства и к скорби по утраченному. Исцеление явилось плодом очищения.
Теперь и вы можете увидеть, как ваше прошлое цепляется за ваше настоящее. Каждый человек сформирован своей личной историей, а созависимые, как всегда, доводят влияние прошлого до крайности.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Победа! Папа наконец бросил пить! Он ходит в группу Анонимных Алкоголиков и очень доволен собой... Но что случилось с его семейством? Почему его близкие в таком состоянии? Мама огрызается и злится, дети выглядят измученными и ведут себя враждебно и подозрительно. Через полгода после того, как папа протрезвел, мама говорит, что не может больше так жить, и уходит от него.
Но мы ведь хотели как лучше!
Для удобства изложения предположим, что именно муж страдал зависимостью (но это могла быть и жена). Предположим также, что он был зависим от алкоголя (но, в сущности, это может быть любое психоактивное вещество или навязчивое поведение: наркотики, неконтролируемые трата денег, работа и так далее). Детали в данном случае не имеют значения, поскольку мы рассматриваем общие причинно-следственные закономерности.
Мы всегда предупреждаем своих пациентов, что первый год трезвости дается труднее всего. Через три-шесть месяцев, после того как отец (или другой член семьи) перестал пить, семья вступает в полосу кризисов. Первоначальная радость по поводу достижения цели — трезвости —- уступает место ссорам и разногласиям.
Однако если семья объединяется, чтобы противостоять трудностям, и вместе переживает этот бурный первый год, происходит чудо исцеления, и вот почему.
Когда группы Аланон и психологи только начинали исследовать созависимость, они во всем обвиняли алкоголика (в нашем гипотетическом случае отца), считая, что его зависимость порождает созависимость остальных членов семьи. Сегодня мы понимаем, что созависимость — это и причина, и следствие, и курица, и яйцо.
Мы уже видели: то, что мама и папа выбрали друг друга в качестве супругов, не было делом случая. Мама уже с самого начала привнесла в созданную семью долю созависимости. На подсознательном уровне маме так же нужен алкоголизм папы, как папе нужна выпивка. Более того, папе необходима созависимость мамы. Новоприобретенная трезвость папы нарушает эту хрупкую структуру взаимоотношений созависимости.
Папин алкоголизм, мамина депрессия и другие факторы составляют верхний слой нашего «слоеного пирога». Если удалить этот слой, становится виден следующий — взаимоотношения. Когда алкоголик трезвеет, семья уже не может оправдывать все семейные проблемы его пьянством. Неудивительно, что в ней начинают бушевать бури — теперь члены семьи должны заново учиться взаимодействовать друг с другом и на личностном, и на более поверхностном уровнях.
После того как члены семьи восстановят внутрисемейные взаимоотношения, если они упорно продолжают работу над ними, происходит исцеление семьи. Сравним этот процесс с изготовлением лоскутного одеяла. Вначале множество маленьких обрезков материи, оставшихся от старых вещей или шитья новой одежды, лежат беспорядочной кучей. Но вот швея начинает работу, беря один лоскуток за другим и соединяя их в только ей известном порядке, и на готовом изделии мы видим прекрасный и гармоничный узор. Однако сколько времени и труда понадобилось швее, чтобы получить его!
Навязчивому повторению свойственна цикличность: одни и те же ошибки повторяются снова и снова, одни и те же схемы возникают вновь и вновь. В следующей части книги мы увидим, что вся жизнь созависимых подчинена циклам, которые они не способны контролировать.
ЧАСТЬ 3
Факторы, поддерживающие созависимость
Глава 6
Эффект «снежного кома»
«Я как будто все время бегу по кругу».
«Все возвращается на круги своя».
«Пусть этот круг разорвется, Господи».
Мы живем в мире циклов: экономические циклы, циклы истории, сезонные циклы, циклы двигателя, циклотроны, жизненные циклы, мотоциклы, циклоны...
ЦИКЛ-ЛОВУШКА
В научно-популярной книге «Стрела времени — цикл времени» ее автор Стивен Гулд обсуждает подход классических философов к загадочной проблеме повторяемости и движения вперед. Наверное, повторяемость и цикличность событий привлекают нас отчасти потому, что они так распространены в нашей жизни. Они, что называется, в порядке вещей. Кроме того, в циклической повторяемости есть что-то утешительное: будь то радость или боль. По крайней мере известно, чего ожидать. Другое дело, если вы страдаете созависимостью: тогда цикличность превращается в вашего худшего врага.